Братский круг. По самому краю … (СИ)

Глава 10

Так и шли выходные день за днем. Всего то два дня, а вот вместилось в этот короткий срок событий так много, что раньше и за всю жизнь бы не произошло. Жизнь была как качели то вверх, то вниз. Только стало более или менее ясна диспозиция по авизо. Как вплыла на поверхность новая проблема и как бы эта новая проблема не оказалась последней в моей жизни. Сначала было — да именно слово. Слово это было пет1амат ду — вот просто слово и вот теперь состыковались все шероховатости в нашем пазле. Теперь уже нам не разойтись краями с Нуридом и его семьей вот никак не разойтись. Слово, которое вот так развернуло мою жизнь — на русском звучит просто мак.

До того, как я стал следователем и переехал в этот городок служба моя проходила в УИНе есть такая служба. И связана она с близким общением с осужденными если убрать вежливость просто сторожили мы осужденных и направленных на исправление уголовников. Исправление уголовников — это блажь и невыполнимая задача. Но это не относиться к нашему повествованию. Часть спецконтингента в лагере были лица чеченской национальности и потому язык я чеченский хоть и по-верхам а вынужденно выучил. И теперь с деревянным лицом слушал — как именно меня будут убивать и как меня будет приятно порезать на куски. Фантазии у родственников, да и у самого Нурида хватало. Теперь даже просто сбежать и то было не вариант. Теперь или они или я. Обратиться за помощью — вот это было совсем смешно. Никто мне помогать не будет, все местные правоохранители были наблюдаемы мной за столами с чеченцами и посещали этот мотель эти начальники часто и густо. Кормились за столом у Нурида охотно.

Теперь надо было выбрать удобный момент и как это не печально звучит просто гасить всю «семью» Нурида. То, что они наркоманы со стажем я уже установил — запах прекурсоров и «дороги» на венах. Сомнений не было. Версия с кредитами и кидками не выдержала проверки.

Именно Нурид и собирался ограбить «космонавтов» затем на эти деньги выкупить партию мака, привезенную из Прикарпатья, именно охраняющие меня «западенцы» и были теми продавцами.

На меня же переводились все стрелки по кидку «космонавтов» и потому я был мертв сразу же как попал к Нуриду. Благодарность за спасение его жены. Это даже не смешно, или наооборот обхохочешся русский хочет благодарность от чеченцев- наркоманов и «западанцев» их торговых партнеров. Большего наивняка и представить трудно. Как я сука в этот блудняк вляпался всеми четырьмя конечностями.

И с другом не переговорить. Был и пока, наверное, есть лепший друган Серега Воронов…

В эти самые часы у Сереги Воронова, но так его никто и не звал. Ворон самое то…

У Ворона же наконец появились какие-то зацепки по давнему и никак не кончающемуся делу…

Ирина любила смотреться в зеркало, не на ходу, наспех поймав случайный мужской взгляд, а подолгу перебирая прядки волос, придавая лицу то загадочное, то игривое выражение. Когда-то в детстве она воображала себя неприступной красавицей, за благосклонный взгляд которой дрались все принцы округи. Драк было несколько, в основном между соседскими пацанами, но Ирине от этого не было ни жарко, ни холодно. Да и случалось это едва ли не в прошлой жизни, в детстве ещё. Теперь прошлые претенденты на её благосклонность давно переженились, а при встрече с Ириной или холодно кивают, или хихикают, что совсем не украшает их как мужчин, или вовсе отворачиваются: не дай бог, суженая заметит, скандала потом не оберёшься. Что ж, видать, улетели денёчки золотые и детства беззаботного, и юности беспутной. Жизнь женщины теперь складывалась настолько нелепо и неумело, что в конце концов она и сама на неё рукой махнула: будь, что будет. И жизненными неурядицами Ирина была не особо угнетена, да и на радости бурно не откликалась. Настолько всё смешалось в одну кучу, что радость часто оборачивалась неприятностью — и наоборот.

Ну вот, скажем, дети — что это? — радость или неприятность? Казалось бы, ответ однозначен: дети — цветы жизни, как сказал классик. Это с одной стороны. У Ирины же было всё не как у людей. В свои двадцать шесть лет она считалась матерью двоих детей. Считалась, но не была. Или опять же наоборот: была, но не считалась. Дело в том, что грех, оставшийся после первого брака, проживал почти безвылазно в санатории для детей с туберкулёзом. Точнее, проживала: это была дочка Леночка.

Сам же муж, не приемля суровый климат Сибири, скитался где-то по бескрайним степям Украины, так и не сумев обрести достойный супружеский якорь и крепкий семейный очаг. Писал бывший муж редко, да и письма были короткие: о Ирине, как правило, — ни слова, только о дочке. Получив письмо от первого зятя, мать долго ворчала, называя Ирину непутёвой, кукушкой, хвалила зятя, жалела внучку, тяжело вздыхала, смахивала слезы и искала «лекарство». Благо, «лекарства» этого было предостаточно в каждом магазине, деньги водились, ноги быстры были, если не свои, старушечьи, то Ирина или брат её Андрей «совершенно случайно» оказывались рядом.

А дочка Ирины, действительно, здоровьем не удалась. В хвори родилась, в хвори жила: то ли, как теперь модно говорить, гены подвели, то ли неотвязная какая зараза пристегнулась, но из детского санатория выписывали её редко. Ирина не очень-то и расстраивалась: ничего уж не поделаешь, какую бог послал, все под ним ходим, по своей воле в сторону не свернуть, а что в санатории — так это даже и лучше — при месте постоянном. Навещала Ирина дочку не очень часто, но всё же не забывала. Недавно вот, уже со вторым мужем, на радостях да во хмелю, завалились в санаторий с конфетами, с тортом. Смеялась Леночка, а глаза грустные, взрослые совсем. Ни на кого из родителей дочка была не похожа: глаза большие, с восточным разрезом, и ресницы длинные, ровные, как щёточки. Синяки под глазами и впалые щёки делали Леночку похожей на персонаж какой-то не очень весёлой кинокартины, на царевну Несмеяну, что ли. «Скоро заберу тебя, доченька, домой», — шептала Ирина на ухо девочке, целовала её мокрыми накрашенными губами. Отворачивалась Леночка, не верила пьяным речам матери, да и домой не хотелось. Не знала девочка радости в родительском доме, поэтому создавала, как могла, свой маленький детский уют в этих казённых стенах: кукла-полуинвалид, кусочки разноцветной материи, две потрёпанные детские книжки, обёртки от конфет, — вот, пожалуй, и весь арсенал этого уюта.

Сейчас Леночка с замиранием сердечка смотрела на цветную коробку, в которой белели обломки торта, и гадала: оставят или нет? А как роскошно здесь уместились бы её фантики! Сам торт интересовал девочку меньше всего: много ли ребенку надо, а утопающая в ласках мамуля журчаще уговаривала съесть ещё кусочек, смеясь, впихивала торт неразговорчивому отчиму. Вскоре тот резко засобирался, стал трясти Ирину за плечо, мать заторопилась, начала рыться в сумке — чем бы ещё угостить дочку? — ничего подходящего не нашла, вытащила железный рубль и положила перед девочкой: вот тебе! Наконец, они ушли. Лена схватила коробку, поковыляла по коридору и с криком «А у меня-то вот чё!» ввалилась в спальню. Девочки налетели со всех сторон, но, не увидев в коробке ни кусочка лакомства, разочарованно отошли. А Лена подошла к уродливой тумбочке, выкрашенной серо-голубой краской, выдвинула ящик и на миг зажмурила глаза, представляя, как она сейчас разложит своё богатство…

Со своим первым мужем Ирина познакомилась во времена, ознаменованные сильным душевным потрясением после очередного бурного романа, закончившегося очень плачевно: жена Ирининого кавалера, не понимавшая толк в высокой любви, не только ославила на всю округу, но и след от ногтей на лице оставила. Встретились они с будущим мужем в одной закадычной компании, приметили друг друга сразу. Да и как не приметить: компания-то была — раз-два и обчёлся: их будто друг для друга пригласили, а, может, так именно оно и было. Ирина расчёсывала у зеркала волосы, слегка обесцвеченные: хоть и не густы были, но непокорности не занимать, видимо, поэтому и застопорилась в коридоре, преграждая путь на кухню. Как встретились на ходу, так на ходу и разбежались в разные стороны. Только вот Леночка осталась. Горькая память. Это если со стороны смотреть. Ирина же, весёлая, неунывающая, всё воспринимала как перст божий и особенно не отчаивалась. Подумаешь, ребёнок: другие по десять имеют — и ничего, живут. Не утомляла себя думами — что толку с них?

Кто знает, как сложилась бы её жизнь дальше, но вдруг совершенно случайно, как снег на голову или как солнце из-за туч, обрушилась на Ирину новая любовь. Познакомились банально и неинтересно. Он был обитателем спецкомендатуры, из числа тех, что трудятся «на стройках народного хозяйства». Тут было что-то от знаменитой шекспировской истории: масса противников их союза. Разговоров — только уши подставляй. Ему: ты что, сумасшедший, с ней же кто только не спал, непутёвая она, гулящая… Ей: разуй глаза, он же — «химик», зэк, тебе что, жить надоело? Но что бы там ни говорили, а по освобождении увёз её Александр в далёкую Мордовию, в нерусский город В.

Свекрови сноха понравилась с первого взгляда: ладная, ласковая, хоть и беременная, а быстра в движениях, всё по дому успевает: и постирает, и сготовит. Да и по улице пройтись с такой не стыдно: не сказать, чтобы красавица, а… (французы называют это шармом, но откуда пожилой женщине знать такое красивое заграничное слово?). Родила Ирина сына, мечтала, что когда-нибудь и дочку к себе заберёт. А тут, бог весть откуда, то ли сорока на хвосте принесла, но узнала свекровь, что не первым дитём разродилась Ирина, да и про жизнь её непутёвую ранешнюю пронюхала. Ну и пошло-поехало: и то не так, и это не так. Махнула на всё рукой Ирина: да ну вас к чёрту! — и дала дёру восвояси. Одна, без мужа и без сына. Уезжала тайно: жестокого характера был муженёк и кулаков крепких. Да и не отдал бы он сына — слишком любил наследника…

Телефонный звонок всегда неожидан. Словно летит неизвестно откуда невидимая стрела, резко впиваясь в слух и сознание. «Милиция? Здесь женщина лежит, в крови вся! Кто я? Да случайная прохожая. В районе пятой школы. Приезжайте, народ собирается!»

Через несколько минут машина с опергруппой уже летела по улице, пугая прохожих резкими гудками. Было раннее утро, накануне утреннего часа пик. Деревья ещё не оделись в листву, город выглядел обнажённым и испуганным. Пролетев мимо парка, где улыбающаяся особа с афиши приглашала на отдых, притормозив у больницы, где переходила дорогу торопящаяся куда-то старушка, машина повернула к школе. Недалеко от кустов, возле школы, сгрудилась пёстрая толпа зевак: все обсуждали трагедию, строили предположения. Что же здесь произошло на самом деле? Ответ будет со временем, а пока фотографировали, вымеряли… работали, одним словом.

…Пострадавшую уже погрузили в «скорую», теперь над ней колдуют врачи, пытаясь вернуть искорёженное тело к жизни. Большая потеря крови, огромные раны на голове и лице ещё кровоточат, лицо покрыто чёрной коркой грязи и спёкшейся крови. Нет, не спасут. Несколько часов борьбы между жизнью и смертью — и смерть побеждает. Ещё через несколько часов город взбудоражит весть о зверском убийстве, потом соседи убитой будут собирать кто что может на похороны, жалея непутёвую и вспоминая, что, в общем-то, была она неплохим человеком. Невезучая только вот…

'7 мая 1985 года в 6 часов 30 минут у школы № 5 по улице Садовой была обнаружена неизвестная гражданка в бессознательном состоянии, которая была доставлена в первую горбольницу и, по истечении определённого времени, скончалась, не приходя в сознание.

В ходе расследования было установлено, что это Ирина Васильевна Жовтнева, 1958 года рождения, уроженка города Ч. Украинской ССР, которая в феврале 1985 года приехала из города В. Мордовской АССР и проживала по улице…

Просим ориентировать личный состав на розыск преступников.

Начальник ГОВД, подполковник милиции Николаев А. А.'.

Сергей Воронов за достаточно приличный срок работы в уголовном розыске, казалось, привык ко всему: что для других — очень неприятный эпизод в жизни, для него — повседневность. Но повседневность ли? Вот опять убийство («мокруха», как называют его сыщики между собой). Свидетелей нет, зацепиться пока не за что. Впереди — сотни опрошенных лиц, десятки проверенных домов. Район, где произошло убийство, не из лёгких: частный сектор — для жителей в норме частые пьянки, брага, самогоноварение, бытовые потасовки. Школа, которая находится в этом же районе, считается трудной: дети — первые свидетели всего, что происходит на улице, все события они меряют на детский свой аршин, и, естественно, во многом подражают взрослым. Но, с другой стороны, ребятня, знающая в районе всё и вся, часто может помочь следствию. Для начала нужно выяснить, где и с кем была потерпевшая накануне, установить её связи. Да, со связями придётся туго: слишком многие знали потерпевшую и общались с ней…

Из объяснительной соседки.:

'06.05.85 г. я пришла с работы. Как обычно, следом пришла Ирина. Дома был мой муж, брат Ирины, и его друг, который живёт по кочегаркам. Была также бабушка и мои дети. Ирина прошла в комнату, закурила. Я стала собираться в магазин, Ирина напросилась со мной. Вернулись мы скоро, купив продукты и две бутылки вина. Первую бутылку выпили на двоих с Ириной, вторую — С Ириной и бабушкой.

Не помню причины, но мы поссорились с мужем, и он ушёл к своей матери, которая проживает неподалёку. Вскоре он вернулся, и мы опять стали собираться в магазин. Сначала проехали в центр, но магазин был закрыт. Доехали до магазина «Юбилейный», где нам повезло, и мы купили ещё вина. Выпили с Ириной. Она стала собираться к матери, но я уговорила её остаться. Потом я опять поругалась с мужем, он ударил меня три раза по лицу. Я легла на кровать, он ударил меня ещё несколько раз по голове, и я уснула. Когда проснулась, Ирины уже не было'.

Из объяснительной Степановой Г. В.,

«С Ириной я познакомилась в гинекологическом отделении первой горбольницы. В конце апреля к Ирине пришла сноха и принесла телеграмму от мужа: „Скоро выезжаю. Жди“. Первого мая я ушла домой, а когда вернулась, застала Ирину там же, в больнице. Третьего мая мы ушли домой вместе и в этот же вечер вернулись в отделение. Ирина была расстроена: её мать получила письмо от первого мужа Ирины, где он писал в адрес своей бывшей жены, чтобы та сгнила или умерла. Но на следующий день или через день, точно не помню, к ней приехал второй муж, и она ушла из больницы. Они собирались ехать к дочери в санаторий».

Рапорт оперуполномоченного уголовного розыска капитана милиции С. Воронова:

'15.05.85 г.,

Трутнев А. Г., 19 5 3 г.р. прописан по ул. Ленина, д. 8, кв. 1, проверен на причастность к убийству Ирины Жовтневой. Сообща ю: 06.05.85 г. Трутнев А. Г. пределы города не покидал.

Причастность Трутнева к убийству не по дтверждается. Оперативно- розыскные мероприятия в отношении ранее судимых по аналогичным преступлениям положительного результата не имели.

И вот так с 1980 года эта история и продолжалась. В разных городах СССР находились трупы женщин и мужчин некоторые стразу найдены были мертвыми, некоторые скончались уже больницах. Ворон столкнулся с этим зверем в 1985 году.

С тех пор и началась эта погоня — зверь пропадал на время и затем вновь появлялись трупы. Вот только понять эти перерывы было невозможно, соединить всю цепочку тоже было нереально. Не было тогда всемирной сети интернет и статистика в каждой области и республике была своя. Ворон к ней доступа не имел и не было в СССР серийных убийц. Про южнорусскую аномалию тогда и не знал никто. И то что в стране порядка двухсот-трехсот одномоментно действующих серийных убийц никому не могло прийти в голову даже в самом дурном сне