Железная книга

Глава 18. Пепел на ветру

# Глава 18 — Пепел на ветру

Ночь над разрушенным монастырем казалась бесконечной. Небо, еще недавно разорванное драконьим пламенем, теперь было усыпано безучастными звездами, холодно смотрящими на руины внизу. Тим сидел на обломке стены, бездумно водя пальцами по шлему отца. После бушующего огня, после рева дракона и грохота падающих камней, эта тишина казалась почти оскорбительной.

"Жалкий маг," — голос дракона все еще звучал в его голове. — "Думаешь, ты можешь навредить мне огнём? Мне, рождённому в пламени?"

Его пальцы нащупали вмятину на шлеме — ту самую, которую так искусно выправила Кара, вложив в эту работу всё свое мастерство. Тим закрыл глаза, вспоминая их последний разговор, ее гневные слова, ярость в голосе, слезы, которые она пыталась скрыть.

_"К чёрту тебя! К чёрту твоего отца! К чёрту всех вас, проклятых мечтателей!"_

Тогда он ушел разгневанным, уязвленным ее словами. Теперь же, сидя среди руин, он понимал, как она была права. Он был именно таким — одержимым, слепым, готовым рискнуть всем ради призрачной надежды, ради легенды, которая, возможно, никогда не была ничем большим, чем просто красивой сказкой.

Тяжелый камень упал откуда-то сверху, заставив Тима вздрогнуть. Монастырь продолжал разрушаться, словно тело, которое медленно умирает, даже когда душа уже покинула его.

— Тим! — голос Томаса вырвал его из мрачных мыслей. — Помоги мне, здесь человек под завалом!

Тим медленно поднялся, чувствуя, как каждая мышца протестует от боли. Одежда была пропитана потом и сажей, волосы слиплись от засохшей крови — своей или чужой, он уже не помнил. Подойдя к Томасу, он увидел, как рыцарь пытается приподнять массивную деревянную балку, придавившую ногу какого-то человека. Под соседними обломками слышались еще чьи-то стоны и мольбы о помощи.

— Держи с этого конца, — коротко скомандовал Томас, глаза его были красными от дыма и недосыпа. — Давай, на счет три. Раз, два…

Тим, не дожидаясь "три", взялся за балку. Каждое движение отдавалось болью в опаленных руках, но физическая боль была почти облегчением после той бури, что бушевала в его душе.

— Еще немного… — процедил сквозь зубы Томас, лицо его побагровело от напряжения. — Вот так, держи… Почти…

Когда балка приподнялась, высвобождая ногу пострадавшего, Тим увидел лицо человека. Культист. Тот самый, который еще вчера готов был убить их за попытку проникнуть в библиотеку. Теперь его глаза, затуманенные болью, смотрели на них с недоверчивым изумлением.

— Почему… — прохрипел он, пока Томас, разорвав кусок своей и без того изодранной рубахи, начал перевязывать его повреждённую ногу. — Почему вы помогаете мне?

— Потому что ты ранен. — просто ответил Томас, затягивая узел. Его руки двигались уверенно, выдавая многолетний опыт полевых перевязок.

Культист хотел что-то сказать, но закашлялся, изо рта у него потекла струйка крови.

— Не разговаривай, — велел Томас. — Ребра, похоже, тоже повреждены.

Бран, уже пришедший в себя после столкновения с драконом, подошел к ним, неся на плечах еще одного пострадавшего культиста. Даже в человеческой форме его сила была впечатляющей — он нес взрослого мужчину так легко, словно тот был ребенком.

— Нашел его возле библиотеки, — сказал медведь, осторожно опуская раненого на относительно ровную площадку. — Еще несколько живых, но сильно придавлены. Нужна помощь.

— Я пойду, — кивнул Тим, направляясь за Браном.

— Осторожнее там, — предупредил Томас. — Стены еще обваливаются.

Тим кивнул и двинулся вслед за Браном, чтобы помочь с разбором завалов. Слова, движения, даже мысли — всё казалось механическим, словно он превратился в деревянную куклу, которую дергают за веревочки.

Они работали до рассвета, вытаскивая людей из-под обломков, не разбирая, кто культист, а кто нет. Боль и страдание уравнивали всех. Кто-то благодарил их, кто-то смотрел с недоверием, но никто не оказывал сопротивления. Враг теперь был один на всех.

Руки Тима кровоточили от острых камней и сломанных досок, но он почти не замечал этого. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что это своего рода искупление. За его гордыню. За его слепую веру. За кристаллы, которые теперь были у дракона.

Когда небо на востоке начало светлеть, они устроили временный лагерь в уцелевшей части трапезной. Это было единственное помещение с целой крышей, которое могло вместить их всех. Стены были закопчены, но стояли крепко, словно огонь, охвативший монастырь, не посмел тронуть это древнее место.

Кто-то разжег костер из обломков мебели. Не Тим — он больше не хотел иметь дело с огнем, даже с самой обычной искрой. При виде пламени его руки начинали дрожать, а в ушах слышался драконий смех.

Всего они спасли около двадцати человек. Некоторые были серьезно ранены, другие отделались ушибами и ожогами. Трое не дожили до рассвета, несмотря на все усилия.

— Нужно организовать погребение, — тихо сказал Томас, глядя на тела, накрытые плащами. — И позаботиться о раненых. Кто-то должен сходить в ближайшую деревню за помощью.

— Я могу, — вызвался один из культистов, молодой парень с опаленными бровями. — Знаю короткую дорогу.

Томас кивнул, и парень, наспех перекусив, отправился в путь.

Они уже собирались немного отдохнуть, когда за обломками колонны послышался шорох и кашель. Томас мгновенно схватился за меч, его усталость как рукой сняло. Бран тоже напрягся, готовый в любой момент перекинуться в боевую форму.

Но из-за развалин появилась не угроза — а пожилой человек в запыленной, некогда белой рясе. Его седая борода была испачкана сажей, а на лбу виднелся глубокий порез, но глаза смотрели ясно и спокойно. В руках он держал какую-то потрепанную книгу, прижимая ее к груди, словно младенца.

— Брат Михаил! — воскликнул один из спасенных культистов, приподнимаясь на локте. — Создатель всемогущий, вы живы!

— Как видишь, Эрик, — сухо отозвался старик, осторожно пробираясь между обломками. — Библиотека защитила меня. Она всегда была крепче, чем казалась.

Он обвел взглядом собравшихся, задержавшись на Тиме, Томасе и Бране с некоторым любопытством, но ничего не сказав. Затем посмотрел на тела под плащами и еле заметно покачал головой.

— Проклятый дракон, — пробормотал он, тяжело опускаясь на уцелевшую скамью. Книгу он по-прежнему не выпускал из рук. — Я знал, что до этого дойдет. Всегда знал.

— Брат Михаил не одобрял решений Малахи, — пояснил Эрик, обращаясь к Томасу. — Он был здесь еще до того, как…

— До того, как ваш предводитель захватил монастырь и превратил его в свой личный оплот, — резко закончил Михаил. — Можешь не объяснять им, Эрик. Я сам прекрасно могу рассказать.

Он повернулся к Томасу и Тиму:

— Монастырь Красного Камня существовал веками. Мы хранили знания, записывали пророчества, изучали историю севера. Была у нас и библиотека, одна из лучших на этих землях. — Он ласково погладил книгу, которую держал. — А потом пришел Малахи со своими фанатиками…

Он осекся, покачав головой, словно не желая тратить силы на старые обиды.

— Кристаллы, — сказал он вместо этого. — Их украли, да?

Тим почувствовал, как к лицу приливает кровь — не от стыда, а от гнева и горечи.

— Да, — ответил он резко, поднимаясь на ноги. — Мы украли их. И теперь они у дракона. Вы можете обвинять нас сколько угодно, но…

— Тим, — Томас положил руку ему на плечо, призывая к спокойствию.

Брат Михаил внимательно посмотрел на Тима, затем устало вздохнул:

— Я никого не обвиняю, юноша. Если я и злюсь, то не на вас.

— На кого же? — спросил Тим, все еще напряженный.

— На Малахи. На себя, — старик невесело усмехнулся. — На судьбу, если хочешь. Я всегда говорил, что нельзя играть с такими силами. С тех пор, как Малахи нашел первый кристалл… — он покачал головой. — Всё покатилось к чертям.

Он поднял глаза к потолку трапезной, закопченному и потрескавшемуся, но все еще хранящему следы прежней красоты — резные узоры и потускневшую позолоту.

— Он был с ней тогда, когда нашел первый кристалл, — продолжил Михаил, словно разговаривая сам с собой. — Со своей "особенной подругой". Огненная дева, так он ее называл. Хотя потом она куда-то исчезла. Может, оказалась умнее всех нас.

— Огненная дева? — резко спросил Тим, вспомнив Люсин.

— Девушка с севера, — кивнул Михаил, не замечая его волнения. — Хорошо владела огнем. Не как обычные маги, которые изучают искусство годами. У нее был… природный дар, так Малахи говорил. Они вместе искали эти проклятые кристаллы, но потом вдруг поссорились, и она ушла.

— Не знаете, куда? — спросил Тим.

— Нет, — покачал головой старик. — Да и не важно это теперь. Всё в прошлом. А вот дракон, к сожалению, в настоящем. И теперь, с кристаллами…

Он не договорил, но и так всем было понятно, о чем речь.

— Малахи нет здесь, — добавил он после паузы. — Ушел три дня назад, не сказав никому, куда направляется.

Он водил пальцем по обложке своей книги, словно это помогало ему сосредоточиться.

— Хотя… — он нахмурился, словно что-то вспоминая, — я мог бы предположить.

— И куда же? — спросил Томас, поддерживая разговор.

— В старые шахты, скорее всего, — ответил старик, и его голос стал тише, словно он опасался, что стены могут услышать. — Там, на севере. Огромные угольные копи, вырытые еще нашими предками. Они продырявили эти горы, как муравейник, в поисках "черного золота". Добыча шла полным ходом, пока люди вдруг не начали гибнуть.

— Гибнуть? — переспросил Тим, подаваясь вперед. Что-то в рассказе старика зацепило его внимание.

Михаил кивнул, его глаза стали отрешенными, словно он видел перед собой те давние времена:

— Сначала по одному, потом группами. Шахтеры спускались в туннели и не возвращались. Или возвращались, но… не такими, как прежде. Говорили странные вещи, бредили о голосах в темноте, о созданиях, которые никогда не видели солнечного света.

Он передернул плечами, словно сбрасывая неприятное воспоминание.

— Поначалу думали — обвалы, несчастные случаи. Потом стали говорить о злых духах, живущих в глубине земли. Некоторые упоминали драконов, но тогда их считали просто байками. В конце концов, шахты забросили. Это было… давно. Очень давно.

— А при чем тут дракон? — спросил Томас, передавая Михаилу флягу с водой.

Старик благодарно кивнул и сделал несколько глотков.

— Малахи нашел дракона именно там, в шахтах, — пояснил он, вытирая рукавом рясы мокрую бороду. — По крайней мере, так он утверждал. Я никогда не был глубоко в тех туннелях — слишком темно, слишком опасно даже без дракона. Но Малахи… он словно был одержим ими. Впрочем, он всегда был немного безумным, даже в лучшие дни.

Михаил покачал головой, словно удивляясь собственным воспоминаниям.

— Думаю, чудовище устроило там свое логово. Лучшего места и не придумаешь — лабиринт туннелей, полная темнота, страх местных жителей, которые скорее умрут, чем сунутся туда. — Он помолчал, затем добавил: — Малахи часто ходил туда, когда ему было что-то нужно от дракона. Носил ему приношения, вел какие-то переговоры. Большинство его последователей даже не знали об этом. Только самые доверенные.

— И вы считаете, он отправился туда снова? — Тим подался вперед, едва сдерживая нетерпение.

— Скорее всего, — кивнул старик. — В последние месяцы он становился все… странней. Выглядел больным, осунувшимся, но при этом глаза горели каким-то лихорадочным блеском. Говорил о "новой эре" и "великом пробуждении". Что-то замышлял, но никому не рассказывал. Только самым преданным.

— Похоже на безумца, — заметил Бран, до этого молча слушавший рассказ.

— О, он был безумцем, без сомнения, — согласился Михаил. — Но даже в безумии есть своя система. Малахи что-то нашел в древних записях, что-то, что заставило его искать кристаллы и дракона. Что-то, ради чего он был готов предать всё, во что когда-то верил.

Когда брат Михаил отошел, чтобы помочь другим раненым, Томас вопросительно посмотрел на Тима:

— О чем ты думаешь? У тебя такое лицо, словно ты что-то задумал.

— Ни о чем, — слишком быстро ответил Тим, отводя взгляд. — Просто… пытаюсь понять, что делать дальше.

Томас смотрел на него долгим, изучающим взглядом. Его глаза, усталые, но всё еще внимательные, словно пытались проникнуть под череп Тима и прочитать его мысли.

— Ты что-то задумал, — сказал он наконец. — И мне это не нравится.

— Я ничего не задумал, — Тим отвернулся к огню. — Я просто… не знаю, что делать. Всё пошло не так. Пророчество, мое путешествие, кристаллы… Всё было напрасно.

Томас тяжело вздохнул и сел рядом с ним на скамью.

— Мы можем отправиться на юг, — сказал он после паузы. — Предупредить деревни. Помочь с эвакуацией. Дракон, даже с кристаллами, не сможет быть везде одновременно.

— А потом? — Тим покачал головой, в голосе звучало отчаяние. — Куда они пойдут? Дальше на юг? А когда дракон доберется и туда? Будем бежать до самого моря?

— Я не знаю, Тим, — вздохнул Томас, и в этот момент он выглядел по-настоящему старым. Не просто уставшим — постаревшим на десяток лет. — Честно скажу, не знаю, можно ли вообще победить дракона. Такая древняя мощь…

Он провел рукой по своей седеющей бороде, затем неожиданно выпрямился, и в его глазах блеснуло что-то от прежнего Томаса — стойкого, решительного рыцаря.

— Но я знаю одно: не из всех ситуаций есть выход, это правда… — он положил руку на плечо Тима, и хватка его была крепкой, уверенной, — но тот, кто этот выход не ищет, никогда его не найдет. Если ты сдался, то уже проиграл, хотя на вид вроде бы жив.

Тим молчал, глядя на догорающий костер. Языки пламени плясали, отбрасывая причудливые тени на стены трапезной. В глубине души он уже принял решение, но не хотел говорить о нем Томасу. Не сейчас.

Остаток дня они провели, помогая раненым и пытаясь наладить какой-то порядок среди хаоса. К вечеру вернулся посланный в деревню культист, с ним пришли несколько крепких мужчин с телегами, чтобы забрать раненых. Оказалось, деревня уже знала о нападении дракона — огненное зарево было видно на много миль вокруг.

Тим помогал погружать раненых на телеги, подносил воду, перевязывал мелкие раны — механически выполнял то, что ему говорили, но его разум был далеко. Он думал о шахтах, о драконе, о том, что сказал брат Михаил. Что-то в его рассказе зацепило Тима, хотя он еще не понимал, что именно.

Позже, когда у него выдалась минута, Тим отвел в сторону брата Михаила, который сидел на камне, перелистывая страницы своей книги.

— Эти шахты, — спросил он тихо, опускаясь рядом с ним. — Как их найти?

Старик поднял голову, его взгляд был острым, изучающим. Он закрыл книгу и положил ее на колени.

— Ты же не собираешься…

— Просто скажите, — прервал его Тим, чувствуя, как колотится сердце. — Как их найти?

Михаил вздохнул, глядя на него с каким-то странным выражением — смесью сочувствия и, как показалось Тиму, понимания.

— К северу отсюда, примерно в двух днях пути. Ущелье, которое местные называют Черной Впадиной, — он говорил тихо, словно боялся, что их подслушают. — Там увидишь входы в шахты — большие деревянные ворота, уже полусгнившие от времени. Многие входы обрушились за эти годы, но есть один, который местные называют Главной Дырой. Он ведет прямо в глубину горы, к центральному туннелю.

Он помолчал, затем добавил:

— Но, юноша, туда даже в лучшие времена не ходили в одиночку. А сейчас…

— Спасибо, — коротко ответил Тим, уже отворачиваясь. В голове у него уже складывался план — не стратегия, нет, просто… направление. Цель.

— Погоди, — Михаил остановил его за плечо. Его рука была костлявой, но хватка на удивление сильной. — Если ты всё-таки пойдешь туда… будь осторожен. Эти шахты — гиблое место. Не зря люди стали там гибнуть. Что-то есть в самом воздухе… что-то, от чего мутится разум и подводит сила.

Тим кивнул.

— Спасибо за предупреждение, — сказал он. — Я буду осторожен.

Михаил отпустил его плечо, но когда Тим уже сделал несколько шагов, тихо добавил:

— И еще кое-что. В книгах нашей библиотеки было сказано, что драконья кровь содержит… огонь. Не обычный, а особый, который невозможно потушить. Малахи особенно интересовался этими записями.

Тим обернулся, удивленный этой информацией, но старик уже вновь погрузился в свою книгу, словно забыв о его существовании.

Когда наступила ночь, раненых увезли в деревню, а те, кто решил остаться в монастыре, улеглись спать, измученные событиями дня. Трапезная, освещенная лишь несколькими факелами, погрузилась в тишину, нарушаемую только похрапыванием и редкими стонами боли.

Тим не сомкнул глаз. Он лежал на своей импровизированной постели из плащей и мешков, вслушиваясь в дыхание Томаса и Брана, в храп нескольких культистов, в потрескивание догорающих факелов. Он думал о том, что случилось, о драконе, о горных шахтах и о своем решении.

"Делай что должно, будь что будет," — вспомнил он слова, которые часто повторял его отец. Раньше они казались Тиму бессмысленными. Какой толк делать что-то, если не знаешь наверняка, к чему это приведет? Теперь же он начинал понимать. Иногда не важно, чем всё закончится. Важно лишь то, что ты не мог поступить иначе.

Когда кругом стало совсем тихо, он осторожно поднялся. В темноте его глаза различали лишь смутные очертания спящих людей, поваленных колонн, разбитой мебели. Он двигался бесшумно, стараясь не наступить на что-нибудь, что могло бы выдать его.

Собрать вещи было делом нескольких минут. У него и так было немного — шлем отца, флягу с водой, немного сухарей. Больше ему не требовалось. Затем, оглядевшись напоследок, нашел обрывок пергамента, кусочек угля и при тусклом свете догорающего факела написал короткую записку.

Он долго думал, что написать. Хотелось сказать так много — объяснить свое решение, попросить прощения, дать наставления, если не вернется. Но в конце концов ограничился несколькими словами:

"Прости, Томас. Я должен сделать это сам. Не ищи меня. Скажи бабушке, что я ее любил. И скажи Каре, что она была права."

Записку он оставил рядом с Томасом, аккуратно придавив ее камешком, чтобы не сдуло.

Выскользнуть из лагеря оказалось проще, чем он думал. Никто не выставил часовых — кто стал бы нападать на то, что и так уже разрушено? Тим легко пробрался через руины внешних стен и вышел на свободу, под открытое ночное небо.

Прохладный горный воздух, напоенный запахом хвои и дыма, ударил в лицо. Тим глубоко вдохнул, словно это был его последний вздох, и направился на север, туда, где по словам брата Михаила, находились старые шахты и логово дракона.

У него не было плана, только отчаянная решимость. Он знал, что, скорее всего, не вернется. Знал, что его затея безумна — что он может сделать против дракона, когда даже с кристаллами не смог причинить ему вреда? Но после всего, что произошло, он не мог просто отступить, не мог позволить, чтобы всё это было напрасно.

"Я наделал достаточно ошибок," — думал он, поднимаясь по горной тропе. — "Я не допущу, чтобы другие расплачивались за них."

Он вспомнил слова Томаса: "Если ты сдался, то уже проиграл, хотя на вид вроде бы жив." Тим не собирался сдаваться. Но он больше не собирался рисковать чужими жизнями.