Гардемарин ее величества. Идентификация

Глава 8

— Да уж… Вляпались так вляпались, — тоскливо вздохнул Камбулат, вытягивая ноги.

Мебель в коридоре оказалась до отвратительного неудобная. Я с трудом мог представить, где в две тысячи пятнадцатом реально раздобыть такой антиквариат. Скрипучие деревянные стулья явно были родом из прошлого века, причем откуда-то из середины. А обтянутые потрескавшимся бордовым кожзамом лавки — и того древнее.

Местные наверняка могли позволить себе обстановку побогаче, но будто нарочно экономили, чтобы ожидавшие в коридоре успели вдоволь проникнуться зашкаливающим уровнем дискомфорта. Который сочился здесь буквально отовсюду — от трещин на давным-давно пожелтевшем потолке до щелей между ветхими плинтусами и полом. Стертый чуть ли не до дыр линолеум, деревянные оконные рамы и отсутствие обоев как таковых — стены когда-то просто выкрасили бежевой краской и с тех пор, кажется, не трогали ни разу.

Я будто вернулся в те времена, когда мое прежнее тело было немногим старше нынешнего, и наверняка тогда этот коридор выглядел точно так же, как сейчас.

Вот только узнать я его почему-то никак не мог, хотя неплохо помнил все казенные дома в Петербурге — включая те, которые не значились не то, что картах, а даже в телефонных справочниках для специальных учреждений. Когда автобус свернул с Невского на набережную Фонтанки, я уже подумал было, что нас определят в здание, где квартировался корпус жандармов, но нет — сияющая проблесковыми маячками колонна проехала чуть ли не до самого Летнего сада и остановилась перед Пантелеймоновским мостом. Двери распахнулись, и вежливый мужчина в штатском сопроводил нас…

Куда? Вряд ли Третье отделение успело переехать сюда с Гороховой улицы. Следственный комитет и главное полицейское управление наверняка все так же бок о бок располагались на Литейном проспекте, а переданное Совету еще в начале века здание — на Дворцовой площади. На визит в Петропавловскую крепость наши прегрешения, пожалуй, не тянут, а значит…

Да ничего это, блин, не значит.

Я рывком поднялся и прошелся в сторону окна, разминая ноги.

— Владимир! Почему вы все время ходите? — поинтересовался Камбулат. — Вы ведь все равно сидите.

Шутка в целом было ничего, но сейчас почему-то не вызвала ничего, кроме раздражения. Не то чтобы меня так уж тревожила наша участь, однако задуматься определенно стоило. И больше всего смущало то, что я никак не мог понять, куда нас привезли. И что за контора успела так резво подорваться в Красное село посреди ночи вместе с полицией. Корочки я рассмотреть не успел, но судя по тому, как присмирели и матерые гардемарины, и даже горластый бородач, которого Морозов назначил своим… кхм, представителем — с полномочиями у вежливых и серьезных господ в штатском все было в порядке.

— Ты хоть знаешь, где мы вообще? — Камбулат завалился на бок и закинул ноги в ботинках прямо на лавку. Видимо, сидеть ему уже осточертело окончально. — И долго нам тут еще… сычевать?

— Понятия не имею, — честно признался я.

Никаких подсказок вроде табличек у дверей или плакатов на стенах вокруг не наблюдалось, да и спросить было не у кого: гардемарин сразу из автобуса увели на верхний этаж, а остальных и вовсе увезли куда-то дальше по набережной. А нас ненавязчиво сопроводили сюда.

Формально — в качестве свидетелей. Фактически…

И бросили — где-то часа на два. И я уже всерьез было подумывал просто взять и удрать, но тут в кабинет вызвали Поплавского. И держали там уже давно. Не настолько, чтобы всерьез начать дергаться, но уж точно не пятнадцать-двадцать минут. На банальную сверку документов ушло бы впятеро меньше, и чем дольше бедняга оставался там, за дверью, тем больше я убеждался, что сегодняшняя ночь будет долгой. И мы имеем все шансы опоздать на утреннее построение.

И это если предположить, что случится чудо, и местные чины «забудут» сообщить в Корпус, что четыре курсанта каким-то образом оказались в Красном Селе и занимались там весьма сомнительными делами — и в весьма сомнительной компании. Наверняка Морозов попытается как-то утрясти вопрос с Разумовским, но на этот раз может не спасти даже отцовский авторитет. Странный ночной налет с самого начала отдавал тем еще душком, а уж когда выяснилось, что его сиятельство и вовсе не планирует появиться лично…

Похоже, никаких указаний сверху у него все-таки не было.

— Ну, ничего. Зато в Ставрополье сейчас тепло, а не эта грязь, — тоскливо проговорил Камбулат, словно прочитав мои мысли. — Домой поедем…

— Отставить — домой. — Я махнул рукой. — Прорвемся как-нибудь.

— Не уверен, — подал голос Корф.

Его благородие барон до этого сидел молча. То ли мысленно ругал себя за неосторожность, то ли представлял, что с ним сделают родители, когда он с волчьим билетом вылетит из Корпуса и вернется в Ярославль. Видимо, картина получилось настолько живая, что…

А впрочем, нет — не похоже. Корф вечно залипал в смартфон, не выпуская его из рук дольше, чем на пару минут, однако теперь на экране гаджета происходило что-то необычное. Не только интересное, но и, кажется, непостижимым образом связанное с нашими сегодяшними злоключениями.

— Идите-ка сюда.

Корф чуть сдвинулся на лавке, приглашая меня устроиться рядом. Я послушно уселся, а с другой стороны тут же плюхнулся Камбулат.

— Опять этого дурачка своего смотришь? — усмехнулся он. — Вот бы всех этих блогеров к нам в располагу хотя бы на недельку. В наряды походить, на физ-ру, на строевую… Сразу бы поняли, как надо отечество любить.

На экране смартфона мелькнула уже знакомая белая маска с тонкими черными усами. Похоже, Корф наткнулся на очередной выпуск на канале. Он был слишком дисциплинированным, чтобы смотреть со звуком, однако бегущая строка субтитров вполне заменяла голос. Интонаций она, конечно же, не передавала, но я почему-то ничуть не сомневался, что блогер, как обычно, язвит.

— …беспрецедентно-тяжелой обстановкой нами было принято непростое, но необходимое решение, — поведали буковки на экране. — Формально межведомственная комиссия была учреждена только недавно, но смею вас заверить — эти люди еще до Нового года начали работать в направлении…

От удивления я даже закашлялся. Впрочем, все тут же встало на свои места: изображение сменилось и перед нами вместо Маски появилась лоснящаяся физиономия Келлера. Да и речь как раз была в стиле его высокопревосходительства — пространная, пестрящая сложными словесными наворотами и при этом абсолютно пустая. Попытавшись угнаться за бегущей строкой, я потерял ход мыслей почти сразу. К счастью, пояснения не заставили себя ждать.

— Итак, в столице в данный момент работает полиция, федеральный Следственный комитет, Третье отделение собственной его величества канцелярии, — вновь возникший на экране Маска принялся демонстративно загибать пальцы. — А также отдельный корпус жандармов, не говоря уже о частных сыскных агентствах и сотрудниках министерств, которые так или иначе подключили к расследованию покушения на ее высочество Елизавету Александровну… Итого не менее четырех контор, друзья мои. Однако террористы и прочие темные личности продолжают разгуливать по Петербургу, как у себя дома. И что же делает наше мудрое руководство? — Маска сделал драматическую паузу и, воздев руки, — закончил. — Правильно — создает еще одну организацию! Слава канцлеру!

Бегущая строка исчезла, и Корф осторожно прибавил звук. Из динамиков телефона тут же донесся звук продолжителых апплодисментов, в который понемногу вплеталась знакомая всем с детства задорная цирковая мелодия. И под ее аккомпанемент в кадр вприпрыжку вбегали крохотные мультяшные клоуны всех размеров и мастей. Объединяло их только одно — в замазанных гримом чертах присутствовало неуловимое сходство с…

— Ты смотри — вылитый Келлер, — захихикал Камбулат, ткнув пальцев в экран. — Вообще одно лицо!

— Да тихо ты. — Корф отодвинул телефон. — Дай досмотреть!

А вот мне досматривать, похоже, было уже нечего. Маска продолжал срывать покровы и жечь глаголом, и наверняка планировал делать это еще минут десять, однако я в дальнейшем разжевывании уже не нуждался.

Межведомственная комиссия — это, пожалуй, объясняло если не все сегодняшние странности, то многие. Скорее всего, именно они и нагрянули в Красное Село вместе с полицейскими экипажами. Привезли с собой достаточно полномочий и утверждающих эти самые полномочия документов — и даже гардемарины тут же прикусили языки.

Вот только в одном блогер все-таки ошибся — отрабатывала комиссия как надо. Ведь придумали ее вовсе не для того, чтобы бороться с террористами, заговорщиками и прочей политической шушерой. Просто другого способа хоть немного прижать разбушевавшихся сторонников Морозова, похоже, уже не осталось. Наверняка официально это называлось борьбой со злоупотреблением полномочиями и расследованием каких-нибудь вопиющих случаев, однако в целом смысл мне был уже ясен.

Силы зла нанесли ответный удар. После захвата базы в Шушарах и уж тем более гибели младшего Распутина им пришлось залечь на дно, однако явно не насовсем. И даже потеря чуть ли не всех боевиков не сломила заговорщиков окончательно. Вступать с Советом и армейской машиной в открытую схватку было бы самоубийством, и они просто сменили стиль игры. Кто-то решил использовать вместо оружия административный ресурс…

Но кто именно? Явно не Келлер — его высокопревосходительство канцлер произносил речи, задорно улыбался на камеру, однако никаких решений, конечно же, не принимал — только озвучивал чужие.

Кто-то весьма высокопоставленный. И старший Распутин, при всем его опыте, коварстве и возможностях так или иначе влиять на высший свет столицы на роль таинственного кукловода все-таки не тянул — не тот калибр. А вот знать верховного заговорщика старик наверняка мог…

Из размышлений меня вырвал негромкий скрип петель. Дверь напротив распахнулась, и из нее показался улыбающийся во все тридцать два зуба Поплавский. Судя по безмятежной физиономии, застенки неведомой конторы его не только не сломили, но даже не заставили особо нервничать.

— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовался Корф.

— Сатрапы. Мучители! — Поплавский картинно закатил глаза. И вдруг развернулся, показывая закрытой двери средний палец. — Только хрен им. Не на того, козлы, напали.

— Ты потише бы, — буркнул Камбулат.

— Лучше скажи — чего там тебя спрашивали? — Корф разве что не подпрыгивал от тревожного любопытства. — Нам ведь сейчас тоже идти…

— Да ерунду всякую, — беззаботно отмахнулся Поплавский, устраиваясь на стуле прямо около двери. — Кто такой, зачем приехал в Красное село, что там делал…

— А ты чего? — усмехнулся Камбулат.

— А я сказал, что мы с друзьями по банкам стреляли. Ну, а что какие-то там господа с резиновыми пулями в ребрах в больницу поступили — так это не надо было в такое время без фонариков ходить.

— По банкам? — Корф со стоном хлопнул себя по лбу. — В Красном селе? В три часа ночи?

— Ну…, а что такое? Всякое ж бывает.

Поплавский определенно что-то не договаривал, однако в его способности выкрутиться из любой, даже самой безнадежной ситуации, я ничуть не сомневался. А вот остальные подобной суперсилой, к сожалению, не обладали. И когда дверь в кабинет снова скрипнула, открываясь, я на всякий случай приготовился к худшему.

— Так… Следующий! — В коридор высунулась почти лысая голова с огромными кустистыми бровями и бакенбардами цвета волчьей шкуры. — Камбулатов — в кабинет.