Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Глава 14. Гены

Яра очнулась на следующий день после того, как мы начали стройку.

Я боялась, что она не проснётся или же проснётся парализованной, инвалидом, не в состоянии управлять своим телом.

— Тали!? Тали! — Услышав её голос, я сразу же бросилась по лестнице в комнату, упав на колени рядом со скамейкой, на которой мы устроили ей подобие постели.

— Всё в порядке! Ты в безопасности, мы дома, — я крепко обняла её, чувствуя, как она дрожит и как взволнованно бьётся её сердце. Она прижала меня с неожиданной силой, и я дала ей время осознать, что всё позади.

И даже выплакаться, если она захочет.

— Что случилось? Тали… я помню телегу. Я была уверена, что… это конец. Как? Я боялась… что ты останешься одна.

Речь подруги была сбивчивой, она бормотала что-то, не осознавая, где находится, как здесь оказалась и сколько времени прошло. В ее глазах блестели слезы и паника.

— Тише, тише, — я немного отстранилась, чтобы она могла видеть меня. — Я всё объясню, но сначала тебе нужно помыться. Мы обустроили небольшую купальню в старом доме. И поесть — ты очень сильно похудела, хоть я и поила тебя бульоном.

Яра действительно выглядела измождённой и набросилась на еду так, словно это был её первый и последний приём пищи. Я помогала ей, благодаря Первородную за то, что Яра была здорова, — приносила еду, а потом помогала мыться, передавая чистую одежду, мыло, льняное полотенце, и одновременно рассказывала всё, что могла, не касаясь лечения.

Воду нагревал и приносил Кири, который теперь приходил работать в Синюю Трясину каждый день.

Я рассказала Яре, что не знаю, кто пытался отравить её или меня, но подозреваю, что это могла быть любовница моего мужа. Мы должны быть осторожнее с незнакомцами.

А Яра…

Она не задавала вопросов о том, как я её вылечила. Как не спрашивала и о том, откуда у меня серебряные пластины или деньги на лошадь.

Или знания.

Она просто смотрела на меня с благодарностью.

За то, что жива.

— Ты выглядишь по-другому, Тали.

— Что ты имеешь в виду? — Я напряглась. Многие говорили, что мой голос стал чуть ниже, словно я наконец повзрослела, и голос «сломался».

— Не уверена… у тебя лицо похудело, скулы стали заметнее. Брови и ресницы, они стали темнее, а были почти белыми. Даже волосы...

Я нахмурилась, провела рукой по волосам, но не заметила никакой разницы — они всё так же почти доходили до плеч, разной длины, остриженные слугами отца перед тем, как меня официально ввели в семью.

— Наверное, дело в хорошем питании, — отмахнулась я. — Ты просто давно меня не видела. Пойдём, покажу тебе стройку.

— Так ты разбудила меня только ради работы? За мальчишками глаз да глаз нужен, недостаточно в тебе жёсткости для хозяйки — хитро прищурилась Яра, и я только кивнула, нахально улыбнувшись.

Кири было шестнадцать, а Юрлу — восемнадцать. Яра была младше него, но всё равно воспринимала кузенов из Тиховодья мальчишками.

— Без тебя никак не справятся, так что набирайся сил. Тебе ещё замуж за Ларса выходить… когда-нибудь, — пошутила я.

— К Урго Ларса, он не появлялся с момента моего отказа и не навестил меня во время болезни ни разу, — отмахнулась Яра, тяжело вздыхая. — Ты ведь сказала, что мы будем богаты, значит, обе найдём кого получше, — она упрямо подняла голову, но в её глазах мелькнула тень расстройства.

— К Урго так к Урго, — согласилась я. — Не для Ларса такая красота росла.

Вместо Ларса к нам часто приходил Ронан, помогал, чем мог, но не бесплатно, конечно. Я даже подумывала уговорить его уйти от герцога и работать у нас на постоянной основе.

Интересно, сколько ему платят в месяц?

— Это наш новый дом? — Яра смотрела на сваи, которые уже были вбиты в грунт, очерчивая размеры будущего строения.

— Нет, это будет временный дом. Позже он станет хозяйственной постройкой, возможно, здесь будут жить гости, но первое время мы будем жить все вместе.

Дом будет двухэтажным, с крытой верандой, большим залом, столовой и пятью жилыми комнатами, а также несколькими хозяйственными помещениями, включая кухню. Для настоящего поместья, где будет жить хозяйка земель, у меня были совсем другие планы, но та стройка займёт гораздо больше времени.

Этот дом находился в стороне от дороги, и я видела разочарование на лицах жителей Синей Трясины — они не понимали этого решения, не видели общей картины. Но они считали, что я строю дом для себя, и не комментировали происходящее, помогали разбирать материалы. Однако в основном они работали на солеварне, которая располагалась ещё дальше, пока Кири таскал воду из источника.

До зимы оставался чуть больше месяца, вечера становились всё холоднее, и я надеялась закончить эту относительно простую стройку до декабря. Ночи будут намного холоднее, возможно, болота даже промёрзнут, поэтому, нужно было позаботиться об утеплении нашего первого жилого дома.

Строительство каркаса я контролировала сама, как и раньше, указывая, где ставить укосины, обрешётки, стропила, лаги. Конечно, здесь никто не знал этих терминов, но уже понимали, когда я требовала древесину определённой толщины в нужном месте и не спорили, хотя смотрели на меня как на сумасшедшую.

Обычно крестьянские дома строили на земле, быстро и просто, из дерева и плетня, обмазывая глиной и даже навозом, саманом. Без укосин и других опорных элементов такие дома постоянно оседали, кренились, не выдерживая собственного веса.

Я и сама не была уверена, что всё делаю правильно, и с каждым днём понимала все больше — нужно учиться. Учиться писать и считать, и не только золотые, серебрушки и медяки. Поэтому я перестраховывалась, компенсировала — добавляла больше свай, частые лаги, особенно в местах с большой нагрузкой.

Очень хотелось собственного пространства.

Шесть человек, включая хозяйку земель, спали в солеварне, где не было ни кроватей, ни удобств, и это было ненормально. Производственное здание все больше заполнялось хламом и грязью.

И мне дико надоело слушать храп Германна.

Строительство из глины и самана нам не подходило — здесь было слишком влажно, такие дома быстро разрушались. Поэтому наш дом был деревянным, к каркасу крепились внутренние стены и облицовка, а пространство между ними я велела заполнить утеплителем — мхом. Хотя лучше, конечно, было бы закупить паклю. Доски со стороны каркаса я велела обработать глиной, а снаружи их обжигали и обрабатывали солёной водой, которой у нас было в избытке. На крышу уже готовилась дранка — деревянная черепица.

Строительство полностью захватывало меня, но нужно было думать о большей картине.

Дорога через Синюю Трясину была готова — временная, но уже гораздо лучше, чем все другие дороги в округе. И уж точно лучше, чем главная дорога из Арлайна в Калдерру, которая обходила Рейнлет, Тиховодье, Синюю Трясину и даже более крупный поселок Олдмонд, который скоро можно будет назвать городом.

Если не начну сейчас, то потом будет поздно.

Подойдя к старосте Тиховодья, я попросила его вырезать названия Тиховодья и Синей Трясины на широких деревянных указателях, сказав, что мне нравится его почерк, а сама я ножом пользоваться не умею. На самом деле, ножом я пользоваться умела, а вот писать — нет. Но я умела немного читать — отдельные буквы и даже слова я хорошо различала.

Указатели вбили с обеих сторон там, где основная дорога между Арлайном и Калдеррой начинала обходить болота и ближайшие деревни. Однако я не питала больших надежд — большинство местных жителей, включая извозчиков, читать не умели, полагаясь на собственные знания или советы местных.

Одновременно со строительством я начала подготавливать площадку для нового производства, хоть и испытывала волнение. Если соль была нужна всем, стоила дорого, была редка и легко добывалась, то другие мои идеи были более необычными и требовали клиентов иного рода — тех, кто интересуется товарами высокого качества и оригинальными изделиями.

И тех, у кого водятся большие деньги.

Конечно, можно было продавать торф, но огромная телега торфа стоила как два мешка соли и я решила, что это не стоит наших усилий. Железных руд на территории болота не было, зато они, как и серебряные руды, в изобилии встречались в герцогстве, что делало герцога Дрейгорна одним из богатейших людей королевства.

В итоге я остановилась на производстве кирпичей. В Ксин'тере кирпичи не делали и не использовали, несмотря на то что у нас было достаточно хорошей глины. Взяться за новое задание вызвался отец Кири и дядя Юрла, мужчина по имени Лаяш, а я вновь поразилась тому, насколько эта семья стремилась заработать.

Интересно, почему они не уехали из Тиховодья?

— Вижу, Первородная освещает ваш путь, миледи д’Арлейн, — сказал однажды брат Кринн, которого я вновь начала навещать каждую неделю, присутствуя на его уроках.

Я бы с радостью пригласила его пожить в Синей Трясине, чтобы он учил меня, но у меня пока не было места для гостей, да и путь туда был нелёгким.

— Простите? — не поняла я.

— Ваша болезнь, — произнёс он проникновенно. — Рад видеть, что она отступила, вы теперь почти неузнаваемы, — добавил он, смотря на меня и почти… любуясь?

От некой обиды я почувствовала тяжесть в груди.

Я не считала себя больной, и мне не нравилось, что люди принимали не самую красивую худую девушку за больную. Просто что-то внутри меня сдерживало моё развитие, и медицинская капсула убрала это.

Аллергия на некоторые продукты у меня всё ещё была, но я чувствовала, что теперь могу выдерживать куда большие нагрузки. А в остальном…

Мне казалось, что моя жизнь наконец-то шла в правильном направлении, оставалось лишь дать себе время, чтобы всё встало на свои места.

Однако у судьбы были другие планы.

— Посторонитесь! — услышала я крик стражников, когда выходила из храма.

Мимо меня проезжала настоящая процессия — в крытой повозке явно находился кто-то важный.

— С дороги, девка! — грубо рявкнул один из всадников, сопровождавших процессию. На нем был темный плащ, оставляющий лицо в тени. Всадник попытался пнуть меня ногой, но я со всей силы ударила его по ноге локтем и ловко отскочила.

Если бы взглядом можно было растерзать, он бы уже лежал под моими ногами.

— Крестьяне совсем обнаглели, — услышала я его жалобы другому всаднику. Голос показался мне смутно знакомым. — Но эту девку я готов сам научить манерам.

— Кто это? — спросила я у купчихи, которая покупала у нас соль.

— Граф Керьи со своей свитой приехали. Нам всего три дня назад сказали, и вовсе подготовиться не успели, — буркнула женщина. Однако вскоре ее тон полностью изменился. — Ох, глянуть бы на него хоть краем глаза — какой мужчина!

Поймав мой шокированный взгляд, женщина смутилась, продолжив пересчитывать мешки соли. А я сразу же погрузилась в тревожные мысли.

Отец… Что он здесь делал?

А голос того всадника, что пытался меня пнуть…

Я узнала его. Это был лорд Ленорас Бэй, лучший друг моего брата и тэн моего отца. Означает ли это что Себастиан тоже здесь?

***

Что могло понадобиться отцу в баронстве?

Впрочем, что я знала о его делах? Возможно, после нашего брака они обсуждали какие-то сделки?

Почему-то я вспомнила, что в моем приданом отсутствовали некоторые родовые драгоценности, но вряд ли он приедет в баронство только ради этого.

В глубине души я ожидала приезда отца и готовилась, изо всех сил.

Хотела доказать ему, что я — личность, способная на большее. Что я — человек, а не ненужная ветошь.

Но скорее всего, отец не приедет сюда, наверное, меня пригласят в поместье д'Арлейн. И там я сделаю всё, чтобы отстоять своё достоинство. Не стану скрывать своё мнение о семье мужа, скажу, что драгоценности украли, воспользовавшись моей необразованностью.

В груди постоянно жило лёгкое волнение, и я не замечала взглядов окружающих, пытаясь украсить дом к возможному приезду гостей, забыв о более важных делах — например, контроле над строительством двух печей, одной — для обжига кирпичей, другой — для нашей кухни. Печи с дымоотводом были большой редкостью, обычно еду готовили на открытых очагах, а дым выводился через отверстие в крыше.

Вместо этого мы все вместе занялись изготовлением и покупкой мебели: крепких деревянных скамей, столов, стульев, кроватей. Я также потратилась на меха, которыми покрыла скамейки в главном зале.

Даже если никто не приедет, мы сами будем всем этим пользоваться.

— Какая же красота! Неужели мы теперь правда будем спать не в солеварне, а на настоящей кровати? — Яра внимательно осматривала дом. — И веранда, Тали, даже скамейки стоят. Можно сесть и любоваться на твои земли, на все болота.

— Скоро вместо болот там будет главная площадь, — с довольной улыбкой ответила я.

Германна, Марисоль, Эльзу и Сирила я поселила в двух комнатах на другом конце дома, а Яра и я заняли комнаты на втором этаже. К каждой из них примыкало небольшое помещение, где можно было хранить ночной горшок.

— Здесь так тепло, миледи! Неужель это будет дом для слуг? Даже господа так не живут, — восторженно пробормотала Марисоль, боясь прикоснуться к стенам и мебели. В её глазах читалось неверие и смутное волнение — они сомневались, что у них когда-нибудь будет отдельное жильё, да ещё такого же качества.

А я всё думала об отце, который находился совсем рядом — всего в шести часах пути, в поместье д'Арлейн. Мне было трудно сосредоточиться на делах; я ждала приглашения или же послания.

И к вечеру третьего дня, когда мы переехали из солеварни, прибыл посыльный.

— Вам послание, миледи д'Арлейн. От графа Керьи.

Я тут же вцепилась в письмо, нетерпеливо раскрывая его и вчитываясь в каждое слово.

Почему… почему мне было так важно мнение моего отца обо мне? Я не обращала внимания на мнение любовницы моего мужа, или моего брата, или мачехи, но здесь и сейчас, я отчаянно хотела доказать что-то своему единственному родителю.

«Двадцать второго ноября», «Его Сиятельство Граф Керьи», «Синюю Трясину», «достойные графа условия»… Слова не складывались в полноценные предложения. Однако он, похоже, действительно собирался навестить меня. Двадцать второго ноября… через два дня?

— Ты в порядке? — Яра прищурилась, заметив моё напряжение. — Брось, Тали, да ему всё равно. Ты сама на себя не похожа последние дни.

В её глазах читалось беспокойство за меня. Она не хотела, чтобы я разочаровалась, так как сама не получала от своей семьи ничего, кроме боли и предательства, и ожидала от моей семьи того же.

Всегда готовься к худшему, да?

— Всё будет в порядке, — упрямо ответила я. — Пойду проверю Лаяша.

Отца Кири мы устроили ближе к нашему старому дому. Там же началось строительство производственного здания — всё ещё на сваях, но пол был ниже. Печь будет стоять на камнях, скреплённых глиной, так же, как в солеварне. Я не контролировала эту стройку, но, на мой взгляд, работа шла неплохо.

— Кирпичи… эти. Долго сохнут, миледи, — сказал Лаяш.

На влажной земле, на первом этаже нашего старого дома, действительно сохли глиняные кирпичи, смешанные с землёй. Многие были деформированы.

Потому что я не показала, как правильно.

— Поднимите их на второй этаж или перенесите в новое здание, пусть даже оно недостроено. Разложите на сухой поверхности.

Лаяш заметил разочарование на моем лице, и в его глазах блеснул… испуг?

Он не доверял мне? Потому что работал с незнакомым товаром.?

— Всё в порядке, Лаяш. Я заплачу, даже если ничего не выйдет.

Слава Первородной, деньги у нас пока были — благодаря соли. Но если с солеварней что-то случится, нас ждут серьёзные проблемы. Нужно срочно искать дополнительные источники дохода, иначе мы будем под постоянной угрозой.

Через два дня я сидела в зале на первом этаже, одетая в своё новое лучшее платье, рядом с Ярой, которая вызвалась играть роль служанки, и Кири, который согласился помочь с тяжёлой работой.

— Как думаешь, зачем они приехали? — спросила Яра, нервно расхаживая по комнате.

— Не знаю. Вряд ли просто чтобы навестить меня.

Я так волновалась, что ненавидела себя за это.

Ненавидела, что другие видят меня уязвимой, когда я должна была демонстрировать уверенность, показывать, что знаю, куда мы движемся. Было ли это влиянием магии отца?

Как и все, я чувствовала на себе его дар — много раз.

Ребёнком бегала за папой, желая добиться его любви.

Желая быть рядом.

— Они не написали, когда приедут? — Яра всё ещё сидела рядом, но в её глазах появилось сомнение.

Мы ждали уже больше трёх часов.

— Нет. Они могут приехать и поздно вечером, всё зависит от того, когда выехали.

Я не доверяла себе и перепроверила письмо со знакомым клерком из Арлайна — времени действительно указано не было.

— Никто не поедет из поместья после полудня, — возразила Яра.

Она была права, конечно.

Но несмотря на это, я продолжала ждать. Не снимала платье и не разрешала Яре переодеваться — хотела выглядеть достойно, когда они всё-таки прибудут. Ходила по дому, делая минимум дел и не проверяя работу остальных.

Наступил вечер, потом ночь, и ничего не изменилось.

И точно так же — на следующий день.

Я всё ещё ждала.

Что, если они задержались по какой-то важной причине?

Когда на третий день никто не прибыл, я молча переоделась и вернулась к работе. С тоской оглядела гостевые комнаты: основательные сундуки, хорошие кровати. На каждой были матрасы, набитые шерстью, и даже подушки из гусиного пера, тогда как все остальные по-прежнему спали на соломенных тюфяках. Здесь были и льняные простыни — я спала на таких всего пять раз в жизни.

— Возвращаемся на свои рабочие места.

Завтра же отправлюсь продавать соль и начну стройку постоянной дороги.

Никто не упрекнул меня в том, что я потратила столько времени впустую, что накупила шикарной еды, большая часть которой теперь испортится. Только Кири смотрел на меня с какой-то жалостью, но стоило ему открыть рот, как Яра со всей силы наступила ему на ногу и отправила работать.

Я понимала, что могло случиться всякое: возможно, повозка сломалась или кто-то заболел. Но неужели нельзя было послать письмо? Предупредить, чтобы я не ждала? Не готовила своих людей и не старалась создать «достойные графа условия»?

Запретила себе думать о том, что, вместо того чтобы доказать что-то и показать, что я достойна их внимания, они лишь еще раз напомнили мне, что для них я — ничтожество, недостойное даже простого уведомления.

Зато когда в Синей Трясине появились два всадника на высоких жеребцах, я никак не отреагировала. Не бросилась их встречать, продолжила пытаться спасти свои кирпичи, прямо на их глазах. Я уже понимала, что партия получилась неудачной, да и покупателя у меня всё равно не было.

— Нам нужна баронесса д'Арлейн, — произнёс знакомый голос у меня за спиной. Я обернулась и увидела человека, который больше недели назад, в Арлайне, пытался пнуть меня прямо с коня.

Ленорос Бэй являлся молодым мужчиной двадцати двух лет, его благородное происхождение выдавал герб, вышитый на попоне жеребца, и высокомерное выражение симпатичного, в общем-то, лица. В отличие от большинства мужчин, он не носил бороды — вероятно, просто не мог её отрастить.

И… он меня не узнавал?

— Вам здесь не рады, — громко сказала я, изучая его и его спутника. Лаяш, стоявший рядом, был заметно взволнован. Он редко сталкивался с благородными, одетыми в регалии рода, а меня воспринимал почти как свою.

— Где баронесса д'Арлейн, девка? Думаешь, я тебя не узнал? Ты напала на меня в Арлайне. И ты ответишь за нападение на благородного.

Я низко засмеялась, запрокинув голову, а затем сняла платок, который носила почти всё время, обнажив светлые волосы.

— Не узнали, милорд? Вижу, за последние восемь месяцев вы не изменились — всё так же любите «мужественно» драться с теми, кто не имеет право дать вам отпор. Но на этот раз вы превзошли сами себя — напасть на женщину в полтора раза меньше вас, да ещё с коня. Я всего лишь увернулась от вашего пинка.

Слуга, приехавший с лордом Бэем, смотрел в землю, явно не понимая, почему я с порога так грубо разговариваю с благородным.

— Талира? — после паузы удивлённо произнёс лорд Бэй, теперь уже внимательно рассматривая меня.

— Вам здесь не рады, вас не приглашали. Покиньте мои земли, немедленно, — повторила я.

— Его Сиятельство послал тебе письмо с просьбой нас принять. Мы не получили отказа, — ухмыльнулся Ленорос Бэй. — Хотя конечно… ты ведь не умеешь читать.

— Отец должен был прибыть пять дней назад. Прибывать с таким опозданием — это наносить оскорбление хозяину дома. Как видите, читать я умею. И я не вижу отца рядом с вами, так что повторю: немедленно покиньте мои земли, - выслушивать оскорбления от этого….благородного ургова лорда я не собиралась.

Он годами третировал меня в поместье отца.

Последнее, что я слышала от него, было: «Готова раздвинуть ноги перед трясущимся стариком? Впрочем, нормальный мужчина на тебя и не посмотрит».

Ленорос Бэй наклонил голову, медленно осматривая меня с ног до головы, оценивая, задерживаясь на моем лице.

— Ты изменилась. И не только внешне, но и в том, как говоришь. Думаешь, что если тебя трахает барон, носитель титула, это что-то меняет? Не похоже, чтобы его семья ценила тебя. Хотя, если сестра твоего мужа скоро станет герцогиней, это неудивительно.

Лаяш, услышав такое оскорбление, резко встал, показывая, что готов меня защитить. Я покачала головой — он жил на территории баронства и последствия для него могли быть ужасными.

— Зверь! Ко мне! — рявкнула я, и огромный мастиф выскочил из нашего старого дома, усаживаясь рядом с моими ногами. — Вижу, обида от того что вы младший сын никуда не делась, — ядовито добавила я. — Убирайтесь, или я скажу своим собакам напасть.

Я специально не упомянула, сколько у нас собак.

Служка Ленороса Бэя испуганно сжался, а лорд лишь зло усмехнулся.

— У меня есть послание от твоего отца. Я могу передать его здесь, при всех, или в доме и ответить на все твои вопросы, — он кивнул в сторону старого дома, очевидно считая, что мы живём там.

— Следуйте за мной, — холодно ответила я. — Ещё одно оскорбление, и я натравлю на вас собак. Моё спокойствие важнее информации от отца. Если вам дороги ваши... урговы яйца, рекомендую прислушаться.

Позади раздался смешок.

Я шла вперёд, не оборачиваясь. В какой-то момент Ленорос спешился и передал коня своему слуге, а сам пошёл рядом, удивлённо оглядываясь.

Вместо того чтобы направиться к старому, недавно затопленному дому, мы шли в глубину территории, по широким утоптанным дорожкам. Вскоре перед глазами мужчины предстала внушительная стройка, на которой трудилось несколько рабочих, а также высокий, крепкий двухэтажный дом на сваях, выше большинства домов знати.

— Что это? — удивлённо спросил он.

Я беззвучно поднялась на веранду, пока Ленорос, озадаченный, осматривал строение — широкую веранду, крышу, плотные стены. На веранде стояли две скамейки; я села на одну из них.

Зверь устроился у моих ног.

— Я жду, милорд.

— Здесь? Ты не пригласишь меня внутрь? — он явно хотел увидеть дом изнутри, но я отрицательно покачала головой.

Тогда он сел рядом на ту же скамью.

— Ты сильно изменилась, Талира. Очень. Ты похожа на свою мать, хотя и являешься её бледной тенью, — задумчиво произнёс он, наклоняясь ближе, чтобы лучше рассмотреть моё лицо. — Скажи, это потому, что твоя магия проснулась?

Могла ли моя магия проснуться?

Возможно. Это объяснило бы, почему некоторые люди стали относиться ко мне гораздо лучше, хотя, это происходило как будто наплывами.

— Откуда мне знать? — грубовато ответила я. — Переходите к делу или убирайтесь с моей земли.

Ленорос не ответил. Вместо этого он медленно потянулся рукой к моим волосам, но я резко ударила его по ладони ребром своей.

В этот момент раздался топот сапог — Яра быстро поднималась по лестнице, видимо, узнав от Лаяша, что здесь чужие.

— Яра! Когда мне сказали, что дикарок двое, я должен был догадаться, что речь идёт о тебе. Вместе до конца, я смотрю?

— Зверь! — приказала я. Он тут же зарычал, пригнувшись, готовясь к прыжку. Не зря Зверь стоил целых восемь серебрушек. — Я предупреждала по поводу оскорблений.

Яра же застыла, увидев лорда Ленороса Бэя — одного из тех, кто издевался надо мной в прошлом и кто долго был господином в доме, где она работала служанкой.

— Не думал, что тебя оскорбит такое, — примирительно поднял руки Ленорос. — К тому же это слова семьи твоего мужа, а не мои.

Я успокоила Зверя, но не сводила взгляда с Ленороса, показывая, что моё терпение иссякает.

— Яра, принеси мне вина, раз хозяйка не встречает меня так, как положено, — произнес он.

— Нет, — холодно произнесла я, кипя от гнева. Яра уже двинулась в сторону дома, собираясь исполнить приказ, но замерла, услышав мой голос. — Вы не имеете права отдавать приказы здесь. И Яра больше не служанка. Скажите, что вам нужно, и убирайтесь к Темному Урго, пока я не велела Зверю отгрызть вам яйца.

Я кивнула Яре, показывая, что в порядке, и что помощь мне не нужна.

— Шипишь, как дикая кошка, — покачал головой Ленорос, странно улыбаясь. — Твой отец не смог навестить тебя, хотя подумывал. Он счёл, что посылать посыльного нет смысла, раз я всё равно рано или поздно доберусь сюда.

— Зачем он прибыл в баронство? — спросила я, не особо надеясь на ответ.

— Тебе совсем ничего не говорят, да? Ты переехала сюда, но остаёшься такой же ненужной безро... — он прервался, увидев, как я встала, а Зверь низко зарычал. — Я понял.

— Говорите по делу.

— В Ксин'теру прибыла делегация из Терезии. В течение года они посетят все важные производства в королевстве. Твой муж — один из главных организаторов тура, как и граф Керьи. Поездка связана именно с этим. Однако, узнав, что ты до сих пор не беременна, Его Сиятельство был весьма доволен. Он даже хотел встретиться с тобой, но, поговорив с семьёй твоего мужа, и узнав, в каких условиях ты живёшь, передумал. Он не верит, что ты способна организовать достойный приём.

Его честность была болезненной, но я её ценила.

Не нужно питать иллюзий.

Однако это всё равно не отвечало на мой вопрос.

— Вот, — Лорд Ленорос Бэй поставил на скамейку маленький глиняный кувшин с пробкой. — Его Сиятельство желает, чтобы ты и дальше не беременела.

— Это какая-то ловушка? Заберите это!

Настойка, прерывающая беременность, была строжайше запрещена. Если Орден узнает, что она у меня, меня публично выпорют, а потом отправят в Обитель на Скорбном Хребте.

Как он вообще её достал? Кто рискнул приготовить подобное? Рецепт настойки считался давно утерянным.

— Никакой ловушки, — Ленорос пожал плечами. — Береги себя, Талира Керьи. Его Сиятельство помнит о тебе и, после сегодняшнего, наверняка пришлёт кого-нибудь проверить, проснулась ли твоя магия.

Он ушёл, оставив меня в полной растерянности. Я не хотела детей от Кайроса, и эта настойка давала мне шанс на свободу... и развод. Но отец не дал бы её, если бы не имел планов на моё будущее.

То будущее, которое наступит после развода.

Встряхнула головой и направилась к кирпичной мастерской, когда заметила движение вдалеке и замерла.

Сердце забилось быстрее.

Неужели?

Это были два незнакомых извозчика, с телегами товара. И они пересекали Синюю Трясину по нашей новой дороге.