Железная книга

Глава 12. Перекресток

## Глава 12. Перекрёсток

Горный перевал позади них растворился в тумане, когда Тим, Томас и Бран добрались до последнего хребта. Перед ними раскинулась долина, которую Тим не видел целый год — необъятные просторы вересковых пустошей, усеянные древними камнями и пересеченные серебристыми ручьями. Низкие каменные дома с соломенными крышами теснились вокруг центральной поляны, дым из труб поднимался тонкими, прямыми столбами, словно пронзая низко висящие облака.

— Пахнет как дома, — тихо произнес Тим, вдыхая запах вереска.

Трое спустились к поселению, следуя тропе, отмеченной небольшими холмиками из камней.

Томас остановился у одного из таких холмиков, недоверчиво пнул его носком сапога. — Странно видеть такие аккуратные груды камней посреди пустоши. Точно не могильники?

— Не трогай их! — Тим быстро схватил его за руку. — Это путевые знаки. Когда туман застает в пути или снежная буря налетает, по ним можно не сбиться с дороги. Разрушишь — кто-то может заблудиться и замерзнуть насмерть.

— Забавно, — хмыкнул Томас, отступая. — У нас на юге такие тропы обычно отмечают деревьями с зарубками или цветными лентами.

— Камень надежнее, — сказал Тим. — Его не унесет ветер.

Когда они подошли к окраине деревни, их путь пересек круг высоких вертикальных камней. Каждый был выветрен веками дождей и ветров, покрыт спиральными узорами и древними символами.

Тим на мгновение замедлил шаг, положил ладонь на ближайший камень. Что-то было в этом родное и успокаивающее.

— Охранный круг, — тихо сказал он. — Такие есть у каждой северной деревни. Этот называют Камнями Каэр Донн.

— Старый, — принюхался Бран, проходя мимо камней. — Очень старый. Пахнет временем.

— Отец говорил, что они стояли здесь задолго до первых людей, — кивнул Тим. — Никто даже не помнит, кто их поставил.

Отец когда-то рассказывал ему, что в древности на этих камнях записывали истории, когда ещё не существовало письменности. Каждый узор имел своё значение. Но теперь мало кто помнил, как их читать.

Томас с профессиональным интересом оглядел высокие камни, прикидывая что-то в уме.

— Неплохая линия обороны, если правильно использовать, — задумчиво произнёс он, оценивая расположение. — Хотя для полного периметра маловато будет. Хм… Можно натянуть цепи между ними, создать препятствие для кавалерии…

— Томас! — закатил глаза Тим. — Этот круг не для войны. Наши предки ставили их, чтобы защитить деревни от злых духов, а не от солдат.

— Хм, — Томас не выглядел убежденным. — Но сработать то может…

Они прошли между камнями, и Томас, всё ещё с интересом осматриваясь, спросил:

— А твоя родная деревня похожа на эту? То же от духов защищаются?

— Отчасти, — ответил Тим. — Я из-за Лисьего перевала. У нас тоже был каменный круг, только с изображением волка, а не ворона. — Он провёл пальцем по выветренному символу птицы на одном из камней. — Каждый северный род имеет своего покровителя и свою территорию. Мы — волки, они — вороны.

За камнями деревня открылась во всей полноте — крепкие серые каменные дома с толстыми стенами и маленькими окнами, построенные, чтобы выдерживать суровые зимы. Более крупные здания были частично вкопаны в землю, их земляные крыши поросли вереском и полевыми цветами. В центре деревни стоял круглый каменный зал с конической крышей, дым выходил через центральное отверстие.

На окраине молодая женщина развешивала выстиранные вещи, помогая ей, двое детей с серьезными лицами подавали прищепки. При виде чужаков младший, мальчик лет пяти, спрятался за мать. Старшая, девочка с рыжими косами, внимательно разглядывала путников.

— Здравы будьте! — поприветствовал их Тим, вскидывая руку в традиционном приветствии.

Женщина быстро обернулась, напряглась, но затем неуверенно улыбнулась:

— И вам… благо. — Она пристально всмотрелась в Тима. — Вы… ищете кого-то?

— Крышу над головой, если честно, — ответил Тим

Женщина помедлила, затем кивнула и указала в сторону центральной площади.

— Идите к общинному дому. Мойра решит, можно ли вам остаться, — она понизила голос, оглядываясь, словно проверяя, не слышит ли их кто-то. — Она… знает, что делать. С чужаками.

Тим нахмурился, удивленный её настороженностью.

— Мойра?

— Хранительница рода, — быстро ответила женщина, и разговор явно был окончен — она отвернулась к бельевой веревке, демонстративно занявшись одеждой.

Они двинулись глубже в деревню. По пути им встречались местные жители, смотревшие с настороженной вежливостью. Тим заметил, что многие носили небольшие деревянные амулеты, но прятали их под одеждой. Этого не было, когда он уходил на юг.

В центре деревни они обнаружили старый колодец, вокруг которого была вымощена небольшая площадь. Рядом сидели трое седобородых мужчин, азартно игравших в кости. Завидев путников, один из них крикнул юноше, крутившемуся поблизости:

— Эй, Кнут! Сбегай за Мойрой, да побыстрее! Скажи — гости пришли!

Юноша кивнул и побежал к одному из самых больших домов на площади.

Тем временем старик внимательно изучал путников, прищурив один глаз.

— Чтоб я провалился, если не чую запах дальней дороги, — он усмехнулся, глядя на Тима. — Ты с Лисьего перевала, а? Лицо знакомое…

— Эрвинны, — кивнул Тим. — Сын Бертрана.

Старик присвистнул и переглянулся с товарищами.

— Бертран Эрвинн! Вот так встреча. — Он хмыкнул. — Хороший был воин, отчаянный. Такую кашу заварил! — старик покачал головой. — Жаль его.

Тим сжал челюсти. Даже здесь знали о судьбе отца.

Из большого дома вышла пожилая женщина, опираясь на посох из терновника, увенчанный полированным янтарным камнем. Ее седые волосы были собраны в сложную косу, вплетенную серебряными нитями.

Взгляд женщины задержался на шлеме у пояса Тима, в металлических узорах которого угадывалась необычная работа.

— Этот шлем… — она подошла ближе, прищурилась. — Такую работу я видела давно. — Она пристально всмотрелась в лицо юноши. — Ты не из нашей деревни, но в твоих чертах есть что-то знакомое.

— Семнадцать скоро, — ответил Тим, слегка обескураженный её прямотой. — Я Тиммор Эрвинн, сын Бертрана Эрвинна. Мы жили севернее, за Лисьим перевалом. Я был на юге почти год.

Женщина кивнула, хотя в её взгляде читалось, что имя не вызвало особого узнавания.

— Бертран… Имя слышала, хотя лично не встречала. — Она слегка поклонилась. — Я Мойра, хранительница историй этой деревни. Добро пожаловать в Каэр Донн. — Она пристально посмотрела на его спутников. — А твоих друзей как звать-величать?

— Томас из Южных Пределов, — представил Тим, — и Бран из Глубоких Лесов, который… эм… ходит между обликами.

— Превращаюсь в медведя, — пояснил Бран, пожимая плечами, будто речь шла о самой обыденной вещи. — Иногда.

Мойра с особым интересом изучила Брана, даже сделала шаг ближе.

— Неужто правда? Старая магия все еще касается некоторых, я вижу. — Она усмехнулась. — А я думала, в Глубоких Лесах давно никто не живет, кроме волков да диких пчел.

— Я сам по себе, — коротко ответил Бран.

Мойра понимающе кивнула и повернулась к собравшимся вокруг жителям.

— Ну, чего встали столбами? Приготовьте для гостей дом Хельги! Она бы не возражала.

Одна из женщин кивнула и поспешила исполнять поручение.

— Вы, поди, голодны как волки? — спросила Мойра, поворачиваясь к путникам. — У нас сегодня варят похлебку из корней и дичи. Мяса маловато, но наваристо.

— С благодарностью примем, — неожиданно улыбнулся Томас, впервые заговорив.

Мойра окинула его оценивающим взглядом.

— Южанин, значит? Ну-ну, давно не видали таких в наших краях. Что привело тебя на край света, рыцарь?

— Я… — Томас замялся, — …сопровождаю юношу.

— Да ну? — хитро прищурилась старуха. — И откуда же?

— Это долгая история, — вмешался Тим. — Можно мы куда-нибудь вещи положим, потом расскажем всё как есть, госпожа Мойра.

Старуха рассмеялась, показав неожиданно белые зубы.

— Вот это по-нашенски! Сначала брюхо набить, потом языком молоть. Идите, отдохните с дороги. А я пришлю вам и поесть, и выпить.

После того, как путники разместились в выделенном им доме, деревня словно ожила. Новость о прибытии странников распространилась быстро, и вскоре вокруг их временного жилища собрались жители — сначала осторожно, держась на расстоянии, но потом всё ближе, движимые любопытством.

— Чтоб мне провалиться! Давненько к нам не заходили чужаки с юга, — сказал пожилой мужчина с копной седых волос, представившийся Гарном, протягивая Тиму кружку с горячим травяным отваром. — Особенно в последнее время. А тут сразу трое, да таких разных! Это же надо — южный рыцарь, северный паренек и… — он кивнул в сторону Брана, который выглядел слишком крупным для обычного человека, — …и лесной оборотень! Ну и компания!

Бран молча отхлебнул из своей кружки, но уголки его губ слегка дернулись, выдавая улыбку.

Вокруг дома постепенно собиралась небольшая толпа. Женщины приносили еду — кто свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой, кто горшочек с тушеными корнями, пахнущими мёдом и травами, кто вяленое мясо с ягодным соусом.

— Это последнее с зимы, — с гордостью сказала полная женщина, представившаяся Хильдой, ставя на стол блюдо с мясом. — Берегли-берегли, да вот, дождались случая.

Дети жались к родителям, но любопытство брало верх, и они выглядывали из-за юбок матерей, разглядывая странных пришельцев.

— А у него правда есть большой меч? — громким шепотом спросил один мальчик, показывая на Томаса.

— Харальд! — одернула его мать. — Не тычь пальцем, невежа!

Томас, услышав это, с улыбкой подмигнул мальчику:

— Есть, конечно. И я даже могу тебе его показать… если твоя мама разрешит.

Мальчишка просиял и умоляюще посмотрел на мать, которая, после секундного колебания, неохотно кивнула.

Томас медленно извлек из ножен огромный меч, который казался слишком тяжелым для обычного человека. Лезвие тускло блеснуло в свете очага.

— Ого! — выдохнул Харальд. — А можно потрогать?

— Только рукоять, и очень осторожно, — ответил Томас, протягивая оружие рукоятью вперед.

Особенное внимание привлекал Бран. Его мощная фигура заставляла людей держаться на почтительном расстоянии, но при этом они не могли оторвать от него взгляд.

— Правда, что он превращается в медведя? — шепотом спрашивали друг у друга жители. — А когда он спит, он человек или зверь? А дети у него какие будут?

— Когда я сплю, я сплю, — неожиданно громко произнес Бран, и шепотки резко стихли.

Наступила неловкая пауза, которую прервал Тадек, подошедший с небольшим бочонком.

— А вот и моя брусничная настойка! — объявил он, легко поднимая бочонок так, словно тот ничего не весил, несмотря на его преклонный возраст. — В такой холодный вечер нужно что-то, согревающее кости. А то, что я делаю, даже лед растопит, верно, Гарн?

— Ух, еще как! — кивнул Гарн. — В прошлый раз я выпил три чарки и потом два дня не мог вспомнить, где живу!

Раздался смех, и атмосфера заметно разрядилась.

Вскоре хозяйка соседнего дома принесла глиняные чашки и разлила настойку. Тим заметил, что северяне пили маленькими глотками, словно растягивая удовольствие или экономя драгоценную жидкость. Настойка обожгла горло и растеклась теплом по всему телу.

— За путников! — провозгласил Тадек, поднимая свою чашку. — Пусть их дорога будет прямой, а ноги — крепкими. И пусть… — он на мгновение запнулся, — …пусть огонь в их сердцах не гаснет.

— За путников, — эхом отозвались жители, и Тим заметил, как некоторые при упоминании огня украдкой коснулись своих амулетов.

В этот момент из толпы вышла молодая женщина с длинными темными волосами, заплетенными в сложную косу, и маленьким ребенком на руках. Она остановилась перед Тимом, внимательно вглядываясь в его черты.

— Погоди-ка… — сказала она, — Ты сказал, что с Лисьего перевала? Из рода Эрвинн?

Тим кивнул, удивленный её настойчивостью.

— Я Элла, — сказала она, глаза её загорелись. — Моя мать была из рода Моргеллов, с восточной стороны перевала. Наши семьи дружили друг с другом поколениями. Постой, ты должен быть сыном… рыжего Берти?

— Бертрана, — уточнил Тим, но улыбнулся от неожиданного прозвища. — Хотя 'Рыжий' — это точно про него. У меня тоже волосы были такие, только потемнели к юности.

— Моргеллы! — глаза Тима расширились от неожиданности. — Ну конечно! Помню, отец часто о них говорил. Вы славились своими резчиками по кости. У нас даже был набор ложек с вашими узорами.

Улыбка осветила лицо женщины.

— Мой дядя Хокон был одним из лучших резчиков. Он вырезал фигурки из оленьих рогов и менял их на вашу шерсть. Говорил, что эрвиннские овцы дают самую теплую шерсть на всем севере.

Её лицо погрустнело, она прижала ребенка ближе.

— Когда пришел дракон… многие бежали кто куда. Наша семья оказалась здесь. Мы думали, это временно, но… — она не договорила, но смысл был ясен.

Внезапно Тим почувствовал странную связь с этой деревней — тонкую нить, соединяющую его с прошлым. Может быть, он был не таким чужаком, как думал.

— Расскажи нам о юге! — вмешался молодой парень лет пятнадцати, сидевший на пороге соседнего дома. Его глаза горели от любопытства. — Правда, что там есть повозки, которые движутся без лошадей, словно сами по себе?

— Правда, — кивнул Тим. — Железные дороги и паровые машины. Представь себе огромный котел на колесах, с ревущей трубой, из которой валит дым! Я сам ездил на таком — двигается быстрее любой лошади, громыхая по железным рельсам. А еще там целые города, освещенные не огнем, а газовыми лампами, которые горят ровным белым светом всю ночь.

Глаза парня загорелись от восхищения.

— А правда, что на юге делают стекло, прозрачное как вода? И что оно не бьется от мороза?

— И не только, — кивнул Тим. — Я видел стеклянную башню высотой с трехэтажный дом, всю сияющую на солнце!

— А меч? — спросил другой юноша, кивая на оружие Томаса. — Это действительно южная сталь? Говорят, она рубит камень, как масло?

Томас фыркнул:

— Если бы я рубил камни этим мечом, от него бы ничего не осталось. — Он полностью вынул клинок из ножен, позволяя всем рассмотреть. В сумерках металл тускло блеснул. — Сталь с севера, кстати. Но выкована на юге. Хорошее лезвие должно знать и холод, и жар, как мой старый мастер говаривал.

Разговор продолжался, становясь всё оживленнее. Жители расспрашивали о южных землях, о городах и обычаях. Тим рассказывал о своих путешествиях, умалчивая о драконе и пророчестве, но делясь историями о кузнечном ремесле и своем обучении.

— А правда, что на юге женщины носят платья из шелка, тонкие как паутина? — спросила молодая девушка, краснея от собственной смелости.

— И не только из шелка, — кивнул Тим. — Еще из хлопка, который мягче любой шерсти, и из льна, который стоит дешевле нашего грубого полотна. А цвета! Не поверишь, есть красители, которые делают ткань яркой как радуга, и эти цвета не блекнут годами.

— Врешь! — недоверчиво покачал головой старик, но в его глазах светился интерес.

— Клянусь! — рассмеялся Тим. — У нашей соседки было платье цвета неба, такого ярко-синего, что глазам больно. И она носила его не по праздникам, а просто так, каждый день!

Постепенно, с каждой историей, с каждой улыбкой и кивком, напряжение в воздухе ослабевало. Северяне, обычно сдержанные с чужаками, понемногу раскрывались, и Тим увидел отблеск того народа, который помнил с детства — гордого, прямого, гостеприимного.

Вечер затянулся. Большинство жителей разошлись, и только несколько старейшин остались у огня. Мойра, сгорбленная женщина с жесткими седыми волосами, подсела ближе, протягивая узловатые пальцы к теплу.

— Не вовремя вы к нам, путники, — произнесла она, не поднимая глаз от пламени. — Обычно у нас веселее. Завтра Орден Вечного Пламени явится за своей данью.

— Орден? — Тим подался вперед. — Те самые проповедники, что бродили по деревням? Отец давал им милостыню, чтобы они отстали.

Мойра усмехнулась, и в тусклом свете ее морщины стали глубже.

— Те самые. Только теперь они себя хранителями древней веры величают. И не просят, а требуют. Как будто лорды какие.

— И вы платите? — Томас выгнул бровь, не скрывая удивления.

— А что остается? — пожала плечами Мойра. — Десятина невелика. Мешок зерна тут, овца там… Неприятно, но не смертельно.

— А если отказаться? — Тим сжал кулаки, и Томас бросил на него предостерегающий взгляд.

Мойра долго молчала, помешивая угли своим посохом.

— В прошлом месяце Торольв из Ясеневой решил, что хватит платить, — сказала она наконец. — Через три ночи его амбар сгорел дотла. В дождь, заметьте. — Она подняла палец. — Никто не погиб, но запасы пропали. А еще раньше у Свена скот околел, а у Хельги сын с охоты не вернулся… Всякое бывает, конечно. Но уж больно часто у непокорных.

— И никто им не противится? — в голосе Тима звенело возмущение.

Мойра взглянула на него с усталой мудростью.

— Каждая деревня за себя держится, парень. Своих забот по горло. — Она наклонилась ближе, и ее голос стал тише. — К тому же, есть беды и пострашнее этих сборщиков. Прошлой луной караванщик с дальнего севера рассказывал… На северном хребте говорят нет-нет дракон показывается. Настоящий. Тысячу лет их не было. Целые деревни в пепел обращает. Если это правда, то его я страшусь куда больше, чем горстки людей в красных одеждах.

Тим и Томас переглянулись. Слова старухи подтверждали, что они на верном пути.

Когда старейшины разошлись, Тим предложил.

— Мы могли бы задержаться на день, — предложил Тим. — Просто взглянуть на них, может припугнуть.

Томас покачал головой.

— Завтра видно будет.