Календарь без чисел

Глава 9

Глава 9

Тетрадь перемен

Утро понедельника встретило Антона сырым туманом и резким, как пощёчина, прохладным воздухом. Он встал с кровати как только отец разбудил его. Глядя в окно балкона, за которым мокрые ветки тополей покачивались, словно мели что-то невидимое серое с неба.

Он почувствовал в себе странную смесь усталости и решимости. Ему казалось, будто он прожил в этом детском теле уже целую жизнь. Вчерашний день с драками и кино казался сном — но скулящий синяк на скуле напоминал, что это всё происходило на самом деле.

Он умылся, надел школьную форму — белая рубашка чуть натирала шею, а ремень, кажется, опять стал длиннее. “Расту всё-таки,”— хмыкнул он про себя.

На кухне пахло свежезаваренным чаем и копчёной колбасой. Отец делал бутерброды, параллельно разливая чай по двум кружкам.

— Садись Антоха, пока чай не остыл,—проговорил он после того, как Антон вышел из туалета.

— Ого, здоровый я смотрю у тебя синячище на скуле. Тебя таки вчера избили, что ли?

Антон сжал губы и пожал плечами:

— Не дал себя в обиду. Хотели деньги отнять, пришлось объяснить им что они не правы.

Отец слегка усмехнулся его ответу, потом едва ли не впервые, как то по особенному с уважением взглянул на сына, погладил его по голове и коротко кивнул. В этом кивке было столько невысказанного одобрения, что Антону вдруг защекотало горло. Он столько лет добивался этого расположения от своего отца, пытался доказать ему, что он может быть лучше чем есть на самом деле и вот она первая маленькая победа, отец не только не осудил его, но и даже в какой-то мере одобрил его поступок.

В школе день тянулся как резина. Все казалось прежним: скрип мела, скрип половиц в коридоре, хохот девчонок, носящихся, как ракеты пацанов под неодобрительные замечания учителей. Вообще его всегда удивляло почему учителя так относились к тому, что дети на перемене бегали и прыгали? Перемена на то и существовала, чтобы они могли выплеснуть собравшуюся внутри энергию, а по их логике все должны были ходить строевым шагом или тихонько стоять у окна обсуждая прошедший урок. Теперь Антон всё видел иначе. На уроках он слушал лишь вполуха, стараясь уловить свои мысли.

В голове крутились всё те же слова:

“Второй шанс нельзя профукать. Нужно действовать.”

Он терпеливо ждал следующей перемены, чтобы в очередной раз пойти в школьный туалет — не по нужде, а чтобы достать из кармана драгоценную вещь: свою Тетрадь Перемен.

Это была обычная тонкая школьная тетрадка в синей обложке, где едва читался выцветший орнамент.

На обложке он мелко, почти невидимо для чужого глаза, написал:

“Список того, что нужно изменить.”

Теперь он раскрывал её с чувством, будто открывает сейф с золотыми слитками. На первой странице красовался заголовок:

1. Научиться давать сдачи и не бояться драк — сделано.

Он удовлетворённо поставил галочку.

Ниже шли другие пункты:

2. Попробовать найти место и время появления временной аномалии на чердаке дачи.

3. Постараться завоевать доверие отца.

4. Исправить школьные оценки — особенно математика!

5. Найти Катю раньше, чем всё пойдёт прахом.

6. Не терять здоровье.

7. Не быть слишком “умным” — чтобы не спалиться.

8. Найти способ вернуться в своё время.

Он долго смотрел на пункт №5. Имя Кати для него было, как тихая боль. Это была его первая подростковая любовь. Правда случится это не раньше чем ему исполнится 15 лет, а до того времени пройдёт ещё много событий. В принципе он хоть сейчас может её найти, она жила с родителями и двумя сёстрами в доме рядом с домом его деда с бабушкой и тоже на первом этаже. В 1987 его родители сделают междугородний обмен квартиры и переедут жить на север, в далёкий Магадан. Но там жизнь не заладится, суровый климат, опасная у отца работа “Кразом” возить зимой по построенной ещё заключёнными ГУЛАГа узкой дороге уголь для котельной, когда каждый рейс мог стать последним из-за того что дорога имела спуски и подъёмы ещё, и с одной стороны отвесную скалу, а с другой пропасть, внизу какой уже лежало множество разбитых машин. Мать каждый раз сильно переживала, когда отец на двое суток уходил в рейс, телефонов мобильных тогда ещё не существовало, поэтому несколько дней неизвестности сильно давили на психику. И никакие высокие его заработки не могли компенсировать эти волнения. Возможно именно это и стало решением вернуться назад в 1988 году в тот же город откуда они выехали накануне сделав ещё один междугородний обмен заселившись в квартиру рядом с какой жила его Катя.

Он всё ещё не мог точно решить, стоит ли пытаться с ней вновь начинать отношения или лучше проигнорить. Сердце подсказывало, что если он не попробует, то не простит себя. Дело в том, что с ней у него были связаны отдельные какие-то юношеские воспоминания. Их было три сестры в семье, она была средняя, познакомиться с ними он нашёл повод, когда была необходима помощь в решении задач по алгебре. Старшая её сестра Тоня в школе была отличницей, поэтому без проблем помогала ему в этом. Сначала скромница Катя была ему неинтересна, бойкая Тоня ему нравилась больше своими внешними данными, но через время Катя сумела чем-то завоевать его внимание тем более стала тоже отвечать ему взаимностью. Их отношения впоследствии стали похожи на сериал “Санта Барбара”: они то мирились, то ссорились, то снова мирились. Он впервые поцеловался именно с ней, а до этого долго добивался ухаживаниями, родители у неё были строгими поэтому и дочек своих держали в строгости, никаких вольностей с парнями не позволяли. Были периоды, когда ей по каким-то причинам даже запрещали встречаться с ним, они как шпионы обменивались записками и украдкой виделись тесно прижавшись друг к другу сидя вдвоём вечером на трубе. Просто сидели, она тихонько плакала и жаловалась, что родители против их отношений, что она ругается с ними из-за этого и думает даже уйти жить в общежитие от училища, где она училась, чтобы они с Антоном могли беспрепятственно видеться, когда захочется. В такие моменты ему хотелось обнять её и защитить от всего мира, он ощущал себя настолько мужественным, что не боялся никого и ничего. Потом после развала союза они разъехались в разные стороны и их отношения прервались, он спустя годы уже в 90-е через паспортный стол выяснил куда она уехала и написал ей письмо на тетрадном листе, вскоре пришёл пухлый конверт с её ответом, где она на 6 тетрадных двойных листках очень подробно написала о своей жизни, какие перемены и события случились у неё за эти годы, сказала, что уже замужем за человеком на 11 лет старше неё, у них есть ребёнок... Антона тогда это здорово подкосило, он то думал, что она ждёт его всё ещё… Но переписка не прервалась, а наоборот разгорелась с новой силой, в процессе он выяснил, что брак у неё несчастливый оказался, муж алкаш, часто бил её и дебоширил, так что у Антона появилась надежда вернуть её, он готов был принять её даже с ребёнком и свято верил, что все трудности преодолеют они вместе. Однако обстоятельства сложились так, что они всё таки спустя некоторое время встретились, но вместе жить так и не смогли по ряду обстоятельств. Итак, если ему сейчас 8, она на два года была старше его получается ей 10, заводить какие-то далеко идущие отношения в таком возрасте мягко говоря смешно. Пусть пока всё идёт своим чередом, не надо торопить события.

Так, следующий пункт в его тетради…

— Не быть слишком умным, ага… — буркнул он себе под нос, перечитывая пункт №7. — Тоже мне, сложно…

Он спрятал тетрадь и вернулся на урок.

После школы он не пошёл сразу домой. Вместо этого побрёл через кварталы, мимо блеклых витрин и очередей за колбасой и снующих по своим делам прохожим. Потом сел на городской автобус и доехал до конечной рядом с железнодорожной станцией. Выйдя и пройдя по небольшой асфальтированной аллее он оказался у знакомого высокого кирпичного дома — его будущей старой дачи. Дед с бабой бывали здесь не так часто, вооснавном летом, а на зиму закрывали её.

Забор из ржавой сетки-рабицы казался ниже, чем в его воспоминаниях. Антон осторожно оглянулся и протиснулся сквозь щель, уворачиваясь от цепких веток бузины.

Он стоял перед деревянной дверью, ведущей на чердак. Доски были почерневшие, краска облупилась, ржавый замок висел набок.

— Ну здравствуй, портал в безумие, — пробормотал он.

Он каким-то шестым чувством знал, что в этот день чердак был ещё закрыт. Та самая “аномалия” откроется лишь в другой день, какой он и сам до конца не знал,— если откроется вообще. Но он хотел проверить. Вдруг получится спровоцировать её снова?

Осторожно надавил на дверь, та жалобно заскрипела и приоткрылась. В нос ударил запах старых тряпок и мышиного помёта.

Медленно поднялся по скрипучим ступеням, ступая так, чтобы не провалиться сквозь трухлявые доски. Луч света пробивался через щель в крыше, рисуя пыльную паутину в воздухе.

Встав посреди чердака, замер, вслушиваясь. Тишина. Только где-то под крышей шуршала мышь.

Он закрыл глаза, сосредоточился изо всех сил.

“Если это какой-то проход во времени — может, всё дело в сильной эмоции? Или в определённом месте комнаты? А может, в колебаниях электричества?”

Он сделал шаг вперёд — и чуть не рухнул, споткнувшись о ящик с детскими игрушками.

— Чёрт… — зашипел он, потирая ногу.

И в этот момент он увидел её.

Старая жестяная машинка, зелёная, с облезлой краской. Он взял её в руки. На дне машинки проступали царапины: “Лето-81”.

И тут его накрыло воспоминание — такое яркое, что мир вокруг словно растаял.

Он увидел себя маленьким, в той же комнате, играющим этой машинкой. У окна тогда стоял отец, молодой, улыбчивый, ещё без тяжёлой складки между бровями. Отец сказал ему:

— Антоша, берегись мечтаний. Они уносят нас туда, откуда сложно вернуться. Но если уж мечтать — мечтай по-крупному.

Антон опустил взгляд на машинку и почувствовал, как по спине пробежал холодок.

“Я всё ещё могу мечтать по-крупному…”

Он поднял голову — и вдруг ему показалось, что воздух дрогнул, заискрил, словно от перегрузки электричества. Всё замерло на миг… и вернулось в привычную тишину.

Антон выдохнул.

— Похоже, ещё не сегодня, — сказал он, кладя машинку обратно. — Но я приду сюда снова. И снова. И снова. Пока не найду выход.

Он осторожно спустился вниз, задвинул дверь чердака, и вышел во двор.

На улице уже мела осенняя позолота. Листья падали на землю, как золотые монетки.

Антон шёл домой, держа руки в карманах школьных брюк и повторяя себе, как мантру:

“Я всё исправлю. На этот раз — всё…”

И впервые за многие дни он улыбался — и

скренне, по-детски и по-взрослому одновременно.