Демон Жадности. Тетралогия

Глава 8

Команда рванула к выходу, растеряв строй, но все-таки не побросав щиты и оборудование. Лислейн схватил за воротник паренька, который оступился на неровном полу, и буквально швырнул его обратно зал, как мешок с провизией.

Я выскочил последним, чувствуя, как по спине пробежал ледяной пот. В тот же миг коридор позади нас взорвался.

Огненная волна вырвалась из стен, потолка, даже из трещин в полу — будто само помещение решило нас сжечь. Пламя было неестественно ярким, почти белым в центре, с переливами синего и фиолетового по краям, заполняя весь коридор за дверным проемом.

Однако внутри зала не чувствовалось даже намека на жар, да и сам огонь будто ударялся о невидимую стену, когда пытался вырваться из коридора.

Я висел в воздухе в полуметре от огненной стены, не чувствуя ровным счетом ничего.

— Это… это нормально для таких мест? — дрожащим голосом спросил молодой матрос, тот самый, которого Лислейн только что спас. Его лицо было бледным, а руки тряслись так сильно, что он едва удерживал арбалет.

Гарт нервно хохотнул.

— Нормально? Да это еще цветочки, парень. Слышал, в одних Руинах была ловушка, которая превращала все живое в стекло. Представляешь?

— А может быть тогда не пойдем? — куда-то в пространство сказал парень.

Я его понимал, но не собирался отступать.

— Детекторы на полную мощность. Если что, притащим от корабля второй и даже третий генератор! — скомандовал я. — Всем сосредоточиться!

Через минуты три бешеный танец пламени начал постепенно терять свою ярость. Огненные языки, еще несколько мгновений назад яростно бившиеся о невидимый барьер, теперь напоминали усталого зверя — они медленно отступали, оставляя после себя совершенно нетронутые стены.

— Похоже, цикл завершился, — голос Лислейна прозвучал неожиданно громко в наступившей тишине. — Но я бы не стал праздновать раньше времени.

Я сжал зубы, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. В ушах звенело от адреналина, а ладони неприятно потели внутри перчаток.

— Кто-нибудь, вперед с детектором, — приказал я, окидывая взглядом группу матросов. — Только добровольцы.

Я бы отправился сам, но детектор в моих руках начал бы орать в ответ на мою собственную ману.

Наступила тяжелая пауза. В конце концов вперед шагнул Генрик — высокий, широкоплечий матрос с лицом, изборожденным шрамами. Его карие глаза спокойно встретились с моими.

— Я пойду, капитан.

Ивака молча передала ему прибор — плоский диск из полированного орихалка с пульсирующим в центре кристаллом.

Генрик кивнул и, сделав глубокий вдох, шагнул в коридор. Звук его сапог гулко разносился по каменным стенам. Мы все замерли, наблюдая.

— Пока все чисто, — донесся его голос, слегка дрожащий от напряжения.

— Пройди еще, — скомандовал я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. — Медленно. Делай шаг, жди три секунды, потом следующий.

Геррик послушно двинулся дальше. Но ни через десять шагом, ни через пятьдесят ничего не произошло.

— Похоже пока безопасно! — крикнул он, не оборачиваясь.

— Вперед!

###

Пот стекал по моей спине, пропитывая ткань рубахи. Мы пробирались через лабиринт гигантских коридоров уже пять часов. Пять часов постоянного напряжения и ожидания подвоха от каждого камня.

— Стоп! — резко подняла руку Ивака, успевшая за это время изрядно поднатаскаться в обнаружении ловушек. — Полоса давления впереди. Видите эти почти невидимые углубления?

Команда замерла. В полу действительно просматривался едва заметный узор — шестиугольники, чуть более темные, чем основной камень.

— Обходим по стене, — скомандовал я.

Когда мы наконец добрались до следующего зала, перед нами предстало неожиданное зрелище. Огромное помещение, явно служившее когда-то столовой для существ гигантских размеров. Стол длиной не менее полукилометра, массивные стулья с резными спинками, даже посуда — все сохранилось в идеальном состоянии. Будто хозяева вышли всего на минуту.

Мы обыскали весь зал. Шкафы высотой с гору, сундуки размером с дом — все было пусто. Лишь обычная, пусть и гигантская, утварь.

И так было на протяжение всех пяти часов.

Следующие три помещения оказались такими же: идеально сохранившаяся мебель, но никаких следов чего-то ценного. Наши шаги начали звучать все более глухо, а лица матросов покрылись мрачными тенями.

— Капитан, — Лислейн поднял голову. — Мы уже должны были изучить полкомплекса. Если бы здесь было что-то ценное…

— Не может быть, чтобы вся эта защита охраняла просто мебель, — резко оборвал я его.

Но с каждым новым пустым залом уверенность таяла. Матросы начали перешептываться:

— Наверное, уже обчистили до нас…

— Или может это проклятие какое…

— Чертова пустышка!

Последнее слово прозвучало особенно громко. Я резко обернулся к говорившему — молодому матросу с перевязанной рукой.

В принципе его слова были вполне обоснованными. Руины-пустышки, как Перекресток, действительно были куда более частым явлением, чем те, которые наполняли сокровища.

Но я отказывался верить, что в том месте, которое я искал столько лет, не было ничего кроме золотых узоров на стенах. И накопившиеся усталось и раздражение сыграли свою роль.

— Еще одно такое слово, и ты будешь чистить гальюн до конца рейса, — прошипел я.

Но укоренившуюся мысль было не выбить. Я видел это в их глазах — тень разочарования, граничащего с отчаянием. Мы рисковали жизнями, тратили драгоценные артефакты-детекторы, а получали лишь пыльные залы с мебелью для великанов.

Или, может быть, в этом и была отдача моей пружины неудач? Семь лет поисков и в итоге — пшик?

Но даже если и так, я не собирался останавливаться, пока не проверю все эти Руины от пола до потолка.

###

Стрелки на хронометре с тихим шелестом отсчитали десятый час нашего пребывания в этих проклятых Руинах. Мои ладони, сжатые в кулаки, были липкими от смеси пота и крови — где-то в бешеном рывке от очередной ловушки я содрал кожу о шершавый камень. Ноги горели от постоянного использования «Прогулки в небесах», а в правом боку пульсировала тупая боль — там явно был ушиблен реберный хрящ.

В итоге все Руины были исследованы. Не осталось ни одной комнаты или прохода, где мы бы ни побывали, так и не найдя ничего кроме вилок, тарелок и мебели.

Ничего, кроме Последней Двери.

Да, ее действительно хотелось называть именно так, с большой буквы. Потому что выглядела она соответствующе.

Она возвышалась перед нами, монументальная и безмолвная, из черного металла, который поглощал свет наших фонарей, словно жадно пожирая само освещение. Сравнительно небольшая для этого места, но все равно более двухсот метров в высоту, украшенная барельефами стражей с пустыми глазницами, она, судя по составленным картам, могла вести только куда-то вниз.

Хотелось верить, что туда, где находится Маска.

— Привал, — объявил я, чувствуя, как голос предательски дрожит от усталости. — Отдыхаем ночь. Утром — последний рывок.

Команда буквально рухнула на пол. Дюрк, самый молодой из матросов, сразу же повалился на спину, закрыв глаза. Его руки тряслись мелкой дрожью. Лислейн прислонился к стене и начал методично разминать плечо — там краснел огромный синяк от встречи с одной из ловушек.

Я наблюдал, как команда разбивает походный лагерь, как разогревается на огне приготовленный заранее Арманом паек.

Сам я сидел на обломке колонны (не все внутренности Руин сохранились в идеальном состоянии), ощущая, как каждая мышца вопит от усталости. По хорошему то, что мы обошли за день, нужно было исследовать не меньше недели. Неторопливо, планомерно, с выставлением маяков и прочими премудростями, о которых я на самом деле знал не особо много.

Но у меня перед глазами стояла Маска и я гнал и себя, и своих подчиненных вперед ради нее. Однако нам всем действительно нужно было отдохнуть, прежде чем проверять Последнюю Дверь.

Хотя при каждом взгляде на нее в мозг мне вонзалась мысль: «Что если за этой дверью пустота?»

Семь лет поисков. Состояние, потраченное на карты и наводчиков. Бессчетные часы в архивах… был ли во всем этом смысл?

Сегодня я, скорее всего, снова не сомкну глаз.

Хотя поесть было определенно нужно.

За время втрое дольше нормального, но еда-таки была приготовлена, после чего распределена по мискам и съедена. А затем, также медленно, все разошлись по палаткам.

Я остался сидеть, глядя на дверь. Несмотря на усталось, как я и думал, сон не шел. Вместо этого, просидев часа два, я спустился вниз, разогрел для себя еще порцию рагу и сел прямо на пол, неторопливо отправляя в рот ложку за ложкой.

Пока не почувствовал на своем затылке чей-то пристальный взгляд.

Я повернулся и встретился глазами с Лислейном. Он стоял в нескольких метрах, переминаясь с ноги на ногу, его обычно уверенная поза была неестественно скованной. Свет фонарей играл на его потном лице, подчеркивая глубокие морщины у глаз.

— Что такое?

— Что там, капитан? — он указал на Последнюю Дверь.

Уже даже самому тупому должно было стать понятно, что в эти Руины я заявился не просто так. Но я все еще отказывался говорить, что конкретно ищу, и Лислейн должен был понять, что молчу я не просто так.

Я нахмурился.

— Снова? Ты никогда не был настолько навязчивым.

— Лислейн сделал шаг назад, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, потом разжались.

— Просто… любопытство, капитан, — его голос звучал фальшиво даже в собственных ушах, это было ясно по тому, как он тут же сглотнул. — Хотел понять, на что обращать внимание при…

— Любопытство? — я медленно поставил миску на камень рядом, смахивая крошки с колен. — Ты служишь у меня семь лет, Лислейн. Семь. За все это время ни разу не усомнился в моих приказах. А теперь вдруг загорелся «любопытством»?

Тень пробежала по его лицу.

Я поднялся, ощущая, как усталые мышцы протестуют против движения. Лислейн был высоким мужчиной, но сейчас казался меньше, ссутулившись под тяжестью моего взгляда.

— Кто тебя купил? — спросил я тихо. — Кто-то ведь заплатил тебе за эту информацию, правда?

Его глаза расширились, зрачки стали огромными в полумраке руин.

— Нет! — он резко махнул руками, словно отталкивая невидимое обвинение. — Дело не в этом, я…

— Не ври мне, — я сделал шаг вперед, и он инстинктивно отпрянул. — Ты мой заместитель. Мы не раз спасали жизни друг другу. И если ты сейчас солжешь…

Неожиданно из позы и выражения лица Лислейна пропала всякая неуверенность, словно он решился на что-то внутри.

— Спасали жизни, говоришь? — выдохнул он я легко читаемым гневом в голосе. — Ответь на вопрос, капитан. Когда убили Шону, почему ты остановил меня? Почему не позволил отомстить за нее?

Я вздрогнул.

— Ты прекрасно знаешь ответ, — строго ответил я. — Ее убийца погиб в том же бою. Ты хотел не мести, Лислейн, ты хотел резни. Я такое не позволяю.

— Они были заодно! — теперь он сам шагнул ко мне, его голос звенел, наверняка будя спящих. — Они желали нам смерти!

Я в свою очередь сделал шаг вперед, и теперь между нами оставалось меньше метра. Его дыхание было горячим и прерывистым.

— И что? — я почти прошипел. — Ты бы перерезал им глотки, как скот на бойне? Это сделало бы тебя лучше их?

Лислейн задрожал всем телом. Его глаза, обычно серые и спокойные, теперь горели лихорадочным блеском.

— Они забрали у меня все! — его голос сорвался на крик, и несколько матросов у костра вздрогнули. — Она ведь была беременна, Мак! Моим ребенком!

Внутри что-то оборвалось. Да, я знал. Шона рассказала мне за неделю до того рокового рейда. Она волновалась, что Лислейн будет слишком переживать, и просила не говорить ему. Как он узнал?

— Мне жаль, — прошептал я. — Но мы не мясники. Мы не Барлот и его свор…

— Не смей сравнивать! — он внезапно бросился на меня, но остановился в сантиметре, его горячее дыхание обжигало мое лицо. — Я хотел только справедливости!

Я не отступил, глядя прямо в его глаза:

— Нет. Ты хотел крови. Любой крови. И это не справедливость, это безумие.

Лислейн вдруг обмяк. Его плечи опустились, а руки, сжатые в кулаки, разжались. Я увидел, как по его грязной щеке скатилась слеза, оставив чистый след на закопченной коже.

— Я нашел запись ее визита ко врачу. — прошептал он. — Там есть анкета, где предлагают указать предполагаемые имена для мальчика и девочки. Если бы был мальчик, она собиралась назвать его Маком. В честь тебя, черт возьми.

Я медленно протянул руку и положил ее на его плечо. Кожа под пальцами была горячей и влажной.

— Я не мог позволить тебе стать монстром, — сказал я тихо. — Она бы не простила мне этого. И ты бы не простил себе. И, кажется, мы обсудили это еще тогда.

Лислейн вздрогнул. Я буквально ощутил, как его уже начавшая успокаиваться ярость разгорается с новой силой. Он сбросил мою руку со своего плеча.

— Обсудили? — его голос, всегда такой спокойный и ровный, теперь звучал как скрежет камня по камню. — Ты называешь это обсуждением, Мак? — Он оттянул воротник и свет фонаря высветил старый шрам на его шее — тонкую белую линию, которую я оставил три года назад. — Приставить саблю мне к горлу и сказать, что если я попытаюсь тронуть кого-то из экипажа «Облака Карбира», ты прирежешь меня на месте? Через пять минут после гибели моей невесты⁈

Я почувствовал, как пальцы сами собой сжимают рукоять «Сказания об Энго». Лезвие ответило тихим гулом, ощутимым только мне.

— Ты был вне себя, — попытался я сказать спокойно, но собственный голос прозвучал хрипло. — Ты не думал. Я не мог…

— Не мог позволить мне стать монстром? — Лислейн оскалился, обнажив сломанный клык. — А сам вон как удобно устроился — и добродетельный, и принципиальный. Когда я бросился на суку, которая его убила, ты меня остановил, отбросил прочь и прикончил его сам!

— Он бы убил тебя, — прошептал я.

— ДА ЛУЧШЕ БЫ УБИЛ! — взревел Лислейн так, что теперь уже точно перебудил весь лагерь. — Потому что я все равно умер тогда!

— Лис, — начал было я, но тут вдруг увидел странную улыбку на его лице.

Эта улыбка не добралась до его глаз, оставшихся холодными и пустыми.

— Прости, капитан. — Он произнес это почти нежно. — За то, что будет дальше.

Я только начал понимать смысл его слов, когда он сорвался с места, активировав сапоги и бросившись по коридору Руин в сторону выхода.

Я стоял, чувствуя, как земля уходит из-под ног. В ушах звенело, а в груди что-то тяжелое и горячее сдавливало сердце. Рука все еще сжимала рукоять клинка, но теперь он казался невероятно тяжелым.

— Капитан? — Ивака, выбравшаяся и своей палатки, окликнула меня. — Что будем делать?

— Занять оборону! — заорал я, будя тех матросов, кого не разбудил Лислейн. — Щиты в круг, все что есть!

Матросы зашевелились, спешно выполняя приказы. Металлический лязг щитов, шипение перегретых детекторов, сдержанные ругательства — все смешалось в странную симфонию подготовки к бою.

— Капитан, — Ивака встала рядом. — Что будет?

— Я не знаю, — покачал я головой, — но точно ничего хорошего.

Где-то в глубине руин раздался отдаленный грохот — то ли обвал, то ли сигнал. Команда замерла.

Я повернулся в ту сторону, куда убрал Лислейн и через полминуты увидел, как они вылетают из-за поворота.

Их было двадцать. Может больше.

Они летели тремя клиньями по несколько человек в каждом. Впереди левого клина — Брунд Черная Сойка. В руках — «Сойка, расколовшая скалу», уже светящийся алым.

Впереди правого — Термеш Рыжий, тоже мой неприятель, почему-то решивший, что его бесит вообще все, что во мне есть.

Но мой взгляд зацепился не за него, а за фигуру во главе центрального клина.

Кегарн Лиорго. Черный Клык.

Он летел с непринужденной грацией хищника, не утруждающего себя спешкой. Его плащ из шкуры небесного змея, бывший защитным артефактом-Хроникой, переливался всеми оттенками черного. И, в отличие от меня, Кегарн мог проявить полную мощь своего плаща, ведь сам был Артефактором ранга Развития Хроники.

За моей спиной матросы сбились в тесную группу. Я слышал, как дрожат их руки, сжимая оружие. Двадцать с лишним Артефакторов во главе с Хроникой против наших семи. Обычные люди в таком раскладе даже не учитывались.

В голове церковным набатом отдавались два слова: «пружина неудач».

Пустые Руины? Расхитители на хвосте? Судя по всему, то, что я считал отдачей моего везения, было только легенькой прелюдией.

А вот теперь уже будет настоящая катастрофа. Такая, какой мне и не снилось.