Башни Латераны 2

Глава 20

Глава 20

Гюнтер Шварцкройц откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Спинка кресла была неудобной, слишком прямой, слишком твердой, слишком вертикальной для того, чтобы сидеть с комфортом. Мельком он подумал о том, чтобы обить спинку мягкими подушками, но тут же выбросил эти мысли из головы. Мозг устал, вот и ищет себе способы отвлечься, отдохнуть, перебросить внимание на что-нибудь другое, приятное и не такое напряженное.

Он протер лицо ладонью, вздохнул и открыл глаза. Посмотрел на женщину, которая была растянута на пыточном станке перед ним.

— К чему упорствовать, дейна Шварц? — задает он вопрос: — зачем вам все это? Вы уже потеряли все. Статус, ваше состояние и… — он поднимает небольшой синий кристалл, лежащий перед ним на столе, вслед за кристаллом тянется золотая цепочка. Ожерелье.

Женщина на пыточном столе молчит, смотрит в сторону.

— Поймите, дейна Шварц, к вам никто пока даже и не притрагивался толком. Я специально выгнал всех этих костоломов из допросной, чтобы они не оскорбляли вас своими взглядами. Мы с вами одни. — продолжает он, разглядывая кристалл у него в руках: — и если быть до конца откровенным, это нарушение процедуры. Но я даю вам возможность сохранить то немногое что у вас еще осталось. Честь. Достоинство.

— Достоинство? — женщина наконец поворачивает свою голову к нему: — ты так это называешь, трус? Сними с меня эти браслеты, и я покажу тебе что такое достоинство мага Третьего Круга Огня!

— Вы не сможете меня спровоцировать, дейна Шварц. — качает он головой: — я признаю, что вы можете сжечь меня своей магией, у вас, несомненно, есть к тому способности. Я не собираюсь входить в клетку с тигром. Вам никогда не приходило в голову, дейна Шварц, что хотя тигры сильнее чем люди, именно последние сажают их в клетки? Давайте начистоту. Вы действительно занимались запрещенной в Королевстве некромантией в своей башне. Обыск подтвердил наличие магических кругов, запрещенных книг и частей тел в леднике. Кроме того, многочисленные свидетели подтверждают ваше отношение к запретам Церкви, а также то, что вы едва ли не в открытую практиковали и малефику, которая так же запрещена указом Святого Престола в Альберио. Ваша вина уже установлена, дейна Шварц. И вы больше не член Совета Академии, не уважаемая обществом преподаватель и маг Третьего Круга, нет. Так что я мог бы просто прекратить этот бессмысленный разговор и впустить сюда костоломов из Младших Братьев, чтобы они провели процедуру так как обычно. Вплоть до пятой степени допроса, церемониться ни к чему. Знаете, что такое пятая степень допроса, дейна Шварц? Сейчас вы просто зафиксированы на станке и ничего более… однако все может измениться. — он потер лицо ладонью и налил себе в чашу немного воды из кувшина, стоящего на столе. Женщина на станке промолчала.

— Вы думаете «все равно меня сожгут на костре», верно? Зачем сотрудничать — вот как вы думаете, дейна. Но… вы неправы. У следователей Священной Инквизиции действительно дурная слава, но мы не разбрасываемся талантами. А вы — талантливый маг, дейна Шварц… Элеонора. — он повертел в руках синий кристалл: — вам нет нужды корчится привязанной к столбу пока огонь лижет вам пятки на потребу толпе. Я — Квестор Святой Инквизиции и держу отчет только перед Патриархом, что сидит на Святом Престоле в Альберрио, даже Архиепископ Иннокентий не может потребовать от меня отчета в моих действиях. И если я решу, что некую магичку не следует сжигать, а следует… ну скажем отпустить под поручительство того же барона Хельмута или герцога Освальда и с подписанным обязательством более не практиковать темные искусства, а употребить таланты на пользу Короне — я так и сделаю. И никто не сможет отменить мои решения. — Гюнтер встал, заложил руки за спину и неторопливо обошел стол. Приблизился к растянутой на станке женщине. Еще раз окинул ее взглядом — растянутые в стороны руки и ноги, порванное, когда-то бывшее белым нижнее платье, грязные, босые ноги, солома в волосах.

— Я могу это сделать. — говорит он и его рука приближается к лицу женщины. Та не выдерживает — отворачивается в сторону. Он аккуратно убирает соломинку из ее волос.

— Могу. — повторяет Гюнтер: — а могу отдать команду Братьям и выйти отсюда. Вы так и не ответили на мой вопрос, дейна Шварц… знаете ли вы что такое допрос пятой степени? Нет? Впрочем, откуда вам знать, вы же профессор теоретической магии, а не палач. Наверное, я смогу вас просветить просто для того, чтобы вы могли принять решение опираясь на верные сведения и факты, уж вы-то как ученый должны знать как это важно…

— Чтоб тебя черти в аду драли. — шевельнула пересохшими губами женщина, распятая на деревянном станке. Он кивнул.

— Я не испытываю к вам ничего кроме уважения, дейна Шварц. Понимаю, что вы будете упираться до последнего. Наверное, мне стоит подготовить вас к допросу… сперва снять с вас это платье… о, не беспокойтесь, ваша женская честь не пострадает, у нас есть покрывало. Оно называется «утешением стыдливости» и позволяет допрашиваемым сохранить достоинство… хотя на мой взгляд уже после третьей степени допроса пытуемым становится все равно. Но мы обязаны соблюдать процедуру, даже если уже раздроблены кости. Это… странно. Впрочем, кто я такой чтобы критиковать установленный порядок.

— Чтоб тебя черти в аду драли.

— Повторяетесь, дейна Шварц. — сухой треск разрываемой ткани. Женщина отворачивается, зажмуривается.

— Я бы предпочел, чтобы вы смотрели, дейна. На то, что происходит вокруг нас. Например, вот это — Конь Святой Патриции. Острая грань сверху — это то куда вас посадят. К ногам привесят тяжелые грузы… говорят, что было даже парочку случаев, когда в конце концов кому-то практически оторвало ногу тяжестью, но у нас такого не будет. С вами работают профессионалы. Вы не умрете раньше времени, не истечете кровью, у вас не остановится сердце от болевого шока — у нас есть наготове целители, которые вылечат вас и приведут в чувство.

— Чтоб тебя…

— Да, я помню про чертей и про ад и что они там со мной делать будут, дейна Шварц. Но сейчас не обо мне разговор. Я отвечу перед Триадой в свое время, но вы… зачем вам запираться?

— Я не запираюсь. — женщина облизнула пересохшие губы и взглянула ему прямо в глаза: — да, я занималась некромантией. Тащите сюда ваш костер. Чтобы я не говорила — я все равно закончу на костре, не так ли? Вы все равно будете меня пытать. К чему все это…

— О, нет-нет! — Гюнтер поднимает указательный палец: — вовсе нет! Для ученого вы на редкость плохо слушаете своего собеседника. Я уже сказал, что могу не только оставить вас живой и относительно невредимой, но и обеспечить вам приемлемую жизнь. В конце концов маги вашего уровня на дороге не валяются, а в стране идет война, Короне нужна боевая мощь.

— Тогда… тогда отпускайте меня. Зачем все это⁈ Я уже призналась! — в глазах у женщины что-то мелькает. Гюнтер улавливает этот блеск. Искорка надежды. Люди могут выдерживать пытки и идти на собственную казнь с высоко поднятой головой, они готовы умирать за свои идеалы… но почти никто не выдерживает надежду. Дай им надежду, и они потекут как восковая свеча, забытая жарким днем на подоконнике.

— Мне не нужно ложное признание. — Гюнтер присаживается совсем рядом, женщина переводит на него взгляд и… краснеет. Она только что осознала, что он разорвал на ней платье и теперь она лежит перед ним ничем не прикрытая. Хорошо. До этого она не реагировала на свою наготу, была готова к смерти, но после того, как он дал ей надежду — она вновь стала чувствовать себя женщиной, стала воспринимать его как мужчину. Она вернулась из-за той грани, где уже все равно, вернулась к жизни. Тем, кто только что вернулся к жизни, к надежде — вдвойне трудней обратить взор за плечо, назад.

— Твои опыты, твои записи в журналах. — он говорит с ней почти мягко, словно со своей старой знакомой: — ты описываешь «объект» и некоего «Л». Именно он и поднял Безымянную Дейну на защиту города. Именно он и есть настоящий некромант, а ты всего лишь пыталась узнать, как у него это получилось. Я не осуждаю научный интерес. Ты всего лишь заблудшая и чрезмерно увлеченная своими исследованиями душа, не заметившая черту запретного. У тебя ничего и не получилось. Мне нужен он. Твой наставник. Твой ментор. Настоящий некромант. Выдай его и тебя тут же отпустят, я даю тебе слово. Тебе придется исполнить епитимью, придется заключить трехлетний контракт и вступить в армию Освальда на безвозмездной основе, придется пожертвовать свое имущество Церкви, но это лучше, чем сгореть на площади после того, как с тобой позабавятся два десятка Братьев Веры. — он смотрит на нее и видит, как у нее расширяются зрачки.

Вот оно, думает он, как я и думал. Предположил, но попал туда куда нужно, нашел жемчужину истины. Эта Элеонора — всего лишь пешка в большой игре Врага Человечества, ее пытались соблазнить темными искусствами, той силой что они дают, властью и знаниями. После того как осаду сняли, и они вошли в город с войсками Освальда — его привлекли слухи о Безымянной Дейне со сверхчеловеческой силой и скоростью, о том, что она была Паладином Ордена Южного Креста. Все было выстроено безупречно и очень правдоподобно, потому что Паладины славились своим умением «сгорать» в бою, отдавая годы жизни взамен короткого всплеска скорости, силы и выносливости. Они сражались с Демонами — в первых рядах! И да, в Паладины принимали всех, независимо от пола, возраста или знатности, дело было только в силе и готовности пожертвовать собой ради веры. Так что Безымянная Дейна подходила под описание, да и обет «ни слова пока хоть один демон оскверняет своих дыханием вселенную» — тоже правдоподобен.

Но Гюнтер Шварцкройц знал, что Безымянная Дейна не являлась Паладином Ордена Южного Креста, хотя бы потому что он лично знал всех Паладинов этого Ордена. И ни один из них никогда не надел бы те серебристые латы с табардом Вардосы и не взял чужой боевой молот. Паладины Южного Креста в бой шли только под собственным знаком, под перевернутым по диагонали Крестом. Начертить такой — две секунды. На любых доспехах. Он знал это, потому что сам когда-то был таким Паладином. Все ради веры.

Сперва были просто подозрения — ну подумаешь самозванка. Какая разница кто она, главное — город защитила, героиня. Смутный червячок сомнений грыз его изнутри, и он наконец решился проверить ее мертвое тело — просто чтобы убедиться в отсутствии татуировки Южного Креста под лопаткой и истории жизни, выжженной на спине как у всех, кто принимал посвящение в Паладины. Однако тело пропало. Кому понадобилось мертвое тело защитницы города и зачем? Ответ был только один. Некроманту. Только этим падальщикам нужны тела тех, кто был сильным воином при жизни, так работает это гадкое искусство — чем сильнее и искуснее был живой, тем лучше получится поднятый мертвец. Потому-то некроманты не пируют на деревенских кладбищах…

С этого момента он стал собирать все слухи, ходившие в городе и через некоторое время понял, что был неправ. Безымянная Дейна не умерла, защищая пролом в стене, одна против сотни. В тот момент она уже была мертва. Незадолго до осады кто-то похитил тело некоей Алисии Линдберг, дочери главы малой торговой гильдии, Генриха Линдберга. На мраморном ложе саркофага — остались ярко-рыжие волосы. Пол, примерный возраст, антропометрические данные, приметный цвет волосы — все совпадало.

Все встало на свои места. Почти все. Некий некромант посетил город (или жил тут всегда? Нет, не совпадает, тогда тела пропадали бы и ранее) и увидел потенциал в умершей девушке. Поднял ее… а что было потом? Скорее всего — не успел убраться из города вовремя и попал в осаду вместе со всеми. Чтобы город не захватили войска Арнульфа — переодел мертвую в доспехи с закрытым шлемом, выдумал байку про Паладина и обет молчания, связался с Элеонорой Шварц, заручился ее поддержкой. Ранее она не была замечена в стремлении к темным искусствам, а во время и после осады — взяла несколько книг про некромантию в библиотеке Академии. Значит они познакомились тогда же. Элеонора, желая помочь — приставила к Безымянной своего ученика, некоего Штилла, выгнанного из Академии из-за долгов по оплате. Паренек из бедной семьи, денег на оплату нет, а тут ему предлагают обучение у магистра! Личное обучение. Элеонора знала, что тот не откажется, для него это путевка в жизнь, потому она не приставила к мертвячке никого из своих учеников из Академии — они не были настолько зависимы от нее.

Почему некромант пошел на такой риск? Видимо у него личные счеты с Арнульфом или кем-то из его военачальников, если город пал бы, то ему — не жить. А дальше все пошло как по маслу — Безымянная удержала проход, якобы «погибла» погребенная под телами тяжелых пехотинцев Арнульфа, город выстоял. Элеонора — заинтересовалась некромантией. Дело раскрыто. Оставались лишь некоторые важные вопросы, на которые могла дать ответ только сама Элеонора.

— Так что? — спрашивает он, чувствуя, что пауза затянулась: — зачем тебе покрывать его? Я же вижу, что он тебя бросил. Если бы он принял тебя в свои ученицы, у тебя не было бы необходимости изучать книги о некромантии, вымаранные цензурой. Не было бы нужды поднимать мертвых крыс. Он — бросил тебя и ты пыталась изучать все самостоятельно.

— Он… он давно уехал. — говорит женщина и Гюнтер с досадой щелкает языком. Врет. Врет неумело, как она не понимает, что он видит ее насквозь… впрочем ладно.

— Послушай, Элеонора. — обращается он к ней по имени и видит, как она вздрагивает: — я скажу тебе правду. Если бы не подвиг Безымянной на стене — я бы никого и не искал. Некромант сам по себе не так уж и интересен. Что он может сделать? — он удобно устраивается на краю деревянного пыточного станка, как на столе: — ты же знаешь зачем мертвецов хоронят так глубоко. Чтобы не выкопались. У обычного мертвеца сил не больше, а то и меньше чем если бы он был жив. Выкопаться с глубины шесть с половиной футов… — он качает головой: — если я решу закопать тебя заживо — ты не выберешься, как не старайся. Потому-то некроманты больше всего применимы на поле боя, когда вокруг полно свежих мертвецов с оружием в руках, в броне, уже умеющие сражаться. Они выжидают момент, произносят свое заклинание, активируют магический круг, и армия одной стороны в одно мгновение получает огромное преимущество. Видишь? Весьма ограниченное практическое применение. — он пожимает плечами: — я реалист. Если бы некромантия работала совершенно, если бы поднятые ею люди превращались в бессмертные и неутомимые големы, если бы все это было — тогда полем боя владели бы не Маги Огня, а некроманты. Представь себе, Элеонора, войско, которое не нуждается в припасах. Не нуждающееся в отдыхе. Неутомимо идущее вперед. Ах, да, чуть не забыл — после каждого боя это войско становится все больше, ведь результатом сражения как правило становятся мертвецы. Представь себе это, ты же ученая! Не думала об этом? Ваша Безымянная Дейна — безупречная боевая машина, которая противостояла сотням тяжеловооруженных воинов, раскидывая их как щенков, представь себе десяток таких, сотню, тысячу!

— Этого… не будет… — бормочет она, отводя глаза.

— Ты слишком увлеклась в своих поисках! Кто сможет противостоять такой силе? Я должен найти его, найти и остановить, иначе наш мир перестанет существовать. И если будет необходимо — я буду тебя пытать, дейна Шварц. Если нужно я превращу тебя в кричащий кусок мяса. Лишу тебя чести, достоинства, личности, кожи, глаз, пальцев… у тебя все еще есть что терять, дейна. А потому — не молчи. Говори со мной. Сейчас я тот кто может тебя спасти, потому что в Королевстве завелся Великий Некромант и он может делать из обычных мертвецов — Рыцарей Смерти. Помнишь я говорил что если это будет нужно — я буду тебя пытать? Да, так и есть, но если это будет нужно — я готов отпустить тебя нетронутой. Вернуть тебе твою башню. Восстановить в Совете. Если ради того, чтобы найти этого некроманта мне будет нужно склониться перед тобой — я это сделаю. — он встает и смотрит на нее сверху вниз. Кристалл с ожерелья качается на цепочке в его руке.

— Защитный оберег от ментальной магии. — говорит он: — как много маны впустую. Что же… полагаю тебе не нравится, когда копаются в твоей голове. Может быть ты в состоянии вынести физическую боль… но есть и иные способы. — он поворачивается к столу: — жаль что ты не хочешь сотрудничать, дейна. Пойми, мы с тобой воюем за одну сторону. За веру. За людей. Ты и сама не хочешь, чтобы этот некромант поднял тысячи Безымянных Рыцарей Смерти и двинулся на завоевание Королевства. Что же… время разговоров кончилось, дейна.

Он вздыхает и неторопливым, прогулочным шагом идет к двери, ожидая, когда она его окликнет. Обязательно окликнет. Он дал ей надежду, дал ей оправдание своему поступку, дал ей мотив. Она его окликнет. А если нет… действительно жаль, но он вырвет из нее нужное имя. Он взялся за ручку двери.

— Квестор? — слабый голос из-за спины. Она его окликнула.

— Да? — он не поворачивает к ней головы, все еще держась за ручку двери.

— … я.

— Что? — надавливает он. Она должна окончательно сломаться, нельзя ослаблять давление.

— Я все расскажу. — говорит она. Он отпускает ручку двери, поворачивается назад, подходит к пыточному станку. Поправляет на ней лохмотья разорванного платья, чтобы они закрывали тело, возвращается к столу, открывает журнал допросов. Работа только начинается.