Код Заражения-2

Глава 21

Шустрый

– Маша, ну наконец-то! – выдохнул я, едва приняв вызов, и сердце бешено заколотилось в груди.

– Максим, слушай внимательно и не перебивай. У меня всего несколько минут, пока они не спохватились, – голос Маши звучал приглушённо и тревожно. – После этого можешь не звонить, телефон отключу и спрячу в баул, чтобы не засветиться.

– Слушаю, – рявкнул я, превращаясь вслух.

– Этот сука… Комар, откуда-то всё узнал и рассказал своему родственнику Яковлеву из Зареченского совета о способностях Ванюши. Сегодня с утра нас взяли в оборот. Отделили от остальных и собираются вывезти из Зареченска в неизвестном направлении. Я еле уговорила охранников Яковлева дать мне время на сбор детских шмоток.

– Куда вас повезут?

– Судя по обрывкам фраз, которые я подслушала, Яковлев приказал готовить микроавтобус и три машины сопровождения к погрузке на грузовой паром.

– Твои предположения? Чего он задумал?

– Скорее всего, поплывём на наш берег. Иначе зачем зареченский паром? Если куда-то далеко, вывезли бы на машинах.

Её ответ мигом высветил возможные варианты, ведь здоровенный плоскодонный паром с несколькими моторами, мог причалить далеко не везде.

– Понял. Маша, я уже рядом, так что завтра обязательно вас найду и вытащу. Держись.

– Макс, будь предельно осторожен. У Яковлева в охране сплошь бывшие сотрудники полиции и военные. Я насчитала больше пятнадцати человек, все вооружены до зубов. На двух бронированных джипах установлены пулемёты, а на пикапе – крупнокалиберный Корд.

– Маша, я всё понял. Как думаешь, зачем вывозят?

– Скорее всего, на продажу. Кто-то извне пообещал Яковлеву за Ванюшку такой куш, что он не смог устоять. Похоже, он решил кинуть остальных членов совета, так что пока здесь никто ничего не подозревает.

– Есть догадки, кто покупатель?

– Не знаю, но покупатель точно не из соседних анклавов. Ближайший крупный в семидесяти километрах от нас, но он, как и все остальные подмосковные, по сравнению с Зареченском, – мелкие. Своя биолаборатория под боком только у здешнего совета. Нас продадут кому-то из дальних анклавов, – Маша запнулась и продолжила. – Кстати, нашего поселкового врача тоже взяли. Сегодня его заставили взять у нас всех анализы. Я попросила его соврать, что мы все, родня и дочь, тоже с аномальными отклонениями. Хоть какая-то надежда…

– Молодец, что сообразила. Так, вас хоть не разделят, – похвалил я Машу. – Беркут, майор Карпов, Тракторист и все остальные, кто выжил из наших, где они?

– Последние три дня на нашем берегу. Беркут с Трактористом, Шаман и Ржавый в дальней разведке. Ищут логово банды деловых отморозков, которые на рабочий посёлок орду зомби и семейных натравили. Эти твари никуда не делись и где-то прячутся в лесах, так что будь бдителен.

– А где майор Карпов с Максимычем?

– Комендант рабочего с Карповым пытаются восстановить работу цементного цеха. Но по-моему, это дохлый номер. Больше половины работяг погибли во время нашествия зомби. Семьи тоже не все успели вывезти. Из оставшихся в живых половина даже под угрозой расстрела не хочет переправляться. Да и Зареченским понравилось, что у них появилась тысяча бессловесных работяг, живущих за периметром городских стен. Лесопилку в рабочем посёлке точно восстанавливать не будут. На этом берегу уже новую строить начали.

– Ясно. Короче, пришёл конец нашей вольнице, – констатировал я с горечью.

Маша в подтверждение моих слов тяжело вздохнула.

– Я давно говорила, надо убраться подальше от Москвы, в менее населённые места. Придёт момент, и очередная орда найдёт способ переправиться через реку, и зареченским олигархам самим придётся отбиваться.

– Ты права. Думаю, их спокойная жизнь не продлится долго.

Я знал, порождения вируса, подобные тем, что встретились в метро, обязательно выберутся наружу, как только окончательно окрепнут и начнут поиски анклавов людей. И что-то мне подсказывает, они знают, где им искать…

– Всё, Максим, мне пора, а то этот слизняк Комар узнает, что мне разрешили провести сборы шмоток, и припрётся в казарму меня проверять.

– Маша, не рискуй, скоро я вас заберу, – пообещал я, и в ответ услышал отдалённые звуки чужого голоса и короткие гудки отбоя.

Динамики телефона были выкручены на максимум, так что наш разговор слышали почти всё.

– Во сколько завтра выезжаем? – тихо спросил Борзов, нарушив гнетущую тишину.

– В четыре утра подъём. Думаю, я знаю, куда они повезут моих. Нужно успеть.

Даже обычно словоохотливый Генрих промолчал.

После того как мне помогли вытащить сокровища из схрона, я разобрал кирпичную стенку и показал Марте архив дяди Бори. Она явно подобного не ожидала и, проведя там больше двух часов, вышла довольная, несмотря на накопившуюся усталость.

Поспать удалось всего несколько часов. Сборы и подготовка мототранспорта начались в четыре, а уже в пять наша группа выехала из запасных ворот дачного посёлка.

Первым ехал я на кроссовом мотоцикле. Следом Борзов с Бьёрном на тяжёлом байкерском байке. Замыкал колонну Динамит на Урале с коляской, к которому была прицеплена самодельная тачка с остальными членами группы.

Чтобы преодолеть последний отрезок дистанции в двадцать пять километров, сильно разгоняться никто не собирался. Когда-то все эти мотоциклы были отбиты у банды байкеров-беспредельщиков, терроризировавших окрестности блока складов до его падения.

Тогда мы пытались договориться с пришлыми мотоциклистами, но они повели себя неразумно. Начали грабить всех одиночек, проезжающих мимо, и даже вознамерились обложить данью колонны военных с блока складов, которые начали часто кататься в анклав Зареченска и совместно с нашей группой добывали ценные ресурсы в труднодоступных и опасных местах.

Зря они это затеяли. После нападения на одну из колонн с байкерами пришлось разобраться по-плохому. В результате отряд в сотню мотоциклистов попал в засаду и был разгромлен. В живых оставили только несколько мужиков, которым позволили уйти из сектора влияния блока складов вместе с женщинами и детьми, не пожелавшими присоединиться к анклаву.

Байкеры знали толк в мотоциклах, так что вся доставшаяся нам мототехника была сильно модернизирована с учётом новых условий эксплуатации. Всё блестящее и привлекающее внимание с мотоциклов было снято. Двигатели отрегулированы и настроены на пониженный расход топлива, а глушители и остальные шумоподавляющие устройства не просто присутствовали для вида, а исправно работали. Благодаря этому колонна не привлекала лишнего внимания бешеным рёвом моторов.

Точек, к которым могли пристать один из двух Зареченских паромов на нашем берегу, было всего три. Первая – пристань рабочего посёлка. Этот вариант я даже не рассматривал. Второй – набережная рядом с покинутым городком, в тридцати километрах от Зареченска, если плыть вверх по течению. Этот вариант я тоже отмёл из-за опасности, которую таили несколько плохо зачищенных от заражённых населённых пунктов.

Третий вариант для путешествия Смирнова с его людьми казался самым перспективным. Это большая лодочная пристань, расположенная между двумя взорванными мостами. Местность там чистили от заражённых два раза в год. А дорога оттуда пересекала отрезок федеральной трассы и вела к военному аэродрому, находящемуся невдалеке от покинутого расположения вертолётного полка. Что-то подсказывало мне, что конечный пункт назначения Яковлевна находился где-то там. Как раз туда мы и направились.

Идею перехватывать колонну во время высадки на лодочной станции я отмёл сразу, потому что там после пожаров и тотальной мародёрки осталось не так много мест для организации засады.

Размышления о том, не ошибаюсь ли я, прервались, когда мы добрались до покинутого блока складов. Обгоревшие строения, поваленные бетонные заборы и пулемётные вышки не внушали оптимизма. Ровно год назад здесь во всей красе проявила себя стихия нашествия орды зомби.

Тогда орда пришла со стороны Москвы совершенно неожиданно. Позже я изучил следы и выяснил, что пятидесятитысячная толпа заражённых целенаправленно шла сюда несколько дней и рванула на приступ рано утром после тридцати километрового марш-броска.

Как раз в этот момент мы оказались рядом, услышали канонаду и среагировали. Пытались помочь отбиться, успели пострелять, кого-то эвакуировать, но в итоге нам пришлось бежать, чтобы не попасть под замес.

Те, кто находился на блоке складов, не были дураками и готовились к чему-то подобному целый год. И если уж начистоту, то они вполне могли бы отбиться от орды в десять-пятнадцать тысяч зомби. А вот против пятидесяти тысяч быстрых заражённых, способных без устали и бесстрашно бежать навстречу пулемётному огню, по минному полю, они оказались совершенно не готовы.

В итоге, потеряв около пяти-семи тысяч, обращённых в ходячий кошмар людей, орда всё же достигла периметра. Живая лавина, подталкиваемая неутолимой жаждой, обрушилась на возведённый из бетонных плит, высокий забор и, словно неудержимая река, прорвала его в нескольких местах. Из своих тел твари построили жуткий террикон, по которому зомби взобрались на крыши трёхэтажных казарм и смели оттуда стрелков и миномётные расчёты. Пулемётные вышки, постигла та же участь – их захлестнула безумная волна зомбированной плоти.

Какое-то время ещё сопротивлялись те, кто сумел укрыться в бронетехнике, но вырваться из этого обнесённого рвом ада на колёсах, не удалось никому. Работая из спарки зенитных пулемётов, ЗПУ-2, установленных в кузове грузовика Урал, пока не иссяк весь боезапас, я видел, как отчаянно сражаются люди внутри периметра блока складов.

Обложенные мешками с песком железобетонные доты огрызались до последнего вздоха. Один из двух танков Т-60, снятых с консервации, заехал между цистернами с горючим. Экипаж ждал, пока орда не накроет обездвиженную махину живым, копошащимся ковром, а затем взорвал боекомплект, превратив себя и сотни тварей в огненный смерч.

И когда растекающееся топливо, начало поджигать толпы зомби, из распахнувшихся ворот склада вырвался грузовик, загруженный взрывчаткой. Водитель направил его прямо в груду сложенных под навесами снарядов. Воронка от взрыва и последующей детонации достигала в диаметре более пятидесяти метров.

Это могло бы остановить любого смертного противника, но только не кровожадных зомби. Несмотря на чудовищные потери, заражённые продолжали свою кровавую жатву, круша всё на своём пути и вырывая людей из, казалось бы, надёжных укрытий. Металлические решётки и сваренные из листовой стали баррикады сминались и ломались. Кирпичные кладки, закрывавшие окна казарм, рушились под натиском обезумевшей человеческой плоти, словно декорации.

Я думал, что те, кто успел укрыться в подземном бункере, выживут, но даже это не спасло их. Когда мы вернулись через две недели после того, как орда ушла, мы нашли кровавые кляксы там, где зомби настигли защитников и жителей блока складов. Судя по следам, мутанты выбивали гермодвери в течение нескольких дней, пока не добрались до своей добычи.

В результате они убили почти всех. Вскрыли бункер, разворотили железные ворота, защищавшие внутренние помещения подземных складов с неприкосновенным запасом. Мы смогли вытащить лишь два десятка гражданских и несколько курсантов военного училища из находящейся под землёй станции водоснабжения. Видимо, многотонные резервуары с водой, не позволив зомби обнаружить укрывшихся там выживших.

По некоторым оценкам, во время уничтожения анклава вернувшаяся в ближайшее Подмосковье орда поредела наполовину. Но вирус не просто собрал кровавую дань, он выиграл глобальную партию. Группы наиболее откормленных особей отделились от основной массы и устроили сотни лёжек в нашем секторе. На какое-то время они впали в спячку, готовясь к перерождению в ещё более опасных тварей.

Как позже объяснил поселковый доктор, для запуска процесса мутации развитому заражённому необходимо вновь отведать свежей человеческой плоти. На самом деле её необходимо сожрать совсем немного. А отъесться до отвала, набирая массу, будущий мутант может и за счёт павших товарищей. Именно поэтому после бойни, произошедшей на блоке складов, там не осталось ни единого трупа зомби. Всё было разорвано на куски и употреблено в качестве строительного материала для новых, ещё более жутких тел.

Остановившись на пригорке, рядом с выгоревшей заправкой, мы несколько минут издалека смотрели на пепелище, где когда-то был анклав блок складов. Всё ценное оттуда вывезли зареченские ещё прошлой осенью, когда мой отряд, и остатки местных жителей вынуждены были покинуть эти места. Количество опасных мутантов в округе росло в геометрической прогрессии, и другого выхода у нас просто не оставалось.

Следующим пунктом нашего назначения был берег водохранилища. Везти с собой детей Хромого, Генриха и Марту, было нецелесообразно, и потому их было решено оставить в безопасном месте. Бывший лагерь моего отряда на турбазе «Берёзка» не подходил. Уж слишком часто туда наведывались мутанты, даже после того, как мы ушли. Но одно тайное убежище у нас всё же оставалось.

Когда мотоциклы добрались до покрытой высоким камышом обширной заводи, я нашёл свои метки на деревьях и смело двинулся в глубину водных зарослей. Большой катер с двумя японскими моторами и каютой на носу обнаружился там, где мы с Беркутом его оставили.

Едва добравшись до судна, Хромой сразу принялся командовать на борту и проверять моторы. Марта потребовала взять её с собой. Чтобы уговорить остаться, пришлось сказать, что детей нужно охранять, и лучше с этим никто не справится. Только этот аргумент подействовал.

После этого мы вчетвером двинулись на мотоциклах в сторону военного аэродрома, расположенного невдалеке от покинутой территории вертолётного полка. Добравшись до отлично знакомой лесной дороги, я пожалел, что у нас нет беспилотника, чтобы осмотреть всё сверху. Теперь приходилось полагаться только на свой опыт.

Нужная мне развилка в лесу, с замершими на обочине длинными грузовиками обнаружилась быстро. Два года назад, после взрыва мостов, более пятидесяти фур съехали с федеральной трассы и попытались проехать через лес.

Авария привела к затору, а потом на этом берегу реки начался локальный эпизод зомби-апокалипсиса. До зачистки здесь бродило бесчисленное множество заражённых. Но после того, как их перестреляли команды зачистки, этот путь через лес частично очистили.

– Что дальше? – спросил Борзов.

– Это единственный путь до аэродрома. Только здесь может проехать колонна зареченских.

– Мы задержались. А вдруг они уже проскочили? – предположил Динамит.

– Не было их здесь сегодня. Свежих следов автотранспорта на земле нет.

– Значит, устроим засаду.

– Да. Придумывать что-то иное времени нет. Со своими товарищами по рации я тоже связаться не могу. Зареченские сканируют эфир. Сразу заподозрят неладное.

– И как будем действовать? – спросил Борзов.

– Грубо, – ответил я и передал ему тубу с реактивным огнемётом «Шмель». – Вы с Динамитом засядете на пригорке, за деревьями. Мы с Бьёрном спрячемся под вот этой фурой. Ваша задача – ударить по бронированным внедорожникам и пикапу в тот момент, когда микроавтобус окажется напротив нашего местоположения. Наша задача – нейтрализовать всех, кто преградит нам путь, вытащить моих и увести их в лес.

– Жаль, что нельзя договориться. Нам придётся убивать зареченских, – констатировал Борзов.

– А ты их, товарищ капитан, особо не жалей. Яковлев, как член совета, отвечает за карантинный периметр Зареченска. Ты знаешь, что это означает?

Борзов отрицательно покачал головой.

– Так уж получилось, что из-за выгодного расположения на речном полуострове, вовремя взорванным мостам и большой группировки подразделений МЧС и МВД, обосновавшихся в городке, вирус почти не затронул население Зареченска. К этому числу быстро прибавились несколько тысяч граждан, сбежавших из Москвы, и примерно столько же местных жителей из близлежащих населённых пунктов. В результате, когда всё это началось, там скопилось более тридцати тысяч человек. Капитан, как ты думаешь, сколько народа там живёт сейчас?

– Не знаю, я слышал, что это один из двух самых крупных анклавов в дальнем Подмосковье.

– Сейчас там живут около семи тысяч, и это с учётом тех, кого недавно временно эвакуировали из рабочего посёлка на тот берег.

– И где все остальные? – удивился Борзов.

– Насколько я знаю, в самом начале в Зареченске было несколько быстро локализованных вспышек заражения. Именно тогда десяток крупных чинов из МВД и МЧС создали военный совет, управляющий анклавом. Действовали жёстко и установили настоящую диктатуру. Не хочешь работать на сооружении стен периметра, что-то не нравится или любишь качать права – вон из города. Не сообщил о проявлении зомби или допустил заражение граждан – расстрел на месте. За грубое нарушение карантина, мародёрство, разбой, убийство или воровство, полевой суд, как правило, приговаривал всех к высшей мере наказания. Само собой, со временем весь город разделился на сектора влияния членов совета. Как думаешь, когда начались злоупотребления властью и обособление определённых групп от остальных?

– Думаю, сразу, как только исчезли внешние органы государственного управления.

– Население Зареченска разделено на своих, избранных, полезный ресурс и расходный материал. В результате оно за два года сократилось минимум в четыре раза. Яковлев – один из тех, кто занимался зачистками нарушителей и неугодных. У всех его приближённых руки по локоть в крови, и им никогда не отмыться.

– Сейчас такое повсюду. Праведников в заражённых областях не осталось.

Борзова явно не убедили мои слова, и я решил рассказать о том, что видел сам.

– У людей Яковлева за городом стоит железнодорожная цистерна, разделённая перегородкой на две части. В одной части сидят несколько зомби, а в другую, для устрашения, сажают семьи тех, кто не хочет на него работать. Если человек продолжает упираться, перегородку убирают. Иногда это делают просто ради развлечения и для мести. Вот так Яковлев обычно ведёт переговоры.

Немного посовещавшись, все остальные смирились с надобностью убивать и приняли мой план. После этого бойцы начали готовиться, а я сел на мотоцикл и рванул к краю леса, откуда отлично просматривалась лодочная станция и пристань.

Как я и предполагал, Яковлев выбрал именно этот маршрут. Паром на реке появился только в девять часов утра. Машина информация насчёт автотранспорта подтвердилась полностью. А вот бойцов я насчитал больше двадцати. При этом их вооружение и экипировка однозначно говорили о серьёзности намерений.

Наблюдая за выгрузкой с помощью снайперского прицела Выхлопа, я так и не увидел своих. А потом, возвращаясь к месту засады, невольно задумался о вознаграждении, заставившем Яковлева, кинуть остальных членов городского совета.