Надежда тебя не покинет (СИ)

Глава 23. Чудо или смерть?

Глава 23. Чудо или смерть?

Следующее утро застало меня бодрствующим. С трудом дождался, покуда поздний осенний рассвет заставит посереть верхушки тополей в саду, потемнеть бесформенными изломанными линиями тени лавочек на дорожках, будто вышедшие к нам из фильма ужасов, и словно нехотя, плеснуть грязно-серым на крыши домов.

— Доброе утро! — услышал я за спиной весёлый мужской голос и обернулся, оторвавшись от нелепых мыслей. — А вы у нас, значит, супруг болезной будете? Очень, очень славно! Вообще, мы не одобряем посещения больных, да ещё и в ночное время, но для пациентов платных палат делаем некоторые послабления.

— Жених, — я с неодобрением отнёсся к идее, пусть даже невольного, но «соединение» моего имени со Светкой, и сухо уточнил: — Бывший жених. Мы… приняли решение расстаться, но других друзей у неё нет, поэтому можете обращаться ко мне.

— И такое бывает! — покладисто покивал головой врач и проделал с пикающим аппаратом позади Светкиного изголовья уже знакомые манипуляции, радостно улыбнулся мне и напомнил, что отчаиваться не стоит. Ведь, пока за Светку дышит аппаратура, всегда есть шанс, что она может выйти из комы.

Человек, который столь активно радовался моему присутствию, был довольно молод и импозантен, представился Павлом Ивановичем и заявил, что вышел из небольшого отпуска, готов приступать к своим рабочим обязанностям и я могу смело задавать ему свои вопросы. Вопросов у меня было, как у солдата инженерного полка: от забора и до заката, но вряд ли мне сможет дать на них ответ Павел Иванович. Поэтому, довольно холодно попрощавшись с местным эскулапом, поднялся выше, на административный этаж.

— Доброе утро! — поздоровался я с приятным и несколько упитанным мужчиной с небольшим пикантным брюшком и обширным армянским носом. — Я бы хотел оплатить ещё на один месяц пребывание в платной палате одной из ваших пациенток.

Главный врач, оживившийся при слове «оплатить», уточнил, о ком идёт речь, и несколько приувял.

— Хм… дело в том, что перспективы выздоровления у вашей подруги весьма туманны, — слова из главного врача полились уверенным потоком, — впрочем, мы с вами всё это уже обсуждали. Однако, я считаю своим долгом напомнить вам о том, что стоимость лечения весьма значительна… поймите, даже если Светлана выйдет из комы, то максимум для неё — вегетативный образ жизни. Возможно, нам следует отключить её от аппаратов жизнеобеспечения? Оказать, так сказать, последнее уважение?

— А вот ваш врач, Павел Иванович, придерживается другого мнения, — с лёгким удивлением признался я. — Был полон оптимизма и уверял, что чудеса на свете случаются.

— Наш врач, он, как бы это сказать, — огорчённо прикрыв глаза и ощутимо поморщившись, признался главный таким тоном, словно сообщал мне о собственной срамной болезни. — В силу некоторых событий, произошедших с ним не так давно, настроен слишком позитивно. Мол, надо надеяться и верить.

— А вы, значит, считаете иначе, — начиная догадываться, что причину излишнего благодушия врача зовут, скорее всего, Наденька, уточнил я.

— Я реалист, — отрезал главный врач и дёрнул носом. — Если бы у Светланы был шанс выйти из комы, я не стал бы вам предлагать отключить её от системы жизнеобеспечения.

— И всё же, ещё месяц я оплачиваю, — упрямо дёрнул головой я.

— Воля ваша, — понимающе кивнул мне мужчина.

Наконец, решив все вопросы, я медленно двигался к выходу, надеясь увидеть Надю и попрощаться с ней. Вчера вечером это вышло как-то скомкано и равнодушно, но её нигде не было. «Наверняка, следит за тем, чтобы стажёры не угробили очередного безобидного божьего одуванчика, попавшего в их руки!», — хмыкнул я и побрёл к выходу.

Совсем скоро у меня самолёт в Ростов, там меня ожидало двое суток диспансеризации и вперёд, на запад…

***Надежда

Дмитрий вышел из кабинета главного и чувствовалось, что он чем-то обеспокоен. Хотя, о чём это я? Конечно же, я прекрасно понимала, чем именно, но подойти не решилась. Я посмотрела ему вслед, но не подошла, не стоит. Вчера попрощались. Проводив взглядом до выхода, я присела на лавочку возле поста медсестры и тупо уставилась в окно, вниз, туда, где виднелся кусок пандуса, куда машины скорой помощи привозили больных. «Пойти, что ли, интернов погонять?», — промелькнула в моей голове равнодушная мысль и тут же пропала, не найдя существенного отклика в моей душе.

На улице было ветрено и прохладно, тяжёлое свинцовое небо, казалось, раздумывало о том, как лучше поступить — опрокинуть на нас сверху мелкий, нудный холодный дождь или же испоганить всяческое настроение одной только вероятностью последнего. Впрочем, настроение у меня было под стать погоде, поэтому я спустилась вниз по служебной лестнице, увидела пару мужчин, одетых в спортивное трико и футболки. Они с довольным видом украдкой делились друг с другом сигаретой, стоя рядом со знаком: «Не курить!», и чувствовали себя преотлично.

Заметив подобное непотребство, я с мрачным удовлетворением громко хлопнула входной дверью, заставив пациентов подскочить на месте от испуга. «Из кардиологии!», — бессердечно хмыкнула я, заметив нездоровую бледность на лицах. Мужчины тут же побросали своё занятие и поспешили вернуться в безопасную тишину своего отделения.

— Зря я так! — пробормотала я, засовестившись своего поведения, покачала головой и пообещала себе непременно заглянуть к ним чуть позже и поинтересоваться, сказался ли пережитый только что стресс на динамике их выздоровления.

Как я и предполагала, в больничном парке было пусто, только один господин преклонных лет, по самые уши закутанный в тёплый плед, сидел в инвалидном кресле и наблюдал за проезжающими по дороге машинами сквозь решётку сада.

— Деда, может, пойдём уже обратно? — жалобно поинтересовалась девушка лет двадцати, одетая в крайне облегающие брюки из плотной ткани. — Холодно, пойдём, а? И чего тебе в палате не сидится?

Я подошла ближе, движимая любопытством и желанием помочь. Пожилой джентльмен, казалось, не слышит свою сопровождающую, задумавшись о чём-то своём и крепко сжимая узловатыми пальцами край пледа. Я окинула господина внутренним взором и печально вздохнув, просто встала неподалёку. Н-да… к сожалению, от старости лекарства нет. Очередной порыв ветра закружил сорванные листья в жёлто-красный хоровод, пригнул верхушки деревьев и заставил девушку плотнее закутаться в куртку.

— Ты только посмотри, Анюта, — старик оживился и заблестел глазами. — Листья так кружатся, словно тут, рядом с нами, кто-то есть! Очаровательная женская фигура!

Упомянутая Анюта кинула на деда внимательный взгляд, затем перевела его на меня и тихо вздохнула:

— Ну вот, шизанулся дед на ровном месте… листья, как листья, ничего особенного. Ветер же, вот они и кружатся. Шевелись, давай, попрошу, чтобы медсестра тебе самый болючий укол в задницу поставила. Тогда живо мозги на место вернутся. Пойдём, там наверняка тебя уже санитарка дожидается с ведёрной клизмой наперевес. Или чем сейчас в бесплатных больницах лечат? Банки, может, на спину ставят? Без понятия…

— Заговорами, в основном, лечим, — непроизвольно хихикнула я. — Травы, корешки, опять же.

Дни снова потянулись бесконечной однообразной чередой, когда следующий похож на предыдущий, а тот на десяток таких же. Дима упомянул о том, что вернётся не раньше, чем через месяц, и я старательно зачёркивала прошедшие дни огрызком карандаша в маленьком календарике, который бесчестно украла на столе в ординаторской. Решила, что он им без особой надобности будет, поскольку на стене висит большой перекидной календарь, а мне очень бы даже пригодился. Про то, сколь долго может длиться размытое понятие: «не меньше, чем через месяц», я старалась не думать, дабы не сбивать себя с радостного настроя.

Всё свободное время я предпочитала проводить в палате у Сюзанны. Та совсем перестала отвечать на мои попытки достучаться до неё, не было даже привычной агрессии и всяческой хулы всех, попавших под руку.

Открылась дверь и зашёл Павел Иванович, заставив меня встрепенуться. Неужели, уже наступило время утреннего обхода? А я и не заметила…

Врач попросил сопровождающую его медсестру отметить в листе обхода состояние Сюзанны и снял показания аппаратуры.

— М-да… кажется, Михаил Ашотович был прав, и тут поможет только чудо, — задумчиво бурча себе под нос, признался он, после чего, воровато осматриваясь по сторонам, позвал: — Наденька? Ты здесь?

— Я за неё! — скривившись, ответила Леночка, широким шагом заходя в палату. — Павлуша, может, хватит уже из себя дурака строить? Я же тебе русским языком сказала, что поймали это привидение давным-давно. Может, уже на атомы разбирают. Ну, и чёрт бы с ней.

Леночка некрасиво скривила ярко накрашенный рот и прижалась к своему возлюбленному, явно намекая на то, что Наденька-то, незнамо где, да и так, сомнительная личность, не то, что она, Леночка, всегда рядом, всегда поддержит и поймёт. А что размолвка у них вышла, так это так, она и не в обиде даже. Мало ли что там причудилось ему, когда он в душевной потерянности обретался?

— Твоими стараниями и поймали, поди, — внезапно окрысившись, ответствовал Павел Иванович и грубо отпихнул Леночку от себя. — Ты что тут делаешь? Следишь за мной? Ты же у нас, вроде бы, в терапии работаешь?

— А ты фантазёр, — злобно прищурила глаза Леночка и бессильно сжала кулаки. — Вот ещё — нафиг надо мне следить за тобой?

— Тогда отлипни от моего парня, раз так! — вздёрнув хорошенькую головку, заявила медсестра… всё время забываю, как её зовут…

— Быстро ты, однако, Павлуша, переобулся… — нашла в себе силы, чтобы ответить, Леночка, резко развернулась и выбежала из палаты.

Павел Иванович решил, что делать тут нечего, и тоже удалился, что-то говоря очередной любви всей своей жизни.

Я же только огорчительно покачала головой — зря он так поступил с Леночкой. Конечно, гадкости и беспринципности она была редкой, и визит охотников на привидения тому пример, но и ожидать в таком случае от неё можно было решительно всего, что угодно.

Я поняла, как была права, только тогда, когда однажды в палату к Сюзанне открылась дверь и на пороге появилась Леночка, нехорошо улыбающаяся.

— Привет, Надюша! — озорно крикнула она в пустоту и для надёжности пошарила глазами по стенам. — Ты где? Найду-найду! — и захихикала, потирая руки.

Казалось, что Леночка готовит большой сюрприз, до того загадочным был весь её вид, она обошла функциональную кровать, заботливо поправила краешек одеяла и тихонько хмыкнула:

— Жаль, что я тебя не вижу и не слышу, но так ли это важно? Не сегодня-завтра Павел присвоит тебе звание: «Больничное привидение года» и повесит твой праздничный портрет в центральном холле. Послушать его, так ты у нас просто всемогуща и незрима, как сам Спаситель. Если пациенты выздоравливают, то только с твоей помощью, если нет — не уследила, бывает… Сейчас в отделении есть только один пациент на ИВЛ, вот эта «ласточка». И только лишь от тебя зависит, выживет ли она. Сердцем чую, что произойдёт у нас сбой в работе электричества.

Трудно описать панику, меня охватившую. Я знала, что на тот случай, если выключится электричество во всём здании, то у нас существуют аварийные генераторы, которые тут же будут запущены. Недавняя проверка показала, что для этого понадобится не более чем пара минут.

— Сбой устранят быстро, это верно, — ласково улыбаясь, промурлыкала Леночка. — Но для вот этой пациентки это будет фатально. Её мозг, сама понимаешь, такого не выдержит. Ну же, детка, яви своё чудо или смотри, как она умирает!