Поцелуй василиска

Глава 13

Тэмми не могла понять, как Каспен смотрит на нее. Если бы она не знала лучше, то позволила бы себе надеяться. Но надежда была болезненной, и в ее сердце для нее не было места. Поэтому она села.

Каспен тоже сел, и на мгновение воцарилась тишина. Когда он заговорил, его голос был шепотом.

— Ты знаешь, почему я отдал тебе частичку себя?

Он имел в виду коготь. Тэмми всегда было интересно, почему он это сделал, что именно это значило для него.

— Нет, — тихо сказала она. — Почему?

Его пальцы вернулись к ее лицу, обхватив ладонью щеку.

— Ты удивила меня.

Сердце Тэмми замерло от его слов. Это был величайший комплимент, учитывая, скольких людей он встретил за свою необычайно долгую жизнь.

— Каким образом?

Уголок его рта дернулся.

— Ты попросила меня раздеться.

— Ох. Не могу поверить, что я это сделала. Я думала, это тебя разозлит.

— Напротив. Мне стало любопытно.

— Любопытно?

— Да. — Он все еще держал в руках ее лицо. — Это заставило меня захотеть узнать тебя.

— Но почему?

— Потому что, Тэмми. — Он притянул ее ближе. — Тебя стоит узнать.

Тэмми покачала головой. Это было непостижимо. Для этого не было другого слова. Подумать, что она могла предложить что-то ценное василиску, было невозможно. Она не понимала и боялась, что никогда не поймет.

— Мы были незнакомцами, — прошептала она. — Как ты мог такое подумать?

Каспен провел большим пальцем под ее подбородком, заставляя ее посмотреть ему в глаза.

— Я нахожу тебя необыкновенной, Тэмми.

Тэмми не могла этого понять.

Увидев выражение ее лица, Каспен наклонился к ней.

— В это так трудно поверить?

Тэмми усмехнулась.

— Это ты необыкновенный.

Каспен склонил голову набок, как делал, когда что-то обдумывал.

— Что ты находишь во мне необыкновенного?

— Все, — немедленно ответила она.

— Будь конкретна.

Тэмми нахмурилась. Она понятия не имела, почему он требует от нее этого. Но это был несложный вопрос, и она легко ответила.

— Твои знания. Твое терпение. У меня нет ни того, ни другого.

— Мои знания я накапливал веками. И мое терпение тоже. Эти вещи не делают меня экстраординарным, и ты не должна сравнивать себя со мной.

Тэмми была удивлен его тоном. Он казался почти рассерженным.

— Я хотела сделать тебе комплимент.

— Ты сделал мне комплимент в ущерб себе.

Она пожала плечами.

— Я не знаю, как поступить иначе.

Он покачал головой.

— Ты необыкновенная.

— Нет. Это не так. Я совершенно обычна.

Каспен вздохнул.

— Это явная неправда. Но я и не жду, что ты мне поверишь.

— Ты думаешь иначе?

— Да, — сказал он, золото его глаз сверкнуло в тусклом свете камина. — Ты видишь себя не так, как я.

Он говорил спокойно, как будто его слова были истиной в последней инстанции. И все же Тэмми не могла ему поверить. В ее голове пронеслись годы жестоких насмешек — от Веры, от других школьников. Тэмми знала, что другие люди думают о ней; она знала, что чувствует по сравнению с другими. Она надеялась однажды увидеть себя такой, какой видел Каспен, но сомневалась, что этот день настанет сегодня.

Тем не менее, она спросила:

— Какой ты меня видишь?

Его глаза надолго задержались на ней.

— Было бы проще показать тебе.

Прежде чем Тэмми успела сообразить, что это значит, Каспен поднял ее на ноги. Он поставил ее так, чтобы она оказалась перед зеркалом в полный рост, а сам встал у нее за спиной. Осторожно, движением настолько медленным, что она едва заметила, что это происходит, он расшнуровал льняную рубашку и стянул ее с ее плеч. Она упала на землю. Затем он зачесал ее волосы назад, так что она была полностью обнажена.

Вопреки себе, Тэмми покраснела. Она редко пользовалась зеркалом дома, а если и пользовалась, то никогда не разглядывала себя обнаженной — и уж точно не подолгу. Она поняла, что ее тело изменилось с тех пор, как она видела его в последний раз. Неловкие ракурсы ее детства давно прошли. Теперь у нее были изгибы, и довольно впечатляющие, благодаря дополнительному питанию после тренировок с Каспеном. Ее кожа загорела от часов, проведенных в курятнике, а волосы по мере роста утратили свои тугие завитки, обрамляя лицо мягкими, грациозными волнами.

Руки Каспена снова задвигались, легко скользя вверх по ее рукам к основанию шеи. Его пальцы накрыли, затем сжали горло, прежде чем коснуться груди и продолжить спуск к талии. Добравшись до ее бедер, он обхватил ее руками, крепко прижимая к своему телу. Его подбородок лег на ее голову.

— Посмотри на себя, — прошептал он. — Совершенство.

Тэмми уставилась на них двоих в зеркале. Она предположила, что, возможно, кто-то сочтет ее хорошенькой. Но хватило всего одного взгляда на Каспена, чтобы развеять мысль о том, что он мог поверить во что-либо подобное. Его мускулы были идеально подтянуты; его руки с жесткой точностью обхватили ее талию. Линия его подбородка резко контрастировала с мягкими линиями ее лица, а волосы были каким-то образом идеально уложены. Тэмми почувствовала настойчивый укол ревности, когда посмотрела на него. Она никогда не держалась бы так, как делал это он, с такой непринужденной элегантностью — она никогда не выглядела бы так непринужденно. Она почувствовала, что уходит в себя, туда, где научилась прятаться от хулиганов в школе. Внезапно в ее голове прозвучал голос Каспена.

Не делай этого.

Не делать чего?

Не сравнивай себя со мной. Я уже говорил тебе, тебе не нужно ко мне стремиться.

Это было настолько фальшиво, что Тэмми даже фыркнула. Она попыталась вырваться, но Каспен только крепче прижал ее к себе.

Я не отпущу тебя, пока ты не поймешь этого.

Тогда мы будем стоять здесь еще долго.

Раздражение Каспена усилилось, затем отступило. На смену ему пришла нежная волна понимания — луч чистого сочувствия, который проник прямо в сердце Тэмми и согрел ее до глубины души.

Мы попробуем что-нибудь другое.

Тэмми понятия не имела, чего ожидать.

Мгновение спустя ее охватило странное ощущение. Казалось, Каспен тянет ее — уводит ее сознание прочь от тела по общему коридору между их разумами. На мгновение все погрузилось в полную темноту. Когда снова стало светло, Тэмми все еще смотрела на себя в зеркало. Но вместо того, чтобы смотреть прямо перед собой, она смотрела вниз и с ужасом поняла, что это была точка зрения Каспена. Она была в его глазах — в его сознании — и видела себя буквально с его точки зрения.

Тэмми начала паниковать. Что, если она не сможет вернуться в свой разум? Что, если она…

Расслабься, маленькая гадюка.

Голос Каспена был таким громким, что Тэмми увидела, как ее отражение подпрыгнуло в зеркале. Он доносился со всех сторон, как будто она стояла посреди крошечной комнаты, а сотня человек выкрикивали ей его слова. Тэмми попыталась что-то сказать в ответ, но обнаружила, что не может. Ее паника только усилилась, а вместе с ней и его веселье.

Неукротимая, как и всегда.

Как только он это сказал, Тэмми почувствовала, что ее паника исчезла. Она была спокойна, потому что он был спокоен.

Теперь обрати внимание.

Их взгляды вернулись к зеркалу.

Это было все равно что смотреть на себя через калейдоскоп — детские игрушки, которыми она играла на рынке после церкви, — за исключением того, что вместо того, чтобы видеть разноцветную радугу, она видела себя всеми пятью органами чувств. Внезапно она почувствовала свой собственный запах — по крайней мере, так она пахла для Каспена, — он был теплым и насыщенным, и что-то еще, что она сразу узнала, но не могла назвать.

Море, — тихо подсказал Каспен. Ты всегда пахнешь морем.

Она никогда не была на море. Но ее мать держала у себя на комоде флакончик с соленым спреем, и с тех пор, как Тэмми себя помнила, она в тихую пользовалась им, распыляла на волосы, чтобы придать текстуру локонам, и втирала в запястья, чтобы чувствовать их запах в течение всего дня. Ее всегда тянуло к этому прозрачному стеклянному флакону, ей всегда нравились прохладные соленые брызги, которые навевали на нее мечты о местах, далеких от ее жизни с курами.

Глаза Тэмми — глаза Каспена — еще раз прошлись по ее телу. Ощущение было совершенно нервирующим, и если бы Каспен не поддерживал ее, она была уверена, что упала бы в обморок. Но каждый раз, когда она снова была близка к панике, Каспен успокаивал ее своим разумом, показывая, каково это — смотреть на нее.

В его взгляде не было ничего сексуального, хотя полностью стереть секс из памяти василиска было невозможно. Это было более интимно, чем что-либо другое, и Тэмми зачарованно наблюдала, как глаза Каспена исследуют изгиб ее бедер, впадинку ключиц, мягкую складку там, где ее бедра прижимались друг к другу. Она чувствовала его страстное желание к ней — боль желания, которая таилась прямо под поверхностью его мыслей, — и титанические усилия, которые ему потребовались, чтобы подавить это.

В его желании была такая безудержная уверенность — такое беспрецедентное обладание — что Тэмми, наконец, поняла, о чем говорил Каспен ранее. Защищать ее было его самым основным инстинктом. Это было на переднем крае его разума, даже сильнее, чем его похоть, которая была сильнее всего, что она когда-либо чувствовала. Каспен хотел ее — нуждался в ней. Не было ничего, чего бы он не сделал для нее, чем бы не пожертвовал — включая себя, — если бы это гарантировало ее безопасность. Тэмми не могла поверить, что Каспен был готов быть таким уязвимым. Она словно заглянула прямо в его сердце. Все, что он сказал, было правдой.

Он считал ее необыкновенной.

Снова и снова его взгляд опускался к ее шее, где заметно бился пульс. Она отметила про себя, что ему нравится это место.

Это не должно вызывать удивления.

Она забыла, что он может слышать ее мысли. Находясь так близко, он, вероятно, мог контролировать их.

Никто не смог бы контролировать тебя, Тэмми. Но даже если бы я мог, я бы не стал.

Она наблюдала, как Каспен медленно провел пальцами по ее талии. Это ощущение было совершенно незнакомо Тэмми. Она чувствовала настойчивое биение своего сердца под кончиками его пальцев, ускорившееся, когда он провел рукой вниз по ее животу. Температура ее кожи повышалась по мере того, как опускалась его рука, и когда он скользнул пальцами внутрь нее, она ахнула, но не потому, что почувствовала что-то между ног.

Вместо этого она почувствовала то же, что и он, а это была приливная волна голода, такого глубоко животного и отчаянного, что она понятия не имела, как он не выпустил ее немедленно. Он так сильно хотел ее — больше, если это вообще было физически возможно, чем она хотела его. Он хотел попробовать ее на вкус, он хотел трахнуть ее, он хотел погрузиться в нее. Он хотел слышать звуки, которые она издавала, когда кончала, и он хотел слышать их снова, и снова, и снова. Он хотел быть единственным, кто понимал ее тело, единственным, кто знал, что ее возбуждает, единственным, кто доставлял ей удовольствие.

Каспен хотел ее на первобытном уровне — таком, который выходил далеко за рамки ограничений его истинной формы или ее борьбы за принца. Он хотел ее собственническим образом, что необратимо и гарантированно повлекло бы за собой последствия. Он хотел ее больше, чем саму жизнь, потому что ему не хотелось жить без нее.

Наконец-то Тэмми поняла, какой эффект она производила на Каспена — насколько неотразимой она была для него. Насколько далеко за пределы физического простиралась их связь. Она видела, как они балансировали на предательски тонком лезвии ножа с той самой ночи, когда они встретились, и Каспен наконец перестал бороться с неизбежным. Она была его солнцем. Он вращался вокруг нее.

— Теперь ты мне веришь? — прошептал он ей на ухо.

Она снова была в своих мыслях, стоя перед зеркалом.

На этот раз ответ был утвердительным. Но вместо того, чтобы сказать это, Тэмми сделала то, чего, как она знала, Каспен хотел больше всего: она повернулась и прижалась губами к его губам.

Они вместе упали на его кровать, их тела переплелись на шелковых простынях.

Он целовал ее уже много раз, но на этот раз все было по-другому. На этот раз Каспен не отдавал ей никаких команд. На этот раз они были равны, оба заслуживали удовольствия от другого. Он больше не был ее учителем; она больше не была его ученицей. Они были просто двумя людьми, испытывающими друг друга так, как и положено влюбленным.

Тэмми заглянула в сознание Каспена, поэтому знала все, что он хотел с ней сделать. И все же он последовал ее примеру, целуя ее с нежной преданностью, только углубив поцелуй, когда она притянула его ближе, только скользнув пальцами внутрь нее, когда она раздвинула ноги. Его сдержанность только сильнее заводила Тэмми. Он позволял ей взять инициативу в свои руки, уступая свою власть — чего никогда раньше не делал.

Он нежно ласкал ее, его прикосновения были подобны ряби на спокойном озере. Тэмми тоже прикоснулась к нему, стянув с него брюки и обхватив пальцами член. Каспен вздрогнул, когда она это сделала, и, увидев его реакцию, Тэмми почувствовала внезапный прилив уверенности. Она положила ладонь ему на грудь, отталкивая его от себя.

На мгновение на лице Каспена промелькнуло беспокойство. Тэмми мягко улыбнулась, чтобы подбодрить его. Затем она согнула колени, позволив своим ногам полностью раскрыться.

Теперь она была готова.

— Тэмми, — выдохнул Каспен.

Это было все, что он сказал, но и этого было более чем достаточно. Мгновение он ничего не делал, только благоговейно смотрел на нее. Чернота заволокла его глаза, вытесняя любые следы золота. Воздух вокруг них стал еще теплее, когда он наклонился вперед, проводя губами по изгибу ее живота. Его пальцы обхватили ее бедра, раздвигая их еще больше. Каспен поцеловал внутреннюю часть ее бедер — одну, потом другую сторону.

Он остановился, чтобы взглянуть на нее, молча спрашивая разрешения в последний раз. Тэмми кивнула.

Затем он опустил голову, и его рот коснулся той части ее тела, о вкусе которой мужчина мог только мечтать.

В ту секунду, когда язык Каспена коснулся ее, волна голода прошла через его разум и проникла в разум Тэмми, стирая границы между ними, пока она не перестала понимать, где заканчивалось его желание и начиналось ее. Тэмми застонала, когда он медленно обвел языком вокруг клитора, прижимаясь к ней всем ртом. Они едва начали, но она уже чувствовала, что в нескольких секундах от потери контроля. Вопреки себе, она вдруг почувствовала себя неловко.

Тэмми. — Мысленно произнес Каспен. Позволь мне сделать это для тебя.

Тэмми закрыла глаза.

Он был так, так хорош в этом. Тэмми не должна была удивляться; в конце концов, у него был многовековой опыт. Но она задавалась вопросом, делало ли его присутствие в ее сознании это еще лучше. Казалось, что он потакал каждой ее мысли. Когда она хотела, чтобы он вошел глубже, он это делал. Когда она хотела, чтобы он прикоснулся к ней определенным образом, он это делал.

Сначала его язык был на ее клиторе, затем оказался внутри нее, погружаясь в ее влажность, смакуя рай, который он так долго хотел попробовать. Не было никаких сомнений в том, как сильно ему это нравилось. Она чувствовала его обожание в каждом поглаживании, слышала его преданность в том, как его стоны присоединялись к ее. Он скользнул пальцем внутрь нее, и временная смена ощущений сделала ее слабой. Тэмми знала, что он расширяет ее, раздвигает, как лепестки цветка, подготавливая к тому, что должно было произойти позже.

Она ахнула, когда Каспен скользнул в нее еще одним пальцем, держа ее открытой, чтобы дать своему языку еще больший доступ. Было так волнующе ощущать его голову у себя между ног, видеть, как он склоняется к ней, словно в молитве. Тэмми понятия не имела, как она так долго обходилась без такого удовольствия, и если она никогда не почувствует его снова, то не переживет этого.

Его язык было не остановить, пальцы проникали все глубже и глубже. Это было лучше, чем она когда-либо представляла, а она представляла это сотни раз. Каспен терял себя в ней, получая столько же, сколько отдавал, поглощая ее, как будто до этого момента умирал с голоду.

Он начал двигать пальцами в устойчивом ритме, одновременно посасывая ее клитор. Сочетание ощущений было настолько ошеломляющим, что она прикрыла рот рукой, боясь звуков, которые могла издать.

Внезапно он остановился.

Ее глаза распахнулись, когда Каспен сел. Он наклонился вперед, убирая ее руку ото рта.

Не прячься от меня.

Тэмми понимала, что она не сможет сделать ничего такого, что могло бы оттолкнуть его. Он всего лишь хотел от нее большего — большего от ее тела, большего от ее разума, большего от ее сердца.

Вместо того, чтобы снова наклониться, Каспен поместил всю свою ладонь между ее ног, положив пальцы ей на живот и проводя тыльной стороной ладони взад-вперед по ее влажности. Строгое, повторяющееся движение было едва ли не больше, чем Тэмми могла вынести. Ее клитор пульсировал под его безжалостными прикосновениями, и внезапно уже не могла оставаться спокойной, даже если бы попыталась.

Каспен наблюдал за ней, прикасаясь, его глаза впитывали каждый дюйм ее тела. Ее руки потянулись к груди, сжимая и обхватывая, отзеркаливая их первое взаимодействие. Только теперь это была рука Каспена у нее между ног, а не ее; теперь они делали то, что всегда должны были делать, — становились теми, кем им всегда было предназначено стать.

В глазах Каспена вспыхнуло требование. Он слишком долго терпел.

Его голова снова опустилась, и на этот раз Тэмми запустила пальцы в его волосы, притягивая так близко, как только могла. Она отчаянно заскулила; этого все равно было недостаточно.

Каспен прикусил ее.

Используй меня, Тэмми.

Тэмми поняла его команду. Она усилила хватку, выгибая бедра навстречу его рту, прижимаясь к нему снова и снова. Он обхватил ее в ответ, облегчая ей получение именно того, что ей было нужно. Тэмми бесстыдно застонала. Во вселенной просто не было ничего, что ощущалось бы лучше, чем это. Она знала, что зарождается внутри нее; она знала, что вот-вот развалится на части.

Как раз в тот момент, когда ее кульминация была неизбежна, Каспен отстранился.

Тэмми резко втянула воздух. Она была так близко. Но Каспен всегда был таким; он никогда не давался ей легко.

Ее клитор был набухшим и нежным. Она беспомощно застонала, когда Каспен провел по нему пальцем, от этого движения все ее тело загорелось. Его голос ворвался в ее сознание.

Моя. Только моя.

Тэмми нетерпеливо кивнула.

Твоя. Только твоя.

Его одобрительное шипение прокатилось по комнате.

Каспен снова опустил голову, и на этот раз остался там. Между его пальцами и языком Тэмми больше не могла себя контролировать. Ее стоны стали отчаянными, когда спина выгнулась, отрываясь от простыней.

Каспен, — мысленно закричала она.

Мне это нужно, Тэмми, — сказал он в ответ. Отдай это мне.

Все ее стены были разрушены, вся ее защита. Не было ничего, чего Тэмми хотела бы больше, чем дать Каспену то, что он хотел, и получить взамен то, что хотела она.

Поэтому она позволила этому продолжаться.

Настойчивая волна удовольствия нарастала, и Тэмми знала, что на этот раз ни один из них не остановит ее. От предвкушения у нее по спине пробежали мурашки; ее тело напряглось — свернулось — готовясь к освобождению. Она вцепилась в простыни, когда Каспен поднял пальцы вверх, исторгая стон из ее горла, когда он прижался к самой ее сердцевине. Когда он крепко зажал ее клитор зубами, с ней было покончено.

Тэмми вскрикнула, когда наконец отпустила себя.

Если бы не их связь в ее сознании, она могла бы и не знать, что Каспен тоже кончил. Но она чувствовала, как его удовольствие, несомненно, переплетается с ее, заводя ее дальше, чем она когда-либо могла бы зайти в одиночку. Когда они вместе плыли по волнам, Тэмми почувствовала, как между ними что-то запечаталось — связь, которую невозможно было разорвать. Теперь они принадлежали друг другу; пути назад, к тому, как все было до того, как они разделили это важное, фундаментальное чувство, не было.

Она была полностью мокрой от оргазма, но было ясно, что Каспен не собирался останавливаться. Он слизывал ее влагу — глотал ее — наслаждаясь, как будто это было лучшее, что он когда-либо пробовал. Нельзя было сомневаться в его удовольствии. Даже если бы они не были связаны разумом, она услышала бы это в его стонах — стонах, которые становились только настойчивее по мере того, как он пробовал ее на вкус.

Воздух, несомненно, становился теплее.

Они знали, что находятся на неизведанной территории. Было невозможно не признать, в какой опасности она находилась — в какой опасности они были оба. Если Каспен потеряет контроль, как в прошлый раз, не было никакой гарантии, что он не причинит ей вреда. Они были совсем одни в его покоях; если что-нибудь случится, она будет совершенно беззащитна. Тэмми знала, что они идут на риск. Но она также знала, насколько дорога ему.

Язык Каспена внезапно стал шершавым на ее клиторе. Тэмми ахнула от внезапного изменения текстуры, ее тело удивленно дернулось назад. Каспен только крепче прижал ее к себе, его руки удерживали ее бедра на месте так, чтобы он мог лизать ее еще глубже.

Динамика между ними менялась.

Его единственной целью больше не было доставлять ей удовольствие. Теперь Каспен брал столько же, сколько и отдавал — поглощал ее влагу, как будто она была нужна ему в засуху. Оглушительное шипение наполнило пещеру, когда он продвинул язык еще дальше внутрь нее. Он зашел невероятно далеко — все болело, как будто ее растягивали. Тэмми застонала, когда он дразнил ее клитор и одновременно проник в ее центр. Осознание поразило ее, как удар молнии.

У него разделился язык.

Тэмми осознала, какое экстраординарное самообладание, должно быть, демонстрировал Каспен, чтобы изменить только эту свою часть. Дым поднимался от его плеч, наполняя воздух и поднимаясь по телу Тэмми мягкими, призрачными струйками. Завитки обвились по бокам ее грудей, прежде чем подняться по рукам и пригвоздить запястья к матрасу.

Не имело значения, что он был хищником, а она — его добычей. Что бы ни случилось дальше, это неизбежно. Остановить его было невозможно, да она и не хотела. У Каспена была потребность, которая молила об удовлетворении. Голод, который могла утолить только Тэмми.

Ее ноги были широко раздвинуты, каждая частичка ее тела была обнажена. Он наслаждался ею с безрассудной самозабвенностью, его голова опускалась снова и снова, пока он насиловал ее своим языком. Тэмми была беспомощна, ее руки были прижаты над головой теплыми завитками дыма. Это не имело значения; она все равно не хотела двигаться. Не было ничего, чего бы она не позволила ему сделать, ни одной частички себя, которую она не отдала бы ему, если бы он этого захотел. Его голод пробудил в ней двойное пламя — то, которое жаждало насыщения.

Тэмми не оставалось ничего, кроме как сдаться — Каспену, самой себе, удовольствию.

Его язык был на ее клиторе. И внутри нее. И когда его пальцы тоже проникли в нее, она чуть не кончила. Это было уже слишком; она была готова взорваться.

— Каспен! — закричала она.

Он только глубже зарылся в нее. Она билась в дымчатых оковах, ее бедра дергались, когда он стимулировал в ней то, что она и не подозревала, что способна чувствовать. Все достигло кульминации, напряжение в теле сошлось в одной идеальной точке. Сердце Тэмми сжалось.

С приливом эйфорического освобождения она кончила.

Одобрительное шипение Каспена было оглушительным. Не могло быть никаких сомнений, что она давала ему именно то, в чем он нуждался, — что ее оргазм питал ту часть его, которая жаждала ее.

Тэмми внезапно почувствовала слабость, как будто только что пробежала длинную дистанцию. Каспен мягко лизнул ее, и она поняла, что он снова вернул своему языку человеческую форму. Он покрывал поцелуями внутреннюю поверхность ее бедра, удерживая пальцы внутри нее, пока кусал, пощипывая кожу зубами, наверняка оставляя синяк, неоспоримое напоминание об их союзе.

Ей не терпелось посмотреть на этот синяк завтра.

Наконец Каспен поднял голову. Они посмотрели друг на друга в безмолвном благоговении, как будто ни один из них не мог поверить в то, что только что произошло. Как будто то, что они разделили, было за гранью понимания.

Он приподнялся и наклонился для поцелуя. Его язык скользнул по ее языку, и она попробовала на нем себя.

Видишь?

Остальная часть его вопроса осталась невысказанной, но Тэмми знала, о чем он спрашивает. Ответ был только один:

Да.

Он медленно отстранился.

Каспен положил свой член ей между ног, его головка почти касалась ее пупка.

Он положил руку на основание члена, прижимая его к ее влажности, и медленно провел членом в ладони, имитируя движение, которое, она знала, он хотел сделать внутри нее.

— Тэмми. — Его глаза прошлись по ее телу. — Ты нужна мне. Сейчас.

Она подняла на него глаза.

— Ты мне тоже нужен.