Печать Мары: Пламя. Книга I

Глава 26: Пал Огненный

Силин на полном ходу буквально ворвался во двор усадьбы. Спрыгнул с лошади, не дожидаясь, что кто-то примет повод. Служка, бросившись ему навстречу, споткнулся, упал, быстро поднялся и стремглав подлетел к Силину.

— Барин, барин… Там, барин…

Силин зло глянул на него. Резко встряхнул паренька за плечи. Тот затрясся, как молодая яблонька, которую трясут дети, да так, чтобы упали даже недозрелые яблоки. Служка облизнул губы и перевел дыхание.

— Барин, там…

Слуга махнул рукой в сторону усадьбы. Собрался с силами и выдохнул слова одним махом:

— Там, барыня… Перекинулась она в упырицу. Палашку загрызла… насмерть! Мы ее в спальне вашей заперли. Там она сейчас. Окна-то тож… забили. Чтоб не убегла.

Силин ошарашенно посмотрел на говорящего. Потом схватил паренька за грудки рубахи.

— Ты что, сученок! Белены объелся? Батогов захотелось? Ты что несешь, холопья твоя душонка?!

В глазах у Силина потемнело. Нет, нет… Это невозможно. Как?! Да что же это такое!!! Служка по-прежнему стоял перед ним. В его глазах стоял ужас. И не ясно было, кого он в этот момент боялся больше — терявшего ум барина или запертую в своей светелке упырицу.

Кто-то дернул Силина за рукав. Он обернулся. Лицо его было перекошено от ярости. Василь молча кивнул в сторону господского дома. Около усадьбы в молчании стояла толпа крестьян. Глаза были устремлены на приехавших. По толпе, как ветерок, пронесся легкий ропот. Потом кто-то из задних рядов крикнул срывающимся на фальцет голосом:

— Упокоить упырицу! Упокоить ее!

Раздались робкие крики одобрения. Толпа зашевелилась, задвигалась. Крики стали громче. Голоса звучали смелее и уверенней.

— Упокоить! Упокоить клятую!

Силин оглядел собравшихся людей. В руках у многих были косы, вилы и топоры. Лица. Мужики, бабы. Озлобленные и испуганные. Многих Силин знал с детства. С кем-то вырос рядом. Сейчас они стояли стеной прямо перед ним и его воинами. Но не поперек него они пошли. Не его боялись.

Силин стоял молча, как-то отрешенно. Все его существо отказывалось верить в происходящее. Это был сон. Морок, который вот-вот должен рассеяться. Еще чуть-чуть, и он проснется, и ничего этого не будет.

За спиной лязгнуло оружие. Силин оглянулся. Василь и боевые холопы стояли, обнажив оружие. Василь махнул рукой, и воины начали медленно расходиться в стороны, охватывая толпу. Крестьяне и дворовые глухо зароптали. Из толпы вышел Прокоп, управляющий имением. Сделал пару шагов по направлению к Силину. На ходу бросил топор на землю. Не доходя до Силина, встал и опустился на колени.

— Барин, прости нас многогрешных. Убоялись мы барыни. Детки пропадать стали. А тут… тут Палашка. Порвала она ее, порвала… зубищами, аки волк.

Старик заплакал, заскреб руками землю. Толпа за его спиной испуганно притихла. Воины Силина медленно расходились, полукругом охватывая крестьян, как сторожевые псы отару овец.

— Мого Васюточку… кровиночку мою-ю-ю…

В толпе завыла баба. Тягуче, жалобно, разрывая сердце. Толпа пришла в движение. Кто-то стал успокаивать бабу. Кто-то недобро поигрывал топором в руке, глядя на приближающихся боевых холопов Силина. Но большинство стояло молча, чего-то ожидая.

Нет. Это не сон. Силин достал саблю. Заговоренный металл радостно блеснул на солнце. Кузнец Лука, стоящий в первых рядах крестьян, поплевал на ладонь и перехватил поудобнее кузнечный молот.

— Стойте.

Силин сказал это громко, ни к кому конкретно не обращаясь. Василь и боевые холопы замерли. Силин обошел стоящего на коленях Прокопа, решительно прошел мимо притихших крестьян. Поднялся по крыльцу. Василь двинулся было за ним. Но Силин остановил его.

— То моя справа, друже.

Замер на крыльце. Обернулся к Василю. Улыбнулся деланно, криво:

— Если что не так пойдет, знаешь, что делать, — похлопал Василя по плечу, — я… я не хочу… Чтобы они…

Силин кивнул в сторону толпы. Вздохнул полной грудью. Перекрестился. Открыл протяжно скрипнувшую дверь и шагнул внутрь.

Силин быстрым шагом поднялся по лестнице, прошел пустым коридором, остановился перед дверью в опочивальню. Дверь была задвинута на здоровенный засов. Кто-то для верности еще привалил ее несколькими лавками. Отложив саблю, Силин сдвинул лавки в сторону. Оглянулся, убеждаясь, что за ним никто не пошел. За спиной никого не было. Прислушался. За дверью была тишина. Немного постоял, успокаивая дыхание. Помолился. Резко поднял засов и вошел внутрь.

Прямо перед ним, на полу в луже крови, лежал труп Палашки. Вдоль стен, на лавках, горели свечи. Много свечей. Он даже не думал, что их столько есть в доме. Воздух был тяжелый и душный. Пахло воском и смертью. Как на отпевании в храме. Вот только это был не храм. Да и кого будут отпевать, было неясно.

Анна в окровавленной рубашке сидела на кровати. И улыбалась. Силин сделал несколько осторожных шагов вперед. Анна рассмеялась.

— Ну здравствуй, муженек. А что ты такой несмелый-то стал, а, Николушка? Боишься меня, что ли?

Голос звучал резко, с издевкой. Анна встала с кровати в полный рост. Лицо, обычно и так бледное, было сильно побелено. Подрумяненные щеки и губы еще ярче выделялись на выбеленной коже. Тонкие брови и глаза были подведены сурьмой. Силин остановился. Анна снова улыбнулась. Глядя прямо Силину в глаза, громко, не таясь, заговорила:

— На воду синила, на меня белила, чистому сердцу чистота, на меня красота. На тебя, Николка, сухота. Зрел бы, горел бы, смотрел бы, глядел бы, глаз не сносил, очей не сводил…

Силин замер. Хотел двинуться вперед, но в ногах появилась неведомо откуда взявшаяся слабость. Морок, исходивший от слов Анны, сладким ядом вливался ему в уши. Мысли потеряли ясность, стали путаться. Внутри появилась приятная сонная нега.

— В питье не запивал, во сне не забывал, все бы думал обо мне, об Анне…

Глаза Анны, огромные, тянули Силина, затягивали в глубокие колодцы, на дне которых клубилась тьма.

— Я ему всех на свете басяе, всех и хорошае, из девиц девица, из молодиц молодица, из красавиц красавица. Будьте мои слова крепки, лепки. Аминь, аминь, аминь!

Силин посмотрел на жену невидящими глазами. Анна удовлетворенно улыбнулась. Она медленно, неторопливо скинула окровавленную рубашку и осталась совершенно обнаженной.

— Посмотри на меня, Николушка. Нравлюсь я тебе. Знаю же, нравлюсь. Ну, а если нравлюсь, ну так возьми меня. Как в ту ночь взял. Возьми…

Анна провела руками по обнаженной груди, соблазнительно приоткрыла губы и сделала несколько шагов в направлении Силина. Она шла медленно-медленно, покачивая бедрами. Голос ее звучал томно и проникновенно:

— Ну иди же ближе, муж мой, Николка Силин, сын Поликарпа, из детей боярских. Иди, порадуй лаской жену свою.

Силин сделал осторожный шаг ей навстречу. Анна улыбнулась, обнажая длинные хищные клыки. Но Силин их не замечал. Она подошла к нему совсем близко. Остановилась. Прижалась к Силину всем телом. У него перехватило дыхание от ее близости. Анна потянула его за собой к кровати. Он послушно пошел за ней следом. Как невинный ягненок на заклание. Они остановились около ложа. Анна охватила пальцами руку, которая все еще сжимала саблю. Осторожно разжала его пальцы. Оружие с грохотом упало на пол. Силин, казалось, этого не заметил.

Анна снова улыбнулась и толкнула Силина спиной на кровать. Потом сама неторопливо последовала следом за ним. Нависла над мужем. Анна резко рванула ворот рубахи на шее Силина. Увидела медальон на тонком кожаном шнурке. Взяла его в руку, поднесла поближе к глазам, всматриваясь в рваную резкую линию. Одним движением сорвала его с шеи Силина и отбросила куда-то в сторону. Металл легонько звякнул о стену. Силин молча обнял ее и притянул к себе. Анна прижалась к его груди. Прислушалась, как бешено молотит сердце в его груди. Усмехнулась. Недолго еще.

Анна чуть отстранилась, провела руками по нервно вздымающейся груди мужа. Прошлась по ней острыми ногтями, оставляя красные полосы. Сместила безвольную голову Силина в сторону. Нежно провела пальцем по нервно пульсирующей артерии. Она наслаждалась моментом. Она, как гурман, растягивала удовольствие от грядущей мести. Вот сейчас.

Кровь прилила к ее щекам. Даже под густым слоем белил было заметно, как они покраснели. Белки глаз стали кроваво-красными. Зубы еще больше заострились. Она раскрыла рот и с рыком тигрицы вцепилась в добычу.

Боль. Резкая, острая, отрезвляющая. Она обрушилась, как ураган, разрывая туман морока. Силин дернул рукой. Ласка разжала зубки и отлетела в сторону. Пробудившийся от чар Силин вывернулся из-под Анны. Он сбросил упырицу с себя, перевернулся и упал с кровати. Попытался встать на ноги, поскользнулся, неловко упал на руки, тут же подобрался и умудрился схватить лежащую на полу саблю, прежде чем Анна успела добраться до нее.

Они снова встали друг напротив друга. Силин выставил саблю и держал ее перед собой на уровне груди Анны. Грудь его ходила ходуном. Он тяжело дышал. Пот застилал глаза. Анна остановилась прямо перед острием.

— Ну что ты остановился? Вот она я, вся перед тобой.

Голос ее звучал глухо. Она улыбнулась. Если можно назвать улыбкой гримасу, которая искажала ее лицо. Придвинулась ближе к Силину. Чуть надавила телом на саблю. Железо вошло в тело, и по коже Анны потекла кровь. Анна, по-прежнему улыбаясь, провела руками по своей обнаженной груди.

— Настя… Настя, ты знаешь, где она?

Голос Силина сорвался на хрип.

Анна не отвечала, только снова улыбнулась.

— Настя где? Ответь… не то…

— Не то что? Побьешь меня? Снасилуешь? Что, муженек, ты можешь мне сделать? Мне…

Анна начала смеяться. Зло и неестественно. Рот ощерился, обнажая клыки. Она сильнее надавила на саблю. Лезвие начало входить в ее тело. Мягко, плавно. Как нож в размякшее масло. Она была все ближе и ближе к Силину. Тот попытался выдернуть саблю, но тело Анны крепко держало ее в себе. Неудачная попытка Силина заставила Анну еще шире улыбнуться.

Силин занервничал. Нужно было опустить саблю или… Взгляд его упал на лезвие. Образ Богоматери недалеко от гарды, выбитые повыше слова молитвы.

— Во имя Отца и Сына, и Святого Духа… Сим победим врагов наших.

Силин сказал это тихо, почти шепотом. Он не видел, как спящий металл сабли ожил и стал втягивать в себя кровь Анны. Холодный металл насыщался свежей кровью. Лицо Анны исказилось злобой. Ее, Анну, начало немного трясти. Она почувствовала, что силы начали покидать ее, и не могла понять причину. Анна засмеялась нарочито громко, неестественно. Нужно было спешить. Она схватила Силина за плечо и что есть силы потянула к себе.

— Сим победим врагов наших. Во имя Отца и Сына…

Силин читал слова молитвы, с каждым новым повторением повышая голос. Пока не перешел на крик, бросая слова прямо в лицо Анны.

— Сим победим!

Анну трясло крупной дрожью. Глаза стали закатываться, превращаясь в кровавые буркала. Кровь тонкими струйками потекла по уголкам губ. Сталь внутри нее алчно урчала, насыщаясь ее кровью. Анна собрала остатки сил, заставила себя улыбнуться и бросила в лицо Силину слова, которые он меньше всего хотел услышать:

— Настя со мной скоро будет. Со мной…

Смех Анны перешел в истерику. Она махнула рукой, пробуя достать Силина. Тот пригнулся, уклоняясь от удара. Резко дернул саблю на себя, выдернул ее из тела Анны и отступил на шаг. Упырица удивленно глянула на раскрывавшуюся на груди рану. Потом с криком бросилась на врага. А может, просто стала падать вперед. Силин не стал разбираться. Он взмахнул саблей и, вложив всю силу, ударил по шее. Голова Анны с глухим звуком упала к его ногам. Тело рухнуло следом.

Голова Анны замерла у ног Силина. Кровь отхлынула из белков, и глаза приняли привычный вид. Широко раскрытые, устремленные вверх невидящим взглядом. Силин не мог выдержать их беспощадный мертвый взгляд. Он быстро нагнулся. И тут увидел свое отражение. В темных, с радужным переливом зрачках. Резким движением прикрыл Анне веки. Ему стало не по себе. Как будто Анна забрала с собой, во тьму, часть его души.

Силин выпрямился и огляделся. Скомканная кровать. Два трупа. Кровь. Горящие, тающие под теплым пламенем свечи. Их свет блестел, отражаясь от поверхности застывших багровых луж. Как если бы огонь очищал пролитую кровь, справляя поминальную тризну…

Когда Силин появился в дверном проеме, толпа, собравшаяся на дворе усадьбы, охнула. Не сговариваясь, в один голос. Он пригнул голову, чтобы не задеть дверной косяк, но так и не поднял ее, когда вышел на ступеньки. Сделав пару шагов вниз, Силин остановился с опущенной головой и окровавленной саблей в руках. Люди, столпившиеся у крыльца, в молчании отхлынули. Но он только спустился по сходам и остался стоять в конце лестницы.

Из толпы, расталкивая крестьян и дворовых, вышел кузнец Лука. Вышел в первый ряд и остановился. По толпе прошел шепот.

— Давай, давай, скажи…

Кузнец помялся, переминаясь с ноги на ногу. Потом решился. Порывисто сорвал с головы шапку, нервно сжал ее в кулаке, подошел поближе к Силину, склонился несколько раз перед ним.

— Барин, прости меня, барин, мир, все общество, — кузнец махнул рукой в сторону толпы, — общество просЮть…

Силин молчал, угрюмый. В рубахе, испачканной кровью. Не своей. Анны. Кузнец еще раз обернулся на товарищей, бросил шапку на землю, бухнулся перед Силином на колени и с трудом выдавил:

— Упокоить барыню нужно… по правильному. Чтобы не поднялась. Прости, барин… но…

— Что-о-о!

Силин сорвался на крик. Пружина, сжатая внутри него со страшной силой, разжалась. Он поднял саблю над головой. Толпа охнула, подалась назад. Кузнец стоял на коленях, не поднимая головы. Он весь сжался от ужаса, заломил руки, сжатые в кулаки. Чуть слышно зашептал то ли молитву, то ли заклятие-оберег. Но Силин все равно ударил. Металл зазвенел от предвкушения новой пищи.

Но удар не получился. Невесть откуда появившийся Василь перехватил его руку. Силин пытался перебороть его, но литвин на этот раз был сильнее. Они встали друг перед другом, тяжело дыша. Силин рванул руку, но Василь не отпускал.

— Уйди с дороги…

Голос Силина был полон злобы. Он и сам уже жаждал крови. Винной или безвинной — ему не было никакой разницы. Только в крови он мог утопить свой, граничащий с безумием, гнев.

— Оставь, пан Николка… Ос-та-вь.

Василь заглянул Силину прямо в глаза. И Силин снова увидел себя в отражении. Злого, с перекошенным от ярости лицом. Бешеного зверя, а не человека. Которому нечего уже было терять. Или есть? Настя, Настенька…

Силин еще раз дернул руку, но уже без прежней энергии. Взгляд его потух. Гнев прошел. Василь почувствовал это и ослабил хватку. Силин выдернул руку. Отпрянул назад и выставил перед собой саблю так, что она коснулась груди Василя. Тот стоял молча и спокойно. В возникшей тишине было слышно, как между застывших друг перед другом мужчинами пролетел, натужно гудя, шмель. Покружил около ноги Василя и полетел дальше по своим шмелиным делам. Василь невольно улыбнулся.

Злобная гримаса пробежала по лицу Силина, и он надавил на клинок. Василь не шелохнулся. Силин тут же отдернул руку. С яростью кинул саблю себе под ноги. Опустил голову, не смея поднять глаза на друга. Так и, не поднимая головы, обошел Василя, прошел мимо по-прежнему стоящего на коленях кузнеца.

Толпа молча расступилась, освобождая Силину дорогу. Силин свистнул своего коня. Тот мигом подлетел к хозяину. Силин остановил его, похлопал по шее. Конь захрапел и беспокойно скосил глаз. В глубине его коричневого зрачка замелькали огненные всполохи. Силин запрыгнул в седло и дал коню в бока. Тот рванулся, заржал и пулей пролетел через открытые настежь ворота. Силин даже не оглянулся.

А за его спиной разгоралась зарево. Языки пламени вначале появились из окон в барской половине усадьбы. Потом из-под крыши повалил густой дым. Огонь быстро пролетел по пустым коридорам, добрался до крыла, где хранились запасы. Глухо бухнули бочки с брагой и квасом. Громыхнул порох, припасенный для ружей и пистолей. За считанные мгновения огонь охватил весь дом. Старая усадьба пылала. Изо всех окон вылетали огненные языки пламени, облизывая почерневшие бревна. И тут из двери, ведущей на крыльцо, вылетел огненный вихрь. Как будто умирающий дракон решил извести столпившихся на дворе людишек. И только тогда люди бросились за водой, спасать от пожара дворовые постройки.

Только кузнец да Василь остались на месте среди завертевшегося людского водоворота. Лука так и не поднялся с колен. Плечи здоровенного мужика сотрясали мелкие рыдания. Он плакал. Василь стоял молча и неподвижно. Как завороженный, он всматривался в беснующееся пламя, как будто что-то хотел там разглядеть. Или кого-то.

Крыша с грохотом рухнула, погребая под собой остатки стен. Искры гигантским снопом вознеслись в темнеющее небо. Василь прикрыл рукой глаза от жара. Потом поднял саблю Силина, развернулся и пошел прочь со двора.