Мокрое сердце

Глава 12: Чудо в палате 13

Слухи о «чудесном исцелении» в палате номер 13 распространились по Городской больнице № 4 с поразительной скоростью. Врачи, медсестры, санитары — все говорили о пациенте, который буквально восстал из мертвых. История обрастала деталями — кто-то утверждал, что у Лаврова полностью регенерировали внутренние органы, кто-то клялся, что видел, как сломанные кости срастались за считанные часы.

Но даже без преувеличений случай Андрея Лаврова потрясал. Спустя неделю после введения нанокрови пациент, которого врачи уже списали со счетов, не просто выжил — он демонстрировал почти полное восстановление. Переломы срослись, повреждения внутренних органов зажили, легкие функционировали практически нормально. Его состояние улучшалось с каждым днем, бросая вызов всем медицинским прогнозам.

— Это невозможно, — говорил доктор Михайлов, заведующий хирургическим отделением, изучая новые снимки легких Лаврова. — Такие повреждения не могут зажить за неделю. Это противоречит всем известным процессам регенерации тканей.

— И тем не менее, факты говорят сами за себя, — ответила Елена, указывая на снимки. — Ткани восстанавливаются с беспрецедентной скоростью.

— Какой препарат вы использовали? — напрямую спросил Михайлов. — Это что-то экспериментальное из Центральной Клиники?

— Специальный регенеративный комплекс, — уклончиво ответила Елена. — Часть исследовательской программы. К сожалению, я не могу раскрывать детали из-за соглашений о конфиденциальности.

Это был ответ, который она повторяла десятки раз за последние дни. Коллеги не прекращали расспросы, а некоторые даже предлагали взятки за информацию о «чудо-лекарстве».

Интерес к Лаврову проявляли не только медики. Палата № 13 постоянно находилась под наблюдением агентов ГКМБ, которые фиксировали каждое слово, каждый показатель, каждую процедуру. Строгов лично навещал пациента ежедневно, задавая вопросы и внимательно наблюдая за его состоянием.

А состояние Андрея становилось всё более необычным. Он быстро восстанавливал физическую форму — настолько, что через неделю после пробуждения из комы уже мог самостоятельно ходить по палате. Но гораздо более тревожными были изменения в его восприятии и поведении.

— Я слышу разговоры в соседних палатах, — сказал он Елене во время планового осмотра. — Все разговоры. Одновременно. Я могу сфокусироваться на любом и слышать его так, будто человек стоит рядом со мной.

— Повышенная слуховая чувствительность, — Елена старалась звучать профессионально, особенно в присутствии агента ГКМБ. — Это бывает после травмы и длительной комы. Мозг компенсирует период отключения.

— Это нечто большее, — тихо настаивал Андрей. — Я не просто слышу лучше. Я… понимаю людей. Знаю, о чем они думают. Знаю вещи, которых не должен знать.

— Мы поговорим об этом позже, — Елена бросила предупреждающий взгляд на агента ГКМБ, который делал вид, что изучает планшет, но явно прислушивался к разговору. — Сейчас нам нужно сосредоточиться на вашем физическом восстановлении.

Позже, когда ей удалось остаться с Андреем наедине под предлогом сложных медицинских процедур, требующих конфиденциальности, она смогла поговорить с ним более откровенно.

— Вы должны быть осторожнее с тем, что говорите при агентах, — сказала она, проверяя его пульс. — Они ищут любой повод для более… инвазивного исследования вашего состояния.

— Я знаю, — кивнул Андрей, и было что-то тревожное в уверенности, с которой он это произнес. — Я вижу их планы. Особенно этого, Строгова. Он мечтает вскрыть меня, как лабораторную крысу.

Елена напряглась.

— Что именно вы видите?

— Трудно объяснить, — Андрей потер виски. — Это не телепатия, не в том смысле, как показывают в фильмах. Я не слышу мысли. Но я… чувствую намерения. Вижу паттерны поведения. Могу предсказать, что человек скажет или сделает, основываясь на… не знаю, микросигналах? Это как если бы я внезапно стал экспертом по языку тела, только в тысячу раз точнее.

— И это началось после того, как вы очнулись от комы?

— Да, — Андрей кивнул. — Сначала было хаотично — слишком много информации, слишком много сигналов. Но теперь я учусь фильтровать, фокусироваться на том, что важно.

Елена внимательно наблюдала за ним. Его зрачки были немного расширены, но реагировали нормально. Пульс ускоренный, но стабильный. Никаких внешних признаков психоза или галлюцинаций.

— А наномашины? — осторожно спросила она. — Вы всё еще чувствуете их?

— Постоянно, — он провел рукой по груди. — Они работают. Я ощущаю их движение, особенно когда концентрируюсь. И иногда… — он замялся. — Иногда мне кажется, что я могу направлять их. Не полностью контролировать, но… влиять.

— Как именно?

— Если я сосредотачиваюсь на определенной части тела, они… реагируют. Перемещаются туда. Усиливают регенерацию именно в том месте, — он показал на небольшой синяк на руке, оставшийся от внутривенной инъекции. — Смотрите.

Он закрыл глаза и глубоко сосредоточился. Елена с изумлением наблюдала, как кровоподтек буквально исчезает на глазах — сначала побледнел, затем изменил цвет от сине-фиолетового к желтоватому, и наконец полностью исчез, оставив чистую кожу.

— Господи, — прошептала она. — Это…

— Невозможно? — Андрей слабо улыбнулся. — Я начинаю думать, что это слово больше не имеет значения.

— Вы не говорили об этом агентам? — встревоженно спросила Елена.

— Конечно, нет, — он посмотрел на нее так, словно она задала глупый вопрос. — Я же не хочу провести остаток жизни в секретной лаборатории под микроскопом.

— Хорошо, — она с облегчением выдохнула. — Продолжайте скрывать эти способности. Мы… работаем над тем, чтобы перевести вас в более безопасное место, как только ваше состояние позволит выписку.

— Подпольная клиника? — спросил он, и его тон был таким обыденным, словно он спрашивал о погоде.

Елена замерла.

— Откуда вы…?

— Я не читал ваши мысли, — быстро успокоил ее Андрей. — Это логический вывод. Экспериментальное лечение, которое эффективно, но не одобрено официально. Интерес ГКМБ. Исчезновение доктора Харистова. Ваши секретные разговоры с «доктором Верниковым». Всё указывает на подпольную операцию.

Елена не знала, что сказать. Логика Андрея была безупречна, но от этого не менее тревожна.

— Мы поговорим об этом позже, — наконец сказала она. — Когда будет… безопаснее.

Андрей кивнул, понимая. Его взгляд был ясным, спокойным, слишком проницательным для человека, который неделю назад был на грани смерти.

— Я буду ждать, — сказал он. — И доктор Воронина… не беспокойтесь слишком сильно. Я на вашей стороне.

В то время как Елена справлялась с возрастающими вопросами и вниманием к Лаврову, остальная команда «Нового Сердца» активно обустраивала подземный комплекс под заброшенным Фармзаводом № 6.

Саян и Марат, с помощью Дмитрия, провели первичную оценку оборудования и систем. Результаты превзошли ожидания — около 70 % лабораторного оборудования оказалось в рабочем состоянии или требовало минимального ремонта. Автономные генераторы функционировали, система вентиляции нуждалась в чистке, но была исправна, а водоснабжение легко восстановили, подключив фильтрационную систему.

— Это почти готовая клиника, — сказал Саян, когда Альберт, всё еще в образе доктора Верникова, прибыл для осмотра комплекса. — Три операционные, десять палат, четыре лаборатории, радиологическое отделение с защищенными камерами. Даже система мониторинга пациентов сохранилась.

— А это что? — Альберт указал на странную комнату с металлическими стенами и множеством датчиков.

— Изоляционная камера, — объяснил Дмитрий. — Судя по документам, которые я нашел, здесь проводили эксперименты с высокозаразными агентами. Полная биологическая изоляция, собственная система жизнеобеспечения.

— Может пригодиться, — задумчиво произнес Альберт. — Особенно если эффекты нанокрови окажутся… непредсказуемыми.

Он подумал о необычных способностях Лаврова. Если каждый пациент, получивший нанокровь, будет развивать подобные таланты, им понадобится безопасное место для наблюдения и исследования.

— Как продвигается подготовка? — спросил он.

— Мы подключили основные системы, — ответил Марат. — Электричество, вода, вентиляция — всё работает. Лаборатории почти готовы к использованию. Нам нужно еще несколько дней для калибровки оборудования и загрузки данных.

— А безопасность?

— Я установил новейшие системы, — Дмитрий выглядел довольным. — Двойная биометрическая аутентификация на всех входах, системы раннего предупреждения по периметру, протоколы экстренной эвакуации. И что самое важное — полная изоляция внутренних коммуникаций. Никакой связи с внешними сетями, через которую можно было бы нас отследить.

— Даже если предатель всё еще среди нас, — добавил Саян, — он не сможет передать координаты этого места без нашего ведома.

Альберт кивнул, удовлетворенный предпринятыми мерами. Он медленно шел по коридорам будущей клиники, изучая каждую деталь, представляя, как всё будет работать, когда они начнут принимать пациентов.

— Когда мы сможем перевезти сюда Лаврова? — спросил он.

— Технически, уже сейчас, — ответил Дмитрий. — Палаты готовы, базовое медицинское оборудование функционирует. Но вопрос в том, как это сделать. За ним наблюдают агенты ГКМБ круглосуточно.

— Нам нужен план его официальной выписки, — Альберт задумался. — На следующей неделе, если его состояние продолжит улучшаться с той же скоростью, больница больше не сможет удерживать его. Даже с учетом интереса ГКМБ.

— И что тогда?

— Тогда нам нужно будет перехватить его по дороге домой, — Альберт потер переносицу, непривычную к очкам его альтер-эго. — Дмитрий, сможешь организовать безопасный транспорт?

— Уже работаю над этим, — кивнул журналист. — У меня есть медицинский фургон с полным оборудованием. Легальный, с правильными документами. Его не остановят для проверки.

— Хорошо, — Альберт продолжил осмотр. — А что с образцами нанокрови? Они в безопасности?

— Мы перевезли их вчера, — ответил Саян. — Все контейнеры в охлаждаемом хранилище, под постоянным мониторингом. Я уже подготовил лабораторию для продолжения исследований.

— Отлично, — Альберт остановился перед большой палатой с панорамным окном. — А это что?

— Это будет главная палата интенсивной терапии, — объяснил Марат. — Окно — односторонний обзор, можно наблюдать за пациентом, не входя внутрь. Полный мониторинг всех жизненных показателей, автоматизированные системы поддержки.

— Идеально для первых пациентов с нанокровью, — кивнул Альберт. — Особенно если их реакция будет похожа на реакцию Лаврова.

Он представил, как здесь будут лежать люди, получившие второй шанс благодаря революционной технологии. Люди, от которых отказалась официальная медицина. Они будут просыпаться с новыми силами, новыми возможностями…

Но тут же пришли и тревожные мысли. Что, если Лавров — не исключение? Что, если каждый пациент, получивший нанокровь, будет развивать странные способности? Как далеко могут зайти эти изменения? И главное — смогут ли они контролировать последствия?

— О чем задумались, доктор? — спросил Дмитрий, заметив его выражение лица.

— О границах, — тихо ответил Альберт. — О границах между лечением и… изменением. Мы создали нанокровь, чтобы регенерировать ткани, чтобы спасать жизни. Но что, если мы создаем нечто большее? Новый вид человека?

— Звучит как научная фантастика, — сказал Марат, но его голос выдавал неуверенность.

— Вся наша работа звучит как научная фантастика, — парировал Альберт. — И всё же мы делаем её реальностью.

Он подошел к окну, глядя на палату, которая вскоре может принять первых пациентов.

— Мы должны быть готовы ко всему, — сказал он. — Включая то, что наша технология может создать нечто, что выходит за рамки нашего понимания.

Вернувшись в больницу для очередной «консультации», Альберт в образе доктора Верникова обнаружил, что ситуация вокруг Лаврова становится всё более напряженной. В коридоре возле палаты № 13 он заметил не только агентов ГКМБ, но и двух незнакомых мужчин в дорогих костюмах, явно не принадлежащих к медицинскому персоналу.

Елена перехватила его, прежде чем он успел войти в палату.

— Осторожнее, — тихо сказала она. — У нас новые гости.

— Кто они? — так же тихо спросил Альберт.

— Представители «ВитаКор», — Елена едва заметно кивнула в сторону мужчин. — Они утверждают, что интересуются «необычным случаем выздоровления» для своей исследовательской программы. Предлагают Лаврову участие в клинических испытаниях с щедрой компенсацией.

— Вельский, — Альберт сразу понял. — Он всё-таки вышел на след. Как отреагировал пациент?

— Пока никак, — ответила Елена. — Они только что пришли, еще не говорили с ним. Но что интересно — Строгов не препятствует их визиту. Наоборот, кажется, что ГКМБ и «ВитаКор» действуют согласованно.

Это было тревожное развитие событий. Если правительственное агентство и корпорация Вельского объединились в поисках нанокрови, команда «Нового Сердца» оказывалась в еще большей опасности.

— Мне нужно поговорить с ним раньше, чем они, — решил Альберт. — Отвлеки их. Скажи, что для разговора с пациентом им нужно специальное разрешение от главврача.

Елена кивнула и направилась к представителям «ВитаКор», а Альберт проскользнул в палату Лаврова.

Андрей сидел на кровати, полностью одетый, с книгой в руках. Он выглядел не просто здоровым — он выглядел лучше, чем большинство обычных людей. Кожа сияла здоровым румянцем, глаза были ясными и живыми, движения — точными и уверенными. Трудно было поверить, что всего неделю назад этот человек был при смерти.

— Доктор Верников, — Андрей улыбнулся, поднимая взгляд от книги. — Или мне лучше называть вас доктор Харистов?

— Тише, — Альберт быстро закрыл дверь, оглядываясь на коридор через стеклянную вставку. — В коридоре люди, которые очень заинтересованы в вас и в том, что с вами произошло.

— Я знаю, — спокойно ответил Андрей. — «ВитаКор». Они думают, что могут купить меня или силой забрать, если я откажусь. А ГКМБ готова помочь им, если получит доступ к исследованиям.

Альберт изучающе посмотрел на него.

— Вы действительно… читаете их намерения?

— Не мысли, — Андрей покачал головой. — Но паттерны поведения, микровыражения, тон голоса, даже запах — всё это для меня теперь как открытая книга. Я вижу страх, жадность, амбиции так же ясно, как вы видите цвет моих глаз.

— Доктор Воронина говорила, что ваши способности развиваются, — Альберт сел рядом с кроватью. — Но я не ожидал, что так быстро и… интенсивно.

— Это и меня удивляет, — признался Андрей. — Каждый день я обнаруживаю что-то новое. Вчера я понял, что могу запоминать всё, что прочитал, с первого раза, — он указал на стопку медицинских учебников. — Я изучил основы анатомии, физиологии и биохимии за три дня. Просто чтобы лучше понимать, что происходит с моим телом.

Альберт был впечатлен и встревожен одновременно. Он сам испытал улучшение когнитивных функций после получения «двойного сердца», но ничего подобного.

— А наномашины? Вы всё еще ощущаете их?

— Постоянно, — Андрей коснулся своей груди. — И я учусь… направлять их. Не полностью контролировать, но влиять на их активность.

Для демонстрации он сосредоточился, и Альберт, с его улучшенным зрением, смог заметить, как под кожей его руки происходит едва уловимое движение — словно миллионы микроскопических частиц перемещались согласованно, собираясь в определенной точке.

— Впечатляюще, — пробормотал Альберт. — И потенциально опасно. Если ГКМБ или «ВитаКор» узнают об этом…

— Они превратят меня в лабораторный образец, — закончил за него Андрей. — Или хуже — попытаются воспроизвести эффект для создания солдат с улучшенными способностями. Я видел их планы, доктор. Они хотят контролировать эту технологию не для того, чтобы спасать жизни.

— Тем более нам нужно действовать быстрее, — решил Альберт. — Мы почти закончили подготовку безопасного места. Новая клиника, где вы сможете восстановиться полностью, без постоянного наблюдения ГКМБ.

— «Новое Сердце», — кивнул Андрей. — Я слышал, как вы обсуждали это с доктором Ворониной.

— Вы подслушивали? — Альберт поднял бровь.

— Ненамеренно, — Андрей выглядел слегка виноватым. — С этим улучшенным слухом трудно не слышать разговоры за стенами.

— Что ж, тогда вы знаете, что у нас есть план, — сказал Альберт. — Вас выпишут в ближайшие дни, как только врачи убедятся, что ваше состояние стабильно. По дороге домой мы перехватим вас и доставим в новую клинику. Но до тех пор вы должны быть предельно осторожны.

— Особенно с людьми из «ВитаКор», — понимающе кивнул Андрей.

— Вы можете… — Альберт замялся, подбирая слова. — Вы можете притвориться менее восстановившимся? Чтобы не вызывать подозрений? Ваше улучшение слишком драматично, слишком быстро. Это привлекает внимание.

— Я уже пытаюсь, — Андрей слабо улыбнулся. — Сдерживаюсь, изображаю слабость, когда агенты наблюдают. Но это становится всё труднее. Я чувствую себя… переполненным энергией.

В этот момент в дверь постучали, и в палату вошла Елена в сопровождении одного из представителей «ВитаКор» — высокого мужчины с острыми чертами лица и холодным, оценивающим взглядом.

— Прошу прощения за вторжение, — сказал он с профессиональной улыбкой, не затрагивающей глаз. — Алексей Венцов, заместитель директора по научным разработкам «ВитаКор». А вы, должно быть, доктор Верников?

— Совершенно верно, — Альберт встал, с безупречной имитацией манер пожилого профессора. — Проводил консультацию нашего удивительного пациента.

— Удивительного — это точно сказано, — Венцов перевел взгляд на Андрея. — Господин Лавров, как мы уже объяснили доктору Ворониной, наша компания очень заинтересована в вашем случае. Такое стремительное восстановление после критических травм… это прорыв в медицине. Мы хотели бы предложить вам участие в нашей исследовательской программе.

— Что это предполагает? — спросил Андрей, мастерски изображая слабый, неуверенный голос.

— Всестороннее обследование в нашей клинике, серию тестов для понимания механизма вашего исцеления, возможно, эксперименты с вашей кровью и тканями, — Венцов говорил обыденно, словно предлагал обычный медицинский осмотр. — Разумеется, с полной компенсацией ваших затрат и времени. Весьма щедрой компенсацией, должен добавить.

— Звучит… интересно, — Андрей сделал вид, что обдумывает предложение. — Но я только начинаю восстанавливаться. Врачи рекомендуют покой и постепенную реабилитацию.

— О, наша клиника предоставит вам лучшие условия для восстановления, — заверил его Венцов. — Личный номер-люкс, команда специалистов, индивидуальная программа реабилитации. Вы будете жить как VIP-персона.

— И как долго продлится это… участие? — спросил Андрей.

— Столько, сколько потребуется для полного исследования, — Венцов сделал неопределенный жест рукой. — Возможно, несколько недель, возможно, месяцев. Зависит от результатов.

Альберт и Елена обменялись быстрыми взглядами. Оба понимали, что «ВитаКор» не выпустит Лаврова, если доберется до него. Он станет постоянным объектом исследований, фактически пленником.

— Это серьезное решение, — вмешался Альберт в образе Верникова. — Пациенту нужно время, чтобы всё обдумать, проконсультироваться с семьей.

— Разумеется, — согласился Венцов, но его глаза оставались холодными. — Мы не торопим вас, господин Лавров. Но учтите, что наше предложение ограничено по времени. Скажем… до момента вашей выписки из больницы.

— Я дам вам знать до этого, — пообещал Андрей.

Венцов кивнул, оставил на прикроватном столике визитку и вышел из палаты, бросив последний оценивающий взгляд на Лаврова.

Когда дверь закрылась, Альберт, Елена и Андрей какое-то время молчали, понимая, что палата может быть прослушиваемой.

— Они не собираются ждать моего решения, — тихо сказал Андрей. — Я видел это в его глазах. Они попытаются забрать меня силой, как только я окажусь вне больницы.

— Мы будем готовы, — так же тихо ответил Альберт. — Доктор Воронина, когда ожидается выписка?

— По протоколу, завтра или послезавтра, — сказала Елена. — Его показатели стабильны, никаких медицинских причин удерживать его в больнице нет.

— Тогда мы действуем по плану, — Альберт встал. — Господин Лавров, отдыхайте и готовьтесь к выписке. И помните о нашей беседе относительно… сдержанности.

Андрей кивнул, понимая. Он должен продолжать скрывать свои необычные способности, особенно теперь, когда «ВитаКор» открыто проявил интерес.

Выйдя из палаты, Альберт и Елена столкнулись с инспектором Строговым, который, казалось, материализовался из воздуха.

— Доктор Верников, доктор Воронина, — поздоровался он с холодной вежливостью. — Как прогресс нашего чудо-пациента?

— Стабильный, — ответила Елена. — Готовим его к выписке.

— Великолепно, — Строгов улыбнулся, но его глаза оставались настороженными. — Такой быстрый прогресс. Почти… сверхъестественный, не находите?

— Медицина делает огромные шаги вперед, инспектор, — Альберт говорил с видом утомленного профессора. — То, что вчера казалось чудом, сегодня становится стандартной процедурой.

— И всё же, — Строгов не отступал, — я бы хотел знать больше об этом… экспериментальном лечении. О препарате, который вы использовали. О его составе и происхождении.

— Боюсь, эта информация конфиденциальна, — твердо сказал Альберт. — Защищена соглашениями о неразглашении и патентными процедурами.

— Даже от ГКМБ? — Строгов поднял бровь.

— Особенно от государственных органов, — парировал Альберт. — До завершения клинических испытаний и получения всех необходимых разрешений.

Строгов смотрел на них долгим, оценивающим взглядом.

— Знаете, что интересно, доктор Верников? — наконец сказал он. — Я не могу найти о вас никакой информации старше трех месяцев. Ни публикаций, ни выступлений на конференциях, ни даже упоминаний в медицинских журналах. Как будто вы… появились из ниоткуда.

— Ну что вы, — Альберт мягко улыбнулся. — Просто я предпочитал публиковаться под псевдонимом большую часть карьеры. Академическая причуда, знаете ли.

— Конечно, — Строгов кивнул, явно не веря ни единому слову. — В любом случае, я буду с нетерпением ждать документации о лечении господина Лаврова. Министерство очень интересуется такими… чудесами.

С этими словами он отошел, скрывшись за углом коридора.

— Он что-то подозревает, — тихо сказала Елена, когда они остались одни.

— Он всегда что-то подозревает, — ответил Альберт. — Но пока у него нет доказательств. А теперь у нас есть новая проблема — «ВитаКор». Если они объединятся с ГКМБ…

— Нам нужно ускорить план, — решительно сказала Елена. — Я могу оформить выписку Лаврова на завтра утро. Чем раньше мы заберем его отсюда, тем безопаснее.

— Согласен, — Альберт кивнул. — Я свяжусь с Дмитрием, организуем транспорт и безопасный маршрут. А ты подготовь всю необходимую документацию, чтобы выписка прошла гладко.

Перед тем как разойтись, они еще раз взглянули на палату № 13, где Андрей Лавров сидел на кровати, глядя в окно с задумчивым выражением лица. Для всего медицинского персонала больницы он был чудом, пациентом, который выжил вопреки всем прогнозам.

Но для Альберта и Елены он был чем-то гораздо большим — первым настоящим успехом проекта «Новое Сердце», живым доказательством эффективности нанокрови и… возможно, первым представителем нового этапа человеческой эволюции. Если, конечно, они смогут защитить его от тех, кто хотел использовать эту технологию для собственных целей.

Чудо в палате 13 скоро должно было покинуть больницу и начать новую жизнь — жизнь, которая могла изменить медицину навсегда.