Железная книга

Глава 13. Вечное Пламя

Деревня проснулась рано — женщины готовили еду, мужчины приводили в порядок центральную площадь. Дети притихли, даже не бегали и не шумели как обычно.

Тим вышел на порог дома, который им выделили, потягиваясь после беспокойной ночи. Рядом на скамье сидел старик Тадек, вырезающий что-то из куска дерева острым ножом, отточенными, уверенными движениями.

— Не спится? — спросил старик, не отрываясь от работы.

— Ну, бывало и получше — ответил Тим.

— Понятно — кивнул старик. — Смотри.

Он показал свою работу — маленькую деревянную фигурку, изображающую северную руну защиты.

— Держи, — протянул старик. — Пригодится. Проповедники говорят что

то всё ерунда, но мне кажется что работает.

Тим взял амулет. Простое дерево, ничего особенного на первый взгляд, но когда он повертел фигурку в руках, то заметил, как тонко были проработаны детали, как плавно изгибались линии. Старик явно знал что делал.

— А за что такая честь? — спросил Тим, пряча амулет в карман. — Вы же меня совсем не знаете.

Старик улыбнулся беззубым ртом.

— Нынче такие штуки не особо в ходу у молодёжи. Они как-то больше по новым цацкам. Я как тебя увидел, сразу решил что тебя эта зараза еще не тронула.

— А что за зараза?

— Не здесь и не сейчас, парень. Стены имеют уши, а ветер разносит слова. — Он оглянулся.

Тим хотел расспросить подробнее, но со стороны дороги раздался звук рога — низкий, вибрирующий звук, от которого по спине пробежал холодок.

— Они пришли, — старик поднялся, опираясь на колени. — Спрячь это от греха подальше.

Он заковылял к площади, оставив Тима в недоумении. Из дома вышли Томас и Бран, разбуженные звуком рога.

— Что происходит? — спросил Томас, уже полностью одетый и собранный, как человек, который всегда готов к опасности. Его рука машинально легла на рукоять меча.

— Орден прибыл, — ответил Тим, пряча деревянный амулет в карман. — Пойдемте посмотрим. Но держимся в стороне, как советовала Мойра.

Томас неохотно кивнул.

— Оружие оставим здесь, — сказал он. — Не будем давать им повода.

## Прибытие культа

Вся деревня собралась на площади, выстроившись полукругом. Дети стояли между взрослыми, не шумели, не бегали. Некоторые женщины нервно поправляли одежду, перешептываясь между собой. Мужчины выпрямили спины, стараясь выглядеть увереннее, чем они были на самом деле.

С восточной стороны приближалась процессия. Мужчины и женщины в темно-бордовых одеждах шли размеренными шагами, почти маршируя. Их одежды были богато вышиты золотой нитью, изображающей языки пламени и древние руны. Они несли знамена с такими же символами, трепещущие на резком ветру.

Впереди шел высокий мужчина с проседью на висках. Его одежды были богаче остальных, а на поясе висел церемониальный кинжал с рукоятью из кости, украшенной золотыми вставками. Он нес резной деревянный посох с замысловатой резьбой.

Вокруг площади воцарилась тишина. Даже ветер, казалось, затих. Дети прижались к родителям, старики выпрямились, стараясь выглядеть крепче и сильнее. Тим заметил, как некоторые жители украдкой коснулись оберегов, спрятанных под одеждой.

Сопровождающие разделились, занимая позиции по обе стороны от жителей.

Мужчина помоложе, с выбритыми висками и длинной косой, несущий сундук, встал чуть позади. Рядом с ним встали две женщины с суровыми лицами и холодными глазами. Они наблюдали за толпой с выражением едва скрываемого презрения.

Мойра вышла вперед, опираясь на свой посох. Несмотря на возраст, она держалась прямо, с достоинством.

— Приветствую, верховный жрец Малахи, — произнесла она ровным голосом. — Род Донн готов принять Орден Вечного Пламени.

Малахи склонил голову в легком поклоне, едва заметная улыбка тронула его тонкие губы.

— Мир этому дому, и огонь его очагу, — произнес он звучным, хорошо поставленным голосом, разносившимся по всей площади. Затем повернулся к жителям, широко раскинув руки, словно обнимая всю деревню. — Дети Севера! Завет Вечного Огня приносит вам благословение!

Из-за его спины вышел молодой последователь с курильницей из темного металла. От неё поднимался сладковатый дым с резким запахом, напоминающим горящие травы, но с примесью чего-то незнакомого. Послушник медленно обошел площадь, раскачивая курильницу, так чтобы дым коснулся каждого присутствующего.

Тим заметил, как глаза некоторых жителей на мгновение затуманивались, когда дым касался их лиц. Дети морщились от запаха, но родители заставляли их стоять неподвижно.

Бран, стоявший рядом с Тимом у края площади, еле заметно принюхался и тихо прошептал:

— Дурман-трава и ещё что-то. Осторожнее. — Он прикрыл нос и рот рукавом. — Не вдыхай глубоко.

Тим последовал его примеру, заметив, что Томас с другой стороны сделал то же самое.

Малахи тем временем продолжал, его голос звучал как песня, мягкая и убаюкивающая:

— Сегодня особый день, — голос его был почти отеческим. — День, когда мы собираемся вместе, чтобы вспомнить древние заветы наших предков. Сегодня я хотел бы разделить с вами слово мудрости.

Он сделал знак своим спутникам, и те быстро установили в центре площади небольшое возвышение из трех деревянных ящиков, покрытых темно-красной тканью. Малахи поднялся на него, возвышаясь теперь над всеми собравшимися.

— Садитесь, дети мои, — сказал он, делая широкий жест. — Слушайте голос Пламени.

Жители послушно опустились на землю. Мойра и другие старейшины сели на скамьи, поставленные специально для них. Тим, Томас и Бран остались стоять у края площади, наблюдая за происходящим из тени дома.

Малахи окинул взглядом собравшихся, и на мгновение в его глазах Тим увидел что-то почти теплое, человеческое. Затем он начал говорить, негромко, интимно, словно беседовал с каждым лично, а не обращался к толпе.

— Я вижу усталость в ваших глазах, — начал он. — Вижу следы тяжелой зимы на ваших лицах. Холод, голод, страх за детей… Я знаю это бремя. Знаю, потому что нес его сам.

Он сделал паузу, и площадь погрузилась в полную тишину. Даже ветер, казалось, затих.

— Когда мне было семь, — продолжил Малахи тихо, но его голос достигал каждого уголка площади, — наша деревня пережила самую страшную зиму на памяти старейших. Снег лежал выше крыш. Волки выли у самых стен. Запасы истощились к середине зимы. — Его голос дрогнул. — Я помню глаза моей младшей сестры, когда она умирала от голода. Помню, как мать отдавала нам свою долю, пока сама не стала похожа на тень.

По толпе прошел сочувственный шепот. Тим заметил, как многие кивали, вспоминая собственные потери.

— И тогда мой отец, — Малахи поднял глаза к небу, — мудрый Гаррик, глава нашей маленькой общины, сделал то, чему научили его предки. Он отправился в горы, к древнему капищу Вечного Огня. Он пошел с пустыми руками — нам нечего было дать — но с открытым сердцем. Три дня он стоял там без пищи и воды, вознося молитвы.

Малахи сделал глубокий вдох, его глаза увлажнились.

— На четвертый день произошло чудо. Отец вернулся, ведя за собой оленя, огромного, какие не встречаются в наших лесах. Олень сам шел к деревне, не боясь, не сопротивляясь. Этого мяса хватило всем. А когда олень был разделан, мы нашли в его желудке семена — странные, незнакомые. Отец велел сохранить их до весны.

Он обвел взглядом слушателей. Многие подались вперед, захваченные историей.

— Весной мы посадили эти семена. Они проросли за одну ночь и дали такой урожай, какого не видели даже старейшие. И с тех пор наша деревня никогда не голодала, — он понизил голос. — Потому что отец понял главное: Север выживает не силой рук, не хитростью ума, а верой и жертвой. Древние знали это. Мы забыли.

Малахи расправил плечи, его голос окреп.

— Посмотрите вокруг. Что стало с нашим Севером? Мы забыли старые пути. Мы поклоняемся чужим богам, перенимаем южные привычки, гонимся за южными безделушками. — Он покачал головой с искренней печалью. — И каждый год зимы становятся суровее, волки — голоднее, болезни — страшнее. Это не случайность. Это цена забвения.

Он сделал шаг вперед, лицо его стало серьезным, но не угрожающим.

— Вечный Огонь не требует слепой веры. Он требует равновесия. То, что получаешь, должно быть уравновешено тем, что отдаешь. Это не моя прихоть, не правило, придуманное Орденом. Это закон самой жизни. — Его голос стал мягче. — Разве не так поступаете вы сами? Когда сосед помогает вам починить крышу, разве вы не приходите на помощь, когда нужно ему? Когда берете взаймы, разве не возвращаете с благодарностью?

По толпе прошел одобрительный шепот. Даже Тим поймал себя на том, что кивает, соглашаясь с этим.

— Но в наши дни, — продолжил Малахи, и теперь в его голосе впервые зазвучала грусть, — многие забыли о равновесии. Берут и не отдают. Просят защиты, но не готовы защищать других. Хотят благословения, но скупятся на благодарность.

Он снова окинул взглядом площадь, и теперь его взгляд задержался на нескольких лицах.

— Я не буду указывать пальцем. Каждый из вас знает в своем сердце, честен ли он с Вечным Огнем. Честен ли с теми, кто рядом. — Он вздохнул. — Но знайте: равновесие восстанавливается всегда. Так или иначе.

Малахи сделал паузу и взглянул на небо, словно читая там какие-то знаки.

— Вы слышали о деревне за Ольховым Холмом, — произнес он тихо. — Некоторые говорят, что это Орден наказал их за непокорность. — Он покачал головой. — Это не так. Мы предупреждали их. Трижды я лично приходил к ним, говорил об опасности нарушенного равновесия. Они смеялись. Они хотели получать защиту, но ничего не отдавать взамен.

Его голос стал тише, в нем звучала искренняя боль.

— И равновесие восстановилось. Не нашими руками — руками самой судьбы. Огонь пришел не от нас. Он пришел от того, что сильнее нас всех. — Малахи опустил голову. — Я скорбел по ним. Я молился за их души. Но я не мог остановить то, что сами они привели в движение.

На площади воцарилась тишина, тяжелая, гнетущая. Тим видел страх в глазах жителей, но теперь к нему примешивалось что-то еще — сомнение, размышление.

— Но я вижу, — продолжил Малахи уже бодрее, — что род Донн не забыл древних путей. Вы понимаете равновесие. Вы принимаете трудности с достоинством и благодарите за дары с открытым сердцем. — Он слегка улыбнулся. — Вечный Огонь видит это. И он благословляет вас.

Малахи сделал жест, и из толпы его сопровождающих выступил молодой человек, может, ненамного старше Тима. Его лицо было знакомым многим, и по шепоту, прошедшему по толпе, Тим понял, что это был кто-то из местных, кто ушел с Орденом.

— Братья и сестры, — произнес юноша, его голос дрожал от волнения. — Я, Эрик, сын Гунара, стоял среди вас еще прошлой весной. Я сомневался тогда. Я не понимал.

Он посмотрел на Малахи с выражением глубокого уважения.

— Но Орден принял меня. Учил меня. И открыл мне то, что наши предки знали всегда: огонь внутри нас так же реален, как огонь в очаге.

Молодой послушник раскрыл ладонь, и на ней вдруг вспыхнул маленький язычок пламени, танцующий, но не обжигающий кожу. По толпе прошел изумленный вздох.

— Это не колдовство, — пояснил юноша. — Это древнее знание, утерянное, но не забытое. Знание о том, что человек и огонь — части одного целого.

Тим очень сильно удивился. Это выглядело как магия огня, но мальчик не сделал нужных жестов, просто раскрыл ладонь.

Томас, стоявший рядом, негромко хмыкнул:

— Дешевый фокус для впечатлительных крестьян, — прошептал он. — Видел такое у ярмарочных шарлатанов. Горючая мазь на коже. Не переживай, это не магия.

Малахи тем временем вновь взял слово, положив руку на плечо юноши.

— Это лишь малая часть даров, которые Вечный Огонь может передать через нас своим верным детям, — произнес он. — Не всем, но тем, кто искренне стремится понять и принять равновесие мира.

Он обвел взглядом собравшихся.

— Мы не просим слепой веры. Мы просим лишь честности перед собой и перед законами, что правят миром. Давая, мы получаем. Отказываясь отдавать, мы теряем и то, что имеем. — Он улыбнулся спокойной, уверенной улыбкой. — Это выбор каждого.

Малахи завершил свою речь словами о том, что Орден будет молиться за благополучие деревни, за обильный урожай и здоровье детей. Затем он спустился с возвышения и снова встал перед Мойрой.

— А теперь, достопочтенная хранительница, — сказал он с легким поклоном, — покажи подношение рода Донн Вечному Огню, чтобы мы могли вознести его на алтарь равновесия.

Мойра жестом подозвала нескольких мужчин, которые вынесли плетеные корзины — копченое мясо, шерстяная ткань, металлические изделия и маленькие резные фигурки, представляющие более крупный скот, который будет собран позже.

Малахи осмотрел подношения внимательным взглядом. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах промелькнуло что-то — не разочарование, а скорее озабоченность.

— Скромно, — заметил он негромко, поднимая кусок тонко выделанной кожи и оценивая её качество. — Тяжелая зима оставила свой след.

— Очень тяжелая, — подтвердила Мойра, опираясь на посох. — Волки зарезали треть отары. Но мы собрали всё, что могли.

Малахи взял одну из фигурок, изображающую овцу, задумчиво повертел в пальцах.

— Я понимаю трудности, — произнес он, и в его голосе действительно звучало сочувствие. — Но равновесие не знает жалости. Оно просто есть. — Он посмотрел Мойре в глаза. — На прошлом сборе ваше подношение было полнее.

— На прошлом сборе, — ровно ответила Мойра, — у нас было вдвое больше запасов. И меньше ртов — к нам пришли родственники из Ясеневой.

Тим заметил, как дернулась щека Малахи при упоминании сгоревшей деревни. Верховный жрец молчал несколько мгновений, изучая лицо старой женщины. Воздух вокруг них, казалось, сгустился от напряжения. Последователи Ордена напряглись, руки некоторых незаметно скользнули под одежды, готовые извлечь оружие.

— Я верю вам, хранительница, — наконец произнес Малахи, и часть напряжения растаяла в воздухе. — Вечный Огонь не требует невозможного. Он требует лишь честности.

Он осторожно положил фигурку обратно.

— Однако закон равновесия неумолим, — продолжил он. — То, что не отдано сейчас, должно быть возмещено позже. — Малахи сделал паузу. — Мы вернемся через три дня, в новолуние. К тому времени вы должны восполнить недостающую часть.

По толпе прошел тихий вздох облегчения, смешанный с тревогой. Три дня отсрочки была лучше, чем ничего, но где взять больше за такой короткий срок?

Он повернулся к своим спутникам и сделал едва заметный жест. Четверо из них начали собирать корзины с подношениями, двое других подошли к краю площади, где уже собрались деревенские дети.

Один из культистов достал из мешка маленькие деревянные фигурки.

— Дар от Ордена самым младшим, — объявил культист мягким, располагающим голосом. — Символ нашей заботы и защиты. Носите их с гордостью, и Вечный Огонь будет охранять ваши сны.

Дети принимали амулеты с смесью страха и любопытства. Родители смотрели молча, некоторые с тревогой, но не смели вмешиваться.

Малахи подошел к Мойре и что-то тихо сказал ей. Женщина слушала с непроницаемым лицом, лишь крепче сжимая посох. Наконец она кивнула.

Собрав подношения, процессия покинула деревню так же размеренно, как и пришла. Малахи шел последним, обернувшись на пороге деревни, чтобы окинуть взглядом собравшихся. Его взгляд на мгновение задержался на Тиме, и юноше показалось, что в нем мелькнуло нечто странное — не угроза, но что-то похожее на узнавание, на особый интерес, который он не мог объяснить.

Когда культисты скрылись за поворотом дороги, напряжение в деревне начало спадать. Люди заговорили, сначала тихо, потом всё громче. Кто-то плакал от облегчения, кто-то ругался сквозь зубы. Группка молодых людей стояла в стороне, с восхищением глядя вслед ушедшей процессии.

— Видели, как Эрик управлял огнем? — восторженно шептал один из них, подросток лет пятнадцати. — Настоящее пламя, прямо на ладони!

— Они учат этому всех, кто приходит к ним, — подхватил другой.

Тим подошел к Мойре, которая тяжело опустилась на скамью у колодца. Её лицо выглядело измученным, словно этот час отнял у неё последние силы.

— Что он вам шепнул? — Тим подался вперед. — В самом конце?

Мойра подняла взгляд — в её усталых глазах мелькнула тень.

— Сказал, что если не соберем полную десятину до новолуния, то, как он выразился, "нарушим равновесие", — она фыркнула, кривя губы. — И тогда, видите ли, Орден не сможет гарантировать нам защиту от… "несчастных случаев". Будто бы мы сами не понимаем, откуда эти случаи берутся.

Томас скрестил руки на груди и негромко присвистнул.

— Старо как мир! Сначала подожгут сарай, потом предложат охранять от пожара. За плату, разумеется.

— Эх, если бы всё было так просто, Томас, — Мойра покачала головой, поглаживая свой янтарный амулет. — Только ведь странное дело… как Орден появился, так и набеги с гор прекратились. И волки, что раньше до самых ворот доходили, теперь стороной обходят. — Она потерла висок. — Что-то в этих амулетах есть… что-то настоящее.

— А огонь на ладони? — Тим не скрывал любопытства. — Это тоже настоящее, или дешевый фокус, как Томас говорит?

— А кто ж его разберет, — Мойра усмехнулась. — Эрик-то всегда был хитрым парнишкой. Помню, как в детстве умудрялся яблоки из запертого амбара таскать — никто не поймал. Может, и научился чему у этих проповедников, кто знает.

К ним подковылял Хагон, вытирая красное от напряжения лицо рукавом.

— И где прикажете брать недостающее? — он развел руками, обращаясь ко всем сразу. — У нас что, из-под земли добро лезет? Если еще скота отдадим, то чем землю пахать будем — собственными руками?

— Может, у Гленнейри одолжим? — выкрикнул кто-то из толпы. — У них-то запасов поболе нашего!

— Ага, щас прям побежали давать, — буркнул Хагон. — Они свою десятину уже отдали, теперь на нас поглядывают — не пришли бы мы с протянутой рукой.

— А может, лошадей продадим? — предложила молодая женщина, качая на руках ребенка.

— Без лошадей мы как без рук! — закричал кто-то. — Совсем ума лишилась?

Крики нарастали, лица искажались от страха и злости. Тим стоял в стороне, наблюдая за всем этим с растущей тревогой. В груди скручивался тугой узел беспокойства. Что-то было не так с этим Малахи, с его вкрадчивыми речами, с тем странным взглядом, который он бросил на Тима напоследок. Что-то знакомое, опасное.

— А мы… — Тим шагнул вперед, когда спор немного притих. — Мы можем как-то помочь?

Бран, до сих пор державшийся в тени, вдруг подал голос:

— Я мог бы… — он прочистил горло, — …выследить оленье стадо в северных лесах. — Его глаза блеснули чем-то звериным. — Знаю тропы, которые людям не видны.

Но Томас решительно покачал головой, сжав плечо Тима так, что тот поморщился.

— Даже не думай, — процедил он сквозь зубы. — Наш путь лежит дальше, и ты это знаешь.

— Слушай, но они же в беде! — вырвалось у Тима. — Неужели просто пройдем мимо?

— А что ты предлагаешь? — Томас развел руками. — Остаться тут навсегда их защитниками? Кормильцами? — Он покачал головой. — Им нужно самим научиться решать свои проблемы. Уверен, если хорошенько поискать, найдутся и запасы, и возможность одолжить у соседей.

— А если не найдутся? — Тим шагнул ближе, понизив голос до шепота. — Если эти фанатики спалят тут все дотла, не ограничатся амбаром?

— Не спалят, — Томас оставался невозмутимым. — Они не дураки. Зачем им пепелище, когда можно доить живую корову годами? — Он хмыкнул. — Запугивание — их главное оружие. Но дойную корову не убивают.

Мойра, подслушавшая их перепалку, подковыляла ближе, опираясь на узловатый посох.

— Седой прав, парень, — она кивнула в сторону Томаса. — Не первый раз нам туго приходится, и не последний. — Она похлопала Тима по руке. — А вам лучше отправляться, пока солнце высоко.

— Но вы же… — начал Тим.

— Цыц! — Мойра подняла морщинистый палец. — У вас свой путь, я это нутром чую. И путь этот важнее, чем наши деревенские дрязги. — Она мотнула головой в сторону односельчан, продолжавших громко спорить. — А здесь… обычная жизнь, со всеми её заботами. Ничего такого, с чем бы мы раньше не сталкивались.

Тим открыл рот, чтобы возразить, но что-то в пронзительном взгляде старухи заставило его промолчать. Казалось, она видит больше, чем говорит. Может, Томас и правда прав, и эти культисты не так страшны, как кажутся на первый взгляд?

Сборы были недолгими. Томас, уже державший наготове их вещи, просто затянул ремни походных сумок и проверил оружие. Бран молча стоял у порога, вдыхая холодный утренний воздух, словно запоминая запах деревни. Тим задержался, оглядывая дом, который приютил их на эту ночь.

На крыльце его поджидал Тадек, тот самый старик, что подарил амулет на рассвете.

— Бежите, значит, — проскрипел он, щуря один глаз. В его голосе не было ни вопроса, ни упрека — простая констатация.

— Приходится, — Тим слегка пожал плечами. — Спасибо за кров. И за это тоже, — он похлопал по карману, где лежала деревянная фигурка.

Старик прищурился еще сильнее, разглядывая лицо юноши, словно древний свиток.

— Запомни, парень, — Тадек поднял скрюченный палец. — Не всё то правда, что гладко да сладко звучит. И не всегда ложь то, что уши царапает. — Он постучал себя по груди. — Слушай вот это. А не красивые побрякушки-слова.

Тим открыл рот, чтобы попросить объяснений, но Тадек уже отвернулся и заковылял прочь, опираясь на суковатую палку и что-то бормоча себе под нос.

У околицы их провожали несколько жителей. Мойра дала им в дорогу небольшой узелок с хлебом и вяленым мясом.

— Не много, но от чистого сердца, — сказала она.

— Не стоило, — нахмурился Томас. — У вас и так запасы на исходе.

— Значит, Вечный Огонь вернет нам сторицей, — с неожиданной иронией усмехнулась Мойра, поправляя свой янтарный амулет.

Она пожала им руки — неожиданно крепко для её возраста. Хагон и другие мужчины кивнули на прощание, женщины помахали вслед. Дети смотрели с любопытством, прижимая к груди деревянные амулеты, полученные от Ордена.

— Идите с миром, — сказала Мойра на прощание. — И найдите то, что ищете.

Они шли молча почти час, пока деревня не скрылась за поворотом холма. Тим часто оглядывался, и каждый раз Томас бросал на него понимающий взгляд.

— Ты не можешь спасти всех, — наконец сказал Томас, когда они остановились на короткий привал. — Научись с этим жить.

— Но что, если их деревня станет следующей Ясеневой? — Тим сжал кулаки. — Что, если мы могли это предотвратить?

— А что, если дракон сожжет еще десяток деревень, пока мы возимся с этим Орденом? — парировал Томас. — Ты должен видеть картину целиком, а не только кусок перед носом.

Бран, сидевший у дороги, поднял голову.

— Малыш прав в одном, — проворчал он. — Культ опасен. Я чую в них что-то… нечистое. — Он сморщил нос, как делал в медвежьем обличье. — Но старик тоже прав. Наш путь — на север.

Тим посмотрел в ту сторону, где скрылась деревня, потом на дорогу, ведущую вглубь северных земель. Он чувствовал, что должен сделать выбор, и этот выбор будет определять что-то важное в нем самом.

— Хорошо, — наконец произнес он, поднимаясь. — Но когда мы разберемся с драконом, я вернусь. Проверю, что с ними всё в порядке.

Томас кивнул, не споря. Возможно, он понимал, что Тиму нужно было дать себе это обещание, чтобы двигаться дальше.

Томас озабоченно посмотрел на небо, по которому быстро ползли свинцовые тучи.

— Нам пора, — он указал на единственную дорогу, спускающуюся с гор дальше на север. — Путь один, других здесь нет. Если поторопимся, до дождя успеем спуститься в низину.

Тим в последний раз оглянулся на холм, за которым скрылась деревня, затем решительно зашагал вперёд. Дорога петляла между замшелыми камнями, постепенно уходя вниз. С каждым поворотом открывались захватывающие виды — внизу расстилались изумрудно-зелёные долины, поросшие вереском склоны и тёмные пятна торфяных болот. Вдали виднелись серебристые ленты бурных рек, прорезавших долины.

Чем дальше они уходили от деревни, тем сильнее пронизывал пронзительный северный ветер. Он гнал низкие облака над вершинами и нёс с собой запах влажной земли и диких трав. Туман начал заползать в низины, окутывая таинственной дымкой древние камни, разбросанные по склонам.

Тим ощутил, как внутри растёт предчувствие — скоро им предстоит встретиться с чем-то гораздо более серьёзным, чем странствующий Орден. В этой суровой, но прекрасной земле, где каждый камень хранил древние тайны, что-то ждало их. Что-то древнее и опасное. Ждало ближе чем кажется.