Проклятие Железного Лика

Глава 5: Битва в Ущелье Скорби

Рассвет окрасил каменные стены ущелья в кроваво-красный цвет. Узкий горный проход, где сотни лет назад полегла армия повстанцев, снова готовился принять в свои объятия смерть. Железный Лик стоял на скалистом выступе, наблюдая, как солнце медленно поднимается над горизонтом, превращая тени в призрачных часовых, стерегущих проход в небытие.

После поимки Верховного Иерарха Себастиана III и Герцога Аграйского гражданская война в Нисенхейме не закончилась, как многие надеялись. Напротив, она разгорелась с новой силой. Мелкие лорды, почувствовав ослабление центральной власти, объявляли независимость своих земель. Города-государства Торговой Конфедерации нанимали наёмников для защиты торговых путей. А с севера надвигалась новая угроза — Империя Каскадия, давний соперник Нисенхейма, решила воспользоваться хаосом и завоевать ослабленного соседа.

Легион Железной Маски, выросший за год до двадцати тысяч бойцов, стал единственной силой, способной противостоять вторжению. Но даже с таким войском Железный Лик понимал, что в открытом сражении у них нет шансов против Каскадийских легионов — профессиональной армии, закалённой в десятках завоевательных кампаний.

И потому он выбрал Ущелье Скорби — место, где немногие могли противостоять многим, где дисциплина и стратегия значили больше числа.

— Они идут, — Фенрир поднялся на выступ, встав рядом с командиром. Годы в Легионе превратили бывшего уличного бродягу в закалённого воина с пронзительным взглядом и шрамами, каждый из которых рассказывал свою историю. — Разведчики сообщают о пяти легионах. Около пятидесяти тысяч солдат.

Железный Лик кивнул, не отрывая взгляда от горизонта. Маска на его лице приняла задумчивое выражение — тонкие морщинки появились в уголках глазниц, металлические губы сжались в прямую линию.

— Мы ожидали этого, — ответил он. — Пять легионов — это почти треть всей армии Каскадии. Император Валтасар считает нас серьёзной угрозой.

— Или же хочет покончить с нами одним ударом, — добавил Фенрир.

Железный Лик повернулся к своему заместителю. За годы совместной борьбы Фенрир стал ближе, чем друг или брат — он был продолжением воли Железного Лика, его правой рукой, его тенью.

— Все командиры знают свои позиции? — спросил он.

— Да. Карн Одноглазый с тяжёлой пехотой займёт передний рубеж. Лирика разместила лучников на скалах. Инженерный корпус Мастера Бруно подготовил ловушки и обвалы. Тень и её разведчики будут действовать в тылу противника.

Железный Лик кивнул. План был продуман до мельчайших деталей. Не просто остановить врага, но уничтожить его полностью, послать сигнал всему миру — Легион Железной Маски не просто банда повстанцев, а новая сила, с которой нужно считаться.

— А где генерал Аркас? — спросил он, вспомнив о бывшем командире королевской армии, перешедшем на их сторону после битвы с Родериком.

— Проверяет укрепления в самом узком месте ущелья. Он беспокоится о правом фланге — там скалы не такие крутые, возможен обход.

— Пусть разместит там щитовую стену — бойцов с двойными щитами и короткими копьями. Если каскадийцы попытаются лезть на скалы, будет легче сбрасывать их вниз.

Фенрир кивнул и уже собирался уходить, когда Железный Лик остановил его, положив руку на плечо.

— Фенрир, — голос его звучал необычно мягко. — Если что-то пойдёт не так… если я паду… ты знаешь, что делать.

В глазах старого друга мелькнуло удивление. За все годы их знакомства Железный Лик никогда не говорил о возможности поражения или смерти. Казалось, маска сделала его если не бессмертным, то убеждённым в собственной неуязвимости.

— Что изменилось? — спросил Фенрир, внимательно вглядываясь в металлическое лицо командира.

Маска на лице Железного Лика чуть изменилась, приняв выражение, которого Фенрир раньше не видел — смесь усталости и смирения.

— Я видел сон, — просто ответил он. — Туман и замок на скале. И кто-то ждал меня там. Кто-то… похожий на меня.

Фенрир хотел спросить больше, но инстинкт подсказывал ему, что не стоит. За последний год Железный Лик всё больше отдалялся от всех, включая ближайших соратников. Он проводил целые дни в одиночестве, изучая древние тексты и артефакты, привезённые из руин Старого Города. Его сила росла — все это видели, но вместе с тем росла и его отчуждённость от людей вокруг.

— Мы победим, — вместо расспросов сказал Фенрир. — И я буду рядом, что бы ни случилось.

Железный Лик кивнул, и маска вернулась к привычному выражению — решительному и уверенному. Миг слабости прошёл.

— Иди, — сказал он. — И да хранит тебя Святая Катарина.

Фенрир усмехнулся — Железный Лик никогда не был религиозен, это была скорее дань традиции, обычное прощание в Нисенхейме. Он отсалютовал командиру и начал спуск к позициям своего отряда — элитной гвардии, лучших бойцов Легиона, лично обученных Железным Ликом и носящих миниатюрные копии его маски на нагрудниках.

Оставшись один, Железный Лик снова обратил взгляд к горизонту. Далеко, ещё за пределами видимости, но уже ощутимо, словно приближающаяся буря, надвигалась армия Каскадии. Он чувствовал её — не физическими чувствами, а чем-то иным, что появилось в нём с трансформацией маски. Словно тысячи маленьких огоньков двигались к нему, каждый представлял собой жизнь, готовую погаснуть.

Это было новое ощущение, пугающее и завораживающее одновременно. Маска продолжала меняться, эволюционировать, и вместе с ней менялось его восприятие мира.

Иногда он задавался вопросом — осталось ли в нём ещё что-то от того мальчика, чьи родители были казнены по приказу короля? Или тот Эдрик Лайонелл давно умер, а на его месте возникло нечто иное, использующее его воспоминания и тело как сосуд?

Он не знал ответа. И порой это неведение было страшнее любого врага.

К полудню передовые отряды каскадийцев показались у входа в ущелье. Сверкающие на солнце шлемы и нагрудники, чёткие построения, знамёна с эмблемой двуглавого орла — каскадийцы шли не прячась, демонстрируя мощь и уверенность в превосходстве.

Железный Лик наблюдал за ними с командного пункта, устроенного на естественном каменном возвышении в середине ущелья. Отсюда открывался вид на весь проход — извилистую тропу между отвесных скал, местами настолько узкую, что лишь десять человек могли встать в ряд.

Он выбрал это место не только из тактических соображений. Здесь, пятьсот лет назад, пали последние защитники в той первой битве при Ущелье Скорби, когда восставшие крестьяне и дезертиры пытались остановить продвижение королевской армии. Их призраки до сих пор бродили по ущелью — как он узнал, используя Амулет Забытых в битве с Родериком.

История имела привычку повторяться. Но сегодня у восставших был шанс изменить её ход.

— Они остановились, — доложил гонец, запыхавшись от быстрого подъёма. — Каскадийский авангард изучает проход.

— Как и ожидалось, — Железный Лик кивнул. — Они осторожны. Генерал Октавиан, командующий армией вторжения, не зря считается лучшим стратегом Империи.

Он повернулся к своим командирам, собравшимся для последнего инструктажа.

— Ловушка Затвора активирована? — спросил он Мастера Бруно, главу инженерного корпуса, тщедушного старика с гениальным умом и руками, способными создавать механизмы невероятной сложности.

— Да, мой командир, — Бруно кивнул. — Достаточно одного сигнала, и каменный завал перекроет выход из ущелья. Они не смогут отступить.

— Хорошо. Лирика?

Командующая лучниками выступила вперёд — высокая, стройная женщина с короткими седеющими волосами и глазами цвета грозового неба.

— Мои люди на позициях. Я усилила левый фланг, как вы приказали. Если каскадийцы пойдут в лобовую атаку, мы встретим их дождём стрел.

— Карн?

Карн Одноглазый, потерявший глаз ещё в королевской армии и получивший множество новых шрамов за годы службы в Легионе, отсалютовал кулаком к сердцу.

— Тяжёлая пехота готова. Первая линия — стена щитов, вторая — копейщики, третья — рубаки с двуручными мечами. Как только противник увязнет в первых рядах, мы ударим с флангов.

— Генерал Аркас?

Седовласый ветеран с выправкой профессионального военного выступил вперёд. Бывший командующий королевской армией, перешедший на сторону Легиона после падения монархии, он принёс с собой бесценный опыт и знания.

— Резервы на позициях. Четыре отряда по пятьсот человек, готовы поддержать любой участок обороны. Кавалерия ждёт за перевалом — если удастся пробить брешь, они ударят в тыл противнику.

Тени, как обычно, не было на совете — она уже выполняла свою часть плана, просачиваясь сквозь ряды каскадийцев, сея страх и панику.

Железный Лик обвёл взглядом своих командиров — людей, прошедших с ним через кровь и огонь, преданных до последнего вздоха. Он чувствовал странную меланхолию, словно видел их в последний раз.

Маска на его лице, уловив настроение, приобрела соответствующее выражение — лёгкую грусть, смешанную с решимостью.

— Сегодня, — начал он, и его голос, усиленный резонансом маски, разнёсся по командному пункту, — мы не просто защищаем Нисенхейм от захватчиков. Мы защищаем новый порядок, который только начинает формироваться. Порядок, где нет места тирании, где простые люди могут жить с достоинством, не боясь произвола власть имущих.

Он сделал паузу, глядя на каждого из командиров.

— Каскадийская империя воплощает всё, против чего мы боремся — рабство, угнетение, бесконечные войны ради наживы. Если мы падём сегодня, падут и наши идеалы. Но я верю, что мы выстоим. Не потому, что мы сильнее или многочисленнее, а потому что мы сражаемся за правое дело.

Его речь была прервана звуком рога, раздавшегося со стороны входа в ущелье. Каскадийцы начали наступление.

— По местам, — приказал Железный Лик. — И помните — история смотрит на нас.

Командиры отсалютовали и разошлись по своим позициям, оставив Железного Лика одного на командном пункте. Он вытащил из-под доспеха медальон — не тот, с волком, подаренный матерью, который он потерял годы назад в одной из бесчисленных схваток, а новый, с изображением железной маски, символа его Легиона.

— Помоги мне сегодня, — прошептал он, сжимая медальон в руке, не обращаясь ни к какому конкретному божеству, а скорее к самой судьбе.

Затем он спустился с командного пункта и направился к передовой. Вопреки советам генерала Аркаса держаться в тылу, Железный Лик всегда сражался вместе со своими людьми. Это было частью его образа — не просто командующий, отдающий приказы из безопасного места, а воин, делящий опасности со своими солдатами.

Когда он появился среди рядов тяжёлой пехоты, готовившейся встретить первую волну атакующих, по рядам прокатился шёпот, затем возгласы, переросшие в ритмичный стук мечей о щиты. Железный Лик поднял руку, и шум стих, сменившись напряжённым ожиданием.

— Сегодня, — его голос, усиленный маской, перекрывал даже грохот приближающейся армии, — мы пишем новую страницу истории. Сегодня мы не просто солдаты, мы — судьба Нисенхейма!

Рёв тысяч глоток был ему ответом. Железный Лик встал в первый ряд, между Карном Одноглазым и Фенриром. Щитоносцы сомкнули строй, образуя сплошную стену из металла и дерева. За их спинами копейщики выставили свои восьмифутовые копья, создавая смертоносный лес, готовый встретить противника.

А затем пришли каскадийцы.

Их первая волна была не основными силами, а вспомогательными отрядами — лёгкая пехота, набранная из покорённых народов, используемая для выявления позиций противника и истощения его сил перед основной атакой.

Они бежали вперёд, размахивая короткими мечами и лёгкими топорами, выкрикивая боевые кличи на десятке разных языков. Но не успели они преодолеть и половину расстояния, как небо над ними потемнело от стрел.

Первый залп лучников Лирики выкосил целые ряды. Второй — ударил по тем, кто продолжал бежать вперёд. Третий — достал тех немногих, кто смог приблизиться к линии щитов Легиона.

Те, кто пережил стрелы, разбились о стену щитов, как волна о скалы. Копья пронзали тела, мечи рубили конечности, топоры дробили черепа. За считанные минуты первая волна была отброшена, оставив сотни тел устилать каменистую почву ущелья.

Но это была лишь проба сил. Настоящее испытание началось, когда в ущелье вступил первый регулярный легион Каскадии — Легион Железного Орла, элитное подразделение, участвовавшее во всех крупных завоеваниях Империи за последние пятьдесят лет.

Они шли в идеальном порядке, щит к щиту, шаг в шаг, как единый организм. Их доспехи — чешуйчатые панцири поверх кольчуг — сияли на солнце, а шлемы с плюмажами из конского волоса напоминали гребни волн в бушующем море.

Стрелы лучников Лирики, казалось, не причиняли им существенного вреда — массивные прямоугольные щиты защищали от обстрела сверху, а там, где стрела находила свою цель, доспехи часто спасали жизнь воина.

Когда расстояние между противниками сократилось до пятидесяти шагов, каскадийцы остановились. Передние ряды опустились на одно колено, выставив щиты перед собой, а задние ряды обнажили длинные пики, готовясь к атаке.

Железный Лик изучал их построение с профессиональным интересом. Тактика каскадийцев была известна и эффективна — щитовая стена для защиты, пики для наступления, абсолютная дисциплина и координация. Именно так они завоевали половину известного мира.

Но ущелье нивелировало их численное преимущество. Здесь, в узком проходе, они не могли развернуться и использовать фланговые атаки. А главное — они не могли отступить. Ловушка Затвора Мастера Бруно уже сработала, обрушив тонны камней позади вошедшего в ущелье легиона.

Напряжённое ожидание длилось, казалось, вечность. Две стены щитов, два непоколебимых фронта, готовые столкнуться в смертельной схватке.

Затем, по какому-то неслышному сигналу, каскадийцы двинулись вперёд. Не бегом, как первая волна, а мерным, неторопливым шагом, сохраняя строй и порядок. Земля дрожала под тысячами ног, движущихся в едином ритме.

— Держать строй! — крикнул Карн, и его голос был подхвачен другими командирами вдоль линии обороны. — Не размыкать щиты! Копья наготове!

Расстояние сокращалось. Сто шагов. Пятьдесят. Двадцать.

В последний момент перед столкновением каскадийцы остановились, и их передние ряды внезапно расступились, открывая проход. В образовавшийся коридор выехал одинокий всадник на чёрном коне.

Генерал Октавиан собственной персоной — главнокомандующий армией вторжения, легендарный полководец, не знавший поражений. Его золочёный доспех сиял в лучах полуденного солнца, а шлем, украшенный гребнем из красных перьев, делал его на голову выше остальных воинов.

Он остановился на полпути между армиями и поднял руку в жесте, предлагающем переговоры.

Железный Лик переглянулся с Фенриром. Это было неожиданно. Каскадийцы славились своей безжалостностью к врагам и никогда не предлагали переговоров, особенно тем, кого считали мятежниками или повстанцами.

— Это может быть ловушка, — предупредил Фенрир.

— Или возможность, — ответил Железный Лик. — Держите строй. Я выйду к нему.

И прежде чем кто-либо успел возразить, он шагнул вперёд, пройдя между щитами первого ряда обороны.

Медленно, с достоинством, он пересёк нейтральную полосу между армиями, остановившись в нескольких шагах от каскадийского генерала. Железная маска на его лице приняла нейтральное выражение — ни враждебности, ни страха, лишь внимательное ожидание.

Октавиан изучал его с нескрываемым интересом. Высокий, атлетически сложенный мужчина средних лет с резкими чертами лица, выдающими патрицианское происхождение, и холодными серыми глазами, повидавшими множество сражений.

— Железный Лик, — произнёс он, и его голос был удивительно мелодичным для человека, отправившего на смерть тысячи. — Воплощение легенды. Признаюсь, я ожидал встретить кого-то более… впечатляющего.

— А я ожидал, что легендарный генерал Октавиан не будет тратить время на пустые оскорбления, — ответил Железный Лик, и металлический резонанс его голоса, усиленный акустикой ущелья, произвёл должное впечатление — легкое удивление мелькнуло в глазах каскадийца.

Октавиан позволил себе лёгкую улыбку.

— Справедливо. Перейдём к делу. Император Валтасар поручил мне не просто завоевать Нисенхейм, но и решить… проблему Легиона Железной Маски. Однако я предпочитаю не тратить жизни своих людей без необходимости.

Он сделал паузу, словно ожидая реакции, затем продолжил:

— Предлагаю вам капитуляцию на почётных условиях. Ваши люди складывают оружие и присягают на верность Империи. Взамен они сохраняют жизнь и свободу. Более того, Легион может сохранить свою структуру и командование, став отдельным подразделением имперской армии. А вам, лично, император предлагает титул имперского трибуна с соответствующими привилегиями и властью.

Железный Лик внимательно слушал, не прерывая. Предложение было неожиданно щедрым — Каскадия редко предлагала покорённым народам что-либо, кроме рабства или смерти.

— А если я откажусь? — спросил он, хотя знал ответ.

Октавиан пожал плечами с отработанной элегантностью.

— Тогда мы уничтожим вас. Не сегодня, так завтра. Не здесь, так в другом месте. У Империи неисчерпаемые ресурсы. Ваша судьба предрешена, вопрос лишь в том, сколько жизней будет потрачено впустую.

Железный Лик задумался. Не о согласии — это было исключено, — а о причине столь нетипичного для Каскадии предложения. Что-то здесь было не так.

И тут он понял. Маска на его лице, реагируя на интуитивное озарение, изменила выражение — брови металла сдвинулись, губы искривились в понимающей усмешке.

— Вы боитесь, — произнёс он тихо, но достаточно громко, чтобы Октавиан услышал. — Не меня лично, не моего Легиона. Вы боитесь идеи, которую мы представляем. Идеи, что простые люди могут восстать против тирании и победить.

Он сделал шаг вперёд, и к его удивлению, Октавиан едва заметно отпрянул, хотя тут же восстановил самообладание.

— Если Легион Железной Маски победит сегодня, завтра восстанут рабы Таурона, угнетённые народы Восточных провинций, все те, кого Империя держит в узде страхом и силой. И вы знаете, что не сможете подавить их всех. Вот почему вы здесь, лично. Вот почему предлагаете сделку, а не просто атакуете.

Лицо Октавиана окаменело, маска профессионального безразличия соскользнула, обнажая на мгновение холодную ярость. Затем он взял себя в руки.

— Философские рассуждения — удел проигравших, — ответил он. — Я предложил вам выход. Вы отказались. Что ж, пусть история рассудит, кто из нас был прав.

С этими словами он развернул коня и направился обратно к своим войскам. Железный Лик также повернулся, чтобы вернуться к линии обороны Легиона.

Но не успел он сделать и нескольких шагов, как услышал свист рассекаемого воздуха. Инстинкт, острее которого не было ни у одного живого существа, заставил его резко развернуться, и он увидел летящее в его спину копьё — коварный бросок Октавиана, нарушившего священные правила переговоров.

Время словно замедлилось. Маска на лице Железного Лика раскалилась добела, и он увидел траекторию копья, как светящуюся линию в воздухе. Без видимых усилий он уклонился, позволив смертоносному оружию пролететь в дюйме от своего плеча.

В тот же момент воздух наполнился свистом тысяч стрел — каскадийские лучники, скрытые за первыми рядами легионеров, выпустили залп, целясь в линию обороны Легиона.

Битва при Ущелье Скорби началась.

— К оружию! — крикнул Железный Лик, бросаясь обратно к своим рядам. — Щиты вверх! Приготовиться к атаке!

Он едва успел вернуться за линию обороны, как первые ряды каскадийцев обрушились на стену щитов Легиона. Удар был страшен — сотни тренированных воинов, двигающихся как единый организм, врезались в оборону с силой морской волны о скалистый берег.

Линия Легиона прогнулась, но не сломалась. Щитоносцы, обученные годами тренировок, удержали строй, а копейщики за их спинами начали свою смертоносную работу, нанося удары между щитов, находя уязвимые места в доспехах противника.

Железный Лик оказался в самой гуще сражения. В отличие от остальных командиров, предпочитавших традиционное оружие — мечи, топоры, копья, — он сражался двумя изогнутыми кинжалами с серебряными лезвиями, которые казались продолжением его рук. Его стиль боя не имел аналогов — смесь уличной грязной драки, отточенной годами выживания в Подбрюшье, и изысканного фехтования, изученного по древним трактатам.

Каскадийцы, привыкшие к предсказуемым тактикам и стандартным приёмам, не были готовы к такому противнику. Железный Лик двигался среди врагов как ртуть — неуловимый, смертоносный, непредсказуемый. Его кинжалы находили щели между пластинами доспехов, проникали под шлемы, перерезали сухожилия и артерии.

Но даже с его сверхъестественными способностями, с маской, предупреждающей об опасности и усиливающей рефлексы, он был лишь одним воином среди тысяч. И каскадийцы продолжали наступать, волна за волной, неистощимым потоком.

Первый час сражения прошёл в относительном равновесии. Легион Железной Маски удерживал позиции, а каскадийцы несли потери, но продолжали давить числом. Узость ущелья играла на руку обороняющимся, не позволяя противнику использовать своё численное преимущество в полной мере.

Но затем ситуация начала меняться. Каскадийцы, признав неэффективность лобовых атак, изменили тактику. Часть их сил начала карабкаться по склонам ущелья, стремясь обойти линию обороны с флангов.

— Лирика! — крикнул Железный Лик, заметив маневр противника. — Лучники на фланги!

Командующая лучниками, находившаяся на скале над полем боя, мгновенно отреагировала, перенаправив часть своих стрелков на новую угрозу. Дождь стрел обрушился на каскадийцев, пытающихся взобраться по скалам, но их было слишком много.

— Фенрир! — следующий приказ Железного Лика. — Возьми элитную гвардию и укрепи правый фланг!

Фенрир кивнул и, собрав несколько десятков бойцов в железных масках-наличниках, бросился к месту прорыва.

Битва приобретала всё более ожесточённый характер. Ущелье Скорби, некогда просто название, снова становилось синонимом кровопролития и героизма.

Железный Лик сражался без устали, переходя от одного критического участка к другому, вдохновляя своих воинов, направляя их действия. Его фигура, мелькающая среди сражающихся, стала символом сопротивления, маяком надежды для усталых бойцов Легиона.

Маска на его лице, казалось, жила собственной жизнью в пылу сражения. Она меняла выражения с калейдоскопической скоростью — от яростного оскала при атаке до сосредоточенного спокойствия в моменты принятия тактических решений. Янтарный свет, исходящий из глазниц, стал ярче, заметный даже при дневном свете, словно внутри черепа горел настоящий огонь.

Но даже с его сверхчеловеческой выносливостью, даже с мастерством его командиров и храбростью рядовых легионеров, исход битвы оставался неопределённым. Каскадийцы несли огромные потери, но продолжали наступать, словно бесконечный поток, готовый затопить любую преграду.

К середине дня стало очевидно, что без кардинального изменения ситуации Легион не сможет долго удерживать позиции. Силы таяли, люди уставали, запасы стрел иссякали.

Железный Лик, отбив очередную атаку, отступил к командному пункту для быстрого совещания с командирами. Его доспехи были забрызганы кровью — своей и чужой, плащ превратился в лохмотья, но маска сияла ярче, чем когда-либо.

— Мы не выдержим до ночи, — прямо сказал Карн Одноглазый, чей единственный глаз был полон усталости и тревоги. — Мои люди измотаны. Каскадийцы меняют отряды каждый час, а наши бьются без перерыва с рассвета.

— Лучники почти без стрел, — добавила Лирика, чьи руки были стёрты до крови от натяжения тетивы. — Мы используем подобранные с поля боя, но их не хватает.

— Кавалерия готова атаковать, — доложил генерал Аркас. — Но без пробоины в рядах противника это будет самоубийством.

Железный Лик слушал молча, переводя взгляд с одного командира на другого. Они не произносили слова «поражение», но оно висело в воздухе, неозвученное, но ощутимое.

— Есть ещё один вариант, — наконец сказал он, и в его голосе появились нотки, которых раньше не было — глубокие, потусторонние, словно говорил не человек, а сама маска. — Я могу использовать Амулет Забытых снова.

Командиры переглянулись. Все они слышали о первой битве в Ущелье Скорби, где Железный Лик использовал древний артефакт, чтобы поднять мёртвых против армии короля Родерика. Но никто из них не видел этого собственными глазами, кроме Фенрира.

— После того случая… — осторожно начал Фенрир, — ты изменился. Маска начала всё больше влиять на тебя. Ты уверен, что хочешь рискнуть снова?

Железный Лик коснулся маски рукой, словно проверяя, на месте ли она. Жест, который он повторял всё чаще в последнее время, словно боясь, что маска может исчезнуть… или полностью слиться с ним.

— Выбора нет, — просто ответил он. — Или мы используем все доступные средства, или Легион перестанет существовать сегодня.

С этими словами он достал из-под доспеха маленький серебряный диск с выгравированной спиралью — Амулет Забытых, тот самый, что он использовал в первой битве.

— Приготовьте людей, — приказал он. — Когда я активирую амулет, начнётся настоящий хаос. Мы должны использовать его в своих интересах.

Командиры кивнули, хотя в их глазах читалось беспокойство. Никто не знал, какую цену придётся заплатить за использование древней магии.

Железный Лик поднялся на возвышение командного пункта, где он был виден всему Легиону и большей части каскадийской армии. Высоко подняв амулет, он начал произносить древние слова, которые остались в его памяти после первого использования артефакта.

— Az’nareth su’loth ma’kar, — слова, не принадлежащие ни одному из известных языков, слетали с его губ, резонируя внутри маски с металлическим эхом.

Амулет в его руке начал светиться серебристым светом, постепенно меняющим оттенок на тёмно-пурпурный. Спираль в центре диска, казалось, ожила, начав вращаться, сначала медленно, затем всё быстрее.

Воздух вокруг Железного Лика заколебался, словно от сильного жара, хотя день был прохладным. Звуки битвы начали стихать, словно кто-то невидимый накрыл всё поле боя гигантским колпаком тишины.

А потом началось.

Из земли, из-под камней, из щелей в скалах начал подниматься туман — не обычное атмосферное явление, а нечто живое, пульсирующее, двигающееся против ветра. Туман клубился вокруг тел павших воинов, как будто изучая их, пробуя на вкус.

Затем первый мертвец пошевелился. Каскадийский солдат, чья голова была почти отделена от тела ударом меча, внезапно сел, потом медленно поднялся на ноги. Его глаза были пусты, но в глубине зрачков тлел тот же пурпурный огонь, что исходил от амулета.

За ним последовали другие — десятки, сотни павших воинов с обеих сторон поднимались, как марионетки, управляемые невидимыми нитями. Они брали в руки оружие, выпавшее при падении, или просто использовали собственные конечности как дубины и когти.

Но в этот раз произошло нечто, чего не было в первой битве. Из глубин ущелья, из мест, где пять веков назад полегли повстанцы, начали появляться другие фигуры — скелеты в остатках древних доспехов, обтянутые почерневшей кожей, с глазницами, горящими тем же пурпурным огнём.

Первое Туманное Войско — армия, разбитая пять веков назад, возвращалась, чтобы восстановить справедливость.

Ужас охватил каскадийцев. Даже самые дисциплинированные войска не были готовы к такому зрелищу. Первые ряды дрогнули, началась паника, распространяющаяся с пугающей скоростью.

Железный Лик стоял на возвышении, амулет в его руке пульсировал в такт с сердцебиением, маска на лице раскалилась добела, глаза горели потусторонним огнём. Он был проводником между мирами, мостом между жизнью и смертью, и на мгновение ему показалось, что он видит нечто за гранью реальности — тёмный замок на скале, окутанный вечным туманом, и фигуру на балконе, наблюдающую за ним с интересом хищника, оценивающего потенциальную добычу.

Видение длилось лишь мгновение, но оставило после себя странное чувство предопределённости, словно все события его жизни вели к чему-то большему, чем просто эта битва.

Он опустил руку с амулетом и поднял другую, указывая на противника.

— Легион! — крикнул он, и его голос, усиленный маской и резонансом ущелья, разнёсся над полем боя. — В атаку!

Бойцы Легиона Железной Маски, воодушевлённые сверхъестественной поддержкой, перешли от обороны к наступлению. Стена щитов превратилась в таран, врезавшийся в расстроенные ряды каскадийцев. Одновременно с этим мертвецы атаковали с флангов и тыла, создавая хаос и панику в рядах противника.

Каскадийцы сопротивлялись — их дисциплина и тренировка не исчезли полностью даже перед лицом сверхъестественного ужаса. Отдельные отряды перестраивались, формируя круговую оборону, пытаясь отбиться от наступающих со всех сторон врагов.

Железный Лик спустился с командного пункта и снова оказался в гуще сражения. Но теперь что-то изменилось в его движениях, в его сущности. Маска, казалось, стала ещё тоньше, ещё более интегрированной с его плотью. Металл двигался не просто синхронно с мимикой, он, казалось, предугадывал мысли и эмоции, иногда меняя выражение до того, как сам Железный Лик осознавал свои чувства.

Его кинжалы в руках превратились в размытые серебристые молнии, настолько быстрыми были его движения. Каскадийцы падали десятками, не успевая даже понять, откуда пришла смерть. Янтарный свет из глазниц маски оставлял за собой светящийся след, словно огненная комета, прорезающая ряды врагов.

— Демон! — кричали каскадийцы, отступая перед ним. — Он не человек! Он порождение тьмы!

Но были и те, кто не поддавался панике. Преторианская гвардия — личная охрана генерала Октавиана, элита среди элит каскадийской армии, облачённая в золочёные доспехи и вооружённая особыми мечами из дамасской стали — сформировала фалангу вокруг своего командира.

Железный Лик, прорубая путь сквозь обычных легионеров, наконец столкнулся с этим последним оплотом сопротивления. И в центре преторианцев стоял сам Октавиан — без коня, потерянного в хаосе битвы, но всё ещё величественный в своём золочёном доспехе, с обнажённым мечом в руке.

— Так вот какова твоя истинная природа, — произнёс генерал, глядя на приближающегося Железного Лика с смесью отвращения и страха. — Некромант, чернокнижник, враг всего живого.

Железный Лик остановился перед фалангой преторианцев. Вокруг них продолжалась битва, но здесь, в этом маленьком пространстве, возникла странная пауза, как будто время замедлилось специально для их разговора.

— Я лишь человек, отвечающий на насилие насилием, — ответил Железный Лик, и его голос звучал иначе, чем обычно — глубже, древнее, с эхом, которое, казалось, приходило не из маски, а откуда-то издалека. — Вы принесли войну в мои земли. Я лишь использую то, что имею, чтобы защитить свой народ.

— Защитить? — Октавиан горько рассмеялся. — Посмотри вокруг! Ты превратил поле боя в кощунственный спектакль! Ты оскверняешь даже смерть ради своих целей!

— А чем отличается то, что делаю я, от того, что делаете вы? — возразил Железный Лик, делая шаг вперёд. — Разве не используете вы своих солдат как расходный материал? Разве не посылаете их на смерть ради амбиций и власти? По крайней мере, мои мертвецы служат благородной цели — защите родины от захватчиков.

Октавиан не ответил. Вместо этого он поднял меч в салюте и кивнул своим преторианцам.

— Убейте его, — просто приказал он, и элитные воины двинулись вперёд единым организмом, щит к щиту, меч к мечу.

Это были лучшие бойцы Империи, тренированные с детства, прошедшие тысячи сражений. Их мастерство было легендарным, их дисциплина — безупречной.

Но они никогда не сталкивались с противником, подобным Железному Лику.

Первый преторианец, атаковавший его, упал, даже не поняв, что произошло — серебристый кинжал прошёл сквозь забрало шлема, как будто металл был мягким воском. Второй потерял руку, державшую меч, третий — упал с перерезанным горлом.

Железный Лик двигался среди них не как человек, а как сама смерть — неуловимая, неостановимая, неотвратимая. Его кинжалы оставляли за собой следы серебристого света, словно разрезая саму ткань реальности.

Один за другим преторианцы падали, не успевая даже нанести удар. Их безупречная тактика, их легендарное мастерство оказались бесполезны против существа, которое сочетало человеческую хитрость с нечеловеческой скоростью и силой.

Наконец, из всей преторианской гвардии остался только сам Октавиан. Генерал стоял, сжимая меч, глядя на приближающегося Железного Лика с смесью ужаса и восхищения.

— Что ты такое? — прошептал он, когда Железный Лик остановился перед ним.

— Я тот, кто положит конец твоему вторжению, — ответил Железный Лик, поднимая кинжал.

Но прежде чем он успел нанести удар, произошло нечто странное. Воздух между ними исказился, словно в летний зной над раскалённым камнем. Звуки битвы внезапно стихли, словно кто-то повернул рычаг громкости в невидимом механизме.

А потом пришёл холод — пробирающий до костей, неестественный, словно само дыхание зимы в разгар лета. И вместе с холодом появилась она.

Фигура, возникшая между Железным Ликом и Октавианом, лишь отдалённо напоминала человеческую. Высокая, истощённо-тонкая, с конечностями слишком длинными для человека, она парила над землёй, не касаясь её ногами. Лицо, если это можно было назвать лицом, представляло собой маску из льда и тумана, с глазницами, в которых клубилась вечная тьма.

Банши — полузабытый кошмар, существо из легенд, предвестница смерти и проводница в иной мир.

Железный Лик застыл, узнавая существо из древних манускриптов, которые он изучал в руинах Старого Города. Банши — духи мщения, появляющиеся там, где пролито слишком много крови, где страдание и отчаяние достигают критической массы.

Октавиан, не обладавший знаниями Железного Лика, но инстинктивно чувствующий опасность, атаковал призрачную фигуру. Его меч прошёл сквозь туманное тело, не причинив вреда, словно рассекая дым.

Банши повернула своё безликое лицо к генералу, и на мгновение Железному Лику показалось, что он видит усмешку на том, что должно было быть ртом.

А потом она закричала.

Крик банши невозможно было описать словами человеческого языка. Это был не звук в привычном понимании, а нечто большее — вибрация на уровне самой души, разрушающая не физическую материю, а жизненную силу. Это был вой всех потерянных душ, плач всех матерей над погибшими детьми, стоны всех раненых на полях сражений с начала времён.

Октавиан упал на колени, зажимая уши руками, из которых потекла кровь. Его лицо исказилось от боли, глаза расширились от ужаса. Он пытался кричать, но его крик тонул в сверхъестественном вое банши.

Железный Лик тоже чувствовал воздействие крика, но в гораздо меньшей степени. Маска, каким-то образом, защищала его, фильтруя смертоносные вибрации, превращая их в нечто почти переносимое.

Но он знал, что это временная защита. Банши не остановится, пока не заберёт все души на поле боя — и его в том числе.

Инстинктивно он прижал руку к груди, где под доспехом скрывался ещё один артефакт — маленький медальон с изображением спирали, найденный им в том же склепе, что и Амулет Забытых. Он никогда не использовал его, не зная его назначения, но сохранил, повинуясь интуиции.

И сейчас, в момент смертельной опасности, эта интуиция подсказывала ему, что медальон может быть его единственным шансом.

Выхватив артефакт из-под доспеха, он поднял его перед собой, направив на банши. Медальон засветился зеленоватым светом, реагируя на присутствие потустороннего существа. По поверхности серебра пробежали странные символы, похожие на письмена на стенах Старого Города.

Банши прервала свой крик, повернув безликую голову к артефакту. В её позе читалось нечто похожее на удивление — словно она узнала медальон и была поражена его появлением здесь и сейчас.

— Аль’шат’кха мер’нарет, — слова вырвались из уст Железного Лика раньше, чем он осознал их. Он не знал этого языка, никогда не изучал его, но в этот момент слова сами пришли к нему, словно нашёптанные самим медальоном.

Зеленоватый свет медальона стал ярче, сфокусировавшись в луч, направленный прямо в центр туманной фигуры банши. Призрак издал новый крик — на этот раз не атакующий, а полный боли и отчаяния.

Туман, составлявший её тело, начал закручиваться спиралью, втягиваясь в медальон, словно в воронку. Банши сопротивлялась, пытаясь вырваться из невидимого плена, но сила артефакта была непреодолима.

С последним пронзительным воплем, разнёсшимся эхом по ущелью, банши исчезла, полностью поглощённая медальоном. Артефакт в руке Железного Лика вспыхнул ослепительным зелёным светом, затем потемнел, став почти чёрным, словно обугленным.

Инстинктивно Железный Лик прижал медальон к груди, и в тот момент, когда почерневший металл коснулся его тела, произошло нечто странное. Боль, острая и внезапная, пронзила его, словно тысячи раскалённых игл вонзились в кожу. Медальон, казалось, растворился, впитавшись прямо в плоть, оставив на груди выжженную отметину в форме спирали — точную копию символа на артефакте.

Когда боль утихла, Железный Лик почувствовал странное изменение. Как будто что-то внутри него сдвинулось, перестроилось, стало иным. Он чувствовал новую силу, текущую по венам, силу, которая была не просто его собственной, но и чем-то… другим. Словно часть сущности банши перешла к нему, интегрировалась в его тело и разум.

Октавиан, всё ещё находившийся на коленях после крика банши, смотрел на него с суеверным ужасом.

— Демон, — прошептал он, с трудом поднимаясь на ноги. — Ты не человек. Ты — нечто большее… или меньшее.

Железный Лик не ответил. Он чувствовал странную отстранённость, словно наблюдал за происходящим со стороны. Маска на его лице пульсировала, синхронизируясь с новой силой внутри него.

Октавиан, видя изменения в своём противнике, понял, что проиграл не просто сражение, а нечто большее. Он поднял меч в последнем жесте дефиации.

— Убей меня, если сможешь, чудовище, — произнёс он. — Но знай, что Империя пришлёт других. И других. И других. Пока от твоего Легиона не останется даже воспоминаний.

Железный Лик медленно поднял руку, и к удивлению генерала, не атаковал, а просто положил ладонь ему на плечо. Прикосновение было холодным, пробирающим до костей, словно рука мертвеца.

— Я не убью тебя, — голос Железного Лика звучал странно — глубже, с эхом, которое, казалось, приходило из далёкого места. — Ты вернёшься в Каскадию. Расскажешь о том, что видел здесь. О том, что ждёт любого, кто попытается повторить твою ошибку.

Октавиан смотрел на него, не понимая, зачем Железный Лик проявляет милосердие. Это противоречило всему, что он знал о войне и воинской чести.

— Почему? — спросил он.

Железный Лик чуть наклонил голову, и маска приняла выражение, которое можно было бы назвать задумчивым, если бы оно не было столь чуждым любым человеческим эмоциям.

— Потому что мёртвый генерал — это мученик, легенда, призыв к новым завоеваниям. А живой генерал, потерпевший сокрушительное поражение… это урок. Урок для всех, кто подумает о вторжении в Нисенхейм.

С этими словами он повернулся и пошёл прочь, оставив Октавиана стоять в окружении тел своих преторианцев. Вокруг продолжалась битва, но её исход был уже предрешён. Каскадийская армия, столкнувшись с сверхъестественным ужасом мертвецов и банши, потеряла волю к сопротивлению. Солдаты бежали, бросая оружие, забывая о дисциплине и воинской чести.

Легион Железной Маски одержал величайшую победу в своей истории. И цена этой победы была выше, чем кто-либо мог представить.

Когда последние каскадийцы покинули ущелье, преследуемые живыми и мёртвыми воинами Легиона, Железный Лик поднялся на командный пункт. Он всё ещё держал в руке Амулет Забытых, который продолжал пульсировать тёмно-пурпурным светом, управляя армией мертвецов.

Одним жестом он мог бы послать этих неупокоенных воинов преследовать отступающих каскадийцев до самой границы и дальше, уничтожая всё на своём пути. Частично он хотел этого — новая сила внутри него, полученная после поглощения банши, жаждала мести, разрушения, хаоса.

Но другая часть, всё ещё человеческая, знала, что ему нужно остановиться. Использование Амулета Забытых, встреча с банши, активация неизвестного медальона — всё это изменило его ещё больше, подтолкнув дальше по пути трансформации, начатой маской.

Если он продолжит, если позволит новой силе полностью поглотить себя, от Эдрика Лайонелла не останется ничего. Будет лишь Железный Лик — существо, не совсем человек и не совсем нечто иное.

С усилием воли, потребовавшим всех его оставшихся человеческих качеств, он прекратил поток энергии, питавший Амулет Забытых. Пурпурный свет померк, спираль остановила своё вращение. И по всему ущелью мертвецы начали падать — теперь уже окончательно мёртвые, освобождённые от его контроля.

Фенрир, раненый, но живой, поднялся на командный пункт, встав рядом с Железным Ликом. Он видел всё — и поединок с Октавианом, и появление банши, и странную трансформацию своего командира после поглощения призрака.

— Это слишком дорогая цена, — тихо сказал он, глядя на метку в форме спирали, теперь видимую через разорванный доспех на груди Железного Лика. — Каждый раз, когда ты используешь эти артефакты, ты теряешь часть себя.

Железный Лик повернулся к нему, и Фенрир едва сдержал возглас удивления и страха. Глаза за маской изменились — теперь они светились не просто янтарным, а сложным, переливающимся светом, словно внутри черепа горело нечто, не принадлежащее этому миру.

— Возможно, — ответил Железный Лик, и его голос звучал одновременно знакомо и чуждо. — Но сегодня это была необходимая жертва. Мы остановили вторжение, которое могло уничтожить всё, что мы построили.

Он посмотрел на поле боя, усеянное телами каскадийцев и немногих павших легионеров. Победа была абсолютной, но в ней не было триумфа, лишь странное чувство неизбежности, словно всё это было лишь шагом к чему-то большему.

— Собирай раненых, — приказал он Фенриру. — Мы возвращаемся в Затерянную долину. Нисенхейм сегодня получил передышку, но война ещё не окончена.

Фенрир кивнул и спустился вниз, чтобы организовать отступление. Железный Лик остался один на командном пункте, глядя на заходящее солнце, окрашивающее ущелье в кроваво-красные тона.

Странное чувство одолевало его — не усталость, не боль, а словно… зов. Словно что-то звало его издалека, из-за границ известного мира, из места, окутанного вечным туманом.

И в тот момент, стоя над полем своей величайшей победы, он понял, что его путь в Нисенхейме подходит к концу. Маска, амулет, медальон, поглощённая сущность банши — всё это вело его к чему-то иному, к судьбе, которая лежала не здесь, а… где-то ещё.

Туманы Равенлофта уже протягивали к нему свои невидимые щупальца, пробуя на вкус его сущность, оценивая его потенциал. И скоро, очень скоро, они придут за ним, чтобы забрать в домен вечной ночи и вечного проклятия.

В домен, где его ждал тот, кто был так похож на него самого — человек, ставший чем-то большим, чем человек, носящий маску не из железа, а из многовековой ненависти и одиночества.

Граф Страд фон Зарович, владыка Баровии, искал нового противника, нового преемника, новую игрушку для своих бесконечных игр. И он нашёл его в лице Железного Лика — человека, который так же, как и он сам, пожертвовал своей человечностью ради силы и мести.

А пока Железный Лик стоял на вершине командного пункта, глядя на закат, и в его голове звучали слова, которые он никогда не читал и не слышал, но каким-то образом знал:

«Я — древняя земля с древними грехами.Я — тюрьма без стен и цепей.Я — место, где ночь длится вечно.Я — Баровия. И я жду тебя.»