Орден Архитекторов. Книга XI

Глава 17

Зимний дворец

Санкт-Петербург, Российская Империя

Шесть человек, представлявших разные ветви власти и влияния Российской Империи, собрались в Зимнем дворце, чтобы обсудить один немаловажный вопрос.

— Господа, — начал граф Кудряшов, бывший советник Императора, — благодарю, что откликнулись на моё приглашение. Причина нашей встречи, думаю, многим уже понятна. Речь пойдёт о Лихтенштейне. Точнее, о возможном, и, боюсь, весьма скором, военном конфликте с этим княжеством. И инициатором этого конфликта выступает сама Империя.

Один из присутствующих нахмурил густые брови.

— Но это же безумие! Зачем Империи эта война? Это же наша территория. Пусть и далёкая, пусть и со странным статусом. Но нападать на своих?

— Вот именно, — поддержал его барон. — К тому же, у нас и так дел невпроворот. Османы на юге не дают покоя, а тут ещё и с Лихтенштейном воевать? Это чистейшей воды авантюра! Император разве одобрит отвлечение сил на… простите, господа, но на какую-то мышиную возню?

Все присутствующие согласно закивали. Война с Лихтенштейном казалась им не просто нежелательной, а губительной и бессмысленной.

— Я рад, что мы сходимся во мнении, — кивнул Кудряшов. — Но, к сожалению, не все в Империи думают так же. Отношение к Лихтенштейну, как вы знаете, далеко не однозначное. Влиятельные люди наверху активно продвигают идею о том, что Лихтенштейн — рассадник предательства, что его нынешний правитель, этот молодой Вавилонский, — агент врага, и что его нужно показательно наказать. И, боюсь, этот «кто-то» почти убедил Императора.

— Но это же абсурд! — воскликнул генерал Сухов. — Этот Вавилонский, если верить донесениям, в одиночку остановил австрийцев и швейцарцев! Он защищает интересы Империи, а не наоборот!

— Увы, генерал, логика здесь бессильна, — вздохнул Кудряшов. — В Империи сейчас общество негласно разделилось на несколько лагерей. И это играет на руку тем, кто хочет развязать эту братоубийственную войну.

Он начал перечислять, загибая пальцы:

— Одни, особенно в армии, считают, что Лихтенштейн — это где-то там, далеко. Место ссылки для неугодных. И им, по большому счёту, плевать на его судьбу. «Пусть сами разбираются» — говорят они.

Вояка-генерал недовольно поморщился, но промолчал — он знал, что такие настроения действительно есть.

— Другие, — продолжал Кудряшов, — те, кто повыше и побогаче, даже побаиваются этого места. Боятся перспективы самим оказаться там в ссылке за какую-нибудь провинность. И потому втайне желают, чтобы это место вообще исчезло с карты Империи.

Один из аристократов нервно кашлянул, подтверждая эти слова.

— Третьи считают, что Лихтенштейн сам виноват во всех своих бедах. Мол, нечего было высовываться, и пусть теперь сами расхлёбывает кашу, которую заварили. Империя им ничего не должна.

— Четвертые вообще сомневаются, что Лихтенштейн — это часть Империи. Границ общих нет, сообщение затруднено, законы свои… Формально — княжество, а по сути — непонятно что. Так, недоразумение какое-то.

— Пятые, — Кудряшов посмотрел на министра финансов, — смотрят на всё с точки зрения выгоды. Война — это дорого. Жертвы, расходы… Зачем тратить ресурсы на какую-то далёкую провинцию, когда у нас и своих проблем хватает?

Министр согласно кивнул — его казна и так трещала по швам от военных расходов на других фронтах.

— Но есть и шестые. Те, кто считает Лихтенштейн неотъемлемой частью Империи. Что мы обязаны его держать при себе, подавляя сепаратизм и не допуская даже мысли о независимости. И именно среди них, господа, находятся те, кто рвётся к войне.

В комнате повисло молчание.

— Но, если Император уже склоняется к их точке зрения…

Но Кудряшов не дал договорить:

— Император ещё не принял окончательного решения. И именно поэтому мы здесь. Нам нужно решить, как предотвратить конфликт. Да, прямое военное вмешательство пока не рассматривается. Император занят Османами и Австрийцами. Он не даст добро на открытие ещё одного фронта. И пока война не началась, мы можем помогать Лихтенштейну негласно. Советами, информацией, возможно, ресурсами.

— А стоит ли вообще помогать? — вдруг спросил генерал. — Мы им сейчас поможем, они выживут, окрепнут… А потом что? Не получится ли так, что мы сами вырастим себе врага? Не затаил ли Лихтенштейн, и лично Вавилонский, обиду на Империю? Мы ведь, по сути, бросили их на произвол судьбы.

— В этом есть резон, — согласился один из аристократов. — Нельзя сбрасывать со счетов и этот риск. Мы не только бросили, но ещё и не выполнили своих обязательств. Ведь надзор за этим регионом осуществлял один крайне влиятельный человек.

— Да, наш «общий знакомый», герцог Кощеев, — мрачно подтвердил Кудряшов. — Тот самый, кто сейчас громче всех кричит о предательстве Вавилонского.

В кабинете повисла тишина. Герцог Кощеев — человек, чьё имя в Российской Империи старались не произносить вслух. Он обладал огромной властью и влиянием. Именно он пролоббировал назначение Бобшильда в Лихтенштейн. Звучит странно, что герцог пролоббировал князя, но это странно для тех, кто не знал Кощеева. Кроме того, все присутствующие знали, что Кощеев — потерял всякую меру.

— По моим данным, — продолжил Кудряшов, понизив голос, — он провёл какое-то своё, тайное расследование по Лихтенштейну. И теперь настаивает на том, чтобы объявить Вавилонского и всё руководство Лихтенштейна предателями. Он требует показательной расправы. Он убеждает Императора, что Вавилонский — опаснейший враг, которого нужно уничтожить как можно скорее. Думаю, это связано с бегством его ставленника, Бобшильда. И потерей его влияния. Все мы знаем, какие теневые деньги крутились в этом крохотном государсве в центре Европы.

— Что ж, господа, — невесело заключил барон. — Боюсь, влияние герцога Кощеева настолько велико, что он может добиться своего.

— Но зачем ему это? — спросил министр финансов. — Какой ему резон разжигать войну с собственной территорией? Это же нелогично.

Граф Кудряшов обменялся взглядами с князем Овчинниковым — новым главой Тайной Канцелярии.

— Кроме Бобшильда? Ну-у-у… Есть некоторая информация… — начал Овчинников осторожно. — По моим каналам… Говорят, у Кощеева некоторое время назад были серьёзные проблемы с Даром. Магическое истощение, упадок сил. Он тогда чуть не слёг. Информацию, конечно, тщательно скрывали, но шила в мешке не утаишь.

— Вы хотите сказать… — генерал недоверчиво посмотрел на Овчинникова.

— Я ничего не утверждаю, — князь развёл руками. — Я рассказываю только то, что известно. А известно, что Кощеев внезапно исцелился. Раз! И он снова в строю. Бодр, весел, полон сил. Дар восстановился полностью. И именно после этого «чудесного исцеления» он и начал свою агрессивную кампанию против Лихтенштейна.

— Есть подозрение, господа, — продолжил Кудряшов. — Очень серьёзное подозрение, что он мог заключил сделку с Тенями. В обмен на восстановление силы. И теперь он не просто выполняет приказы Императора. Он выполняет приказы своих новых… покровителей.

По кабинету пробежал шёпот.

— Но, если это правда… — прошептал барон. — То это же…

— Это катастрофа, — закончил за него Кудряшов. — Это означает, что в самом сердце Империи завёлся предатель. И предатель этот обладает огромной властью. Если мы попытаемся выступить против него открыто, он уничтожит нас. Это может спровоцировать войну Родов, которая окончательно добьёт Империю.

Он посмотрел на карту мира.

— Но и мы сами тоже хороши. Мы не только не защитили Лихтенштейн, мы ещё и позволили Кощееву отвечать за всё княжество. Всё это время он докладывал наверх, что всё в порядке, ситуация под контролем. А на самом деле — просто скрывал правду, возможно, уже тогда готовя плацдарм для своих тёмных дел.

— Так что же делать, граф? Ситуация кажется безвыходной.

Кудряшов помолчал, а затем поднялся с кресла.

— Выход есть всегда. Я прекрасно понимаю все риски. Понимаю, что Вавилонский может ненавидеть нас. Понимаю, что, помогая ему, мы, возможно, растим будущего врага. Но! Я хочу знать правду! Я хочу сам увидеть, что там происходит! Поэтому я отправляюсь туда. Лично. Неофициально, разумеется.

Он посмотрел на всех собравшихся.

— Я поговорю с этим Вавилонским. Посмотрю ему в глаза. Попытаюсь понять, кто он на самом деле — герой или предатель. И только после этого мы будем принимать решение. В любом случае, они заслуживают того, чтобы их выслушали. А Империя заслуживает правды.

Я сидел на песчаном шезлонге (магия Земли — штука универсальная, может и мебель из песка слепить), потягивая трофейный коньяк и наблюдая за разворачивающейся картиной на экране планшета.

Рядом, в таком же импровизированном кресле, устроилась Лунь Чень, тоже не отрывая взгляда от своего гаджета. Остальные — мои гвардейцы, её «Розы» и китайские спецназовцы — расположились чуть поодаль, занимаясь своими делами.

Тишину нарушил тихий, мелодичный хлопок ладоней.

— Теодор, браво! — Лунь Чень оторвалась от экрана и начала аплодировать.

Её «Розы» тут же подхватили, хлопая с таким энтузиазмом, будто я только что в одиночку спас мир от нашествия Пустоты. М-да, культ личности у них, похоже, процветал в полную силу. Если принцесса хлопает — значит, надо хлопать. И неважно, чему.

— Мой народ сюда уже лет пятнадцать, если не двадцать, наведывается, — продолжила Лунь Чень, откладывая планшет. — Иногда небольшими группами, иногда и крупными силами… ну, скажем так, ради развлечений и изучения аномальных зон. И всё было относительно спокойно. Тёрки с местными, конечно, случались, но ничего серьёзного. Но стоило тебе здесь появиться, как всё завертелось с такой скоростью! Как тебе это удаётся?

Я отшутился, мол, талант не пропьёшь, и вообще, я тут ни при чём, оно само.

— Кстати, — тихо заметил один из гвардейцев, — даже в Лихтенштейне всё было относительно спокойно, пока господин Вавилонский не открыл там свой магазинчик. Совпадение? Не думаю.

— Нет, подождите, — возразила Лунь Чень. — Магазин Теодора — это серьёзно. Я сама там была. Из-за него могут схлестнуться многие силы, и не только так, по мелочи. Там ведь есть уникальные вещи, артефакты, возможно, сохранившиеся в единственном экземпляре во всём мире.

— И это самое главное, — усмехнулся я, подливая себе ещё немного трофейного коньяка. — Ты и десяти процентов не видела из того, что лежит на моих складах под лавкой. Даже двух процентов. Там такой антиквариат, что Лувр нервно курит в сторонке.

Глаза Лунь Чень загорелись азартом коллекционера.

— Покажешь? — её голос прозвучал почти умоляюще.

— Нет, конечно, — мгновенно ответил я. — Коммерческая тайна. Некоторые предметы ждут своего времени. Или удачной цены.

— Мой клан, — с гордостью заявила Лунь Чень, — имеет бюджет, превышающий бюджет Лихтенштейна в несколько раз. Мы можем купить всё!

— Ну, тут бы я поспорил… через годик-полтора, — парировал я, вспоминая свои экономические планы. — Но дело не в деньгах. Есть вещи, которые за деньги не купишь.

— Понимаю, — кивнула Лунь Чень. — Связи, одолжения, информация… Мой клан Розы может предложить многое. Только скажи, что тебе нужно. Мы найдём общий язык.

— И что ты надеешься там найти? — я решил немного подразнить её.

— Мне бы только одним глазком взглянуть, — настаивала Лунь Чень, игнорируя мою иронию. — Ну пожалуйста, Теодор! Ради нашей дружбы!

— В какое именно хранилище? — уточнил я, делая вид, что серьёзно обдумываю её просьбу. — Европейское? Китайское? Или азиатское в целом? А может, тебя больше интересует японское? У меня там тоже неплохая коллекция собралась.

Лунь Чень удивлённо моргнула.

— Так у тебя их несколько? И они разделены? По регионам? Сколько же там всего экспонатов⁈

— Ну, в китайском… — я сделал вид, что сверяюсь с невидимым списком в голове. — Было 752 экземпляра, если память мне не изменяет… А, нет. Семёныч только что шесть товаров продал. Значит, 746. Но это так, мелочи. Основное лежит глубже.

Лунь Чень замерла, поражённая цифрами. Семьсот пятьдесят! Даже если половина из них — обычный антиквариат, то оставшаяся часть… Это же сокровищница невероятной ценности!

Её помощник, высокий и молчаливый воин, который до этого незаметно стоял за её спиной, наклонился к ней и тихо произнёс:

— Госпожа, не забывайте: ракушек на берегу тоже много валяется. Но жемчуг попадается лишь в единицах, выброшенных на берег.

— Ах ты… — я усмехнулся, глядя на помощника. — Ну да, что может быть ценного в моей скромной лавке? Сам иногда не знаю, чего люди туда приезжают. Вот недавно в китайское хранилище приехала интересная вещь — корона какого-то там Чан Тинсоня. Старый предмет, вроде, но на вид — вообще ни о чём. Железка ржавая, камни мутные… Хотя продавец клялся, что очень ценная. Но по мне — херня херней. Думаю, Семёныч её скоро на металлолом продаст, на переплавку.

— СТО МИЛЛИОНОВ!!! — внезапно закричала Лунь Чень так громко, что даже Скала, дремавший у костра, подскочил. — ПРОДАЙ!!!

Она оказалась возле меня так быстро, что я невольно отшатнулся. Вся её гвардия, как по команде, мгновенно упала на колени.

— Господин Вавилонский, верните реликвию нашего народа на родину! — раздался хор умоляющих голосов. — Умоляем!

Скала, окончательно проснувшись, подошёл ко мне.

— Теодор, тебе не стыдно людей до истерики доводить?

— Чуть-чуть, — признался я, с трудом сдерживая смех. Этот спектакль превзошёл все мои ожидания.

— Чан Тинсонь… — прошептала Лунь Чень. — Он был величайшим и богатейшим правителем нашего народа! Владелец несметного количества артефактов, созданных лучшими мастерами! Его корона… она считалась утерянной! Во всех музеях нашей страны сохранилось лишь четыре предмета той эпохи! ЧЕТЫРЕ! А ты говоришь — «железка ржавая»⁈

Я наблюдал за их реакцией и понимал: моя лавка — это не просто магазинчик с антиквариатом. Это сокровищница, способная перевернуть мир.

И дело тут далеко не только в деньгах. Некоторые предметы бесценны, их стоимость не измеряется валютой. Это — история, культура, наследие целых народов.

Становилось ясно, что моя скромная лавка — это весьма неплохая инвестиция в будущее Лихтенштейна. Если бы кто-то узнал полную опись моих хранилищ, деньги стали бы наименьшей из проблем — за такие артефакты могли начаться настоящие войны. Государства, кланы, тайные Ордена — все они захотели бы заполучить эти артефакты.

Да уж, мой «старик», Семён Семёнович, — настоящая машина! Он безостановочно скупал, продавал, обменивал. На один проданный предмет мог купить сотню новых.

Бартер шёл полным ходом: коллекционеры несли ему свои старые вещи, доплачивали, чтобы получить экземпляр получше. Так коллекция постоянно росла и обновлялась. А я, честно говоря, и сам уже не всегда успевал следить за тем, что у меня там на складах творится.

Но планы на эту лавку у меня были грандиозные. Кто бы мог подумать, что один магазинчик в будущем должен вывести Лихтенштейн на вершину мировой экономической пирамиды? Бюджет Австро-Венгрии? Ха! Мы их переплюнем! Главное — всё сделать грамотно.

— Ладно, принцесса, не кипятись, — сказал я примирительно. — Корону я тебе, так и быть, уступлю. За сто миллионов. По-дружески. Считай, что это мой ответный подарок.

Лунь Чень просияла.

— Впрочем, — добавил я, — один из моих проектов как раз сегодня должен начаться. Жаль, что я лично не могу присутствовать. Но там есть Настя. Она справится.

— Это хорошо, что вы тут о своём, о высоком, — голос Скалы вернул меня к суровой африканской реальности. — Но что мы будем делать вот с этим?

Он показал данные разведки — к нам приближались вражеские армии.

— Сразу восемь государств на стороне Папы Легбы, — мрачно доложил Скала. — Раньше были только предположения, что он их контролирует, но теперь всё ясно — карманные правители. И сейчас все они движутся к нам.

Лунь Чень подтвердила серьёзность ситуации.

— Это большая проблема. Особенно если учесть, что на их стороне могут быть и Тени. К нам должны прибыть подкрепления — другие кланы, наша имперская армия. Но в этой местности не так-то просто воевать большим войском. Им даже закрепиться и отдохнуть будет негде, не говоря уже о настройке складов. Местные знают эту территорию как свои пять пальцев и умеют здесь сражаться. А у наших союзников — долгая дорога и растянутые линии снабжения.

— С Тенями я могу помочь разобраться, — предложил я. — Вы же, китайцы, любите нефрит? И знаете, что с его помощью можно сражаться с Тенями.

— Знаем, — подтвердила Лунь Чень. — Наше государство скупает его для этих нужд. Но нефрит будет уничтожен в бою. А для нас он — не просто оружие, а часть культуры, наследие предков. Каждый кусочек имеет ценность.

— Ну да, — согласился я. — Расходный материал.

— Нет. На это они не пойдут. У нас есть и свои методы борьбы с Тенями. Куда более проблемны сейчас — это огромные массы местных воинов, этих аборигенов.

— С этим я разберусь, — я встал. — Это оставьте на меня.

Я пошёл в сторону, туда, где, по моим расчётам, должны были высаживаться союзные войска. И прямо там, на песке, начал возводить крепость. И прямо там, на песке, начал возводить огромную, крепкую песчаную крепость. Никакого убранства, никакой красоты — лишь голая мощь, способная выдержать осаду.

Песчаник — материал обманчивый. Пирамиды вон сколько веков стоят, и ничего. А укреплённый магией земли, простоит и тысячелетия.

Я работал быстро, не жалея сил. За три часа была готова первая секция — мощная стена с бойницами и башнями по углам. Я прикинул, что нужно ещё около тридцати таких же, чтобы создать надёжный плацдарм для высадки.

«Посмотрим, как они с этим справятся, — подумал я, глядя на своё творение, — когда у Китая будет место, которое можно оборонять. Развалить такой замок с наскока, тем более с их кривой-косой техникой, будет не так уж и просто».

Чтобы обеспечить безопасную высадку прибывающим войскам, я решил обвести весь этот кусок берега дополнительной стеной — пониже, но тоже весьма внушительной.

«Ладно», — решил я, закончив первую секцию и вытирая пот со лба. — «Осталось построить остальные. За неделю бы справился… Жаль, недели у меня нет. А потому всё должно быть готово через два дня».

И я снова принялся за работу.

Музей Истории Лихтенштейна

Город Вадуц, княжество Лихтенштейн

Анастасия стояла перед главным входом.

Нервозности не было — наоборот, она была довольна собой и благодарна Теодору. Именно он, её жених и главный идейный вдохновитель проекта, предоставил ей эту невероятную возможность — провести церемонию открытия музея, над которым они вместе так долго работали. Сегодня ей предстояло выступить перед гостями и официально открыть двери этого грандиозного сооружения.

Здание музея за её спиной внушало трепет. Огромное и величественное, выполненное в уникальном стиле, которое Теодор прозвал «природной готикой», оно выглядело шикарно.

Стены из светящегося мрамора были оплетены каменными «корнями» и украшены барельефами: здесь сражались древние боги, там мифические существа пировали, вкушая вино из рогов изобилия…

Массивные статуи воинов и мудрецов дополняли картину, а одна из них — фигура могучего титана, повергающего врагов, — казалась буквально живой.

Вокруг здания незаметно несли службу гвардейцы в чёрных доспехах. Неподалёку, будто ещё один экспонат, застыл Абаддон, его рубиновые глаза внимательно сканировали толпу.

Внутри, в огромном зале приёмов, уже шёл банкет. Сливки общества, цвет нации, жемчужины аристократии…

Анастасия плавно двигалась среди гостей, приветливо улыбаясь и прислушиваясь к обрывкам разговоров. Ей предстояло произнести официальную речь примерно через полчаса, после чего объявить об открытии, и тогда гости смогут пройти дальше, в основные залы музея.

Несмотря на неспокойную обстановку в Лихтенштейне — бесконечные войны, политические интриги, недавнее нашествие Теней и странных монстров, — Теодору каким-то чудом удалось собрать здесь весь цвет мирового общества ценителей искусства и истории.

На церемонию открытия музея прибыли не только видные деятели науки и искусства из разных уголков мира, но и множество аристократов из других стран — Китая, Пруссии, Франции, даже парочка сдержанных англичан.

Присутствовали журналисты ведущих мировых изданий, политики и коллекционеры — словом, все, кто получил заветное приглашение. Рекламная кампания, развёрнутая информационным отделом (которым теперь заведовала неугомонная Дарья Малиновская), была масштабной. А личные поручительства самого Теодора, чьё имя теперь гремело на весь мир, гарантировали, что скучно не будет.

Гости были под стать месту — импозантные и интересные. Вот пожилой господин из Пруссии в круглых очках и с пышными усами, опирающийся на изящную трость из чёрного дерева. Вот ещё один истинный аристократ с антикварными часами на золотой цепочке, сразу видно — ценитель высокого искусства.

Анастасия уловила обрывок разговора группы аристократов из Китая. Молодой человек, одетый в шёлковые одеяния с вышитыми драконами, сокрушался:

— Вы уверены, дядя Ляо, что нам вообще стоило сюда ехать? Мы же пропустили Праздник Цветущей Сакуры… или сегодня День Риса? Я уже запутался в этих праздниках!

На что старик с длинной седой бородой строго ответил:

— День Лотоса! Но это не важно, племянник. Сомневаться в словах самой принцессы Лунь Чень, главы клана Розы — по меньшей мере, невежливо, а по большей — глупо. Если она сказала, что нам здесь понравится, значит, так и есть. Хотя, признаюсь, несколько непривычно слышать столь лестные отзывы от такой уважаемой юной госпожи о человеке из этих варварских земель, пусть и великом мастере. Всем ведь известно, что великие мастера — в основном выходцы из Поднебесной.

И, чуть смягчившись, старик добавил с улыбкой:

— Но даже дракон, летящий высоко в небесах, может случайно уронить своё яйцо в чужое гнездо. От того, что птенец вылупится не там, где положено, он не перестанет быть драконом. Понимаешь?

Другая группа гостей, судя по всему, французы, была настроена более скептически:

— Мсье Дидьен, конечно, слухи о том, что это место произведёт фурор, явно преувеличены. Согласен, здание великолепно, настоящее произведение искусства, но… боюсь, содержимое нас разочарует. Что может быть интересного в истории этого крошечного княжества?

— Ах, мсье Леман, это и не важно, — возразил его собеседник, поправляя монокль. — Главное, что мы сюда попали! Теперь у нас будет тема для светских бесед на ближайшие полгода. Всё-таки это событие — знаковое в наших кругах. Все только и говорят об этом Вавилонском и его… чудесах.

Анастасия подмечала самые разные реакции: от искреннего восторга архитектурой здания до нескрываемого скепсиса по поводу экспозиции и даже некоторой усталости, как у того пожилого английского коллекционера в пиджаке, который бормотал себе под нос, что его уже ничем не удивить, ведь он видел все королевские сокровищницы Европы, а его собственная коллекция оружия времён Крестовых походов огромна и бесценна.

Наконец, пришло время. Фредерик, исполнявший роль распорядителя, деликатно кашлянул, привлекая внимание гостей. Шум в зале стих.

Анастасия, чувствуя, как сердце учащённо бьётся, поднялась на небольшое возвышение у огромных ворот.

— Дамы и господа, приветствую вас в Национальном Музее Истории Лихтенштейна! Мой жених, его светлость Теодор Вавилонский, доверил мне честь не только участвовать в создании этого места, но и открыть для вас эти врата.

За её спиной возвышались огромные, невероятно сложные ворота, ведущие дальше, в сердце музея. Их поверхность была покрыта сложнейшим переплетением гигантских шестерёнок, рычагов, сфер, крюков, часовых механизмов, которые сплетались в причудливый узор. Этот механизм был настоящим чудом инженерной и, как уже успела убедиться Анастасия, магической мысли Теодора.

Она сама когда-то два дня билась над загадкой их устройства, пытаясь понять принцип работы, но так и не смогла. Когда Теодор показал ей, как они действуют, активируя их своей силой, она запуталась ещё больше — казалось, этот механизм собран вопреки всем законам логики и физики, как будто случайно сложился из хаоса, но каким-то непостижимым образом он работал безупречно. И повторить такое, она была уверена, не сможет никто.

— Позвольте мне открыть врата в наш музей, — продолжила Анастасия. — Многие считают Лихтенштейн маленьким и незначительным. Но я смею утверждать, что история нашего княжества богата и удивительна. И сегодня вы увидите не просто музей, а, возможно, величайшее собрание исторических артефактов не только Лихтенштейна, но и всей Европы! Когда вы увидите всё своими глазами, вы убедитесь в этом сами. И, смею вас заверить, здесь нет ни одной реплики, ни одной копии. Всё, что увидят ваши глаза — подлинники, собранные по крупицам или восстановленные рукой великого мастера.

Она подняла руки, активируя свой Дар. Магическая энергия полилась от её ладоней к воротам. Сложный механизм ожил, пришёл в движение с мелодичным скрежетом, лязгом и тиканьем тысяч невидимых часовых механизмов.

Шестерни вращались, рычаги двигались, сферы поворачивались, крюки цеплялись друг за друга. Это было любопытное зрелище — танец металла и магии. Огромные створки ворот, каждая весом в несколько тонн, медленно и бесшумно расходились в стороны, открывая проход в основные залы музея.

Анастасия, чувствуя лёгкое головокружение от напряжения, спустилась с возвышения и смешалась с толпой, наблюдая за реакцией гостей, когда они, затаив дыхание, начали входить в музей и осматривать экспозицию.

Эффект был потрясающим! Тот самый пожилой английский коллекционер, который бормотал про свою бесценную коллекцию, вдруг замер перед витриной с греческими статуями, побледнел, схватился за сердце и начал оседать на пол. Его помощник едва успел подхватить его и влить в рот какие-то капли.

Другой коллекционер, специалист по нумизматике, увидев коллекцию старинных золотых монет некой давно исчезнувшей цивилизации — их идеальное, почти зеркальное состояние, — издал странный звук, похожий на предсмертный хрип, и потерял сознание.

Его едва откачали. Оказалось, он понял, что его собственное собрание, которым он так гордился и в которое вложил целое состояние, было лишь набором затёртых кругляшей по сравнению с этим великолепием.

Оружие, доспехи давно забытых героев, древние артефакты, сияющие магической силой, короны давно исчезнувших королей, украшения невероятной красоты — всё было подлинным, и опытные ценители понимали это с первого взгляда, даже сквозь сверхпрочные защитные стёкла, которые, как шепнул ей Теодор, могли выдержать прямой выстрел из гаубицы.

Экспозиция была размещена более чем в двухстах просторных, великолепно освещённых залах, сгруппированных по эпохам, странам, правителям. Интерактивные панели рассказывали истории экспонатов, голограммы воссоздавали давно ушедшие миры, а тихая, едва слышная музыка создавала особую атмосферу погружения в историю.

И Анастасия знала — это только начало. Первый из нескольких музеев, которые Теодор планировал построить по всему Лихтенштейну, чтобы превратить княжество в мировой культурный центр.

Один из гостей, тот самый впечатлительный прусский аристократ с моноклем, буквально прилип к барельефу, изображавшему грандиозную битву титанов — одну из ключевых сцен древнегреческой мифологии.

— Невозможно! Великолепно! Древние историки писали, что он был утерян, уничтожен во время пожара Александрийской библиотеки! Но как? Почему он именно здесь? В Лихтенштейне⁈ О, Вселенная, я готов умереть прямо сейчас, ибо ничего лучшего я в жизни уже не увижу!

Анастасия подошла к нему, с трудом сдерживая улыбку.

— Уважаемый господин, я бы на вашем месте не спешила с выводами. Уверяю, моему жениху ещё найдётся, чем удивить вас в будущем. Открою вам маленький секрет: совсем скоро состоится открытие ещё одного музея. С не менее впечатляющей коллекцией.

— Когда⁈ — старик вцепился в её руку. — Скажите, когда⁈ Я должен это увидеть!

— Точно не знаю, — улыбнулась Анастасия, осторожно высвобождая руку. — Может, через неделю, может, через три-четыре месяца. Всё зависит от… обстоятельств.

Старик тут же обернулся к своему помощнику, который стоял рядом с видом обречённого мученика.

— Бенедикт! Тупой ты индюк! Почему ты стоишь и слушаешь эту прекрасную мадемуазель, а не бежишь продлевать нашу гостиницу⁈ На год продли! Нет, на два! Выкупи хоть всю гостиницу, если понадобится! А лучше найди и купи мне дом в Лихтенштейне! Я остаюсь здесь до открытия второго музея!

— Но ваша семья… Ваша супруга… — пролепетал Бенедикт.

— К чёрту семью! К чёрту супругу! — закричал старик. — У них есть барельеф сражения титанов! Настоящий! Ты понимаешь, что это значит⁈ Я не уеду отсюда, пока не увижу всё! ВСЁ!

Анастасия наблюдала за этой сценой с улыбкой. Музей производил фурор, вызывал подлинный восторг и даже лёгкое помешательство у особо впечатлительных ценителей. Но теперь пришло время для второй, не менее важной, части плана Теодора.

Вскоре к ней подошла группа заинтересованных господ — те самые китайские аристократы во главе с почтенным Ляо.

— Простите, прекрасная хозяйка, — обратился Ляо, низко кланяясь. — Мы хотели бы узнать… возможно ли здесь что-то приобрести? Некоторые из этих экспонатов… они просто бесценны! И мы готовы предложить за них очень, очень хорошую цену.

— О, что вы! — покачала головой Анастасия, изображая лёгкое сожаление. — Все экспонаты были любезно предоставлены для музея моим женихом, господином Теодором Вавилонским, и теперь принадлежат народу Лихтенштейна. Они предназначены для того, чтобы радовать глаз публики, а не пылиться в частных коллекциях. Но… — она сделала паузу, заметив, как загорелись глаза у её собеседников. — … если вы так хотите что-то купить, возможно, у моего жениха осталось кое-что для продажи. У него ведь есть своя небольшая антикварная лавка.

Глаза китайских аристократов расширились от удивления и предвкушения.

— Лавка? Где? Как её найти?

Анастасия достала из сумочки изящную визитку из плотного картона с золотым тиснением. Но, прежде чем она успела её передать Ляо, как бы случайно налетевший порыв сквозняка (хотя окна в зале были плотно закрыты) подхватил целую пачку таких же визиток, лежавших неподалёку на столике, и разнёс их по всему залу.

— Ой! Какая неприятность! — воскликнула Анастасия, притворно взмахнув руками. — Сквозняк… Ну ничего, пара штук у меня осталась. Слуги сейчас уберут остальное. Вот, возьмите, пожалуйста.

Она вручила визитки удивлённым китайцам и отошла в сторону, с улыбкой наблюдая, как другие гости с любопытством подбирают разлетевшиеся карточки. Нужно было видеть их лица, когда до них доходило: владелец этой невероятной коллекции, полной уникальных подлинников, имеет ещё и собственный магазин, где торгует антиквариатом!

Мысль была очевидна и проста: если ЭТО он подарил городу, то какие же невообразимые сокровища он оставил на продажу в своей лавке⁈

Через несколько минут зал заметно опустел. Почти все гости, схватив визитки, ринулись на поиски антикварной лавки Вавилонского, надеясь урвать себе кусочек истории… ну, или просто что-то очень дорогое и редкое.

К Анастасии подошёл граф Василий Петрович Гордеев, который всё это время наблюдал за происходящим из угла зала.

— Поразительно! — сказал он, покачав головой. — Только что здесь было не протолкнуться, а теперь — почти никого. Теодор и тут оказался прав. Хитрец!

Анастасия взглянула на свои изящные часики.

— Да, как раз вовремя. Пора открывать ворота и для обычных горожан. Они тоже заслужили увидеть эту красоту.

— Вы правы, — признал Гордеев. — Аристократы, ослеплённые жаждой наживы, действительно не будут мешать простым людям любоваться этой красотой. Они уже нашли себе другое, более «прибыльное» занятие.

— Ну что ж, — улыбнулась Анастасия, направляясь к выходу из зала приёмов, чтобы дать команду открыть основные двери музея для всех желающих. — Теодор всё продумал. Они пошли тратить деньги и пополнять бюджет госдарства. Он всегда всё продумывает.

Антикварная лавка

Город Вадуц, княжество Лихтенштейн

Тем временем в антикварной лавке Теодора творилось настоящее безумие. Один из китайских аристократов, размахивая визиткой, кричал:

— Я хочу купить всё! ВСЁ!

— Прошу прощения, господин, — невозмутимо отвечал Семён Семёнович, — но продажи осуществляются только в порядке очереди, по предварительной записи.

— Так запишите меня скорее!

— К сожалению, ближайшая свободная запись… — старик сверился с огромной книгой, — через три недели.

По лавке пронёсся стон разочарования.

— Три недели! — воскликнул молодой китайский аристократ. — Но ведь мы пропустили Праздник Цветущей Сакуры… или День Риса…

— День Лотоса! — хором поправили его несколько человек.

— … и не можем ждать так долго!

Семён Семёнович сочувственно улыбнулся.

— Понимаю ваше нетерпение, господа. Но для тех, кто готов внести благотворительный платеж на развитие Лихтенштейна в размере… скажем, одного миллиона рублей, господин Вавилонский может найти время для частной демонстрации некоторых особых экспонатов, не представленных широкой публике.

Повисла тишина, а затем началась такая давка у кассы, что пришлось вызывать гвардейцев для поддержания порядка.

Семён Семёнович невозмутимо принимал платежи, аккуратно записывая имена счастливчиков в специальную книгу с золотым тиснением на обложке.