Идеальный капитан

11.

Планета эта с самого начала показалась мне дурацкой. Вся какая-то серая, каменистая, сморщенная… И растут на ней ссохшиеся кривые кизляки, просто чудом поддерживающие уровень кислорода в атмосфере. И живут на ней отморозки, питающие страсть к взрывающимся штукам – вот бы ещё выяснить, кто им ингредиенты таскает. Одним словом, не планета, а херня.

При мысли о предстоящем задании весь мой жизненный опыт свивался в тугой кнут беспокойства и хлестал меня по заднице, гоняя по кабинету. Обычно обитаемые планеты или милые – океаны, зелень, фрукты, – или имеют хоть какие-то ресурсы, например, как та инопланетная свалка, где я нашёл Эрика. Здесь же – ничего. Всего лишь космический булыжник, на котором нет официального населения, только пироманы без удостоверений личности. И поскольку они фактически распоряжаются планетой, наверняка устроили там какую-нибудь подлянку – а мы даже не имеем права развернуть масштабные военные действия: по бумагам там никого и ничего нет.

Главного, видимо, всё это тоже насторожило, поэтому он назначил отряд вдвое больше предписанного инструкциями – восемьдесят человек, почти целиком и моё, и соседнее подразделения. А свободных кораблей-то в порту и нет! Ну, это как всегда: то одно, то другое, там штурвал сломали, тут движок залило потёкшим азотом, а на этом корабле вообще улетели за деталями для другого, в котором какой-то идиот во время взлёта решил «открыть окно, потому что душно». В итоге на ходу остался единственный крейсер – та ещё медленная и неповоротливая туша. Один огромный корабль! Для идиотской планеты, населённой идиотскими пироманами! Да он пока садиться будет, даже полностью слепой пироман успеет навести на него всю подручную артиллерию и без спешки расстрелять. Вообще, будь моя воля, я бы на эту подозрительную планету даже и не садился, а просто залил её горючкой из танкера и бросил вниз зажигалку.

Ох, как мне это не понравилось. Естественно, тут ни о каких одиночных вылазках и речи не было, высадимся сразу группой. Я своему подразделению ещё за три дня до даты Хэ начал полоскать мозги – и про технику безопасности, и про должностные инструкции на все возможные критические ситуации. Устроил креативный опрос типа: «Представьте, что вас атакует хищный кактус, ближайшему сослуживцу уже откусило руки, а у вас есть только отвёртка. Ваши действия?» – кстати, встречались ответы весьма остроумные, я даже записал пару.

В целом мои парни были готовы.

И вот представьте мою досаду: мы благополучно долетели, почти уже сели – и тут в хвосте раздалось эпичное БУХ! Наш большой красивый корабль начал взрываться, переливаясь красочными всполохами, а все мои бойцы один за другим разлетелись на мелкие кусочки, не успев применить многочисленные и очень полезные должностные инструкции.

А я остался жив. Ну, потому что, во-первых, мне очень не нравилась эта мерзкая планета и я сидел как на иголках, а во-вторых, я очень быстрый, как уже много раз говорилось. Пока где-то в хвосте начнёт взрываться, очень быстрый мутант вполне успеет открыть носовой шлюз, спрыгнуть вниз и удрать достаточно далеко, чтобы не сдохнуть.

В следующую секунду за спиной вспыхнуло белое пламя, меня швырнуло ударной волной на камни, а уши чуть не разорвало грохотом.

Кое-как поднялся на четвереньки: в голове звенит, всё кружится, дышать трудно. Что говорит инструкция про такой случай? Нужно бежать подальше, спрятаться получше, ждать подкрепления или эвакуации. Вот только в сотне метров от меня лежали ошмётки корабля и людей, которым ни разу не помогли инструкции.

Нужно было вернуться и посмотреть, есть ли выжившие. Шанс невелик, но всё же. Всегда стоит проверить.

Небо казалось пасмурным, хотя было ясно, что это не так: со стороны корабля виднелся кружок тусклого солнца. Серая каменная пустыня внизу, серое небо над ней, а посередине чернело огромное пятно гари, резкое выделяющееся на фоне тусклого и серого пейзажа.

Запах крови окутывал тяжёлым тёплым одеялом. Пепел, обожжённое мясо, раскалённый металл, оплавленные провода и снова мясо. Это были мои парни, ебучие вы уроды! Почти всё подразделение!

Были. А теперь – тишина, только кое-где потрескивал огонь. Людей было совсем не слышно, ни единого стона.

А ведь я их всех по именам помню. Равно как и второе подразделение – они хоть и не мои, но бумаги на них всё равно я вёл, других желающих не нашлось. А теперь на всех похоронки писать.

Но сейчас думать об этом было нельзя. Вот выберусь отсюда – тогда да, сяду с бутылкой бурбона и, может, даже реветь буду. Да ладно, чего прикидываться, точно буду. Всякий раз, после того как заполняю эти настоебавшие бланки с чёрной каймой, напиваюсь в хлам и реву в три ручья.

Но это потом. Сейчас мне был нужен Эрик, потому что он единственный гипотетически мог пережить взрыв. Он живучий, он должен. Мне необходимо было в это верить – посреди огненно-кровавого пиздеца вокруг.

Среди обломков и копоти разглядеть что-либо трудно, поэтому я рыскал, полагаясь больше на чутьё – искал запах или телепатическое ощущение от его сознания, как тогда в костре было. Однако не чувствовал ни того, ни другого. Надеюсь, это всего лишь значит, что он в отключке, а не то, что он мёртв.

Тем временем местные пироманы подтянулись и начали перекрикиваться справа за холмами. Небось, решили, что все погибли, потому и начали шуметь так смело.

Слева мелькнул знакомый запах, и я полез туда. Вывернул обломки корабля. Эрик! В первую секунду я улыбнулся от радости, во вторую – брезгливо сморщился от открывшегося зрелища. Ух, бля… Эрик был живой, вот только при этом у него не было ног, а живот превратился в кровавое месиво. Я аккуратно снял с него покоцанный шлем. Под шлемом – не лучше, на губах кровавая пена, чёрт, ещё и лёгкое проткнуто… У него внутри остался хоть один целый орган?

Один – распластаться по земле. Два – расцарапать ногтями шею. Три – прижать рану к его рту.

Грязные, скользкие от крови руки резко схватили меня за затылок, сжали удушающе крепко, а зубы хищно вгрызлись в шею. Ощущение по сути пугающее, но меня, наоборот, обрадовало. Это же Эрик. Ему можно. Пусть поест.

Однако отдавать слишком много тоже было нельзя, ведь у меня ещё планировалось развлечение с пироманами. Покосился на помощника – подействовало лечение хоть немного? – но с этой гарью и кровью не разобрать.

Когда голова начала ощутимо кружиться, я решил, что пора заканчивать. С трудом оторвал от себя руки и зубы Эрика – оставалось только надеяться, что он не выгрыз мне кусок шеи, – зажал рану и мысленно крикнул: «Я принесу еду. Дождись меня». Как будто громкость может компенсировать то, что он без сознания.

Так-так, пироманы тем временем продолжали шуметь. Какие храбрые парни – взорвали корабль издалека, ох какие молодцы. А теперь давайте проверим, будете ли вы такими же смелыми при прямом контакте.

Что говорит моя личная инструкция на такой случай? Пункт один – выбрать одиночку с краю. Вот этот мелкий сойдёт. Схватить со спины, утащить за камушек… А, ты девушка? Извини, но девушка со связкой динамита идёт на общих основаниях, я не позволю подорвать себя даже самой красивой «Мисс мерзкая планета». Пункт два – выпить её и почувствовать себя заметно лучше.

Что ж, ребята, вот и я, стремительный и неотразимый, пора переходить к пункту три, который я называю просто и понятно – бойня. Спорим, я перережу вас всех не только быстро, но даже красиво? Для тех, кто понимает работу мастера, конечно.

О, смотрите, я выиграл. Из всех пироманов осталось три человека – перепуганные сопляки. Столпились, как бараны, в центре круга из высоких камней и не подумали, что мне, прячась за этими укрытиями, даже удобнее: пока они, прижавшись спинами друг к другу, трясутся посреди открытой площадки, я, скрываясь за камнями, подкрадываюсь всё ближе. Ну что, кто из вас хочет стать моим первым призом? Давайте, не стесняйтесь, всё равно я получу всех.

Дальше всё как по нотам. Схватить одного, утащить за камни, выпить с удовольствием. За это время двое оставшихся как раз расстреляли все патроны – судя по звуку, даже не в моё укрытие, а просто в воздух.

Второй выход получился даже более эффектным: раз у ребяток нет патронов, можно не спешить и дать им рассмотреть меня во всей красе. Словно ангел смерти, я зашёл в круг камней, дёрнул к себе следующего пиромана и, состроив кровожадную морду, выпил его на месте. Ну как, похож я на Дракулу из того прошлогоднего фильма? Видимо, да, потому что у последнего пиромана глаза окончательно полезли на лоб, а зубы застучали. Эй, парень, ты же магазин в винтовку вверх ногами тычешь, зачем ты вообще полез играть в эти взрослые игры? Впрочем, на своё оружие он так и не догадался посмотреть, смотрел только на меня. А я смотрел на него, пока, отбросив ненужное больше тело его товарища, вытирал губы от крови.

Что ж, поскольку остался лишь один, игра закончена. Забрав у этого цыплёнка ненужную ему больше железку, я взвалил его на плечо и понёс к Эрику. Что, не ожидал такого, придурок с гранатой? Что это ты вздумал орать и лупить меня по почкам – не хочешь быть вкусным цыплёнком? А кто ж тебя спрашивать-то будет. Раньше думать надо было, до того, как решил взорвать моих бойцов.

Когда я вернулся к Эрику, он ещё дышал, хотя на каждом вдохе хрипел, а на выдохе на губах прибавлялось красных капелек. Ничего, помощник, держись! Режем цыплёночку горло, а на десерт – моя кровь. Я теперь сытый, полностью восстановился, так что могу поделиться. После ударной дозы крови – явственно почувствовал, что Эрику лучше. Пора строить планы на будущее.

Первая задача – спрятаться. Вторая – найти связь. Корабль наш выгорел основательно вместе со всеми передатчиками. Конечно, на место аварии направили бы подмогу, но я не мог сидеть и ждать их посреди пустыни. Следовательно, нужно было найти другой передатчик, а там уж нас бы подобрали или свои, или полицейский патруль. Всё элементарно! Как два пальца.

От куртки Эрика мало что осталось, но броник был почти целый, повезло: он хоть и тонкий, как водолазка, но теплоизоляцию даёт достаточную. Оставалось только придумать что-нибудь с перевязкой, я же не мог волочь моего ценного помощника – и первого за много лет друга —внутренностями по земле.

Пробежавшись по окрестностям, собрал наименее грязную одежду и накрутил на нижнюю часть Эрика. В результате он стал выглядеть как наполовину мутант, наполовину гусеница, результат экспериментов безумного учёного, но главное, что кровотечение остановилось, и можно было надеяться, что эта импровизированная перевязка поможет и дальше сохранить его в таком состоянии. Без кровавых следов на каменистой почве нас будет сложно выследить, и дополнительный бонус: без ног – а главное, без армейских ботинок – Эрик очень лёгкий. Повезло мне.

Для начала нужно было добраться до ближайшей скалистой гряды. Всего-то пара километров, ерунда. Ну ладно, пять километров. Всё равно близко. Или, может, десять… С раненым, по открытой местности… Ещё и долбаные карабины на тряпках, которыми я его обернул, так и норовили расстегнуться… Что за мудаки поставляют одежду в армию, один небольшой взрыв, и эта сучья фурнитура уже оплавилась! Да я бы этих уродов – вместе с теми, кто подписал им контракт на поставку, – подвесил на этих самых карабинах над пропастью, чтобы прочувствовали, какой уровень надёжности требуется.

Ладно, нормально, и не из такого выбирались. Дальше за первой грядой уже начинались настоящие горы, где можно спрятаться в лучшем виде. По скалам лазать я умею с детства. И, судя по островкам зелени, там должна была быть еда.

Итак, горы, ждите меня!

***

Уф, мы наконец-то добрались, и теперь можно было распластаться в темноте на холодных камнях и отдышаться, хватая ртом воздух. Он на этой планете был такой же мерзкий, как и всё прочее, – сильно разреженный и его постоянно не хватало. Рёбра кололо мелким каменным крошевом, усыпающим землю, – даже через броник чувствовалось. Вот же занесло нас на мою голову…

Повезло ещё, что у меня нет клаустрофобии, хотя всё равно лежать в малюсенькой расщелине, уходящей глубоко в скалу, было не особенно приятно. Стоило наглядно представить все эти тонны камня над нашими головами – сразу казалось, что они вот-вот рухнут и сплющат нас в двумерные фигуры. Зато убежище получилось отличное: неприметный лаз в глубине, в стороне от гораздо более удобных – и потому очевидных – вариантов. Нет уж, мы лучше скромненько.

Труднее всего было затащить в расщелину Эрика, это заняло целый час.

Для начала я оставил его лежать на моей куртке рядом со входом в расщелину, а сам пополз на разведку. Чем больше я углублялся в узкий каменный лаз, тем более стыло и непроглядно становилось вокруг – будто каменный холодильник. Высота лаза не позволяла даже поднять голову больше, чем на сорок пять градусов, а уж протирать пузом острое каменное крошево мне не понравилось с первого же раза. Но было ясно, что ползать туда-сюда по этой колючей щебёнке мне придётся много.

Убедившись, что в один из тупиков мы сможем забиться вдвоём, а по дороге нет ничего опасного, я вернулся и тут же пополз обратно – на этот раз ногами вперёд, – подтаскивая за собой куртку с Эриком. Нащупывать путь ногами сложнее, а свёрток из помощника так и норовил развалиться, приходилось тянуть то с одной, то с другой стороны. Пока дополз, семью потами изошёл, и после такого распластаться на холодненьком было даже приятно. Хотя было ясно, что это ненадолго: справочник сообщал, что скоро стемнеет и температура упадёт ещё ниже.

Зато мы всё ещё были живы. Ну, то есть мне-то что, со мной и так всё было в порядке, а вот Эрику нужно было продержаться до больницы – лишь бы продержаться, а уж там ему мигом пришили бы новые ноги, от зайчика или ещё какого кузнечика. Хм, мне даже живо представлялся результат подобных экспериментов – генномодифицированный с телесными модификациями, готовый сюжет для фильма ужасов. Интересно, можно было бы написать подобный сценарий или это слишком неполиткорректно?.. Когда валяешься в ледяной тьме, зажатый между двух скал, как бутерброд, какие только странные мысли не приходят в голову, лишь бы отвлечься. Ладно, шутка, не стали бы ему ничего пришивать, у мутантов такая регенерация, что могут вырасти даже части тела вместо утерянных, хотя, как я слышал, процесс это медленный, мучительный, требует круглосуточного переливания крови и тонну обезболивающего.

А пока что медикаментов у нас не было вообще. Я, конечно, поискал хоть что-нибудь среди обломков корабля, но какое там, все аптечки тоже или сожгло дотла, или оплавило так, что и смысла нет открывать.

Пока я обустраивал Эрику «гнездо», подпихивая одеждой со всех сторон, он очнулся: это стало заметно по напряжённым мышцам под моими руками и стуку зубов. Проклятье. Конечно, хорошо, что он жив, но без обезболивающего от таких повреждений рехнуться можно. Вот и он, видимо, так сдурел от боли, что вцепился в моё плечо и стал требовать, чтобы я его выпил. Где-то я уже это слышал.

– Ты сам знаешь, что я этого не сделаю, – прошипел я в ответ. В толще камня громко разговаривать не стоит.

– Потому что ты идиот!

Надо же, у него даже остались силы на злость. Отлично, злость помогает держаться.

– От идиота слышу. Можешь хоть сдохнуть, но твои требования я выполнять не собираюсь.

– Очень смешно.

Эрик обиженно умолк, только зубы продолжили стучать в темноте.

Тоже придумал – оскорбляться из-за того, что я не хочу его убить. Суицидник хренов. Ну, зато стало ясно, что даже на фоне всех повреждений голова у него работает на удивление хорошо. Дурная, конечно, но на привычном уровне. Это меня успокоило. Как и яркие огоньки его глаз – они гораздо лучше, чем беспросветная тьма вокруг, густая, как нефть.

Немного отлежавшись, я пополз обратно к выходу – за едой. Свой бронежилет я тоже сунул под спину Эрика, чтобы создать максимальную прослойку между его лихорадочно горящим телом и ледяными камнями, так что ползать стало ещё веселее: чёртово крошево царапало пузо и щедро набивалось под футболку. Я лишь надеялся, что она не порвётся от этого, а то не хватало ещё совсем голым скакать по минусовой температуре.

Вылез я из глубин скалы. Снаружи ночь уже наступила, а у местных угрёбышей летающих аппаратов точно не было – ни самолётов, ни беспилотников, ни тем более спутников, способных с орбиты заметить движение, – так что мне можно было аккуратно поохотиться в горных низинах. Эх, а ведь если бы мы засекли на этой планете хоть что-нибудь летающее, я бы первый настаивал на дистанционной бомбёжке, и мы с помощником не оказались бы сейчас в такой заднице – чёрной и холодной, как могила. Однако и в этом был и плюс: если у аборигенов нет спутников для связи, значит, должно быть много мощных портативных передатчиков. Нам достаточно было найти всего лишь один. Где их искать, я помнил по карте, так что оставалось отдохнуть и набраться сил.

Что безусловно порадовало – хоть планетка и мерзкая, но на ней каким-то чудом оказалось достаточно еды. Растительность я придирчиво обнюхал: выглядит и пахнет знакомо, с Земли привезли, однако слишком уж терпко, пробовать не решился. Мясо безопаснее, поэтому, разведав окрестности, я открыл сезон охоты на горных козлов, тут и там укладывающихся спать.

Поскакать за ними я ещё мог, однако таскать эти брыкающиеся туши с острыми рогами к Эрику было невозможно, в нашу узкую расщелину их никак не пропихнуть, поэтому пищевая цепочка была такова: козлы – я – помощник. Он, конечно, показательно изображал недовольство тем, что я не только не хочу использовать его кровь для собственного спасения, но ещё и трачу на него ресурсы, однако, когда чувствуешь кровь на губах, трудно придерживаться идеалов: на инстинкте голова отключается и хочется сожрать всё, что дают.

А мне было только в радость чувствовать, как после кормёжки он ощутимо расслаблялся, хотя бы недолго отдыхал от боли, переставал дрожать в ознобе. Я ведь в армию пошёл, чтобы делать мир лучше и помогать людям, так что вот – это была самая конкретная наглядная помощь. Что-то делаешь – и человеку сразу же становится лучше. Офигенное чувство. Ради такого можно и пальцы отбить, цепляясь за скалы. Да и вообще, мог бы сказать спасибо за доставку: я-то, наверное, поприятнее козла буду. Ну, во всяком случае, у меня нет густой комковатой шерсти, насчёт запаха уже не поручился бы.

Пока лазал туда-сюда, развлекал себя всякими мыслями. Предсказуемо они то и дело сбивались на тему кровопоя. В наше время об этом вообще не говорят, стыдливо обходя табуированную тему, а раньше-то её в хвост и в гриву песочили, особенно в жёлтых газетках: и «ужастики» про нападающих в подворотнях маньяков-вампиров, и «эротику» про горячих мутанток, так и мечтающих укусить за шею какого-нибудь обычного мужика – естественно, исключительно в процессе совокупления. Тогда это никого не шокировало. Странное дело, чем меньше у мутантов было прав, тем более свободны мы были в выражениях и вообще в повседневной жизни.

Помню, в моём детстве было даже какое-то движение типа секты, у них собрания были в соседнем доме. Каждое воскресенье собирались, блаженненькие такие ребята в белых балахонах, пели и кормили друг друга кровью – мол, круговорот чистой энергии внутри группы, близость и единство. Листовки на улице раздавали. Я оттуда запомнил лишь, что нужно отказаться от любой другой пищи и «блюсти себя в чистоте» – нас с пацанами очень смешило слово «блюсти», ржали над ним постоянно, – а больше ничего не запомнил, потому что моя маман выбрасывала эти листовки и требовала, чтобы я с этими товарищами в белом даже не разговаривал. Очень популярные ребята были одно время, но потом эту контору прикрыли. А сейчас, в эпоху толерантности, уже невозможно представить, чтобы о кровопое говорили так открыто, вот просто на улице. Теперь, раз уж мы хотим быть равными с людьми, должны притворяться, что ничем от них не отличаемся.

Однако между собой вполне можно расслабиться, и в гетто найти источник крови несложно. Например, среди влюблённых парочек это принято почти поголовно. Проблема в том, что я, хоть и не отказался бы от красивой девчонки, совершенно не намерен возвращаться в Данбург. Армия и гетто – понятия несовместимые, а я не променяю свою жизнь на милый домик с клумбой и скучную работу. В то же время никакая девушка не согласится переехать ко мне – в захолустье, где есть лишь военная часть и всё. Да и вообще, если мужчины-мутанты ещё иногда живут среди людей, то женщины предпочитают не покидать границы гетто, что, в общем-то, оправдано, и я бы не хотел постоянно бояться за свою жену – мало ли, что кому взбредёт в голову. Хватает того, что беспокоюсь за сестру, переехавшую к мужу в человеческий город, но она в целом выглядит, как обычная, так что нормально.

Конечно, помимо отношений, хватает и других вариантов, как получить кровь. Я, когда изредка наезжаю в родительский дом, вижусь с приятелями, одноклассниками, они, бывает, предлагают заказать девочек на групповушку, все ж свои… Но не знаю, что-то останавливает. Годы идут, жизненные пути давно разошлись, и не настолько уже они «свои», чтобы я с ними пил общих девочек.

Но ладно, не хочешь пить так – есть инъекции. Снова приятели предлагали, они вообще в курсе всех мутантских развлечений, это я – живущий среди людей – ничего не знаю, а они просветили. Ну вроде да, в первый момент стало любопытно… Но, как дошло до дела, я передумал и слился: хрен знает, чья там кровь, может, с бомжа какого-нибудь нацедили. Я всё-таки брезгливый.

Ну и, само собой, не для развлечения, а для дела – например, помочь раненому, – кровь даст любой мутант, это уже вопрос взаимоподдержки. Но здесь – смотри пункт один. Я не живу в гетто. В принципе, именно по этой причине я особо и не пробовал генномодифицированной крови за всю свою жизнь.

Снова путь наружу. К этому моменту кожу на животе уже саднило вовсю. Если бы не регенерация от козлиной крови, то мой живот уже выглядел бы как стёртый на тёрке. Так-то он заживал на ходу, но всё равно тереться этой свежей розоватой кожей о камни было и больно, и щекотно одновременно. Может, перевернуться на спину и цепляться за камни потолка, подтягиваясь?

Но всё равно хорошо. Хорошо быть живым – даже со стёртой до крови кожей и паром изо рта. Да, в этот день много людей погибло. Но я пока ещё был жив. Дышал ледяным воздухом, цеплялся пальцами за каменные откосы, разглядывал незнакомые звёзды над головой – в отличие от тусклого солнца, они сверкали как острия игл – и ценил свою жизнь как никогда.

Ночь казалась бесконечной – тёмное и светлое время суток на этой планете длится примерно по шестнадцать часов, – прыгать в поисках козлов под конец безумно надоело, сердце тяжело колотилось, а лёгкие качали этот чёртов разреженный воздух с неприятным присвистом, но нужно было продолжать. За ночь – наесться до отвала, днём выспаться, а назавтра ночью – в путь.