Как становятся предателями (Хрен с Горы 3)

Глава 12

Глава двенадцатая

В которой герой в очередной раз убеждается в справедливости пословицы про планы, которыми можно рассмешить бога

Я напряжённо думал, сидя в кресле. Айтот Утдай не менее напряжённо стоял навытяжку. С одной стороны, ему очень хотелось побыстрей свалить из поля зрения Великого и Ужасного Сонаваралинги-таки, пребывающего в явно скверном расположении духа. Причём резкая смена настроения правой руки правительницы Пеу-Даринги произошла именно из-за информации, принесённой руководителем радиоцентра. Но, с другой стороны, высокое начальство в моём лице не давало команду «вольно». Вот и стоял тюленелов, разрываясь между вбитым за годы службы рефлексом соблюдения субординации и желанием оказаться подальше отсюда, в своём кабинете, среди нагромождения разномастного оборудования – как фабричного палеовийского, так и самодельного, да валяющихся в строгом беспорядке проводов с деталями.

Наконец, я вспоминаю о присутствии в кабинете сообщившего пренеприятнейшее известие уроженца Эрехеэ и говорю: «Спасибо, летинату. Можешь идти. И дальше внимательно следите за эфиром». Вообще-то в своём родном флоте Айтот ходил в рядовых, даже до унтера к неполным тридцати годам не выслужился. Но мне совершенно не жалко офицерского звания для ценного в папуасских условиях специалиста, вдобавок ко всему, вполне себе преданного Даринге из идейных соображений.

Палеовиец с заметным облегчением козырнул на прощание и отбыл восвояси. Я же продолжил разглядывать несколько абзацев текста, лежащего передо мною на столе. Вполне читаемая запись переговоров палеовийского губернатора Иханары со своим начальством на Южной Тропе, сделанная, скорее всего, кем-то из помощников Утдая, из которой явствовало: несколько дней назад Совет Сильномогучих Мужей Палеове наконец-то получил ответ Повелителя Четырёх Берегов на длинную и полную витиеватых выражений ноту, в которой перечислялись требования Северного архипелага к Вохе и его союзникам. Ответ был не менее длинный и витиеватый – на мой взгляд, послать тюленеловов туда, куда никто дороги не знает, дипломаты Старшего Брата Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками могли и покороче. Итог всё равно один – война. Причём не простая, а Первая на Ихеме мировая. Ну, или, учитывая неучастие в ней целого Западного материка и многих внутренних государств Восточного – Полумировая.

И как тут настроению не ухудшиться…. Отсидеться по любому не получится: бравые дареои не поймут Сонаваралингу-таки, если тот начнёт вдруг пацифизмом заниматься.

Зла на всех этих жаждущих повоевать господ не хватает: у меня тут сделка с ирсийцами по обмену их шпиона на полноценное торгово-экономическое сотрудничество намечается, а они кровопролития учинять собрались. Мне, по большому счёту, до взаимных претензий вохейцев и палеовийцев нет никакого дела – могут убивать друг друга сколько им угодно – но ведь из-за войны нормальное мореплавание полетит к морским демонам. Ну и втягивание Пеу-Даринги в Большие Разборки просто неизбежно. Причём совсем не на той стороне, на которой хотелось бы мне лично.

Несмотря на десятилетней давности трёпку со стороны ирсийцев, Северный архипелаг выглядел всяко сильней возглавляемого Вохе союза восточных стран. Даже простое сравнение численности населения хотя бы взять: почти шесть миллионов жителей метрополии и миллионов пять обитателей колоний против десяти-пятнадцати миллионов во Внутриморье, включая Кабиршу. Плюс на стороне тюленелов – Тагира. Самая большая по населению и площади страна Диса, разумеется, вряд ли влезет в грядущую войну целиком, но даже два-три миллиона живущих в «Стране чёрных» уже означают паритет по населению.

Да, кстати, есть ещё остров Некатва в Западном архипелаге. Довольно своеобразное образование – нечто среднее между независимым государством и лагерем для беженцев, куда ирсийцы депортировали полмиллиона коллаборантов с освободившихся от палеовийского гнёта территорий. Что сказать, обитатели Икарии гуманисты – я бы на их месте не стал заморачиваться с подобным переселением, предоставив скилнцам и кельбекцам самостоятельно разбираться с предателями из собственного числа. В итоге на клочке суши меньше нашего Пеу, половина территории которого покрыта горами, скопились сотни тысяч изгнанников. Части из них посчастливилось попасть в бывшую метрополию, кого-то тюленеловы раскидали небольшими группами по Островам Пути, несколько сотен семей попало даже на Иханару. Но большинство осталось на Некатве, как-то приспосабливаясь. Первую пару лет, правда, чуть ли не полностью жили на гуманитарной помощи из Ирса и даже немного от бывших колоний, но к нынешнему времени на Острове Холуев (как успели неофициально окрестить его скилнцы) худо-бедно функционировали сельское хозяйство и рыболовство, где было занято больше половины населения. Из оставшейся половины же кто-то работал в мелких мастерских и торговал в лавках, а самые удачливые и пронырливые пристроились в возникшие органы государственной власти или оседлали каналы торговли между Северным архипелагом и Западной Федерацией с Икарией: по непонятной мне причине ирсийцы не стали полностью восстанавливать существовавшую прежде систему экономических связей с Палеове, предпочитая использовать Некатву в качестве посредника для части торговых операций.

Впрочем, главное даже не население, а то, что Палеове по-прежнему опережает Вохе с Кабиршей в экономике: и Повелитель Четырех Берегов, и Любимый Сын Потрясателя Земной Тверди только делают первые шаги в индустриализации своих стран, в то время как Сильномогучие Мужи имеют в своём распоряжении промышленность, даже сейчас способную штамповать массу вооружения. В общем, я ставлю в начавшейся войнушке на тюленеловов.

Время, конечно, работает против палеовийцев – Вохе с союзниками ускоренно прокачивают военпром и связанные с ним отрасли. Несколько металлургических комбинатов стали основой для развития машиностроения: половину их продукции меняли у ирсийцев на оборудование, нужное для дальнейшей индустриализации и прогресса в прочих сферах, а вторую половину пускали на производство пушек и кораблей.

Да и население Тюленьих островов, конечно, растёт, но уже не такими бодрыми темпами, как в золотые времена завоевания Западного архипелага, когда оно удваивалось за неполные двадцать лет. В Вохе же, наоборот, последнюю пятилетку наблюдается резкий естественный прирост, главным образом за счёт внедрения элементарной гигиены, а также массовой вакцинации детей от нескольких наиболее распространённых инфекций. Всё это вместе ведёт к тому, что из семи-восьми рожаемых средней вохейской семьёй ребятишек доживает до взрослого возраста теперь не двое-трое, а пятеро-шестеро – против трёх-четырёх палеовийских. Так что Сильномогучие Мужи могут проиграть и промышленную гонку, и демографическую. Вот и решили полугегемоны сработать на опережение.

Всё-таки странная штука, психика людская – ведь знал же я прекрасно, что дело идёт к большой войне за передел той части мира, на которую ещё не наложили свою гуманную лапу икарийцы, планы строил и даже принимал меры по подготовке к ней, но когда стало ясно, что начинается, всё равно как камнем по голове.

Ладно, не впервой… Так, считаем до десяти, дышим ровно…. И начинаем заниматься делами. Для начала, звоню в колокольчик. Кутукори появляется незамедлительно. «Оповестить о том, что Солнцеликая и Духами Хранимая типулу-таками Раминаганива приглашает вечером на большой совет» – говорю секретарю. И принимаюсь перечислять членов Совета Солидных и Разумных Мужей, руководителей Столов-министерств, не забывая главнокомандующих сухопутными силами и военным флотом. А к тэми зайду самолично.

«Я выслушала почтенных мужей совета и брани» – медленно и торжественно произнесла Рами – «И моё решение таково… Солнцеликая и Духами Хранимая типулу-таками Раминаганива, исполняя союзнический долг перед Почтенным Старшим Братом Повелителем Четырёх Берегов Вохе Тишпшок-Шшивоем, да будут духи-покровители благосклонны к его правлению, объявляет войну Палеове и их союзникам. Пусть письмоводители немедленно составят соответствующее письмо для вручения послу Северного архипелага в Пеу-Даринге». «Солидные и Разумные» вместе с приглашёнными на главами министерств и ведомств одобрительно зашумели. Украдкой рассматриваю лица советников: сколько на них решимости и предвкушения грядущих побед.

Я же храню молчание, стараясь, однако, не выдать своего истинного отношения к перспективам влезания подопечной мне страны в полномасштабную войну. Расширенный Совет Солидных и Разумных Мужей под председательством правительницы прошёл так, как и ожидалось – все в ура-патриотическом угаре поддержали скорейшее вступление Пеу-Даринги в войну и выполнение обязательств перед Старшим Братом и союзниками. Положительно, лучше бы у наших мужей было бы больше разумности и меньше солидности.

«Начальники Первого и Второго столов личной службы Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками обязательно проследят за тем, чтобы их подчинённые составят послание властям Палеове» – говорю в ответ. Упомянутые господа согласно пожимают плечами. На сём отбываю в свой кабинет, на прощание приказав столоначальникам предоставить текст послания западным соседям завтра до полудня.

Кутукори, за годы секретарства уже изучивший Сонаваралингу-таки, сразу понял, что босс не в духе. Потому предпочёл оставить меня в покое, а не лезть с накопившимися бумагами и прочим.

Так что я просто сижу, барабаня пальцами по столешнице, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Думалось хреново. Нет, первоочередной комплекс мероприятий, необходимых при начале войны, разумеется, запущу: тексты обращения Солнцеликой и Духами Хранимой к подданным и указа о мобилизации на подпись тэми, распоряжения начальнику Третьего стола о призыве резервистов и разворачивании рот «регои-макаки» в батальоны, а также формировании второго гвардейского цаба. Ладно, вот этим сейчас и займусь. Зову Кутукори и начинаю диктовать.

Секретарь бодро записывает за мной обращение правительницы к народу Даринги, затем – указ о начале мобилизации. Приступаем к составлению приказа на имя Логурикапи, совсем недавно назначенного министром обороны с повышением в чине сразу до «генерала», минуя «надмайора». Я не стал заморачиваться, и наша военная табель о рангах насчитывала трёх лейтенантов (младшего, простого и старшего), капитана, майора, надмайора и генерала. Самое забавное, ни одного «надмайора» в ВС Пеу ещё не было, да и начальник Третьего стола получил генеральские погоны исключительно для солидности.

Тут заявляется Айтот Утдай с очередной порцией радиоперехватов: наши палеовийские соседи, как и положено, тоже готовятся к войне, а судя по оживлённым переговорам Иханары с Южной Тропой «генерал колонны» Унас Тичу точно так же, как и ваш покорный слуга, не испытывает особого восторга от грядущего большого конфликта.

Тут мне в голову неожиданная мысль: тюленеловы, что, до сих пор так и разговаривают друг с другом в эфире безо всяких предосторожностей на случай прослушки? Тенхорабит улыбнулся: «Они, конечно, шифруют часть информации: кодируют в разговорах географические названия, имёна высших офицеров и важных чиновников, всё, что относится к численности солдат и техники. Но мне удалось получить информацию по применяемым шифрам через свои источники. А за последние четыре года шифры на Иханаре никто сменить не удосужился. Учитывая, что часто встречающиеся кодируемые слова я уже наизусть знаю, а радисты обычно по буквам диктуют, понять, о чём переговоры идут, труда не составляет».

-С шифрами твои единоверцы среди гарнизона Иханары помогли? – уточняю на всякий случай.

-Они самые – соглашается Айтот – И, судя по тому, что шифры никто не меняет, об этой утечке на Иханаре не знают. Мы же осторожно пользуемся информацией – просто следим и тебе сообщаем, если что важное попадается. Никаких шагов, которые бы заставили подозревать, что кто-то слушает переговоры, не предпринимаем.

Я автоматически пожимаю плечами в знак согласия: кому как не мне знать, что радиоперехваты Утдая практически никогда не используются для того, чтобы как-то нагадить нашим западным соседям. Разумеется, будь возможность ловить и вовремя передавать нашим «добровольцам», действующим среди аборигенов северной части архипелага, скажем, сведения о передвижениях подразделений «умиротворителей», мы бы так и делали. Но, во-первых, главная радиостанция колониальной администрации, которую только и удаётся слушать, на подобные мелочи не разменивается, а, во-вторых, даже если Айтот и сумел бы поймать разговор между карателями и их командованием, разобравшись при этом, куда и для чего те двигаются, то оперативно передать нашим информацию вряд ли возможно – пока курьерский корабль доберётся до Тисеты или Хоканве, палеовийцы успеют прочесать хоть целый остров из числа крупных и выжечь не одну «вольную» деревню.

Начальник радиослужбы уходит. А я прокручиваю в памяти имеющуюся у нас информацию о силах тюленеловов на Иханаре: два полка колониальной пехоты, бригада «рейнджеров» Ударных Сил, сапёрный армейский батальон. «Колониалы», по отзывам успевших повоевать военных Даринги, по вооружению сопоставимы с нашей гвардией, а по выучке где-то между «пану макаки» и «регои-макаки». «Спецы» по «малой войне» же уделывают практически всех моих орлов – разве что «секретная» часть «Особой церемониально-караульной сотни» хоть как-то способна с ними тягаться. Вот только у нас спецназовцев чуть больше двухсот, а у соседей-тюленеловов – свыше тысячи.

Единственное, что подкрепления палеовийцам, скорее всего, подвозить не будут. И четырехтысячная группировка сухопутных войск – это всё, на что может рассчитывать господин «генерал колонны» Унас Тичу, больше десяти лет губернаторствующий по соседству с нашим островом. Ну, разве что наскребёт ещё пару тысяч совсем уж нетренированных ополченцев. На Пеу же есть возможность провести мобилизацию, поставив под ружьё к имеющимся двум тысячам солдат гвардейского и линейно-строевых батальонов-цабов ещё пять или шесть тысяч человек резерва первой очереди. Тем более, что мой заочный знакомый вряд ли отправит против Даринги все наличные силы: и иханарские туземцы с моими «командированными» не предоставят ему такой возможности, и наличных средств для перевозки войск не хватит – у тюленеловов всего три специализированных десантных судна и пара небольших транспортников для переброски пехоты и вооружения. Так что, скорее всего, придётся иметь дело максимум с двумя-тремя ротами рейнджеров и парой батальонов тамошних колониалов.

Остальной флот противника, который из потенциального вот-вот станет реальным – восемь разного размера боевых кораблей на дизельно-парусной тяге. Два из них, впрочем, скорее катера, годные для действий вблизи берега. Ещё есть четыре лоханки класса «далекоплывущие» с несколько усиленным, в сравнении с обычным для разведчиков, вооружением – в каждой из двух орудийных башен стоит по паре 45-мм пушек, пулемётов целых шесть штук вместо четырёх – давить с моря иханарских папуасов и разрушать «дикие» селения вполне хватает. Оставшиеся два – лёгкие фрегаты, по палеовийской классификации, имеющие два 102-мм орудия и по четыре ракетные установки. Последние – самое для нас паскудное, поскольку способны посылать заряд весом в полцентнера на тридцать с лишним километров, будучи вне досягаемости любой имеющейся на вооружении Пеу артиллерии.

Что-то я отвлёкся, однако. Возвращаюсь к прерванному надиктовыванию приказа о мобилизации. Кутукори быстро, но аккуратно выводит иероглифы-слога, едва успевая за моим скороговорением. Рутинная, в общем-то, работа немного успокаивает, и, наконец-то, появляются хоть какие-то мысли насчёт минимизации участия моих папуасов в грядущем «веселье».

Идей по большому счёту две. Впрочем, обе требуют предварительной подготовки – пусть и по разным причинам. А сегодня ещё поработаю. Например, посещу штаб армии Великого Пеу, благо идти не далеко – пару кварталов.

Лицо капитану Хонокоре от смущения ещё больше потемнело – так у папуасов проявляется прилив крови, у представителей более светлокожих рас выглядевший, как покраснение кожи. Я между тем, не обращая внимания на замешательство главного штабиста всех вооружённых сил страны, продолжаю, держа в руках стопку листов плотной бумаги: «Значит, это и есть план мобилизации? И что там у нас по этому плану должно делаться в первый день после выхода указа Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками, да будут благосклонны к ней духи-покровители?»

Хонокоре нервно дёрнулся и начал: «Согласно плану, первая сотня Первого цаба «пану макаки» разворачивается во Второй цаб «пану макаки» – основой новых сотен становятся полусотни, десятки – основой новых взводов. Для пополнения Первого цаба до полного состава военного времени в пятьсот двадцать бойцов из запаса призывается двести двадцать человек, во Второй цаб призывается триста семьдесят человек. Вторая сотня Первого цаба переименовывается в первую, третья – во вторую, первые взводы этих сотен сводятся в новую третью сотню, новые взводы первой и второй сотен создаются из отделений второго и третьего взводов». По мере проговаривания содержимого папки с названием «План мобилизации войск Пеу-Даринги в случае войны» смущение покидает капитана, голос становится всё уверенней.

«Двадцать первый, Двадцать второй и Двадцать третий цабы «регои-макаки» разворачиваются в девять цабов «регои-макаки». Дополнительные цабы получают номера от двадцать четвёртого до двадцать девятого. На создание новых цабов выделяется половина от наличного состава действующих цабов – сто пятьдесят человек. Триста человек в существующие цабы призывается из запаса. Соответственно в новые цабы направляются по семьдесят пять человек из действующих цабов и по триста семьдесят пять человек из резервистов. Из двух тысяч семисот призываемых запасных триста человек служивших в «пану макаки», тысяча пятьсот в «регои-макаки», девятьсот – в ополчении.

Двадцать цабов и восемь отдельных сотен ополчения переводятся на военный режим несения службы с обязательным постоянным нахождением в распоряжении цабов не менее ста, а в распоряжении сотен – тридцати бойцов, а также с усилением обучения состава.

Из Сто Второго мархонского цаба ополчения выделяются первая и вторая сотня, на основе которых создаётся Тридцатый цаб «регои-макаки» обычной численностью военного времени в четыреста пятьдесят бойцов».

В своё время, когда обсуждали вопрос разворачивания и комплектации вооружённых сил в случае начала войны, пришлось отказаться от кадрированных частей. Основная официальная причина – отсутствие достаточного количества офицерских кадров на девять или десять батальонов неполного состава мирного времени, которые становятся полноценным частям в случае призыва. Впрочем, это была не вся правда. Да и при существующей системе мобилизации офицеров на каждый батальон негусто – так что по большому счёту полноценными воинскими частями можно считать только два гвардейских, три «старых» цаба и отчасти бывший Сто Второй ополченческий, будущий Тридцатый армейский. Но последний скорее по унтерскому и рядовому составу сопоставим с существующими частями «регои-макаки». С офицерами и там беда.

Гораздо важнее было, что в случае с кадрированными батальонами естественным было бы рассредоточение частей по всему западу острова, а также призыв в существующие на бумаге цабы, которые на деле являлись бы ротами, местных ополченцев целыми взводами и сотнями. Но в таком случае существовала опасность, что оказавшиеся в большинстве в разворачиваемых батальонах односельчане начнут качать права и вся дисциплина полетит к морским чертям. Поэтому пришлось выбрать другой принцип создания новых частей, а резервистов из разных местностей мешать, чтобы не было крупных землячеств. Тогда, когда принималось такое решение, оно казалось естественным, но сейчас у меня вполне естественные сомнения насчёт правильности.

«Для вооружения частей «пану макаки» со складов выдаётся пятьсот девяносто единиц нарезного оружия, «регои-макаки» получают триста единиц нарезного оружия и три тысячи шестьсот единиц гладкоствольного. Ополченческим цабам выделяется сто десять единиц нарезного оружия и две тысячи сто пятьдесят гладкоствольного.

Артиллерийский цаб увеличивается до численности военного времени – двухсот двадцати человек. Сапёрный цаб разворачивается в два новых цаба численностью четыре сотни каждый вместо трёх сотен мирного времени. Для нужд этих цабов выделяется двадцать быков и двадцать ослов к уже имеющимся».

«Отлично» – говорю, когда Хонокоре замолчал – «С завтрашнего дня тебе, капитану, предоставляется возможность показать в деле, как будет осуществляться написанное на бумаге. Сообщаю тебе по секрету – утром Солнцеликая и Духами Хранимая типулу-таками объявит войну тюленеловам».

«Ух ты!» – выдал радостно начальник штаба – «Всё в лучшем виде сделаем!»

Я мысленно скривился: и этот туда же. Хотя с другой стороны, его-то понять можно. Выпустившийся из Обители Сынов Достойных Отцов семь лет назад в звании лейтенанта сын хонского регоя, толком повоевать, в отличие от многих своих товарищей, не сумел: будучи откомандирован на материк, поймал какую-то желудочно-кишечную инфекцию, после болезни долго восстанавливался, в итоге был отозван домой; спустя год на Иханаре в первом же бою получил палеовийскую пулю в бедро, чудом не умер от кровопотери, приобрёл не прошедшую до сих пор хромоту. Нас сём строевая карьера Хонокоре закончилась. Молодому инвалиду корячилось командование одним из ополченческих цабов, если бы не отмечаемая многими основательность и вдумчивость, демонстрируемая им при исполнении служебных обязанностей. Так что я рискнул и предложил невезучего офицера в начальники армейского штаба. Работы на только что учреждённой должности хватало и хватает, но всё равно тот, похоже грезит о боях и походах. Кехетскую операцию Хонокоре спланировал вполне грамотно, за что и должен стать ещё одним майором в вооружённых силах Пеу-Даринги. Но одно дело «прогулка» по, считай, родной земле, а совсем другое – грядущая война с опасным противником.

Голова моя трещала от сыплющихся со всех сторон сообщений а, к горлу подкатывал тугой комок тоскливой безнадёжности: гладко выглядевший на бумаге план мобилизации отчаянно буксовал и трещал по швам. Едва был озвучен Высочайший Рескрипт об объявлении войны тюленеловам, Хонокоре начал бодро распоряжаться, но уже через «стражу» выглядел совершенно жалко, то и дело, оглядываясь на Великого и Ужасного Сонаваралингу-таки, видимо ожидая начальственного гнева. Но я смотрел на творящийся бардак, не выказывая явных признаков раздражения: слишком долго ваш покорный слуга пробыл на властных должностях, чтобы какое-то там отклонение реальности от написанного могло заставить метать громы и молнии в подчинённых.

Вообще-то происходящее должно было бы меня радовать – чем дольше папуасская военная машина будет пробуксовывать на старте, тем позже мы присоединимся к надвигающемуся «веселью». Идеальным вариантом стало бы вообще оказаться чужими на предстоящем «празднике милитаризма» – пусть вохейцы с тюленеловами убивают друг друга без участия моих папуасов. Но всё равно как-то обидно, наблюдать, как составленные под моим чутким руководством такие замечательные планы идут наперекосяк.

Для начала, доброй трети офицерского состава в строевых частях «регои-макаки» не оказалось сегодня на месте – и что характерно, у всех отсутствующих имелись на то уважительные причины. Но нам-то нужны не объяснения, а сами господа лейтенанты – простые, младшие и старшие. С ополченческими цабами всё было ещё печальнее: из семи батальонов, до которых успели к текущему моменту добраться и вернуться обратно гонцы, только в Сто Втором мархонском предписание о начале мобилизации удалось вручить непосредственно командиру, а не непонятно кому. Да и то, подозреваю, мархонцам просто кто-нибудь из помощников Айтота Утдая успел слить информацию о грядущей войне – вот и наготове уже.

И так, в частях вовсю идёт, распространяясь по окрестностям и вовлекая в процесс всё возрастающую массу причастных, не очень причастных и абсолютно посторонних, лихорадочный поиск отпускников и ушедших в увольнение. Конечно, большинство из них относительно легко найти, но пока курьеры прошерстят все точки, где могут зависать наши вояки, часы то идут. И заодно – разрастается нервозность среди народа. До паники конечно далеко, но так ещё не вечер. А всего лишь вторая половина первого дня объявления мобилизации. В штабе же…. Хонокоре начинает напоминать закипающий чайник коричневого цвета. Пара лейтенантов (оторванных мною в своё время скрепя сердце от офицерства в строевых частях) просто в тихом ужасе от столкновения планов с реальностью.

Чувствую – нужно что-то делать, для поднятия морального духа. И начинаю толкать речь в духе того, что ситуация вполне ожидаемая, гладко всё только на бумаге, а как начинаешь действовать, то одно, то другое будет происходить совсем не так, как ожидалось. В общем – ребята, не сильно паникуйте по поводу расхождений теории с практикой, а занимайтесь по мере выявления проблем их решением. Капитан на неожиданно мягкие слова Великого и Ужасного Сонаваралинги-таки же с горечью выдал: «Я думал, моя работа полезна. А оказывается, я зря эти годы свой кой с баки ел».

«Вот и действуй, исправляй то, что нужно исправлять. Тогда докажешь, что не зря» – уже жёстче говорю начштаба. И добавляю: «А по итогам прошедшего призыва из запаса и разворачивания войск по военному времени – с тебя подробный разбор всех ошибок, допущенных нами при составлении плана». На сей ноте покидаю штаб, успев на прощание услышать, как Хонокоре выясняет у очередного, только что явившегося с ответом посыльного: «Повтори! Почему Ного не может дать двадцать витуков?» Нет, чисто теоретически я мог бы остаться, выслушать объяснения вестового, а потом разобраться с моим распорядителем стадами по поводу саботирования им требований министерства обороны. Но не буду – в режиме «ручного управления» страной не наруководишься. Одну-две-три, даже десять проблем я, вмешавшись, решу, но на фоне сотен или тысяч иных это капля в море. Тем более, нет никакой уверенности, что, например, велев Ньёнгно выделить эти два десятка волов артиллеристам, не создам нехватку тяглового состава на каком-нибудь нужном и важном участке нашего обширного хозяйства. Лучше уж и дальше продолжу общим руководством заниматься.

Из генштаба направляюсь во дворец типулу – время приближается к обеду, а где ещё кормиться второму лицу в государстве, как не с королевской кухни. Тем более, там уже знают пристрастия Сонаваралинги-таки, и меня всегда ждёт порция супа с «курицей» и лепёшки из этеша. Ужин обычно проходит в семейном кругу – я, Рами и те из детей, кто находится при нас. А вот посреди дня чаще всего ем в одиночестве или в компании с кем-нибудь из государственных мужей, с которыми требовалось решать тот или иной вопрос. Последнее время же частенько обедаю в обществе агента Заокраиного Запада, ведя неспешные беседы об Ирсе-Икарии или Палеове.

А ведь про него, за всеми делами, связанными с объявлением войны и бардаком вокруг мобилизации, как-то позабыл. Впрочем, это нетрудно исправить. Завалившись в свой кабинет, бросаю Кутукори: «Распорядись насчёт обеда. И найди и пригласи ко мне почтенного Лимпора».

-Война грядёт – отставляя в сторону пустую чашку из-под похлёбки, сказал утверждающе ирсийский шпион, уже бывший в курсе последних новостей. Что неудивительно: указ Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками глашатаи озвучивали на каждом углу.

-К сожалению, да – признаю очевидное.

-Почтенный Сонаваралингатаки не хочет войны? – брови псевдоукрийца приподнялись в изумлении. Морские черти, как же нелепо я проговорился.

-Слишком рано – выдавливаю из себя первое, что приходит в голову – Мы ещё не готовы.

Интересно, найдётся ли в истории, не важно, Земли или Ихемы, хотя бы один политик, который смог бы с полной уверенностью заявить о готовности к войне?

-Наша договорённость.... Э-э-э… отменяется?

-Скорее уж откладывается – отвечаю – Твоё письмо в ирсийское посольство в Вохе теперь неизвестно когда доставят. Зато ты можешь спокойно писать свой отчёт о пребывании на Пеу, пополняя его по мере получения новых сведений. Договор о торговле и промышленном сотрудничестве между Пеу-Дарингой и Икарией, по мне, куда нужнее этой войны. Но от моего мнения лично зависит немного: типулу-таками и весь Совет Солидных и Разумных Мужей высказались за то, чтобы исполнить союзнический долг перед Вохе.

-В любом случае, сейчас от меня мало что зависит – грустно улыбается агент Заокраиного Запада – Значит, буду дальше собирать материал и шлифовать отчёт.