Через океан на "Морской черепахе"

Глава 13

13

Самым паршивым, было то, что, на этих островах отсутствовала любая механизация. Если, на том острове, где я оказался в самом начале, я мог задействовать любой грузовик, для подтаскивания бревен, подъема груза, или для чего-то еще, здесь ничего подобного не наблюдалось. Даже для сооружения, обычного шкива, на полиспаст, мне пришлось вначале, править на точильном станке, который удивительным образом сохранился, один из напильников, потом снимать точильный круг, и установив на его место, спиленный кусок бревна, обрабатывать его до нужной формы, раскручивая педалями. И я возблагодарил всех богов, только за то, что они не надоумили американцев, изъять у меня это точило, как не соответствующее эпохи. Все-таки велосипедов, и уж тем более цепного привода с педалями, в этом времени, не существовало.

Ева занималась домашними делами, изредка выходила в лес, чтобы добыть там какое-то съедобное растение или плод какого-то дерева, при нужде, не отказывалась помочь и мне. И меня даже в какой-то степени радовало то, что ей заблокировали память. Если вспомнить все то, что вытворяли янки на этом острове, боюсь, настроение подруги, было бы совсем иным, а так, не помнит, и слава богу. То, что она не помнит и своей профессии, и того, что происходило до того момента, как мы попали на тот остров, не самое страшное. Тем более, что здесь ее знания, не слишком и востребованы. Кстати, как оказалось, она не помнит, или попросту не знает, ни единой католической молитвы, и это стало еще одним фактором для того, что путь в Европу, для нас оказался закрыт.

Именно поэтому, я даже не стал, сообщать подруге о том, какой день и год показывает сегодняшний календарь. И уж тем более предрекать будущие события, о появлении здесь того, кто официально откроет этот остров через несколько лет. Не стоило забивать разум девушки не нужными вещами. Может когда-нибудь потом, если память все-таки проснется.

Работы было много. Я не слишком спешил, но и старался каждый день использовать в полной мере. Первым делом, провел ревизию плота, выяснив для себя, какие материалы мне необходимы для ремонта, и что потребуется сделать в первую очередь. Затем выбрал и срубил бревна, нужные для ремонта плота, стараясь брать те, которые будет легче подтянуть к берегу. Почти неделя, ушла у меня на то, чтобы выкопать плот из прибрежного песка, и перетащить его к воде. Проклял всех американцев вместе со всеми ихними богами. Все таки с помощью единственного полиспаста, перетащить многотонную дуру к воде, оказалось еще тем испытанием. Подруга, глядя на это, попыталась было высказать свое мнение, на счет того, до чего доводит пьянка. Честно говоря, не хотелось с ней ругаться, но я попытался довести до нее мысль о том, как можно было вообще влезть на такое расстояние от воды, хоть пьяному, хоть трезвому, при этом не оставив на прибрежном песке ни единого следа.

Ева, попыталась вначале возразить, но после задумалась, и долго обхаживала плот со всех сторон, пытаясь соорудить хоть какую-то теорию его попадания на берег, но так ничего и не придумала. Некоторое время, после этого она ходила задумчивая, но после навалились какие-то проблемы, и она забыла об этом, а плот к тому времени, уже качался на прибрежных волнах залива. Здесь было довольно мелко, потому, никакая крупная рыба к нам не заплывала, и можно было работать достаточно спокойно. Разве что долгое пребывание в соленой воде, несколько сказывалось на здоровье, но это уже другой вопрос. Да и честно говоря, я стал немного поторапливаться.

Не то, чтобы меня, кто-то подгонял, нет. Но в сознании тлело опасение, что рано или поздно, кому-то из руководства острова, захочется посмотреть, как мы проводим время на острове. И кто знает, какие выводы будут сделаны. С них станется сломать плот еще раз, а этого мне бы очень не хотелось. Именно поэтому, я и спешил, чтобы до конца сезона штормов, быть готовому к отплытию. Чтобы, как только появится такая возможность, сразу же, оставить остров, и направить наш плот к берегам Нового Света.

Теоретически, до побережья будущего США, примерно такое же расстояние, какое было от нашего острова до берегов Бразилии. Если и чуть больше, то не слишком на много. Вот только скорость течения Гольфстрима, как бы не втрое выше скорости Гвианского и Антильского течений, и поэтому есть немалая вероятность того, что нас может отнести, значительно севернее того места, куда я рассчитываю попасть. Это конечно не критично, но все же не слишком приятно. Хотя те же Североамериканские индейцы, насколько я помню историю, вначале относились к первопоселенцам, достаточно дружелюбно.

Вспоминается даже сделка, по покупке острова Манхеттен, у местных индейцев за двадцать четыре доллара. Когда-то читал об том что в отчете агента торговой компании Dutch East India, адресованном голландскому правительству, в котором, упоминается о покупке «острова Манхэттена у дикарей за 60 гульденов». Позже эту сумму пересчитали в американские тугрики, и добавили, что это были не деньги, а бисер на эту сумму. Еще более интересная версия, как-то проскочила в одной из книг о том, что голландцы купили не остров, а только право проживания на нем. То есть аборигены, всего лишь разрешили поставить на острове факторию, для организации торговли, а землю так и не продали. Еще более смешная версия касалась того, что сделка была совершена не с хозяевами этой земли, а с какими-то пришлыми мошенниками, случайно заглянувшими «на огонек», а после получения оговоренной суммы, тут же сбежавших куда подальше. Впрочем, это уже не имело никакого значения.

Главное, из всего этого, что аборигены, были вполне лояльны к пришельцам, и не устраивали драк на ровном месте. А скорее старались наладить какие-то отношения. Это уже после, когда наглость поселенцев, перешла всякие границы, началась война с краснокожими, но вначале все было достаточно тихо и мирно. Поэтому, я не думаю, что мы встретим какое-то враждебное отношение к себе. И уж тем более, показав свой дар, наверняка заслужу уважение местного населения. Тем более, что инквизицию здесь пока еще не придумали. И лечение принимают любое, хоть наложением рук, ног, или пляски с бубном вокруг тотемного столба. Главное, чтобы помогало, остальное от лукавого.

К началу ноября 1497 года, плот был в общем готов к плаванию. Правда на этот раз он выглядел гораздо хуже, чем в первом случае, но тут не было моей вины. Янки, не только постарались разбить мой плот сбросив его на берег острова, но и варварски разграбили его, не оставив целой, практически ни одной веревки. В итоге, пришлось выкручиваться и изворачиваться тем, что мачта поддерживалась не натянутыми веревками, а укосинами из стволов деревьев. В некоторых местах, пришлось применить лианы, дикорастущего винограда, сплетая их между собой. Это добавило плоту лишнего веса, и хотя он не потерял своей плавучести, но за счет массы, погрузился в воду гораздо глубже, чем это было первоначально, что не добавило ему удобств. Поэтому пришлось помимо палубы, городить дополнительный помост, чтобы хотя бы в хижине было относительно сухо. Но так или иначе, но плот был готов к плаванию, и даже испытан на ходовые качестве, в местной акватории. Осталось только, заготовить провизию на время путешествия, и отправляться в плавание.

С одной стороны, мы достаточно неплохо устроились и на острове, и если бы не недостаток воды, можно было ни о чем не беспокоиться. Хотя, это только казалось. Если мне хватало общения с супругой, то Еве, этого было явно маловато. Но чтобы хоть как-то ободрить подругу, иной раз приходилось по часу, и более выслушивать ее бессмысленную, как мне казалось болтовню, поддакивая в нужных места. Как я все это вытерпел сам не понимаю. Все-таки, человек животное стайное, и потому находиться долгое время от подобных себе, довольно тяжело. Тем более для женщины. Поэтому она как бы еще не с большим нетерпением ожидала того момента, когда мы наконец отправимся дальше.

Вообще-то, на острове нет, крупных млекопитающих, хотя иногда на северных пляжах и появляются стада тюленей, но очень ненадолго. Толи они останавливаются на небольшой отдых, во время миграций, если таковые вообще существуют у их вида, или по какой-то иной причине, но так или иначе, несколько раз, я их там встречал. Птиц, в отличии от других животных, на островах очень много. В сезон гнездования, здесь стоит такой шум, что можно оглохнуть. Не зря же залив назвали Грейт Саунд — Громкий звук. Но проблема в том, что самая большая птица, живущая на острое не превышает размерами мелкую курицу, и охотиться на них, с помощью пулевых зарядов, из ружья, в ствол которого свободно входит указательный палец, по меньшей мере глупо. По большому счету, даже расходовать на них мелкую дробь, уже расточительно. Пороха не так много, и если свинец еще как-то можно заменить обычной галькой, или крупным песком, то с порохом такого не получится. Поэтому, чаще всего, обходились силками, ловушками и это в общем срабатывало.

Но сейчас мы собирались отправиться в дальний путь, и одной птицы, будет маловато. Поэтому я решил надолго засесть на северных отмелях, и таки дождаться появления тюленей, чтобы добыть в дорогу побольше мяса и жира. Снарядив свой «кара-мультук» как я в шутку называл это оружие, я вышел из нашей хижины, и в этот момент, услышал непонятны стрекот, доносившийся до меня со стороны залива. Вначале, не особенно придал этому значения. Грейт Саунд, как в будущем назовут этот залив, только в самом начале нашего здесь появления, вызывал какие-то вопросы, касающиеся этого наименования. Последующее время проживания здесь, дало полное понимание того, почему он был так назван.

Кстати вспомнилось и еще одно. Хуан Бермудес, впервые наткнувшись на этот остров, побоялся высадиться на него, потому что крики птиц были настолько сильны и страшны, что священник, сопровождавший судно в походе, принял эти крики за звуки, исходящие от дьявола. Учитывая, что в те времена, люди истово верили в бога, и старались прислушиваться к тому, что говорят «святые отцы» немудрено, что слова священника были восприняты «правильно» и высадка на остров не состоялась. Во второе посещение, видимо криков не происходило, и мореплаватель все-таки решился высадиться на остров. Впрочем, речь не о том.

Услышав стрекот, я вначале не придал этому значения, но минутой позже, в голове возникла картинка, со звуком двигателей вертолета. Я тут же метнулся в сторону гавани, и выскочил на опушку леса, как раз в тот момент, когда с вертолета была сброшена бомба, или граната, в результате взрыва которой, наш, только что собранный и готовый к отплытию плот, разметало на части, приведя в полную негодность. Это действие со стороны американцев настолько вывело меня из себя, что я, не раздумывая, сбросил с плеча свое ружье, прицелился в сидящего в вертолете пилота, и выстрелил. Честно говоря, я не особенно рассчитывал куда-то попасть. Ружье, выданное нам взамен украденного у нас оружия, было откровенно дрянным. Если и можно было из него куда-то попасть, то не более чем случайно, и не дальше пары десятков шагов, от того места, где был произведен выстрел. Поэтому мое действие, было скорее жестом отчаяния. Я прекрасно понимал, что вряд ли смогу в кого-то попасть, и уж тем более разбить обычным свинцовым «жаканом» бронированное стекло армейской машины. И, наверное, даже надеялся в какой-то степени на то, что в ответ на мои действия, находящиеся в вертолете люди, откроют ответный огонь, чтобы пристрелить обидчика, и для меня, это было бы наилучшим выходом. Ведь последние действия американцев явно показали, что нам не дадут выбраться с этого острова, разломав плот. И, наверняка, это может повториться и еще раз.

К моему, немалому удивлению, я попал. Вертолет, как раз в момент выстрела повернулся боком, а в мою сторону повернулась улыбающаяся от уха, до уха рожа пилота, и пуля, из моего ружья влетела в открытое боковое окно кабины, попав точно в цель. Во всяком случае, кровь залившая изнутри лобовое стекло летающей машины, появилась сразу же после моего выстрела. Мгновением позже, вертолет крутанулся пару раз вокруг своей оси, то в одну, то в другую сторону, подался было вверх, затем резко накренился к носу, и со всего маха врезался в скалу, торчавшую на берегу залива.

От неожиданной концовки, я замер, не совсем понимая, как все это произошло, но секундой спустя, бросив на землю, еще дымящееся ружье, со всех ног помчался к упавшей машине. Как бы то ни было, а нужно было разобраться, остался ли там, хоть кто-то в живых, и если нет, то постараться извлечь из упавшего вертолета, множество, наверняка имеющихся там полезных для нас вещей, которые точно пригодятся мне на острове. А вслед за этим, постараться скрыть следы авиакатастрофы.

Оказалось, что мой «жакан» влетев в открытую форточку, попал точно в голову пилота, разорвав ее на куски, и забрызгав всю кабину вертолета, его кровью. Пилот был не один. Второй человек, в форме морского пехотинца, находился в это время в общем салоне, и потому хоть и не пострадал от моего выстрела, но при падении вертолета о землю, ударился головой, и потерял сознание. Тут же вытащив его из машины, и лишив оружия и снаряжения, привел в чувство, взяв с помощью своего дара под полный контроль.

Мгновение спустя, правда, пришлось утихомиривать супругу, которая едва увидела лицо этого мужчины, как это похоже, что-то всколыхнуло в ее памяти, поэтому она, вооружившись, лежавшим на песке брошенным мною ружьем, едва не отправила его, вслед за пилотом, попытавшись огреть его со всего маху, как дубиной.

— Это, он! Он! — кричала она, размахивая ружьем, которое держала за ствол, даже не чувствуя его жара, от недавнего выстрела, едва не задевая при этом, меня самого. Пришлось применять свой дар и к ней. Может это и неправильно, но мне нужно было в первую очередь допросить выжившего, а уж после разбираться, что это за «Он» с супругой.

Парень, находился под моим полным контролем, поэтому соврать не мог. Зато благодаря его словам я выяснил, что об уничтожении плота, уже было доложено на базу, пилот получил распоряжение возвращаться обратно, и поворот вертолета, из-за которого моя пуля попала в голову пилота, как раз и было действием для разворота машины, и возвращения. Другими словами, опасаться того, что кто-то прилетит на помощь, из-за того, что пилот сообщил о нападении не стоило. Мужчина был в этом абсолютно уверен, сказав, что после связи с базой, пилот отключил микрофон, и обратился к своему напарнику со словами.

— Ну, все, наша работа завершена. Бесноватый-Джереми дал добро, возвращаемся обратно.

Бесноватым-Джереми, звали одного из командиров морской пехоты, причем именно за глаза, потому как, можно было получить такой ответ, что мало не покажется. И я знал этого мужчину, еще пребывая на острове. Одно то, что пилот обратился к своему напарнику объявив кличку, давшего приказание, уже говорило о том, что эта фраза не ушла в эфир. Впрочем, допрашиваемый мужчина и так был уверен в том, что связь была отключена. Большего мне не требовалось, поэтому, тщательно осмотрев его амуницию, я разоблачил его до гола. С одеждой у нас наблюдались большие проблемы, и потому было не до брезгливости. После чего оттащив к берегу, подошел к Еве, и привел ее в чувство, после чего постарался донести до нее, что пленник мне больше не нужен, и она может делать с ним все, что пожелает. Хотя ружье, до сих пор находящееся у нее в руках, я отобрал. Не стоило портить такую ценную вещь. Подруга не растерялась, и тут же отыскала себе замену, правда, несколько раз огрев его дубиной, и увидев, что тот не подает признаков жизни, несколько успокоилась, если можно так выразиться, и плюхнувшись на песок расплакалась горькими слезами.

Спросив у нее, могу ли я забрать мужика, та просто махнула рукой. Впрочем, оставлять его в живых я не собирался. Пока же ринулся в салон вертолета. К моей радости, он не загорелся, и это давало надежду на то, что можно будет кое чем, поживиться из находящихся на его борту вещей. И первым, что попалось мне на глаза оказался спасательный плот, который в обязательном порядке, присутствует на каждом летательном средстве, работающим над морем. То, что этот плот, несколько отличается от того, коим я когда-то воспользовался, для спасения своей жизни, когда выпал за борт теплохода «Советский союз», я узнал несколько позже, пока же меня обрадовало хотя бы то, что он имеется в наличии, и даже может в какой-то степени заменить нам, разрушенный деревянный плот. И это радовало.

Кроме плота, мне удалось снять с крепления, пулемет, с несколькими запасными лентами, разжиться парой пистолетов, и штурмовой винтовкой, с тремя запасными магазинами. Там же нашелся подсумок с несколькими гранатами, одной из которых видимо разворотили наш плот. Очень порадовала аптечка, и ящик с неприкосновенным запасом, для экипажа. Учитывая, что в стандартный экипаж входило пять человек, трехдневный запас, автоматически удваивался, только за счет того, что нас с супругой, всего двое. Не меньшую радость принесли инструменты, запасной рабочий комбинезон пилота, и спрятанная значка в виде пары бутылок виски, и коробки с сигарами. Я хоть и не курил, но иногда этого очень недоставало, и поэтому я решил, что пусть будут. Да и коробочка тоже была чудо, как хороша. Пьянствовать я не собирался, но хотя бы в качестве обеззараживающего средства, виски тоже могло пригодиться. Да и честно говоря, я брал все, что попадалось под руку. В моем положении, воротить нос, только из-за того, что одежда пилота была испачкана его кровью, было глупым.

Собрав, и отвинтив с вертолета, все что могло бы нам пригодиться, я задумался о том, как избавиться от самого летательного аппарата. То, что на помощь, не прилетят именно сейчас, не означало, что не прилетят вообще. Поэтому нужно было скрыть по возможности все следы аварии вертолета на острове. И это, после некоторых размышлений, было вполне разрешимой задачей, хотя и несколько тяжеловатой. Дело в том, что вертолет упал на скалу, торчащую возле берега, примерно с сорока метрах, от лагуны, в которой находился наш, теперь уже разбитый плот. В отличии от того места, здесь от самой кромки начинались довольно большие глубины, и если, мне удастся сбросить вертолет со скалы, то он благополучно пойдет ко дну, и будет покоиться где-нибудь на сорока-пятидесяти метрах от поверхности моря. Разумеется, я не исключал того, что найдется умник, который пожелает добраться и до него, но с другой стороны, надеялся на лучшее.