Пилот вертолета 2

Глава 7

Я очнулась в багажнике незнакомого кроссовера. У стройбазы такой не стоял.

Машина покачивалась и скрипела, мотор ревел. Со связанными веревкой руками и ногами я чувствовала каждую яму грунтовой дороги, и, затаив дыхание, слушала, как не предназначенный для бездорожья автомобиль с шумом погружался в глубокие лужи и буксовал по грязи.

Первое время я пыталась выбраться из веревок, содрав кожу до кровавых ран в попытке вытянуть запястья, но никак. Тот, кто вязал узлы, знал, что делал.

Из подручных средств в багажнике все оказалось бесполезным. Мне никак не поможет синяя изолента, или еще одна веревка в ногах.

— Да как же так… — шепнула я, тревожно осматривая тесный багажник, в котором нельзя было вытянуть ноги. Крикнула в салон: — Что вы сделали с остальными?

В ответ тишина.

— Что вы с ними сделали? — опять попыталась я.

Грубый женский голос с неохотой отозвался:

— Ничего.

— То есть… они живы?

— Сказала же, — огрызнулся тот же голос. — Теперь заткнешься?

Мне могли солгать, я знала это. И все же, сказанное прозвучало не как легкомысленная ложь, а скорее как неприятное признание. Люди, у которых в чести действовать наверняка, — палить из оружия и брать то, что нужно силой, — вдруг вынуждены оказались действовать тайком: заманили меня и втайне от группы утащили.

Несколько часов пришлось терпеть тесный багажник, а потом, когда за бортом совсем стемнело, скрипучий кроссовер свернул в лес.

К тому времени, когда похитительницы соизволили поднять дверцу багажника в лагере уже горел костер. На углях грелся чайник, прямо на земле лежала еда: зеленый хлеб, вяленое мясо и открытая банка тушенки. Вместо ламп по периметру лагеря светили три фонарика.

— Что вам от меня надо? — выразила осторожное недоумение от того, что меня все же похитили, а не убили.

— Серебряные пластины нам нужны, — спокойно проговорила женщина с длинной косой. Присев на бревно возле костра добавила: — И много.

— У меня нет пластин.

— У тебя, может, и нет, а у Верховного командования их достаточно.

В тот самый миг, когда она вынула из кармана мою коричневую обложку с документами, мне стало совсем нехорошо.

— Говорят, вертолет у Пилота был синим, — продемонстрировала мне фотографию с обложки, где я с братом и сестрой на фоне синего вертолета.

— Как вы поняли? — без попытки доказать обратное, перешла я сразу к делу. Села поудобнее в багажнике.

— Стало интересно, чего тот бродяга бросился к тебе в ноги. Перехватили его, поговорили и поняли насколько можем стать богатыми, если то, что он сказал, правда.

Взгляд смуглянки сверкнул, а скулы будто бы стали острее, придав ее лицу хищное выражение.

К багажнику подошла блондинка с короткой стрижкой и молча поднесла к моим губам алюминиевую кружку с водой. Предложенное я выпила до последней капли.

— На еду не рассчитывай, — предупредила она. — Через три дня вручим Командованию, там накормят.

— А ты чего сразу к Командованию не пошла? — опять заговорила смуглянка, закурив сигарету. — Там тебе и дворец, и еду… В роскоши бы жила. Чего с этими увязалась?

— Не твое дело.

Снисходительно ухмыльнулась. Затем посмотрела на мускулистую шкафоподобную подругу, распорядившись:

— Закрывай.

И блондинка захлопнула багажник.

Мне нисколько не хотелось есть. От усталости заснула быстро, но когда в ночной тишине раздался оглушительный выстрел, я дернулась, со страху распахнув глаза. Стреляли не в меня. Чтобы посмотреть в окно багажника, встала на колени.

В лагере угасал костер. Вооруженная пистолетом смуглянка вернулась в спальный мешок, положив пистолет рядом. Мой взгляд метнулся в сторону, где спала блондинка — по спальному мешку, там, где должна быть голова, расползалось темное пятно…

После случившегося мне еще долго не удавалось сомкнуть глаз. Только к рассвету я задремала, а когда посветлел горизонт, скрипнула водительская дверь и задребезжал измученный двигатель.

Встав на колени, посмотрела в окно. На месте костра остались угли и собранные рюкзаки. Тело блондинки неподвижным лежало в спальном мешке.

Сложив рюкзаки на задние сидения, смуглянка села за руль.

— Правильнее было бы разобраться с ней на подходе к Первому городу. Правильнее, да… — придавив газ, заговорила она так, чтобы я слышала. — Думаешь, я жадная гнида? Ха! Она первая это придумала! Эта дрянь собиралась убить меня, у нее в глазах это было написано! Понимаешь? Я видела это в ее глазах!

Хотела бы я сказать, что мне плевать, но благоразумно промолчала.

— … А я застрелила ее первой. Не на подступах к городу, а сейчас, — усмехнулась так, как будто ловко обхитрила. — Она бы не стала делиться пластинами. Пришила бы меня, но я сделала это первой!

Я продолжала молчать.

Солнце поднималось в небо. Еще не было полудня, а жара стояла уже удушливая, неимоверная, или в жестком неудобном багажнике кроссовера мне так только казалось. Связанные веревкой руки и ноги затекли. Хотелось пить, но смуглянка, время от времени глотая воду из фляги, обо мне даже не думала.

Машина притормозила. Я решила, что ей опять приспичило в туалет, но тут смуглянка дернула рычаг и медленно-медленно начала сдавать задним ходом. Поняв, что она украдкой уходила от чьих-то глаз, спросила:

— Что происходит?

Ответ мне был настороженным и хмурым:

— Заткнись.

Там Стас? Гаврила? Или солдаты городов? А могли быть лабораторные или бандиты.

— Если меня застрелят, никакого вознаграждения не получишь, — заволновалась я. — Развяжи меня. Дай мне возможность прятаться и обороняться.

— Кому сказала, заткнись! — злобно процедила она. А потом яро выругавшись: «Твою мать!», дала по газам и резко развернулась.

Кроссовер, что есть мочи рванул по грунтовой дороге — машина подлетала на кочках; под днищем возник нехороший стук. Я поднялась на коленях, высунув нос к окну, и увидела как мощный армейский внедорожник стремительно догонял этот слабенький кроссовер. За джипом летели еще два таких же высоких армейских джипа с квадратными мордами.

Стекло багажника разлетелось на осколки, а в кожаной обивке заднего сидения появились дыры от пуль.

— Из меня дуршлаг сделают! — проорала я смуглянке, вжавшись в угол багажника. — Придумай что-нибудь или не видать тебе пластин!

Почти сразу в резком повороте управление над кроссовером было потеряно. Удар! Из-под распахнувшегося капота валил густой пар и что-то посвистывало. Я с трудом приходила в себя после случившегося…

— Черт! Черт! Черт! — яро забормотала смуглянка, давя на газ. А когда стало ясно, что машина больше никуда не поедет, с силой ударила по рулю и выбралась из разбитого кроссовера.

Укрывшись за распахнутой водительской дверью, безумная открыла по преследователям огонь из пистолета.

— Да ты издеваешься! — я была в ужасе, ведь багажник кроссовера находился в зоне перестрелки и ничто его не защищало от пуль. Лучше бы она свалила, а с таким планом нам обеим конец.

Вопреки моим страхам, со стороны джипов прозвучал только один выстрел. Смуглянка вскрикнула, и стало тихо.

— Я без оружия! — незамедлительно крикнула я, вытянув к разбитому окну связанные руки. — Ноги тоже связаны!

Полсекунды спустя дверь багажника распахнулась и надо мной, как большая темная туча предстала крепкая фигура мужчины не похожего на бандита. Средних лет. Бывалый. Манера держать оружие и взгляд выдавали в нем солдата. Он опустил пистолет. Рядом с ними встали еще двое, загораживая свет солнца.

— Ты? — невольно протянула я, снизу вверх уставившись на Павла. Это с ним мы некогда боролись с тварями в церкви близ Сторожевой!

Темноволосый и загорелый, мужчина с квадратным лицом и дружелюбным взглядом, насмешливо улыбнулся мне.

— Что ты здесь делаешь?

В ответ я с негодованием продемонстрировала связанные руки, а Павел тихо рассмеялся, кивнув тому, что стоял рядом:

— Развяжи.

Тот ножом разрезал веревки. Я вылезла из багажника, потирая покрасневшие запястья. Ныла спина.

— Где тебя забрали? — спросил Павел.

— Недалеко от Свободного. Я была с группой… — Обойдя разбитый кроссовер, неизбежно наткнулась на бездыханное тело смуглянки с пулевым ранением в грудь. Присела, в карманах ее камуфляжных брюк отыскав свою обложку с документами. — У них была одна машина — кроссовер, на пятерых максимум. Мы решили, что те, с кем справились — это все. Но когда я отделилась от группы, на меня набросились еще двое.

Только теперь заметила где и как стояли люди Павла на дороге — их семеро. Созрей в моей голове дерзкая мысль бежать, ничего бы у меня не получилось. Мой взгляд стал недоверчивым. Павел заметил это.

— Вы же не бандиты, — рассуждала я. — Зачем погнались за кроссовером? Личные счеты?

— Несколько дней назад два кроссовера положили троих моих ребят, едва не угнали джип и унесли часть припасов, — подступив ближе, Павел вытянул из моих рук обложку с документами. — Что это?

— Семейные фотографии, — я постаралась, чтобы мой голос не дрогнул. От корочки пилота я избавилась уже давно, а фотографию с вертолетом смуглянка еще вчера у меня на глазах сложила вдвое и спрятала за другие фотографии.

— Мои родители, сестра и брат, — протянула я, всерьез обеспокоившись, что Павел смотрит на потемневшие от сырости фотографии слишком долго.

— А почему ни на одной нет тебя?

— Я делала снимки.

Мужчина сложил обложку и протянул ее мне, но когда я взялась за край, не отпустил, спросив вдруг:

— А на кой ей понадобились твои фотографии?

Сердце пропустило удар.

— Не знаю.

Вопреки скверному предчувствию Павел разжал пальцы и, не мешкая, я спрятала обложку в заднем кармане джинсов.

— Какие планы? — спросил он.

— Вернусь к группе.

— У тебя есть машина?

— Нет.

— У тебя есть оружие?

Я помедлила с ответом. Павел ухмыльнулся.

— Проводник помогает солдату, а солдат бережет Проводника. Второй раз с тобой сталкиваюсь, а ты опять солдат спасаешь. Чем они заслужили твою преданность?

— Они пришли мне на помощь, когда я в этом нуждалась больше всего. Не оставили меня, и я их не брошу.

Намеренно затянув момент, Павел произнес вполголоса: «Ясно», а затем, не поменявшись в лице — дружелюбный взгляд и спокойная улыбка — вдруг громко скомандовал своим людям: «По машинам!», рукой показав мне на левый джип.

— Что это значит? — вмиг ощутила себя некомфортно.

— В церкви ты оставила мне все ресурсы, — открыл для меня дверцу джипа. — Не хочу выглядеть неблагодарным и приглашаю тебя заглянуть в гости на Буран. Всего в трех часах пути отсюда.

— Я бы предпочла вернуться к группе, — окончательно удостоверившись в неладном, осторожно проговорила я.

— Без машины?

— Без оружия и еды.

Позади меня по-прежнему стояли высокие и крепкие громилы с оружием. Не то чтобы я верила, что они им воспользуются, просто…

Тишина затянулась.

Выбора у меня все равно не было, а шансов противостоять им не было совсем. Так что, без лишней грубости, я подошла к джипу.

— В прошлый раз ты был не так навязчив, — с неприязнью в голосе заметила я. И пока взбиралась в джип, Павел в ответ признался тихо:

— В тот раз мне ничего не было известно о Пилоте.

Железная дверь хлопнула у меня перед лицом, сам Павел взобрался на переднее сиденье. За рулем его человек.

— Два месяца назад ты был одиночкой, — облокотилась о спинку кресла с той осторожностью, как если бы не доверяла куску металла под собой.

— После Сторожевой многое изменилось.

— У тебя команда — вижу.

— База.

— И все это у тебя после Сторожевой?

— Ты от многого отказалась, — Павел покосил ко мне взгляд с переднего сидения. — А повторись такая удача, ты не поступила бы так же, да?

Теперь-то, после месяцев жизни на острове, когда узнала подлинную ценность того, что было обнаружено на колокольне?

— Нет, не поступила.

— Я так и думал.

Много времени было потеряно во Втором городе, а теперь со мной происходило это. Нужно будет пробовать договориться с Павлом, но если не получится, придется удирать.

Стена плотного леса вдоль дороги вскоре резко оборвалась и начались пустоши.

Я невольно изогнула шею, с изумлением посмотрев на границу, где заканчивался лес и начиналась пустота — ни деревьев, ни зелени кустов. На голой оранжевой земле лежали камни и прожженные солнцем усохшие деревья.

— Эти земли когда-то принадлежали Лаборатории, — заговорил Павел. — После неудачного эксперимента они оставили эти места и перебрались на восточное побережье. С тех пор здесь вот так.

За окном мелькнули темные оконные проемы внезапно появившейся серой пятиэтажки и поваленные железные столбы, а там, где когда-то протекала река, теперь лежало на боку маленькое судно.

— А здесь вообще есть люди, кроме вас?

— В мертвые земли не особенно суются.

— Но почему ты выбрал эти места?

Павел повторил с усмешкой:

— Люди сюда не особенно суются, считают долину проклятой. Но я не так суеверен.

— А ты силен, — похожим образом усмехнулась я. — Чтобы стать суеверным многим и одной встречи с Темными бы хватило.

— Темных я видел и ходячих мертвых видел, а вот что делает это место с людьми только слышал. И знаешь что? — Мужчина слегка повернул голову ко мне, уголок губ на квадратном лице взметнулся высоко вверх. — Еще никто не растворился на глазах в бесформенную лужу и ни одного моего человека не утащила под землю страшная тварь.

— Ну, в страшную тварь еще можно было бы поверить, — припомнив о странных зверьках с лапками как лезвия ножей в церкви, протянула я. — Но… Тогда бы она давно расправилась с вами.

— Или она не такая страшная, как говорят… Могу рассказать еще легенды. Долина ими прилично обросла.

— Не стоит.

К хорошо охраняемому объекту в мертвых землях прибыли, когда солнце начало клонится к горизонту. Миновали наблюдательные вышки, оборудованные бойницами, затем проехали через массивные железные ворота первого укрепительного кольца и пронеслись мимо стройки с дюжиной домов, которые строили из дерева. Дерево привозили на больших грузовых машинах.

— В прошлом это был завод? — рассматривала длинное бетонное здание со смотрящей в небо высокой трубой за воротами второго кольца.

— Целлюлозно-бумажный — «Буран», а теперь база, — подтвердил Павел.

Рельсовые ворота с грохотом расступились. Три джипа въехали на территорию и встали перед главным входом. Только вышла из машины, я с любопытством взглянула на парк припаркованных неподалеку бронемашин.

— Два… четыре… — почти беззвучно считала я восьмиместные бронетранспортеры. Обернулась к Павлу, с недоумением спросив: — У тебя их двенадцать?

— Это еще не все.

— Боже…

Чувствовала себя обманутой, причем, обманула я себя сама. Сама отказалась от всего в пользу Павла, сама лишила себя половины всех тех богатств.

— По лицу вижу, о многом сейчас жалеешь, — с веселой ухмылкой направился к лестнице. Обреченно вздохнув, пошла за ним.

В стенах бывшего завода я ожидала увидеть мрак и разрушение. Представляла себе темные провалы дверных проемов, оборванные провода и осыпавшуюся штукатурку, но вместо этого видела доказательства ухода и обновления. Горел свет — значит, на крышах стояли солнечные батареи или работал мощный генератор. Почти в каждом проеме вдоль широкого коридора стояла дверь. Пол хорошо подметен, а окна вымыты.

С Павлом мы поднялись на третий этаж. За окнами очередного длинного коридора перед руслом высушенной реки неподвижная лента промышленного конвейера исчезала в стенах завода. На площадке стояли ржавые производственные машины. У железнодорожного полотна лежал вагон.

Люди на площадке были заняты тем, что собирали хлам в округе в две большие кучи.

— Есть мысль восстановить железнодорожное сообщение со Свободным, — Павел показал в окно. — Это бы облегчило безопасность и транспортировку ресурсов, сэкономило бы массу времени и топлива… Знаю, задача амбициозная. Восстановить железную дорогу — полбеды. Куда сложнее найти уцелевший локомотив. Найдем такой — и тогда один очень умный парнишка подведет к нему питание солнечных батарей и никакого дизельного топлива не понадобится!

Звучало здорово, но неправдоподобно. Если бы это было так легко, то еще до катастрофы острова владельцы железной дороги этим бы озаботились. Представить только: солнце и есть топливо, которое тянет локомотив.

Когда закончился еще один длинный коридор, мы с Павлом вошли в цех, по смотровой галереи перемещаясь по отделам. Сверху вниз я с любопытством смотрела на то, как использовалось пространство со специализированным оборудованием прошлого под нужды сегодняшнего дня — так, в рядах лент с цилиндрами размещались стальные стеллажи с ресурсами, среди которых были и бесчисленные канистры топлива, и консервы, и оружие, и автозапчасти с резиной и инструментами. Меж стеллажей ходили ответственные за склад с клипбордами и ручками, преимущественно женщины.

В следующем отделе с бледной белой надписью на синей стене: «отбельный цех», перед стальными резервуарами, похожих на очень большие бочки, расставили ряды грядок и парники.

— Вы выращиваете что-то? — замедлив шаг, спросила я. Заметила, что в почве грядок пока что ничего не проросло.

— Пытаемся, — Павел руками облокотился о перила. — Мы привезли здоровой земли и семена, и все равно ничего не растет. Те ребята, — показал на двух женщин и мужчину за столом с приборами, — пробуют понять, в чем дело.

— Не понимаю. На то чтобы нанять людей, возвести ворота и построить дома… Вывести из церкви все что было найдено… На все это нужно время. Много времени.

— То время, что было у меня в распоряжении, оказалось вполне достаточно.

— Два месяца? — недоверчиво спросила я, столкнувшись с веселым взглядом Павла.

Внизу забарахлил генератор, подсвечивающий рассаду на стеллажных грядках. Свет моргнул несколько раз и восстановился.

— Остров нас уже второй раз сталкивает друг с другом, — сказал Павел, шагнув от перил. На пути в следующий отдел, спросил: — Не думала, почему?

— Не начинай про судьбу…

— У меня не было цели завладеть Пилотом. Я не искал тебя и, тем не менее, ты здесь. Что это, если не судьба?

— А я думала ты не суеверный.

В следующем отделе, там, где стоял производственный котел организовали большую столовую в два десятка столов на шесть-восемь мест каждый. Сейчас было занято только три стола: за одним столом раздавался смех, за другим разгорался спор, а за третьим вовсю играли в карты…

— Завтрак в восемь, обед в час, ужин в семь, — объяснял распорядки Павел. — Душевой по понятным причинам у нас нет, вместо этого каждое утро у дверей будет стоять бутылка с водой. Понадобится аптечка — где склад, ты знаешь.

— Я думала, что в гостях. Планировала уйти, например… после ужина?

— Как хозяину этого дома, мне больно слышать, что ты планируешь откланяться так скоро.

Мне больше не хотелось отшучиваться:

— Я серьезно.

— Один день, — с деловой прямотой сказал Павел. — Завтра прокатимся по пустыни, а с рассветом делай что хочешь. Хочешь — уходи. Можешь остаться. Идет?

— Так просто, что даже не верится. В чем подвох?

— Мне нужны тайники этих мест. Хотя бы парочка.

— Ну, а если их не окажется?

— Я оптимистичен на этот счет, — таинственно улыбнулся. — В свое время эти земли покинули внезапно, они обросли жуткими легендами и пустовали долго. А после того, как Лаборатория объявила охоту на Проводников, сюда не суются даже самые никчемные. Фантастическая удача, что ты оказалась здесь! Мои люди колесят по пустыне уже месяц, но пока не наткнулись ни на что существенное.

— Тайники Лаборатории не то же самое, что тайники бандитов или солдат. Это джек-пот, и ты хочешь сразу два?

— Если повезет, согласен и на три.

Поразмыслив, сказала вполголоса:

— Знаешь, ты единственный враг на острове, которому удается принудить меня делать то, чего я не хочу делать.

— Мне больно думать, что ты считаешь меня врагом, — нарочито притворно обиделся Павел.

— Тогда поделим между собой находки, коли будут такие, и обещаю: несмотря на то, что прибыла сюда не совсем добровольно, постараюсь думать о тебе как о друге.

— Согласен.

— Правда?

— Половина лучше, чем ничего. Твой стимул — залог успеха! Тем более я всерьез расчитываю дружить с тобой, а не сражаться.

— Потому что я Пилот?

— Потому что ты мне нравишься. А прочее — приятный бонус.