Не тот год III

Глава 13

В рейд пошли втроём. Я, Панкратов и Хари. У парней было по два оберега. На невидимость и усиление физических возможностей. А также по пять заговоренных гранат и пять заговоренных магазинов для автоматов. С некоторых пор я научился накладывать заговор на несколько предметов сразу, если они в одной таре расположены. Сил тратилось много, но зато это на порядок ускоряло работу.

Для себя я выбрал СВТ. Мощная и точная винтовка с зачарованными патронами будет прекрасным подспорьем в будущем бою. Вблизи же я планировал работать пистолетом. И ещё был «наган» с глушителем для очень тихих и аккуратных дел.

Минное поле прошли без проблем. Немцы ставили заряды второпях, просто укладывая их под снег. Позёмка худо-бедно занесла лунки. Но обострившееся из-за магии зрение и щуп в виде шеста с тонкой сталлистой проволокой отлично помогали в обнаружении сюрпризов. В помощь нам была вражеская спешка. Из-за неё те использовали самые простые устройства. Ни растяжек, ни прочих хитрых механизмов, усложнявших жизнь сапёрам. А чтобы полностью избежать всех рисков самым первым шёл я, защищённый охранным заговором. Если подорвусь, то чары нивелируют урон. А там немчика какого-нибудь в окопе оприходую, чтобы восстановить энергию. А утерянные годы… однажды их верну я, точно верну. Уже не первый раз так делаю. Раньше меня такой исход пугал. А сейчас стал относиться к этому куда проще и легче.

Немецкие расчёты куковали здесь же у своих орудий в преддверии нашего наступления. Все съёжились, натянули пилотки по самые носы, подшлемники, руки попрятали в рукава шинелек. Не позаботилось о них командование, забыло. Рассчитывали в Берлине на скорую победу, когда планировали летнюю войну. Что солдаты будут зимовать не в окопах и блиндажах, а в городах и в военных городках, обеспеченные теплом и сытой едой. Ан-нет, не вышло. Кстати, так вышло только у вермахта. Люфтваффе своих солдат и офицеров обеспечило тёплыми вещами от и до.

Хлоп, хлоп, хлоп!

Три выстрела из «нагана» с глушителем поставили точки на трёх жизнях оккупантах. Мёрзнувшие у пушки немцы навсегда застыли съёжившимися тушками. Их остальные камрады, вероятно, грелись в блиндаже.

Выбив три пустые гильзы в барабане, я вставил на их место три заговорённых патрона. После чего выстрелил ими по цилиндрам тормоза отката и накатнику. Из них тут же под напором плеснули струйки тёмной жидкости. Всё — теперь пушка просто куча высокотехнологического металла. Без ремонта она уже не выстрелит.

Точно также поступил со следующим орудием. Случайно подвернулась небольшая группа фрицев во главе с капитаном, состоящая из него, лейтенанта и трёх унтеров. Может, это были командиры орудий и батареи, решившие проверить позиции с постами. Что ж, проявили ненужное рвение на свою голову, а могли ещё пожить. Хоть и недолго. Я зашёл им за спину в узком ходе сообщения и за пять секунд перестрелял всех в затылок. Никто из них ничего не понял, мгновенно умерев на месте. Ещё одной жертвой стал часовой, который что-то услышал и направился в нашу сторону. Едва слышимый мне и полностью незаметный для всех остальных в округе хлопок выстрела — и ещё один Гельмут или Ганс никогда не вернётся в родные стены.

Спустя полчаса я встретился с товарищами в оговоренном месте.

— У меня две, — сообщил Панкратов.

— И у меня, — откликнулся я.

— А я три пушки сломал и одиннадцать человек рядом с ними, — довольно улыбаясь, сказал Хари.

— Двигаем к самоходкам, пока тревогу тут не подняли, — скомандовал Сашка.

Мы проскочили рощу, на ходу примечая траншеи, блиндажи и огневые точки, которыми немцы изрыли тут всё. Уже перед самой березовой молодой порослью, в которой устроились «штуги» за спиной раздались несколько выстрелов из ракетниц. В небо полетели световые ракеты, заставляя деревья отбрасывать быстро ползущие в разные стороны тени на снег и свежие насыпи чёрной земли.

— Очухались, твари, — на ходу зло сказал Сашка. — Нашли своих покойничков.

С ходу вламываться в частую поросль тонких березовых стволиков мы не стали. Чёрт знает этих немцев. Они могли и мины тут установить в целях перестраховки. Обошли заросли по лугу позади рощи и отыскали несколько тропинок, которые натоптали сами немцы к своим машинам. Те вели от них в сторону села, чья околица начиналась уже в трёхстах метрах от опушки. Село фрицы превратили во вторую линию обороны. Окна в избах стали амбразурами. В сараях стояли «дверные колотушки» и парочка «пятидесятимиллиметровок». Между домами и под стенами чернели плохо замаскированные окопы.

Оккупанты сюда отошли два дня назад под ударами наших наступающих частей. Сегодня третьи сутки пошли. И ещё толком не успели закрепиться. Хотя всё равно стоит отметить, что за эти полные двое суток у них удалось создать неплохую линию обороны. Танкисты Ханыгина с пехотой здесь умылись бы кровью, отдав три-четыре своих жизни за одну нацистскую. К счастью, здесь вовремя оказались мы. Тем самым полностью изменив расклад сражения. Не поджимай так время, то с этим укреп-районом справилась бы только одна наша команда. Ещё бы и пушки целехонькие остались, чтобы они потом пополнили либо склады с трофеями, или влились в боевые части в качестве уже советского вооружения. По мощности, кстати, немецкая противотанковая пушка Раk-38 серьёзно превосходила нашу «сорокопятку». Для неё не составляло проблемы с четырехсот-пятисот метров поразить Т-34 в лоб.

Экипажи самоходок построили себе несколько шалашей из тонких березовых стволиков, настелив внутрь сено с соломой и их же использовав для крыши. К моменту, когда мы оказались рядом, они уже торчали в машинах. Правда, люки оставили открытыми для наблюдения. Механики пытались запустить двигатели. Пока заработали только два. У оставшихся трёх моторы не пожелали быстро на морозе заводиться.

— Проводки́проверьте. Может, их наши русские мыши сгрызли, — пробормотал я, вспомнив не то реальную историю, не то фронтовую байку про то, как немецкие танки резко превратились в бесполезные груды металлолома по вине полевых мелких грызунов. А ещё я слышал, что синтетическое топливо, которое гитлеровцы использовали весь сорок первый год, было очень чувствительным к морозам. Чуть что и — кисель.

— Чего? — обернулся в мою сторону Хари, находившийся ближе, чем Сашка.

— Да так, своё, нервное, — отмахнулся я. — Потом расскажу, может быть.

Мы с парнями проявили наглость, решив забраться в ещё тёплые шалаши, которые построили для себя немецкие танкисты. Нам предстояло дождаться начала наступления ханыговцев и только тогда действовать. Ну, или в том случае, если гитлеровские самоходчики решат поменять свои позиции. Хотя в последнее я не особо верю. Место тут они себе нашли — залюбуешься. Очень низкие, немногим выше меня машины было не видать среди частокола берёзовых стволиков. В молодель они закатили со стороны села, не оставив на открытой местности ни единого следа. Серая броня уже была выкрашена белой краской, отчего техника сливалась со снегом. Когда наши танки прорвутся через первую немецкую линию обороны и проскочат рощу, то подставят свои бока и корму «штугам». Тут и захлебнётся атака. Точнее, захлебнулась бы.

Немцы так и не смогли завести одну из своих машин. Чертыхаясь, её экипаж забрался внутрь насквозь промороженного стального гроба. При этом половина люков осталась открытой у всех самоходок, что нам было на руку.

Я уже стал подмерзать, когда, наконец-то, прогремели первые выстрелы с нашей стороны. Сравнительно недалеко от нас с другой стороны рощи раздались первые взрывы.

— Саш, пошли? Послушаем, что там фрицы сейчас говорить станут, — посмотрел я на командира.

— Идём, — кивнул он. — Только не зевайте, мужики, не угодите под гусеницы по-глупому.

— Не дождутся немцы такого, — откликнулся Хари.

Я выбрал для себя машину с командирскими тактическими знаками. Её командир торчал в люке и пристально смотрел в сторону завязывающегося боя, будто мог что-то рассмотреть в утреннем сумраке и за стеной чёрных стволом. Иногда общался с членами экипажа и другими самоходками.

— Шайзе! — нервно крикнул он. — Иваны покатили! Наши все пушки уничтожены. Парни, придётся нам их встречать. Готовьтесь.

— Готовы, как пионеры, — со злой радостью усмехнулся я и выпустил пулю из «нагана» ему в голову. Затем ухватился за выступающую деталь брони и рывком заскочил наверх. Там достал из подсумка простую гранату, выдернул кольцо и бросил её внутрь. После чего сиганул обратно на утоптанный снег. — Земля вам стекловатой, суки.

Кажется, никто из фрицев так ничего и не понял, и не узнал, кто их убил. Несколько выстрелов из «наганов» с глушителями, пять гранат — минус пять самоходок со всеми своими экипажами.

— Здесь всё! — громко крикнул Панкратов. — Чисто!

Я и Хари следом отозвались, проконтролировав всех фрицев.

— Чисто!

— Чисто!

Сашка махнул рукой с зажатым ППД:

— Тогда в село.

У меня мелькнула в голове мысль, чтобы воспользоваться трофейными машинами и обстрелять поселение. Гранаты особо ничего не повредили внутри, только посекли экипажи осколками, а кого и оглушили. После чего мы пустили каждому по пуле в голову, не разбираясь, кто жив, а кто не очень.

Но идея как пришла, так и ушла. Даже разберись мы быстро в управлении «штугами», то вряд ли бы смогли эффективно их использовать. Здесь не кино и тем более не игра. Так что, сначала вперёд ножками, ножками, а потом ручками, ручками.

Ещё во время разведки при помощи филина я присмотрел для себя несколько удобных лёжек, откуда часть немецкой обороны в селе для меня будет, как на ладони. Из винтовки я смогу простреливать почти весь передний край. Об этом мы ещё у себя, на позициях ханыгинцев поговорили с Панкратовым.

— Саш, я на вторую точку пойду! — крикнул я командиру. — Уничтожу пушки в домах. Потом займу место на первой.

— Давай. А мы на колокольню. Нужно пулемётчика прищучить, — отозвался он. — Потом в штаб наведаемся.

Пока мы разбирались с самоходчиками, пока бежали по лугу, то бой дошёл до активной фазы. Артналёт с нашей стороны завершился. Вместо взрывов вдалеке раздалось урчание мощных моторов и лязг траков «тридцатьчетвёрок». Звук их гусеницы слышен за километры. Такая вот конструкция. Более тяжёлый КВ и то потише будет.

Я быстро и ловко поднялся на макушку невысокой копны не то сена, не то соломы, чудом уцелевшей на краю луга рядом с небольшим овражком, заросшим ракитами. Наверное, фрицам было лень топать сюда через весь луг по снегу. Потому копна и сохранилась. Да и в селе сена должно быть вдосталь на сеновалах. Если бы не заговор скрыта, то сейчас меня бы видел каждый гитлеровец. Как бельмо на глазу. И утренний лёгкий полумрак, и белый маскировочный костюм особо не помогли бы.

Дав себе минуту, чтобы тело успокоилось после активного движения, попутно сняв чехол с оптического прицела СВТ, я выбрал первую цель. Ей стала «колотушка», притаившаяся на углу огорода на околице, замаскированная клочками белой маскировочной сети на жердях забора.

Бах!

После очень тихих выстрелов револьвера СВТ буквально оглушила. Пуля пробила шит и свалила наводчика.

Бах!

Вторая разнесла череп его камраду.

Бах!

Третьей я прострелил ствол орудия. Отложив винтовку, я взялся за бинокль, чтобы получше рассмотреть следы своей работы, так как прицел не давал достаточного приближения.

«Ага, есть!», — с удовольствием подумал я, увидев пробоину в пушечном стволе. Пуля не просто проковыряла дырочку, а отколола кусок почти в середине ствола, ближе к дульному срезу. Стрелять из «колотушки» теперь решится лишь самоубийца.

Если немцы и слышали мои выстрелы, то не поняли, откуда они раздаются. Чары сильно рассеивали и приглушали звук. Удар пули о бронещит и ствол пушки и то громче.

Следующими пал расчёт очередной Pak 35/36 в количестве четырёх солдат. Пятый успел спрятаться в небольшом окопчике рядом с позицией орудия. Караулить, пока он высунет голову и попадёт на мушку, я не стал. Вместо этого прострелил пушечный ствол и взялся за пулемёты в окнах домов.

Зачарованные пули СВТ пробивали толстые бревенчатые стены не хуже, чем из крупнокалиберного пулемёта. Возможно, что попавшие под обстрел гитлеровцы именно так и думали. Что по ним лупит крупняк или ПТР.

Когда до немцев дошло, что по ним летят не случайные пули и осколки, прилетающие из рощи, где кипел жаркий бой, то у них случилась паника. Явно подумали, что до них добрались русские бойцы, прорвавшиеся сквозь первую линию. Многие из них открыли суматошную пальбу во все стороны. В том числе и в направление деревьев на другой стороне луга, не думая, что их пули могут попасть в камрадов, коих сейчас наматывают на гусеницы танкисты Ханыгина.

Возможно из-за этого немцы передней линии не побежали через луг в село, когда красноармейцы ворвались в окопы. В то, что бойцы перебили всех фрицев я не поверю. Скорее всего, поняв, что не выдерживают, оккупанты стали отступать. Но встречная пальба из домов заставила их уходить через фланги.

Кстати, что-то наши танки долго возятся. Пушек в роще ведь не осталось. А расчёты ПТР не способны задержать атаку наших танков. Как я понял, у полковника много лендлизовской бронетехники и «тридцатьчетвёрок», против которых даже немецкая «тридцатисемимиллиметровка» в основном пасует. Минное поле тоже полковник особо в расчёт не брал, рассказав про тралы на головных Т-34.