Мокрое сердце

Глава 19: Погоня

Они почти достигли верха шахты, когда снизу раздался выстрел. Пуля с визгом рикошетом отскочила от металлической скобы прямо над головой Альберта.

— Вижу их! — крикнул кто-то внизу. — Техшахта, примерно 10 метров вверх!

— Быстрее, — Добров уже отодвигал тяжелую крышку люка наверху. — Они не будут стрелять на поражение — им нужны мы живыми.

Но он ошибался. Следующий выстрел был точнее — пуля задела плечо Альберта, обожгла кожу. Не смертельно, но болезненно.

Добров с усилием отодвинул крышку и первым выбрался наружу, тут же протягивая руку Альберту. Сильным рывком он вытащил хирурга из шахты и быстро вернул крышку на место.

— Где мы? — Альберт оглянулся, прижимая рану на плече.

Они оказались в полуразрушенном подвале какого-то промышленного здания. Сквозь провалы в потолке виднелось ночное небо. Судя по звукам и огням — совсем близко к городской автостраде.

— Примерно в двух километрах от Фармзавода, — определил Добров, осматривая местность профессиональным взглядом. — Но прямой путь туда теперь закрыт. Нужно придумать что-то другое.

Он помог Альберту снять куртку и осмотрел рану.

— Поверхностная, — констатировал он. — Наномашины уже начали регенерацию.

И действительно — кровотечение практически остановилось, края раны начали стягиваться.

— Нам нужна связь, — сказал Альберт, морщась от боли. — Должен быть способ узнать, что происходит на базе.

Добров кивнул и осторожно выглянул из полуразрушенного окна.

— Периметр вокруг Фармзавода оцеплен, — сказал он через минуту. — Даже отсюда видно блокпосты ГКМБ. И это странно… — он нахмурился.

— Что именно?

— Они не скрываются, — Добров покачал головой. — Обычно ГКМБ проводит тайные операции. Минимум внешнего присутствия, максимум эффективности. А это… как будто они хотят, чтобы все видели. Показательная акция.

— Или ловушка, — предположил Альберт. — Они знают, что я попытаюсь вернуться к своей команде.

— Возможно, — согласился Добров. — В любом случае, нам нужно узнать, что с твоими коллегами, и найти безопасное место.

Он задумался на мгновение.

— У меня есть идея, — сказал он наконец. — Рискованная, но может сработать.

— Я слушаю, — Альберт выглядел готовым к любому плану.

— Я пойду на базу. Один, — Добров поднял руку, останавливая возражения Альберта. — Послушай. Я бывший агент ГКМБ. Я знаю их протоколы, их методы. И, что важнее, они знают меня. Я могу сказать, что выследил тебя, но потерял при погоне. Что ты ранил меня при задержании.

— Слишком опасно, — покачал головой Альберт. — Строгов не дурак. Он заподозрит неладное.

— Риск есть, — согласился Добров. — Но это единственный способ узнать, что происходит внутри периметра. Что с твоей командой, с оборудованием, с пациентами.

Он выглядел решительным.

— А если тебя раскроют? — Альберт смотрел ему прямо в глаза. — Ты понимаешь, что они с тобой сделают?

— Понимаю, — кивнул Добров. — Но наномашины в моей крови дают преимущество. Даже если что-то пойдет не так, у меня будут шансы. А у тебя есть более важная задача — найти безопасное место и восстановить контакт с оставшимися членами команды.

Альберт долго смотрел на бывшего агента. На человека, который всего несколько часов назад был его врагом, а теперь готов рисковать жизнью ради его дела.

— Почему ты это делаешь? — спросил он наконец. — По-настоящему?

Добров не ответил сразу. Он подошел к разбитому окну, глядя на огни блокпостов вдалеке.

— Десять лет в ГКМБ, — начал он тихо. — Десять лет я верил, что защищаю людей. Что стою на страже безопасности. Я делал вещи, которыми не горжусь, но всегда говорил себе: это ради общего блага.

Он повернулся к Альберту.

— А потом я увидел, как система меняется. Как идеалы заменяются расчетом. Как безопасность граждан становится разменной монетой в играх власти и денег.

Он сделал паузу.

— Когда я увидел, как мой напарник получил приказ помочь людям Вельского, что-то сломалось внутри. Я понял, что вся структура, которой я служил, прогнила. А потом я увидел тебя — человека, который действительно спасает жизни. Который делает то, что должна была делать система.

Его взгляд стал жестким, решительным.

— Я хочу наконец встать на правильную сторону. Хотя бы раз в жизни.

Альберт медленно кивнул, принимая это объяснение.

— Хорошо, — сказал он. — Но нам нужен канал связи. Способ передать информацию.

— Уже продумал, — Добров достал из кармана небольшое устройство, похожее на обычную пуговицу. — Микропередатчик. Военная разработка. Радиус действия — до пяти километров. Односторонняя связь: я говорю, ты слушаешь.

Он передал приемник Альберту — такой же незаметный, легко крепящийся к одежде или даже к коже.

— Встретимся через 12 часов, — сказал Добров, проверяя оружие. — У старого водохранилища к востоку от города. Если я не приду… — он сделал паузу.

— Я найду тебя, — твердо сказал Альберт. — Теперь ты тоже часть команды. А своих мы не бросаем.

Добров впервые за их знакомство искренне улыбнулся.

— Береги себя, док, — сказал он, направляясь к выходу из подвала. — И помни: что бы ни случилось, твоя работа важнее, чем жизнь любого из нас.

С этими словами он исчез в темноте, ловкий и быстрый, как хищник в ночи.

Альберт остался один, с микроприемником в руке и тяжестью ответственности на сердце. Единственное утешение — наномашины в его крови, усиленно работающие над регенерацией тканей плеча, и те же наномашины в крови Доброва, дающие ему преимущество, о котором агенты ГКМБ даже не подозревали.

Илья Добров двигался тенью среди теней, используя каждое укрытие, каждый темный угол. Улучшенное зрение, результат действия наномашин, позволяло ему видеть в темноте почти так же хорошо, как днем. Усиленный слух улавливал малейшие звуки — шаги патрулей, переговоры по рации, даже дыхание часовых на блокпостах.

Так вот как ощущает мир Харистов, подумал он с внезапным пониманием. Неудивительно, что он стал таким выдающимся диагностом. Он буквально видит то, что скрыто от обычных глаз.

По мере приближения к Фармзаводу охрана усиливалась. Добров насчитал три кольца оцепления — внешнее из регулярных полицейских, среднее из специальных подразделений ГКМБ, и внутреннее, непосредственно вокруг завода, из элитного отряда «Щит» — личной гвардии Строгова.

Серьезная подготовка, оценил Добров. Словно они ожидают не просто задержания беглеца, а полномасштабного сопротивления.

Он выждал удобного момента, когда патруль сменялся на одном из внешних постов, и быстро пересек первую линию охраны. Затем, выбрав момент, дезориентировал второй кордон дымовой шашкой, умело брошенной с безопасного расстояния. В возникшей суматохе ему удалось проскользнуть еще ближе к цели.

Но внутренний периметр был настоящей крепостью. Агенты «Щита» стояли плечом к плечу, в полной боевой готовности, с приборами ночного видения и тепловизорами.

Традиционным путем не пройти, понял Добров. Нужен другой подход.

Он сделал то, чего от него никто не ожидал — вышел из укрытия с поднятыми руками и направился прямо к ближайшему посту.

— Агент Добров, ГКМБ, специальное задание, — четко произнес он, когда на него нацелились десятки стволов. — Мне нужно видеть инспектора Строгова. Немедленно.

На мгновение повисла напряженная тишина. Затем командир поста, человек в тактическом снаряжении с закрытым лицом, сделал знак подчиненным. Доброва быстро, но без лишней грубости обыскали, изъяли оружие и сопроводили через контрольно-пропускной пункт внутрь периметра.

Там, в мобильном командном центре, развернутом у входа в подземные уровни завода, его ждал Игорь Строгов. Глава ГКМБ выглядел усталым, но собранным. В его холодных глазах читался расчет.

— Добров, — он даже не попытался скрыть удивление. — По докладу Данилова, ты предал организацию и сбежал с Харистовым.

— Дезинформация, инспектор, — спокойно ответил Илья. — Часть плана. Я внедрился к Харистову, чтобы выяснить местоположение всей его сети. И остальных образцов нанокрови.

Строгов внимательно изучал его лицо, ища признаки лжи.

— И где же Харистов? — спросил он наконец.

— Ранен при задержании, — Добров указал на свое плечо, все еще с остатками крови на одежде. — Мне удалось его ранить, но он сумел уйти в канализационную систему. Я преследовал его, но потерял след. Решил вернуться к базе, доложить обстановку.

Строгов переглянулся с Виктором Даниловым, который стоял рядом, с перебинтованной рукой и выражением плохо скрываемой ненависти на лице.

— Он лжет, — процедил Данилов. — Я видел, как он защищал Харистова. Как стрелял по нашим.

— Я стрелял по людям Вельского, которые нарушили субординацию, — парировал Добров. — Мой приказ был задержать Харистова живым и неповрежденным. Они собирались убить его или похитить.

— А контейнер с нанокровью? — прищурился Строгов. — Ты забрал его у оперативников Вельского. Где он?

— У Харистова, — не моргнув глазом солгал Добров. — Он восстановил контроль над контейнером во время моего преследования. Это часть причины, почему я вернулся: нужны дополнительные ресурсы для поимки.

Строгов долго молчал, очевидно взвешивая все за и против. Наконец он кивнул.

— Допустим, я поверю тебе. Но ты понимаешь, что после такого… отклонения от протокола потребуется полная проверка. Включая допрос с использованием спецсредств.

— Я готов к любой проверке, инспектор, — Добров встретил его взгляд с профессиональным спокойствием. — Я служу ГКМБ и государству. Всегда служил.

Строгов изучал его еще несколько секунд, затем кивнул своим людям.

— Отведите агента Доброва в комнату для допросов. Подготовьте все необходимое. Я лично проведу проверку… после завершения основной операции.

Когда Доброва выводили, он успел заметить то, что искал с самого начала: в глубине командного центра, за пуленепробиваемым стеклом, находилась группа задержанных. Среди них он ясно различил Саяна Тайгаева и Маргариту Светлову. Маргарита была с повязкой на голове, очевидно раненая при задержании. Саян выглядел невредимым, но его лицо выражало крайнее напряжение.

Двое из команды здесь, успел подумать Добров. Но где Елена? Где пациенты? И самое главное — где образцы нанокрови?

Его увели в подземный уровень завода, который ГКМБ, очевидно, превратила в свой временный штаб. Стерильные коридоры, некогда предназначенные для создания подпольной клиники «Нового Сердца», теперь патрулировались агентами в тактической форме.

В комнате для допросов — бывшей лаборатории — его привязали к металлическому стулу, закрепленному болтами к полу. Профессиональная практика: минимизировать возможность побега.

Оставшись один, Добров сразу активировал микропередатчик, спрятанный в подкладке воротника — единственный предмет, который агенты ГКМБ не обнаружили при обыске.

— Харистов, если ты меня слышишь, — прошептал он, — база захвачена ГКМБ. Тайгаев и Светлова задержаны. Ворониной не видно. О пациентах информации нет. Строгов лично руководит операцией. Что-то готовится… масштабное. Периметр охраняется тремя кордонами, включая «Щит».

Он замолчал, услышав шаги в коридоре.

— У меня мало времени, — быстро продолжил он. — Меня сейчас будут допрашивать. С «спецсредствами». Я продержусь сколько смогу. Не пытайся меня спасти. Найди Елену и образцы. Они важнее.

Дверь открылась, и в комнату вошел Игорь Строгов в сопровождении двух агентов, несущих небольшой металлический кейс.

— Агент Добров, — холодно улыбнулся Строгов. — Или… уже нет? Признаюсь, я впечатлен твоей смелостью. Вернуться добровольно, зная, что тебя ждет…

Он кивнул агентам, которые начали раскладывать на столе оборудование для допроса: шприцы, ампулы с прозрачной жидкостью, электроды.

— Я всегда ценил твой профессионализм, Илья, — продолжил Строгов, наблюдая за подготовкой. — Твою преданность. Но ты сделал неправильный выбор.

— Выбор чего, инспектор? — спросил Добров. — Спасти человека вместо того, чтобы позволить убить его? Защитить технологию, которая может спасти тысячи жизней, вместо того, чтобы отдать ее корпорациям для наживы?

Строгов сел напротив, внимательно изучая его.

— А, так вот в чем дело, — понимающе кивнул он. — Ты поверил в великую миссию Харистова. В его… революцию в медицине.

Он наклонился ближе.

— Ты хоть представляешь, чем на самом деле занимается Харистов? Что такое эта нанокровь? Это не просто лекарство. Это биологический переключатель эволюции. Способ изменить саму человеческую природу.

Добров сохранял невозмутимость, но внутренне напрягся. Строгов знал больше, чем он предполагал.

— И что с того? — спросил он. — Если эта технология спасает жизни, какая разница, как она работает?

— Разница в том, — Строгов жестко произнес, — что она должна быть под контролем. Не в руках хирурга-отступника, который раздает ее направо и налево. Не в руках корпораций вроде «ВитаКор». А под контролем государства. Регулируемая, дозированная, безопасная.

Он взял у ассистента шприц с прозрачной жидкостью.

— Ты знаешь, что это? — спросил он, поднимая шприц к свету. — Новейший препарат для допросов. Разработка наших лабораторий. Блокирует возможность лгать на нейрохимическом уровне. Побочный эффект — экстремальная боль при попытке сопротивляться.

Он подошел к Доброву.

— Последний шанс, Илья. Где Харистов? Куда он направляется? Сколько у него образцов нанокрови?

Добров смотрел на инспектора без страха. Внутри его тела наномашины уже приготовились к борьбе с любым химическим вторжением. Он чувствовал их активность, их… защиту.

— Ты сделал свой выбор, инспектор, — тихо сказал Добров. — А я сделал свой.

Строгов вздохнул, словно действительно сожалея о происходящем.

— Введите препарат, — приказал он ассистентам. — Полную дозу.

Когда игла вошла в вену Доброва, он не отвел взгляд от лица своего бывшего начальника. И сквозь нарастающую боль, сквозь химический туман, пытающийся захватить его сознание, он послал последнее сообщение через микропередатчик:

— Харистов… проект «Феникс»… Строгов знает… Елена… безопасный… квадрат… С4…

А затем наномашины в его крови вступили в битву с химическим препаратом, и мир вокруг Ильи Доброва погрузился во тьму.