Печать Мары: Пламя. Книга I

Глава 23: Моление Маре

До Горицкого монастыря Анна не доехала. Да и не собиралась она туда ехать. Ей нужно было найти капище Мары, чтобы сложить ей свою просьбу. Кто, если не правительница Нави, могла помочь Анне в планах ее мести Силину. В окрестностях Ёгны явных язычников не было. Поэтому путь Анны лежал на восток, в сторону малолюдных мест, затерянных среди лесов и болот. Там, где по словам Савелия, жили двоеверцы. В церкви крещеные честным крестом, а в остальное время молящиеся древним, почти забытым богам.

В первом же постоялом дворе она приметила невзрачного мужичишку, купчишку, явно не из местных. А когда тот, думая, что его никто не видит, зло сплюнул на проходящего мимо попа, Анна поняла, что перед ней самый настоящий язычник. Так и оказалось. Когда заезжий купец оказался в одиночестве, она сама подсела к нему. Тот спьяну принял ее за одну из промышлявших здесь непотребных девок. У Анны дрожали ноги, когда они поднялись в каморку под крышей, которую купец снял для ночлега. Но как только тот распустил лапы и попытался прижать ее к себе, уверенность вернулась к ней. Рванула ворот его рубахи и уже привычно вонзила клыки в призывно пульсирующую жилу.

Анна не только утолила мучивший ее с самого отъезда из Ёгны голод. От разговорившегося купца она узнала, что Радослав, волхв, о котором она слышала от Савелия, приехал в Модно, что в 35 верстах от Железного Устюга. Местные язычники, не опасаясь близкого соседства Николо-Моденского монастыря, обновили старое капище. И призвали волхва провести там моление. Разоткровенничался купчишка, конечно, не по своей воле. Клыки Анны на шее были более чем убедительным средством вызвать человека на откровенный разговор. Тем более Анна обещала сохранить ему жизнь. Веры упырям, конечно, никакой не было, но выбирать купцу не приходилось.

Обещание свое Анна сдержала. Правда причина была не в верности своему слову. Труп купца да со следами упыриных клыков вызвал бы настоящий переполох на постоялом дворе. Что Анне было совершенно не нужно. А так, сытая Анна спокойно отправилась искать Радослава, а обескровленная жертва три дня провалялась в своем покое, едва подавая признаки жизни.

Возница удивился, когда Анна приказала вместо Горицкого монастыря ехать в Модно. Все знали, что тамошний Никольский монастырь недавно погорел. Правда, деревянная церковь в честь Богоявления уже стояла на крутом берегу Молоди, но каменный Никольский собор только начали заново возводить. Возница Никодим, почесав затылок, подумал, что с барыней лучше было не спорить, уж больно чудна она стала в последнее время. Очень чудна. Вечером того же дня они были уже в Модно. Остановились в странноприимном доме, что стоял недалеко от монастырской стройки. Никодим распряг лошадей, дал им сена и лег спать тут же на сеновале. А Анна, дождавшись, как все улягутся, незаметно выскользнула из отведенный кельи на улицу. Оставив монастырь со стройкой и пепелищем по правую руку, прошла до церкви и уверено свернула на чуть заметную тропинку. Было темно, но упыри умеют видеть ночью. Не прошло и получаса, как Анна стояла на пороге небольшой приземистой избы-пятистенки. Купец не обманул. Правда, изба не выглядела обитаемой. Анна постояла недолго на пороге, а потом пару раз стукнула в дверь. Внутри было тихо. Анна решила постучать еще раз, то тут дверь распахнулась.

Радослав шел узкой тропинкой. Анна следовала за ним в паре шагов. Он знал, чувствовал, что она не человек. Но не боялся ее. Шел уверенно, тысяча раз хоженой дорогой до капища. Когда она пришла к нему, он удивился. Но не более. Пути богов неисповедимы. Несколько лет назад, он пару раз видел ее, приезжающей на богомолье в Кириллов монастырь. Обычная молодая дворянка, для которой поездка на паломничество в монастырь, вносила хоть какое-то разнообразие в череду привычных будней. Сегодня, рано утором, когда она показалась на пороге дома где он остановился в Моде, Радослав сразу ее не признал. Да и не мудрено. Столько лет прошло. Провидение приводило к нему самых разных людей. Почему он должен был удивиться, если боги привели к нему упырицу.

— Здесь.

Радослав остановился на опушке небольшой поляны. Идолы терялись в тени деревьев и были чуть заметны. Темные тени на фоне темных стволов. Плоть от плоти леса и тьмы. Анна стала рядом с волхвом. Втянула тонкими ноздрями ночной холодный воздух. Не по-человечески, по-звериному. Обошла молчащего Радослава и уверенной походкой пошла прямиком к постати Мары. Подошла совсем близко. Замерла, вглядываясь в рубленные черты лика. Провела рукой по шершавому дереву. Острая щепа вонзилась в палец. Анна не почувствовала боли. С удивлением посмотрела, как небольшая капелька темной крови уходит в дерево, как вода в песок. Тут же почувствовала под пальцами легкую дрожь. Она порывисто прижалась всем телом к идолу и замерла.

Какое-то время ничего не происходило. Потом по вершинам невидимых деревьев пробежал легкий ветерок. Листья зашумели, заполоскались. Легко, чуть слышно. А в голове Анны в этом хаотичном шуме послышались слова. Голос был легкий, шелестящий. Под стать трепету листьев.

— Зачем пришла?

Анна пробовала что-то сказать, но язык и губы не слушались ее. Тогда она просто подумала в ответ.

— Я хочу убить человека. Мужа. Силина.

— Зачем тебе я. Ты и сама можешь его убить.

— Я не могу. На нем твой знак!

Шелеп листвы, стал похож на легкий смех.

— А потом, — Анна притихла, подбирая слова, — я хочу ему не просто смерти.

Анна замолчала. По дороге к Радоставу и потом по пути на капище она придумывала самые жуткие и страшные мучения для своего мужа. А тут …Она растерялась и не знала, что сказать.

— Мучений хочу ему, таких чтобы он умереть мечтал, а смерть к нему не приходила, потому что ей страшно было приблизиться…

Анна выпалили эти слова одним махом. Мара не отвечала. Потом раздался ее голос. Тихий и, как показалось Анне, печальный.

— Ты очень многого хочешь, — голос Мары замолк, так если бы она о чем-то задумалась. — Ты знаешь, я не могу тебе отказать, раз ты меня попросила. Я не в силах отказать в просьбе своим…детям. Что ты мне принесла взамен?

— Я…я…не знала…

Анна растерялась. Как она могла забыть принести жертву. А Радослав? Почему не сказал, не предупредил? Она обернулась на волхва. Тот стоял, вытянувшись по струнке с закрытыми глазами. То ли подчиняясь шепоту в голове, то ли из-за своего собственного внутреннего порыва, Анна неуверенно вынула гребень из волос и положила его под ноги идола.

— Я могу сделать что ты просишь, хотя не хочу. Но и ты должна заплатить цену.

В голосе Мары, который до этого звучал в голове Анны тихим шелестом сухими листами, промелькнули звуки надвигающейся грозы.

— Не хочешь? — Анна сказала это в голос.

— Не хочу, — в шелесте послышался звуки отдаленного грома, — А что можешь предложить мне ты? Гребень… Этого мало. Мне нужна жертва. Настоящая. Потому что ты просишь очень много.

— Я знаю, что тебе нужно, — Анна говорила быстро, торопясь, как будто боялась, что ее кто-то перебьет. Или что у нее самой не хватит решимости продолжать, — Я дам кровь. Свою… Всю.

Анна закончила и чуть отодвинулась от идола.

— У тебя нет своей крови. Ты не человек, — слова падали как удары молота по наковальни.

— Нет…нет…я знаю… У меня есть еще моя кровь. Осталась. Настя… Дочь! В ней есть моя кровь. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь!

— Ты готова отдать свою дочь?

В голосе Мары не было удивления, скорее интерес.

— Да, готова! — Анна сорвалась на крик, — Ненавижу ее, силинское отродье! Не-на-ви-жу!!! Возьми ее! Она твоя!

Ветер ударил по верхушкам деревьев с такой силой, что с хрустом сломалось несколько веток. Потом наступила тишина.

— Ты слышала! Что? Ответь мне! — Анна крикнула во весь голос. Где-то в чаще взлетела в воздух стая невидимых птиц.

— Ответь! Отве-е-еть!

Ответом была тишина. Анна снова прижалась к идолу и заплакала. Упыри тоже умеют плакать. Кровавыми слезами.

Ответь, ответь… — губы Анны чуть слышно шептали, прижимаясь к струганой древесине, — Ответь…

— Пойдем.

Анна и не заметила, как подошел Радослав. Оторвалась от идола, выпрямилась и пошла рядом с ним. Прочь от поляны с молчащими богами.

— Волхв, — она резко остановилась и дернула Радослава за рукав длинной рубахи, — Мара согласилась? Как мне знать?

Радослав оглядел ее, помолчал и после паузы ответил:

— Будет знак.

— А если не согласилась? Как тогда?

— Будет знак.

— Знак, знак, знак… — голос Анны звучал все злее и злее. Бледное лицо перекосила злобная гримаса, зубы оскалились, глаза налились кровью.

— Не щерься на меня. Не поможет! Мужа своего пугать будешь! — голос Радослава звучал спокойно и уверенно, — я и не такие клыки видал.

Анна разъярилась еще больше. Она напружинилась. Если бы Радослав мог видеть во тьме, то он бы заметил, ее по-звериному неистовую злобу! Или он мог видеть?

— Охолонись! — его голос звучал твердо и повелительно, — Изыйти отсель с миром.

Анна сделала резкое, невидимое глазу движение вперед.

Радослав даже не шелохнулся. Анна, не дойдя пары шагов, остановилась. Она как уперлась в невидимую стену. Препятствие не задерживало ее физически. Но на упырицу нахлынул страх, граничащий с ужасом. Она и думать не могла сделать еще один шаг вперед. В глазах потемнело, потом кровавое зарево ослепило ее. Сердце запорхало в груди, как мотылек попавший в сети паука. Ноги в коленях подогнулись, и она тут же отступила на шаг назад. Потом развернулась и пошла прочь от капища прямо через кусты, не разбирая дороги. Стена, возникшая вдруг между ней и Радославом была невидима, но непреодолима. Она даже не хотела думать какой силой была она воздвигнута. Одно прикосновение к ней внушало страх, граничащий с ужасом.

— Ты смотри, тут не балуй!

До Анны донесся спокойный, голос волхва. Между этих уверенных слов она услышала насмешку. Чуть заметное, но явное превосходство. И злость нахлынула на нее с новой силой. Она бежала, не разбирая дороги. Потом остановилась. Прижалась к огромной ели, стараясь восстановить дыхание. Успокоилась. Думать от том, кто воздвиг стену ужаса между ней и волхвом она не хотела. Она и так это знала. Кровавый туман в глазах прошел, но стоило ей прикрыть веки, как в темноте начинали светиться огненными росчерками зигзагообразные линии. Но ничего… Чутье подсказывало ей, что такую защиту своему волхву Мара может дать только на капище…

— Ничего, ничего… — Анна прошептала эти слова вслух.

Звук собственного голоса неожиданно успокоил ее. Она огляделась по сторонам, втянула щекочущий ноздри холодный ночной воздух. У нее есть проблемы и поважнее. Нужно идти. Еще раз втянула воздух. Туда. Она уже знала, что ей делать. Не торопясь, уверенным шагом, углубилась в чащу.

Хутор был давно заброшен. Одни избы развалились на бревна, другие зияли темными провалами пустых окон и дырявых крыш. Анна легкой поступью шла по заросшей травой, чуть заметной тропинке, бывшей когда-то деревенской улицей. В превратившемся в омут колодце она до рассвета набрала «молчаливой» воды.

Зашла на старый деревенский погост с покосившимися, полусгнившими крестами и взяла немного могильной земли.

Ночь стояла беззвездная. Анна двигалась бесшумно, и вокруг нее тоже не было слышно ни шороха, ни ветра. Только плотная вязкая тьма, в которую, казалось, можно было погрузить ладонь — и уже не вытащить целую руку. Баню она нашла не сразу. Та стояла на отшибе, почти не видимая в зарослях бузины и вербы. Анна раздвинула ветки и, пригнувшись, нырнула в темный проем.

Внутри пахло гнилью и землей, словно сама баня давно перестала быть частью мира живых. Как в запертой могиле. Черные, закопченные вековой сажей стены, разбросанный по углам хлам, плотный, застывший воздух. Под ногами — сырая, раскисшая земля, ничем не покрытый пол. Анна подошла к углу. Вытащила из кучи колченогий табурет, поставила его на пол, утопив поглубже две целые, длинные ножки. На более-менее ровной поверхности разложила пестрый платок с цветами — подарок Силина. Усмехнулась, что взяла его с собой и что пригодился он именно сейчас. Быстро свернула из ткани что-то отдаленно похожее на куклу. Вставила в бока две острые щепки — руки, углем нарисовала кружочки на месте глаз. Внутрь насыпала кладбищенской земли.

Чтобы лунный свет снаружи не проникал внутрь, Анна заткнула окно ветошью. Подумав, подперла сломанной лавкой входную дверь — никто и ничто не должно было ей помешать. Зажгла свечу. Свет чадящего пламени едва разгонял тени. Анна встала около табурета и острием ножа вычертила на полу круг. Она опустилась на колени, подняла руки над куклой и прошептала:

— Змора, сестрица тьмы… ты, что скользишь по ночам,

Приди ко мне, как ветер без лица,

Найди его, того, кто сердце мое в прах обернул,

Да влей в его грудь лед и страх.

Анна окропила куклу водой. Потом снова взялась за нож и надрезала подушечку пальца. Она капнула кровь на земляное чрево. Кукла будто вздрогнула. Где-то в углу прошелестело, словно шуршащая ткань коснулась стены. Огонь свечи качнулся, и Анна затаила дыхание.

Долго ждать не пришлось. Анна почувствовала — Змора пришла. Не было слышно ни шагов, ни дыхания, но она безошибочно ощутила ее присутствие. Холод сжал виски, затылок, пальцы, а в груди стало тесно. В темноте, прямо за ее спиной, будто что-то заскреблось, расправляло плечи, растекалось тенями по углам. Анна упыриным чутьем ощущала каждое ее движение, каждое, почти незаметное колебание воздуха. Но повернуться так и не решилась. То, что осталось в ней от человека, всеми силами противилось этому. Просило, кричало и умоляло: не поворачивайся!

— Мара прислала меня.

Анна даже не поняла, сказало ли эти слова существо за ее спиной или они возникли в ее голове. Руки Анны дрожали, но она сцепила их, будто это могло помочь унять страх.

— Он спит, — прошептала Анна, и глаза ее заблестели. — Лежит в тепле, как ни в чем не бывало. Ты войди к нему… сядь ему на грудь. Дыши в него, ломай его ребра. Пусть глаза его откроются в страхе. Пусть он вспомнит все, все, что он сделал. И пусть умрет не от стали, а от тебя.

Свеча вспыхнула напоследок и погасла. В темноте что-то мягко скользнуло по воздуху, так что у Анны зашевелились волосы. Но Змора не ушла. Она все еще была в бане. Кукла на табурете снова дернулась.

— За-а-апах. Я помню его. Я не забыла никого, кого забрала-а-а. Он еще на тебе. Старый запа-а-ах…

Внутри Анны все оборвалось. Нет, не может быть.

— Може-е-ет! — Змора прочитала ее мысли. — Савели-и-ий. О-о-он. Я помню его.

Анна закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Чувствовала только, как кровь течет по подбородку. Змора хихикнула. Проклятая тварь! Анне уже было все равно, что чудовище знает, что она думает. Анна резко обернулась. Но перед ней никого уже не было. Только злобное шипение пару мгновений звучало в ее голове.

Анна осталась одна. В тишине, с побелевшими, окровавленными губами и дрожащими руками. Она знала точно — Змора вышла на охоту, и Николка Силин уже не жилец. Анна в сердцах оттолкнула табурет. Платок упал на землю, и Анна вдавила его ногой в вязкий влажный пол. Потом она вышла из круга, с шумом отодвинула скамейку, подпиравшую входную дверь, и, не оглядываясь, вышла наружу. Не прошло и часу, как она оказалась у забора постоялого двора. Там, где Анна, жена Силина, сына боярского, остановилась по пути на богомолье в Горицкий монастырь.