Печать Мары: Пламя. Книга I

Глава 24: Сиверко

Поиски Насти продолжались уже несколько дней. Сколько именно Силин уже не помнил. Бесконечные дни сливались один с другим в нескончаемую однообразную череду. Наезженные тракты, грязные разбитые дороги, чуть заметные лесные стежки, богатые села, неухоженные нищие отселки и лица, лица, лица. Лица людей, которым Силин и его люди задавали один и тот же вопрос. Ты девочку не видел нездешнюю? Если кто-то отвечал, что видел, дальше шел уже подробный расспрос. Лет семь-восемь, глаза голубые, волосы русые, худенькая, платье простое, но с вышивкой на груди и …ну может с куклой в руках? Нет? Не видели? Нет, не такая? И так день за днем. День за днем.

Прочесав все ближние окрестности, решили перейти в дальним. Силин вернул холопов в Ёгну. Дать хотя бы короткий отдых людям, пополнить припасы, запастись письмами к владельцам окрестных поместий и священникам дальних приходов. И снова на поиски. Сам Силин тоже вернулся в Ёгну. Тяжело спрыгнул с Баяна. Даже не отчитал служку, который с опозданием прибежал, чтобы принять удила.

— Анна не вернулась?

Запыхавшийся парнишка замотал головой.

— Ясно.

Силин усмехнулся невесело. Как-то богомолье совсем затянулось. Хотя, чем еще Анна могла помочь в поисках. Может и к лучшему. Отмолит дочку. Эх. Тяжело ступая, поднялся по ступенькам крыльца. Злой и уставший. Силин глянул на свои черные от грязи руки, замызганные сапоги и порты. Велел поставить баню. Не гоже так. Все-таки сын боярский, а не дрищь подзаборный.

Пар и горячая вода принесла чистоту телу, ужин утолил голод, «польское» вино притупило сердечную боль. Но непокой в душе никуда не делся. Ночью Силину не спалось. Голова разрывалась от роившихся мыслей. Обо всем сразу и в тоже время ни о чем. Тоска-печаль да судьба-кручинушка. Ближе к полуночи Силин провалился в тяжелый беспокойный сон.

Он спал и не видел, как в замочную скважину медленно просочился сгусток темного холодного воздуха. Он был насколько черен, что был заметен даже в ночной темноте. Чернь беззвучно опустилась на пол и тут же начала обретать форму. Чуткую и пугающую. Черный воздух сгустился, потом стал вытягиваться вверх и истончаться. Он терял яркость, но при этом быстро рос в размерах, пока не принял облик Зморы. Серая кожа, обтягивающая кости, влажно блестела в отблесках лунного света. Безголовое туловище держалось на неестественно длинных ногах, больше похожих на высохшие жерди. В костлявых руках существо держало собственную голову. Черты лица были гротесковой пародией на человеческие — огромные белые, без зрачков глаза, мохнатые сросшиеся брови, растянутый беззубый рот и выпирающая непропорционально большая нижняя губа. Стена, около которой стояло чудище, подернулась инеем.

Какое-то время Змора стояла неподвижно. Потом она покрутила головой, направляя ее с помощью рук. Увидела спящего Силина и остановилась. Потом двинулась к нему дерганной походкой, как ярмарочный скоморох на ходулях. Подошла к кровати и опустила Силину голову на грудь.

— Да-а-а свершится воля Ма-а-ары-ы-ы…Умри-и-и…

Змора произнесла эти слова шипящим шепотом, как будто сквозняк свистел в щель между дверью и полом. Силин, беспокойно метавшийся до этого на узкой кровати, стал задыхаться. Невыносимая тяжесть сдавила его грудь, так что невозможно было сделать и вздоха. Он захрипел, широко раскрывая рот, пытаясь загнать хоть немного воздуха в легкие. Пальцы скрючились, цепляясь за одеяло. Спина выгнулась. Он пытался столкнуть с себя этот неподъемный груз, но тщетно. Силин захрипел, задергал ногами.

— Умри-и-и… — свистел шепот Зморы, — умри-и-и…

В этот момент в углу комнаты что-то с грохотом упало. Змора развернула голову, чтобы получше разглядеть, что там происходит. Она чуть сдвинула ее с груди Силина, и он смог сделать судорожный вдох. Змора приподняла голову повыше, держа ее на вытянутых руках. Силин перевернулся на бок, свернулся по-детски комочком и с надрывом задышал. Часто-часто. Змора перевела взгляд на него, потом снова развернула голову в сторону угла. Там было пусто. Только по полу были разбросаны вещи, выпавшие из дорожной сумки Силина.

Змора развернула голову обратно к спящему. Лицо ее исказила удивленная гримаса. Из-за головы Силина на нее смотрела пара маленьких голубых глаз — пуговок. Но больше ее удивило не это. Мокрая от пота рубаха Силина была распахнута. Рядом с нательным крестом тускло поблескивал желтым медальон, на котором огнем горел знак. Такой, что Змора сощурила глаза от его всепроникающего обжигающего света. И в этот момент ласка сделала бросок вперед.

Выпад был неуловимый взгляду, быстрый, как молния. Зверек вцепился острыми когтями в морщинистое лицо чудовища. Рот Зморы раскрылся в беззвучном криком боли. Она попыталась переложить голову на одну руку, чтобы второй отмахнуться от нападающего. Отмахнуться удалось. Ей удалось стряхнуть маленького хищника с себя, но голову удержать не получилось. Она с грохотом упала на пол и покатилась, как колобок в детской байке. Безголовое существо бросилось за ним и на полном ходу влетело прямо в стену. Ласка, быстро оправившись от падения, догнала голову, ловким движением загнала ее в угол и вцепилась в нее мелкими, но очень острыми зубками. Змора снова зашлась в беззвучном крике. Туловище ее поднялось на колени, руки шарили по полу в поисках головы. Оно подползло к ней, потом ухватило свою голову за уши и выдернуло из угла. Ласка отлетела в сторону и юркнула в дырку в полу.

Змора встала, выпрямилась во весь свой рост, почти упираясь в низкий потолок плечами. Рот ее трясся в рыданиях, губа была разорвана и сочилась черной жидкостью, вместо одного глаза темнел глубокий провал. Она даже не посмотрела в сторону тяжело дышащего на кровати Силина. Отблески света от его медальона играли на бревенчатой стене. Неожиданно существо стало быстро уменьшаться в размерах, сжиматься все быстрее и быстрее, пока не обрело форму маленькой черной бабочки. Бабочка тяжело вспорхнула, закружилась в воздухе, несколько раз ударилась о стены, пока не долетела до двери и протиснулась через замочную скважину.

— Вставай, Николка, вставай…

Голос, ласковый, но требовательность прозвучал то ли во сне, то ли наяву. Он был знакомый и незнакомый одновременно.

— Вставай…

Силин отрыл глаза. Открыл и снова зажмурил. Резкий солнечный свет ударил по ним неожиданно и безжалостно. Солнце за окном уже поднялось высоко, к полудню. Силин попытался сесть в кровати, но глухо застонал. Грудь болела так, как если бы ударили кузнечным молотом. Он тем не менее сел, провел по груди рукой, на всякий случай проверяя целы ли ребра. Опустил босые ноги на пол. Отдернул от холодного пола, потом поставил снова. Зевнул, потянулся, широко разведя руки. На груди что-то брякнуло. Удивленный Силин распахнул ворот рубахи. Вытянул висевший на шее кожаный ремешок. Замер, не веря свои глазам. На ремешке, рядом с нательным крестом висел медальон, найденный им на капище. Силин, не веря в то, что видит, поднес его ближе к глазам. Он. Блеклый потертый металл. И процарапанная зубчатая линия. Неглубоко и даже небрежно. Как будто лезвием ножа или кинжала.

В спальне пахло травами, Аромат был чуть заметный, но приятный. Силин удивился, что не почувствовал его, когда пришел спать. Хотя… Мог и не заметить. Видимо выпил вечером изрядно, раз голова болела до сих пор. Чуть помедлив, Силин заправил крест и медальон за ворот рубахи. Быстро троекратно перекрестился, ударил по коленям и встал с кровати. Пора!

— Барин, барин, — запыхавшаяся девка ворвалась в горницу, — барыня едут. Вернулися!

Силин отложил саблю на лавку, положил рядом точильный камень и неспешно поднялся. Отряхнул пыль с рубахи, хотел подпоясаться. Поискал глазами пояс, но его не нашел. Вздохнул. Он так и не решил, как быть с женой. Но кольцо, переданное ему Василем, требовало ответов. И Силин понимал, что простых ответов тут не будет. Как и простых решений. Он задержал дыхание и вместе с резким выдохом двинулся в сторону крыльца.

Служка открыл дверь возка, и Анна, сощурившись на дневном свете, оглядела двор. На крыльце уже стоял Силин. Жив! Анна дернулась назад в темное уютное пространство небольшой кареты. Он же должен был умереть! Она же знала, она чувствовала это! Змора была в Ёгнах. Анна чутьем упырицы ощущала оставленный ей след. Холодный, безжалостный, страшный даже для нежити. Но как? Как он выжил?

Анна с трудом взяла себя в руки и снова выглянула наружу. Выходя, с усилием улыбнулась. Осторожно поставила ножку на дощатую мостовую, проложенную по двору между луж, оставшихся после вчерашнего дождя.

Замерла и огляделась. Силин стоял молча, наблюдая, как Анна выходит из возка. Ну нет, я так просто не сдамся. Мы еще посмотрим, как ты, муженек, сейчас запляшешь! Анна чуть опустила голову, неспешно пошла вперед и зашептала чуть слышно:

— Найди, морОка на Николку, с любого бока, с ветреной и подветренной, с восхода и с запада. Заморочь голову, отведи глаза. Морочная проказа, съешь мыслей чистоту, дай обморочную пустоту. Это я иду, Анна, твоя любимая и желанная. Аминь.

Анна остановилась перед ступенями крыльца.

— Здрав будь, Николай Поликарпыч.

Она легко, в полкорпуса поклонилась. Выпрямилась с легкой улыбкой на губах.

— Здрава будь. Анна Ильинична.

Голос Силина звучал глухо. Он чуть заметно кивнул головой. Анна двинулась вперед. На переходе с дощатой мостовой на крыльцо, она оступилась и на мгновение потеряла равновесие. Силин протянул ей руку. Она ухватилась за нее, удержалась, быстро придвинулась к нему. Прижалась. Силин почувствовал ее запах. Уже немного позабытый. Терпкий и пряный. Выбившаяся из-под платка небольшая прядь коснулась его лица.

— Ну здравствуй, Николушка.

Ее шепот обжег его слух. Силин смутился. Злость, кипевшая в нем, вмиг остыла. Вопросы, не дававшие ему покоя, вмиг позабылись. Даже кольцо, поднятое из могилы Савелия, затерялось в кармане широких порток. Николушка! Сердце сжалось. Ему так захотелось тепла. Простой спокойной радости. Найти Настеньку и зажить… Как когда-то легко и просто. По-людски.

Анна мягко отстранилась. Чуть отошла от него и только потом расцепила руки. Оглянулась. Посмотрела, призывно и ласково.

— Я отдохну с дороги, а ты заходи, как захочешь, — Анна потупила голову и добавила, — соскучилась я.

Силин замешкался, а потом согласно кивнул головой. Может даже чуть торопливо. Анна улыбнулась ему в ответ и зашла в дом.

Они любились всю ночь. Как когда-то много лет назад. Силин был неутомим, Анна полна нежности и страсти. Он даже не помнил, когда такое было последний раз. Силин с трепетным волнением прикасался к телу жены. Не замечая ее болезненной худобы и тонкой бледной кожи на шее. В угаре страсти Силине не видел, как Анна пару раз щерила на него клыки. Но упырица тут же прятала их обратно, не в силах бороться с силой Мары.

Утро было похмельным. Силин встал с кровати и быстро оделся. Стараясь не смотреть на обнаженную спину еще спящей Анны, вышел. Скорее пулей вылетел из опочивальни. Злость на себя разрывала его изнутри. Зачем он это сделал? Какая блажь на него нашла чтобы провести так ночь с Анной. У него столько вопросов к ней было. Смерть Савелия, ее кольцо в его могиле, это неожиданное, такое несвоевременное паломничество. Еще вчера ему жену в бараний рог хотелось скрутить. А вечером он же, Николка Силин, шептал ей в ушко, любушка!

Силин вышел на крыльцо. Сел прямо на ступеньку. Охватил голову руками, взъерошил волосы. Дурак, вот дурак… Силин порывисто встал. Несколько раз прошелся по крыльцу взад-вперед. Под скрип половиц думалось еще хуже. Пошел в конюшню. Растолкал спящего на сеновале хлопца. Пока тот продирал глаза, сам отвязал своего коня. Вывел на двор. Взнуздал, запрыгнул на круп, не седлая. Как в детстве. Проехал мимо так и не проснувшегося слуги, застывшего с седлом на плече.

— Давай, давай, Баянушка!

Силин на скаку пронесся по селу, минул огороды, сады, свернул с дороги. Прямо в поле. Ноги лошади сбивали с высокой травы утреннюю росу. Силин оглянулся. Капельки воды сияли, отражаясь от восходящего солнца. Травяной океан блестел и икрился. Только там, где прошел силинский конь темнел, отливая зеленым, широкий проход. Как след за кораблем в настоящем море.

Силин сам на корабле никогда не плавал. Во время осады Риги, Силин как-то залез на башню одного из костелов, стоящих в предместье. Ни крепостных стен, ни замка оттуда видно не было, поэтому колокольню, как наблюдательный пост не использовали. Зато оттуда хорошо было видно море. Обычно оно было темное, почти цвета вороненой стали. Но в тот день синие воды Балтики искрились в солнечных лучах. Силин не заметил, как из-за горизонта появились паруса. Поначалу они терялись на фоне бликов. Но корабль поменял галс, и Силин увидел его во всей красе. Высокие мачты, белоснежные паруса, крутобокие борта. Он величаво шел в Ригу на всех парусах. А за ним, в искрящемся море, тянулся длинный белый след. Корабль давно уже скрылся из виду, а след все еще висел в воде.

Силин сам не знал, что его так в этом зрелище зацепило. Он еще не раз приходил на башню, когда была возможность. Но на счастье осаждающих и на неудовольствие Силина, корабли в обложенную русскими войсками Ригу приходили крайне редко.

Конь под всадником нетерпеливо заходил. Силин сдавил бока лошади ногами.

— Спокойно, Баян. Приехали.

Колышущееся травяное море легко шумело. Зеленый след начал размываться, а потом окончательно пропал. Как за тем шведским галеоном. Только вот теперь он, Силин, был не сторонним наблюдателем. Он был тем, чей след сейчас терялся в пространстве. Уходил, растворялся навсегда.

От недолгого юношеского азарта скачки не осталось и следа. В душе под сердцем заскреблась тоска. Силин закрыл глаза. Он снова вспомнил обнаженную спину Анны. Ее образ тут же предстал перед ним. Небольшие крылья лопаток, змейка позвоночника, округлые манящие бедра… Удивительно, но он снова хотел ее. Заключить в объятия, прижать к себе, вдохнуть сладкий затягивающий аромат. И тут Анна из его виденья обернулась. На губах ее играла легкая улыбка. Она провела рукой по обнадеженной груди…

Все, терпеть не было мочи. Силин уже не думал ни о чем и ни о ком. Только о ждущей его Анне. Он уже начал разворачивать коня, как порыв ветра налетел на поле. Мощный, сильный. Травы то прижимались к земле, то поднимались, поднятые шквалом. Как настоящие волны на море. Силин прикрыл глаза, придержал коня. Глаза защипало от принесенного ветром холода. Сиверко задуло. Силин хотел отвернуться, спрятать от него лицо. Но замер. Насторожился. Даже опустил руку, прикрывающую глаза. К холодному безжалостному северному ветру, как будто что-то примешалось. Точно. Ветер принес с собой запах. Яркий и острый. Пряный аромат трав. Знакомый и незнакомый одновременно. Холодный и отрезвляющий!

Силин вдохнул полной грудью. Полный соблазна образ Анны пропал. Вернулась явь. Как ушат ледяной воды принял, выйдя разгоряченным из жарко натопленной бани. Настя! Это же она! Она тот маленький кораблик, чей след сейчас теряется в безбрежном море. Силин рванул удила. Да так, что Баян под ним чуть не встал на дыбы. Ударил пятками в бока, пригнулся к шее. Ветер теперь бил в спину. Подгоняя. Давай! Вперед! Вперед! Нужно найти ее. Пока не сгинула, не затерялась, как иголка в стоге сена.

Анна сидела на жесткой лавке в холодной, давно нетопленой бане. Здесь вдали от вездесущей дворни, в никогда не окропленных святой водой стенах, можно было ворожить. Спокойно, не опасаясь лишних глаз и ушей, и обжигающего взгляда святых, грозящих ей с потемневших иконных досок.

— Найди, моро́ка на Николку, с любого бока, с ветреной и подветренной, с восхода и с запада. Заморочь голову, отведи глаза. Морочная проказа, съешь мыслей чистоту, дай обморочную пустоту. Вернись ко мне быстрее, ждет тебя Анна твоя любимая и желанная. Аминь.

Анна уже почувствовала ответ на свой заговор, как что-то изменилось. Невидимая нить, связывающая ее с Силиным, натянулась, задрожала, как на ветру, и лопнула. Как будто кто-то ее оборвал. Она попробовала еще, но на этот раз не было даже ответа. Стена. Холодная и непреодолимая.

Опять! Анна уже чувствовала это во время близости с Силиным. Она хотела укусить ни о чем не подозревающего мужа, но столкнулась о преграду. Она прям почувствовала ее, ощутила всем своим естеством. И тут увидела оберег на груди у мужа. Небольшая металлическая полоска с нацарапанными на ней зигзагами. Анна знала, что это за знаки. Река Мары- Смородина. Та, что отделяет Навь от Яви. И никто кроме самой Мары не в силах перевести через Мариины воды того, кто находится под ее защитой. Не приняла значит Мару ее жертву!

От осознания собственного бессилия Анна сжала кулачки. Хотела произнести проклятие, но не посмела. На упырицу неожиданно пахнуло холодом. Казалось мимолетно. Но так, что обожгло щеки до самых костей черепа. Не нужно перечить Маре. Может просто не пришло время Силину умереть. Эта мысль немного успокоила Анну. Но она все же ударила кулаком по лавке. Ничего-ничего. Если что, я и сама смогу. Найду способ, не так, так по-другому. Все равно доберусь до него. Не уйти тебе от меня, Николка Силин, сын боярский. Про́клятый убийца!