Проклятие Железного Лика

Глава 8: Разрушение

Время в Баровии текло иначе — не линейно, как в мире смертных, а скорее циклично, как бесконечная спираль, где каждый новый виток был похож на предыдущий, но никогда не совпадал с ним полностью. Железный Лик не мог сказать, сколько дней, месяцев или даже лет прошло с того момента, как он решил остаться. Время утратило значение в этом месте, где солнце всегда было скрыто за пеленой туч, а луна всегда выглядела полной.

Башня Забвения — так называли северную башню замка Равенлофт, где теперь обитал Железный Лик. Древнее сооружение из черного камня, вздымающееся к вечно сумрачному небу, словно упрек богам. На самом верху располагались его покои — просторная круглая комната с высокими стрельчатыми окнами, из которых открывался вид на всю долину Баровии.

Он проводил долгие часы у этих окон, наблюдая за деревнями внизу, за передвижением волчьих стай в лесах, за туманами, клубящимися у подножия гор. Иногда взгляд его останавливался на Зеркале миров — странном устройстве, которое могло показывать другие реальности, в том числе и его родной Нисенхейм. Но он редко использовал его теперь. Слишком болезненно было видеть мир, который продолжал жить без него, где его друзья старели, где его Легион трансформировался во что-то иное, отличное от его первоначального видения.

Вместо этого он сосредоточился на изучении собственной трансформации. Маска, когда-то бывшая отдельным объектом, срастающимся с его лицом, теперь стала неотъемлемой частью его сущности. Металл распространился по всему телу, заменяя плоть, кости, органы. Лишь отдельные участки все еще оставались человеческими — словно острова в море ртути.

Но это была не просто физическая трансформация. Его разум, его восприятие, его понимание реальности — все менялось. Он начал видеть вещи, недоступные обычному зрению — ауры, энергетические потоки, сами нити реальности, сплетающиеся в узор мироздания. Он начал слышать голоса, не принадлежащие живым существам — шепот камней замка, песни ветра в горных ущельях, тихий плач земли, страдающей под гнетом проклятия.

И все это время граф Страд фон Зарович наблюдал за ним — не как тюремщик за пленником, но как ученый за интересным экспериментом. Они часто беседовали — о философии, магии, истории. О природе Тёмных Сил и их влиянии на Баровию. О трансформации Железного Лика и её возможных последствиях.

— Ты уникален, — сказал Страд в одну из таких бесед, глядя на металлическую руку своего гостя. — Я видел многих, кто менялся под влиянием Тёмных Сил — становился вампиром, как я, оборотнем, как Белый Вожак, призраком, как бедная Марина. Но никогда не видел… того, что происходит с тобой.

Они сидели в библиотеке замка — огромном зале с потолками высотой в три человеческих роста, уставленном стеллажами с книгами, собранными Страдом за столетия его правления. Тома по всем известным наукам и искусствам, многие из которых были забыты во внешнем мире, хранились здесь, покрытые пылью и освещенные вечным призрачным светом от канделябров, не требующих замены свечей.

— В чем моя уникальность? — спросил Железный Лик, перелистывая древний фолиант с иллюстрациями странных созданий, многие из которых напоминали ему о трансформирующейся маске.

Страд задумчиво поглаживал подбородок, его глаза — красные, как свежая кровь, — изучали гостя с нескрываемым интересом.

— Все остальные… они становятся кем-то, превращаются во что-то. Вампир, оборотень, призрак — это известные формы, определенные состояния. Но ты… ты становишься чем-то новым, чем-то, чего не было прежде.

Он поднял бокал с кровью (Железный Лик давно привык к гастрономическим пристрастиям хозяина замка) и сделал медленный глоток, словно смакуя вино.

— Твоя маска не просто изменяет тебя. Она… эволюционирует вместе с тобой. И кто знает, каким будет конечный результат? Возможно, нечто, чего даже Тёмные Силы не предвидели.

В словах Страда звучало нечто похожее на зависть, смешанную с осторожностью. Железный Лик знал, что граф, несмотря на всю свою власть, был пленником собственного проклятия, вечно повторяющим один и тот же цикл — поиск реинкарнации Татьяны, разочарование, ярость, отчаяние. Снова и снова, бесконечный круг мучений.

— Я не знаю, что мне уготовано, — честно ответил Железный Лик. — Но я намерен контролировать этот процесс, а не быть управляемым им.

Страд засмеялся — холодным, коротким смехом, в котором не было ни радости, ни веселья.

— Контроль, — повторил он, словно пробуя слово на вкус. — Иллюзия, которой мы все тешим себя. Скажи мне, друг мой, когда ты выбрал надеть маску, ты контролировал свой выбор? Или маска выбрала тебя, а ты лишь выполнил предписанное?

Этот вопрос тревожил Железного Лика с первого дня трансформации. Был ли его выбор действительно выбором, или он был лишь марионеткой сил, о существовании которых даже не подозревал?

— Я предпочитаю верить в свободу воли, — ответил он после долгой паузы. — Даже если это иллюзия, она… утешает.

— Утешение, — Страд кивнул, словно услышав именно то, что ожидал. — Еще одна иллюзия. Но, возможно, ты прав. Возможно, иллюзии — это все, что у нас есть в этой… реальности.

Такие беседы были частью их странных отношений — не дружба, но и не вражда. Скорее, взаимное изучение, взаимное признание сходства и различий.

Однако Железный Лик никогда не забывал предупреждения призрака Марины. Он никогда полностью не доверял графу, зная о его манипулятивной природе. И потому, параллельно с «официальными» занятиями, он проводил собственные исследования, используя ресурсы замка и свои растущие способности для изучения Баровии, её законов и, что важнее всего, возможных путей её изменения.

Потому что, несмотря на решение остаться, он не принял статус-кво. Не принял обреченность этой земли на вечное страдание. Не принял идею, что он — или кто-либо другой — должен быть пленником сил, действующих из-за завесы реальности.

В подземельях замка Равенлофт, куда редко заглядывал даже сам Страд, Железный Лик обнаружил нечто интересное — Криптекс, древнее устройство, предназначенное для хранения секретных сообщений. Цилиндрический объект из бронзы и слоновой кости, с кольцами, на которых были выгравированы символы давно забытого языка.

Используя знания, полученные при изучении старинных манускриптов, он сумел расшифровать символы и открыть Криптекс. Внутри находился пергамент, настолько древний, что почти рассыпался от прикосновения. На нем, написанные кровью, а не чернилами, были слова:

«Пленники, но не рабы. В глазах зверя найди ключ. В сердце страха найди силу. В тенях найди путь.»

Послание было загадочным, но Железный Лик чувствовал его важность. Это была подсказка, оставленная кем-то, кто, возможно, как и он, искал способ изменить правила игры Тёмных Сил.

Он спрятал пергамент в своих покоях и продолжил поиски, теперь уже целенаправленно ища упоминания о «звере», «страхе» и «тенях» в контексте Баровии и Тёмных Сил.

В ходе своих исследований он обнаружил упоминания о Звере Баровии — легендарном создании, которое, по слухам, было воплощением самой земли, её духом, искаженным и изломанным проклятием. Зверь не имел постоянной формы, являясь то гигантским волком, то огромным вороном, то чем-то, не поддающимся описанию. Но всегда его глаза были особенными — многогранными, как у насекомого, отражающими не просто то, что перед ними, а все возможные варианты реальности.

«В глазах зверя найди ключ». Возможно, эти глаза могли показать ему путь к… чему? Освобождению? Преобразованию? Он не знал, но чувствовал, что это важно.

«В сердце страха найди силу». Баровия была землей страха. Сам Страд питался не только кровью, но и ужасом своих подданных. А что могло быть сердцем страха в домене, где страх был вездесущ? Замок Равенлофт — оплот власти графа, центр его домена? Или нечто иное, более метафорическое?

«В тенях найди путь». Тени в Баровии были повсюду — под деревьями Вольчего леса, в коридорах замка, в сердцах жителей. Но какие из них скрывали путь? И путь куда?

Железный Лик решил начать с поиска Зверя Баровии. Если эта сущность действительно существовала, она могла обладать знаниями, недоступными даже Страду.

Но как найти создание, которое, согласно легендам, появлялось и исчезало по собственной воле, не подчиняясь законам пространства и времени?

Ответ пришел неожиданно, во время одной из его трансформаций. Металл, распространяющийся по его телу, иногда вызывал приступы острой боли, словно каждая клетка его существа сопротивлялась изменению. В такие моменты он обычно уединялся в своих покоях, не желая показывать слабость перед Страдом или его слугами.

В один из таких приступов, когда боль была особенно сильной, он услышал голос — не физический звук, а скорее, вибрацию, резонирующую с металлом его тела.

«Ищущий меня найдет лишь отражение своих страхов. Но ты… ты интересен. Ты не боишься изменения. Ты сам — изменение.»

Голос, казалось, исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. Железный Лик поднял голову, осматривая комнату, но никого не увидел.

— Кто ты? — спросил он, чувствуя, как металл на его теле вибрирует в такт с неслышимым звуком.

«Имена — цепи, которыми смертные пытаются сковать то, что превосходит их понимание. Я — то, что было до Страда. То, что останется после него. Я — Баровия, и не Баровия. Я — Зверь, и не Зверь.»

Голос был странным — не мужским, не женским, не человеческим вообще. Словно сама земля обрела сознание и способность общаться.

— Ты тот, кого называют Зверем Баровии, — Железный Лик произнес это как утверждение, не вопрос.

«Так меня называют. Среди прочих имен.»

— Я ищу тебя. Мне нужен… ключ.

Пауза, затем нечто похожее на смех — вибрация, прошедшая через камни замка, заставившая дрожать стекла в окнах.

«Ключ? Да, ключ. От двери, которой нет. От клетки, не имеющей стен. От судьбы, которая не предопределена, но неизбежна.»

Железный Лик почувствовал раздражение. Существа, обладающие великой силой, казалось, считали своим долгом говорить загадками. Но он не собирался сдаваться так легко.

— Прямые ответы будут оценены выше, чем витиеватые метафоры, — сказал он, и металл на его теле стал твердже, отражая его решимость.

Снова этот странный смех, но на этот раз с ноткой одобрения.

«Прямолинейность. Редкость в этом месте, где истина скрывается за слоями обмана. Хорошо. Ты спрашиваешь о ключе. Я отвечу прямо: мои глаза — не физический объект, который можно взять. Это… перспектива. Видение не того, что есть, а того, что может быть.»

— Как мне обрести эту перспективу?

«Ты уже начал. Твоя трансформация — не просто изменение плоти на металл. Это изменение сути, восприятия, понимания. Продолжай. Позволь металлу не просто заменить твою плоть, но стать новой плотью. Не сопротивляйся изменению — направляй его.»

Железный Лик задумался над этими словами. Он всегда рассматривал трансформацию как нечто, происходящее с ним, нечто, чему он мог сопротивляться или поддаваться, но не как процесс, которым он мог активно управлять.

— Как? — спросил он. — Как направлять то, что, кажется, имеет собственную волю?

«Воля маски — иллюзия. Маска — лишь проводник. Истинная воля — твоя собственная, хотя ты и не осознаешь этого. Каждое изменение, каждая трансформация — отражение твоих глубочайших желаний, страхов, надежд.»

Эта идея была… революционной. Страд всегда говорил о Тёмных Силах как о внешних сущностях, манипулирующих реальностью по своему усмотрению. Но что, если манипуляция была двусторонней? Что, если он, Железный Лик, также влиял на Тёмные Силы через свои действия, свои выборы, свои желания?

— И если я научусь направлять трансформацию, я получу… ключ?

«Ключ, путь, силу — называй как хочешь. Ты получишь возможность видеть сквозь иллюзию постоянства. Видеть, что все — даже проклятие Баровии, даже власть Страда — может быть изменено.»

Вибрация стала слабее, голос — тише.

«Но помни: Он наблюдает. Всегда. Через воронов, через летучих мышей, через глаза своих слуг. Будь осторожен в своих исследованиях. Будь… незаметен.»

С этими словами присутствие исчезло, оставив Железного Лика наедине с его мыслями и сутью, которая менялась с каждым днем, с каждым часом, с каждым ударом его сердца, все еще бьющегося в груди, несмотря на обволакивающий его металл.

Совет Зверя оказался полезным. Вместо того, чтобы бороться с трансформацией или пассивно принимать её, Железный Лик начал экспериментировать — использовать свою волю для направления изменений, представлять желаемый результат, концентрировать энергию на конкретных аспектах своего нового существа.

Результаты были… впечатляющими. Металл, покрывающий его тело, стал более гибким, более отзывчивым. Он научился формировать из него простые инструменты — когти, лезвия, щиты. Научился управлять его твердостью, плотностью, даже температурой.

Но самым удивительным открытием стала способность «видеть» иначе. Не через глаза, хотя янтарный свет по-прежнему струился из глазниц его маски, а через сам металл. Каждый дюйм его новой «кожи» стал сенсором, способным воспринимать мир на уровнях, недоступных человеческим органам чувств.

Он начал видеть энергетические потоки, пронизывающие Баровию, — тёмные, скрученные линии силы, все ведущие к замку Равенлофт, к его сердцу, где находились личные покои Страда. Видел барьеры между доменами — не физические стены, а волнующиеся занавесы тумана, через которые просвечивали другие миры, другие реальности.

И, что самое важное, он начал видеть… трещины. Тонкие, едва заметные линии в ткани реальности Баровии. Места, где проклятие было слабее, где границы между мирами становились проницаемыми, где правила, установленные Тёмными Силами, могли быть… изменены.

Одна такая трещина находилась прямо в Башне Забвения — тонкая линия, идущая от пола до потолка, видимая только в определенные моменты, когда свет луны падал под определенным углом. Железный Лик изучал её неделями, не привлекая внимания Страда или его слуг.

Трещина, казалось, резонировала с металлом его тела, особенно в моменты трансформации. Словно… узнавала его. Словно была создана для него — или им, в каком-то смысле, который он еще не полностью понимал.

«В тенях найди путь». Возможно, эта трещина и была тем самым путем, о котором говорилось в загадочном послании.

Но путем куда? К свободе? К силе? К пониманию?

Все эти вопросы кружились в его разуме, пока он продолжал свои эксперименты, свои исследования, свои беседы со Страдом, который, казалось, подозревал о его деятельности, но не вмешивался — то ли из любопытства, то ли из уверенности, что ничто не может изменить установленный порядок вещей.

Однажды ночью, когда луна была особенно яркой, кроваво-красной, как иногда бывало в Баровии, Железный Лик почувствовал… изменение. Воздух стал гуще, тяжелее. Звуки замка — скрип половиц, шорох крыльев летучих мышей, далекие вздохи призраков — все стихли, словно весь мир затаил дыхание.

Трещина в стене его комнаты светилась теперь видимым светом — не янтарным, как его глаза, а тёмно-пурпурным, цветом запекшейся крови. Она пульсировала, словно в такт с сердцебиением какого-то огромного существа.

Инстинктивно Железный Лик подошел к ней, протянул руку. Металл его пальцев коснулся светящейся линии, и… прошел сквозь неё, словно через жидкость, а не твердую стену.

Он отдернул руку, зачарованно глядя на феномен. Это был проход, разрыв в ткани реальности. Но куда он вел?

Повинуясь импульсу, который он не мог полностью объяснить, Железный Лик шагнул вперед, позволяя трещине поглотить его полностью.

Ощущение было странным — словно погружение в ледяную воду, но без мокроты и дискомфорта. Мир вокруг размылся, цвета слились, звуки стали приглушенными, далекими.

А потом все прояснилось. Он стоял посреди каменного круга — древнего сооружения из огромных мегалитов, расположенного на вершине холма. Место выглядело знакомым и в то же время чуждым — похожим на Древние Камни Скорби в северных пустошах Нисенхейма, но с небольшими отличиями в расположении камней, в рунах, высеченных на их поверхности.

Ночное небо над головой было… чистым. Без зловещих туч, без вечного тумана Баровии. Звезды сияли яркими точками, складываясь в созвездия, которые он помнил из детства, проведенного в Нисенхейме.

Он был… дома? Или в месте, похожем на дом, но не идентичном ему?

Прежде чем он успел разобраться, что-то изменилось. Воздух внутри каменного круга сгустился, заклубился темным туманом. Из этого тумана начала формироваться фигура — высокая, стройная, с рогатой головой и глазами, горящими тем же пурпурным светом, что и трещина в его комнате.

«Дитя металла и плоти,» — голос существа звучал не вслух, а прямо в его голове, резонируя с металлом его тела. «Ты пришел раньше, чем я ожидал. Но, возможно, это к лучшему.»

— Кто ты? — спросил Железный Лик, чувствуя странную смесь любопытства и опасения.

«Я тот, кто наблюдает. Тот, кто ждет. Тот, кто направляет, не принуждая.» Существо склонило рогатую голову. «Некоторые называют меня Хранителем Портала. Другие — Проводником. Но имена не важны.»

— Где я?

«На перекрестке. Не в твоем мире, и не в Баровии. В месте между мирами, где барьеры тоньше, где правила… гибче.»

Железный Лик осмотрелся, пытаясь запомнить каждую деталь этого странного места. Если это был портал между мирами, он мог оказаться ключом к освобождению не только для него, но и для всех пленников Баровии.

— Я могу вернуться в Нисенхейм через этот… перекресток?

Существо издало звук, похожий на смех, но без веселья или насмешки.

«Теоретически — да. Практически — это зависит от многих факторов. От твоей воли. От состояния барьеров между мирами. От… сопротивления, которое ты можешь встретить.»

— Сопротивления?

«Тёмные Силы не отпускают свои игрушки легко, дитя металла. Особенно те, которые им… интересны.»

Железный Лик задумался. Он не был наивен. Он понимал, что любой возможный путь к свободе будет сопряжен с рисками, с борьбой, возможно, с жертвами.

— Что я должен сделать, чтобы использовать этот портал?

«Научиться видеть его. Научиться открывать его. Научиться проходить сквозь него, не теряя себя.»

Существо подняло руку, и в воздухе перед ним возникло изображение — яркое, словно проекция, но трехмерное, объемное. Барельеф, похожий на те, что Железный Лик видел в руинах Старого Города в Нисенхейме. На нем была изображена фигура, похожая на него самого — человек в маске, окруженный спиральными узорами, протягивающий руки к разлому в пространстве перед ним.

«Это древний ритуал, известный немногим. Ритуал открытия Пути. Он требует силы, решимости и… определенной гармонии между телом и духом.»

— Гармонии? — Железный Лик посмотрел на свои металлические руки. — Моё тело и дух едва ли находятся в гармонии сейчас.

«Именно. Вот почему ты должен завершить трансформацию. Не бороться с ней, не контролировать её, а принять полностью. Стать единым целым с маской, с металлом, с тем, чем ты становишься.»

Эта идея вызывала в нем смешанные чувства. Принять трансформацию полностью означало отказаться от остатков человечности, от последней связи с тем, кем он был когда-то. Но если это был единственный путь к свободе, единственный шанс вернуться домой…

— И если я сделаю это, я смогу открыть портал? Вернуться в Нисенхейм?

«Возможно. Но должен предупредить: время в разных мирах течет по-разному. Нисенхейм, который ты знал, мог измениться. Люди, которых ты помнишь, могли состариться или умереть. То, что ты любил, могло исчезнуть.»

Железный Лик кивнул. Он уже подозревал это, видел признаки в редкие моменты, когда смотрел через Зеркало миров. Но даже измененный, Нисенхейм все равно был его домом, местом, которое он поклялся защищать и улучшать.

— Я понимаю риски. Научи меня ритуалу.

Существо кивнуло и начало объяснять сложную последовательность действий, жестов, слов. Железный Лик слушал внимательно, запоминая каждую деталь, каждый нюанс.

Когда объяснение было закончено, существо отступило, растворяясь в том же тумане, из которого появилось.

«Помни: время течет иначе. Момент здесь может быть часами там. Возвращайся в Башню. Готовься. И когда будешь готов, когда трансформация завершится, используй то, что я показал тебе.»

С этими словами туман поглотил существо полностью. Каменный круг вокруг Железного Лика начал тускнеть, размываться, словно акварельный рисунок под дождем.

Он почувствовал рывок, словно невидимая рука схватила его за грудь и потянула назад. Мир снова размылся, цвета слились, звуки стали неразличимыми.

И он снова стоял в своей комнате в Башне Забвения, перед трещиной в стене, которая теперь светилась тускло, едва заметно, словно истощенная недавним использованием.

Он оглянулся. Ничто не изменилось, словно его не было всего несколько секунд. Однако что-то подсказывало ему, что прошло больше времени — возможно, часы или даже дни. Время действительно текло иначе на перекрестке миров.

Теперь у него был план. Цель. Путь домой.

Но сначала ему предстояло завершить трансформацию — стать тем, кем он должен был стать. И он должен был сделать это так, чтобы Страд не заподозрил его намерений.

Граф Страд фон Зарович не был дураком. За столетия своего существования он научился распознавать ложь, измену, тайные планы. Его шпионы были повсюду — не только вороны и летучие мыши, но и призраки, и даже сами стены замка, казалось, шептали ему секреты своих обитателей.

Когда Железный Лик попросил аудиенции, Страд уже знал, что что-то изменилось. Его гость стал более замкнутым, более сосредоточенным на своих исследованиях. Он реже участвовал в их философских беседах, реже покидал Башню Забвения для прогулок по замку или окрестностям.

Но Страд был терпелив. Он сидел на своем троне в Главном зале, наблюдая, как Железный Лик приближается. Что-то в его походке, в его осанке было иным — более… решительным.

— Мой друг, — поприветствовал его Страд с вежливой улыбкой, не показывающей клыков. — Рад видеть тебя. Ты стал редким гостем в моих залах.

Железный Лик остановился перед троном, склонив голову в формальном поклоне.

— Я был занят… размышлениями, — ответил он. — И у меня есть просьба.

— Просьба? — Страд слегка приподнял бровь, демонстрируя заинтересованность. — Я слушаю.

— Я хочу посетить Храм Янтарных Слез.

Это заявление, казалось, удивило даже невозмутимого графа. Храм Янтарных Слез был древним святилищем в горах, окружающих Баровию, — местом, куда редко заглядывали даже местные жители, опасаясь древних проклятий и стражей, охраняющих его пороги.

— Интересный выбор, — медленно произнес Страд. — Могу я поинтересоваться, зачем?

Железный Лик был готов к этому вопросу.

— В моих исследованиях я наткнулся на упоминания о нем. Говорят, его стены построены из металла, не подверженного коррозии, схожего с тем, из которого состоит моя маска. Я надеюсь, что изучение этого материала поможет мне лучше понять свою трансформацию.

Это была полуправда. Он действительно нашел упоминания о храме и его стенах. Но его интерес был связан не с материалом стен, а с кое-чем иным — с легендой о Янтарном Зеркале, артефакте, способном, согласно преданиям, отразить истинную сущность того, кто в него смотрит, и, возможно, помочь «в сердце страха найти силу».

Страд смотрел на него долго, пристально, словно пытаясь проникнуть в его мысли, увидеть истинные мотивы.

— Храм находится в опасном месте, — наконец сказал он. — Путь туда проходит через Гиблые топи — место, где даже мои слуги предпочитают не показываться. И сам храм… он защищен древней магией, существовавшей до моего прихода в Баровию.

Он сделал паузу, словно обдумывая решение.

— Но я не буду препятствовать твоему исследованию. Познание всегда было… ценным активом. Ты можешь идти.

Железный Лик кивнул, чувствуя странную смесь облегчения и подозрения. Страд согласился слишком легко, слишком быстро. Что-то было не так.

— Благодарю за разрешение, — сказал он формально. — Я отправлюсь с восходом солнца.

— Если оно взойдет, — усмехнулся Страд, намекая на вечную пелену туч над Баровией. — Но позволь дать тебе совет, друг мой. Не все знания стоит искать. Иногда незнание — благо.

— Я учту ваше предупреждение, — ответил Железный Лик, снова склонив голову, прежде чем покинуть зал.

Возвращаясь в Башню Забвения, он размышлял над странной реакцией Страда. Граф явно что-то скрывал, что-то знал о Храме Янтарных Слез, чего не говорил. Но это только укрепило его решимость посетить это место.

Если Страд опасался его похода туда, значит, там действительно можно было найти что-то важное. Что-то, что могло изменить баланс сил в Баровии.

Дорога к Храму Янтарных Слез была долгой и опасной, как и предупреждал Страд. Гиблые топи оправдывали свое название — бескрайнее болото, где тропы, казавшиеся твердыми, внезапно проваливались под ногами, а огоньки в тумане заманивали неосторожных путников в трясину.

Но Железный Лик обладал преимуществами, недоступными обычным путешественникам. Его металлическое тело было легче плоти, позволяя ему передвигаться по поверхностям, которые не выдержали бы человеческого веса. Его восприятие, усиленное трансформацией, позволяло видеть энергетические потоки, скрытые в тумане, различать истинные тропы от иллюзорных.

Три дня и три ночи он шел через топи, не останавливаясь для отдыха, не нуждаясь в пище или воде. Металл его тела, казалось, питался самой энергией Баровии, становясь сильнее, ярче, более живым с каждым шагом.

На рассвете четвертого дня — или того, что можно было назвать рассветом в этом месте вечных сумерек — он достиг подножия гор. Здесь болота уступали место каменистой пустоши, а воздух становился холоднее, пропитанный запахом снега и льда с вершин.

Согласно древним манускриптам, которые он изучил перед отправлением, храм находился в узком ущелье между двумя пиками, известными как Клыки Дракона. Следовало искать арку из черного камня, украшенную рунами на языке, древнем даже по меркам Баровии.

Железный Лик начал подъем, используя когти, которые мог формировать из металла своих пальцев, чтобы цепляться за отвесные склоны. Ветер усиливался по мере того, как он поднимался выше, превращаясь в яростный вой, словно сами горы протестовали против его вторжения.

Наконец, достигнув высоты, где воздух стал разреженным, а ветер — почти невыносимым даже для его металлического тела, он увидел то, что искал: узкое ущелье между двумя острыми пиками, напоминающими действительно драконьи клыки. И у входа в это ущелье — арка из черного камня, покрытая рунами, которые светились тем же янтарным цветом, что и его глаза.

Проход под аркой был узким, едва позволяющим пройти одному человеку. Железный Лик остановился перед ним, изучая руны. Они были похожи на те, что он видел на стенах Башни Забвения, но с небольшими отличиями, словно написанные диалектом одного языка.

Пользуясь знаниями, полученными за время пребывания в Баровии, он сумел расшифровать часть надписи: «Входящий, знай: истина, которую ты ищешь, может не быть той, которую ты хочешь найти.»

Предупреждение. Или угроза.

Железный Лик шагнул под арку, чувствуя, как энергия рун омывает его, словно волна. На мгновение ему показалось, что они изучают его, проверяют его намерения, его сущность.

Затем ощущение прошло, и он продолжил свой путь через узкое ущелье.

Внутри было темно и тихо. Ветер, бушевавший снаружи, не проникал сюда, словно остановленный невидимым барьером. Стены ущелья поднимались вертикально, почти смыкаясь наверху, оставляя лишь узкую полоску неба, более светлого, чем обычно в Баровии, словно пелена туч здесь была тоньше.

Путь был долгим и извилистым. Несколько раз ущелье разветвлялось, предлагая выбор между несколькими проходами. В таких случаях Железный Лик использовал свою способность видеть энергетические потоки, выбирая путь, где они были сильнее.

Наконец, пройдя, казалось, несколько миль внутри горного лабиринта, он вышел в широкую круглую долину, окруженную со всех сторон отвесными скалами. И в центре этой долины стоял Храм Янтарных Слез.

Здание было древним, но удивительно хорошо сохранившимся. Построенное в стиле, не похожем ни на один из известных Железному Лику, оно представляло собой совершенную геометрическую фигуру — додекаэдр, двенадцатигранник, каждая грань которого была сделана из материала, напоминающего металл его маски, но с теплым, янтарным оттенком.

Храм не имел видимого входа, по крайней мере, с той стороны, откуда подошел Железный Лик. Он обошел сооружение, изучая каждую грань, каждую линию. На одной из граней он обнаружил символы, похожие на те, что видел на Криптексе в подземельях замка Равенлофт.

«Пленники, но не рабы. В глазах зверя найди ключ. В сердце страха найди силу. В тенях найди путь.»

Те же самые слова. Это не могло быть совпадением.

Железный Лик прикоснулся к надписи, и металл его пальцев словно прилип к металлу стены, создавая странное ощущение единства, словно они были частями одного целого, разделенными лишь временем и пространством.

Внезапно грань начала двигаться, смещаться, открывая проход внутрь храма. Нет, не проход — скорее, трансформацию самого храма, меняющего свою форму, чтобы пропустить посетителя.

Железный Лик шагнул внутрь без колебаний. Он прошел слишком долгий путь, чтобы останавливаться сейчас.

Внутри храм был больше, чем казался снаружи, — эффект, который он уже наблюдал в других магических местах Баровии. Огромный зал, освещенный не факелами или свечами, а светящимися кристаллами, встроенными в потолок и стены. В центре зала стоял постамент из того же металла, что и внешние стены, а на нем…

Янтарное Зеркало. Артефакт, ради которого он совершил это путешествие.

Зеркало было высоким, в человеческий рост, заключенным в рамку из металла с сложными узорами, напоминающими нервные окончания или корни деревьев. Сама отражающая поверхность не была похожа на обычное стекло — скорее, на жидкость, застывшую в момент движения, с теплым, янтарным оттенком, давшим зеркалу его название.

Железный Лик подошел к постаменту, изучая артефакт с благоговейным трепетом. Согласно легендам, Янтарное Зеркало показывало смотрящему его истинную сущность — не внешность, не физическую форму, а саму душу, саму суть существа.

Он встал перед зеркалом, готовясь увидеть… что? Монстра? Демона? Или, возможно, все же человека, скрытого под слоями металла?

Поверхность зеркала заколебалась, словно потревоженная прудовая гладь. Затем она прояснилась, но вместо отражения Железного Лика в ней появилось нечто иное — фигура, окутанная пламенем, с черепом вместо лица, с глазами, горящими тем же янтарным светом, что и его собственные. Фигура была похожа на него, но в то же время отличалась — словно возможное будущее, потенциальная эволюция его существа.

А затем изображение сменилось. Теперь в зеркале стоял мальчик — худой, испуганный, с синяками под глазами и грязью на щеках. Эдрик Лайонелл, каким он был до маски, до трансформации, до всего этого.

Изображения сменяли друг друга, словно зеркало не могло решить, что из них было истинным. Воин в доспехах из живого металла. Существо из чистой энергии без физической формы. Старик с добрыми глазами и умными руками. Демон с рогами и крыльями из тени.

И за всеми этими образами, связывая их воедино, была маска — неизменная, вечная, словно якорь в море постоянных изменений.

«В сердце страха найди силу.» Эти слова эхом отозвались в его голове, теперь ясные, понятные. Страх — самое сердце его существа. Страх потери человечности. Страх становления чудовищем. Страх забвения того, кем он был.

Но в этом страхе была и сила. Потому что, пока он боялся потерять себя, он все еще был собой. Пока он осознавал возможности своей трансформации, он все еще мог направлять ее, контролировать, использовать.

Зеркало снова заколебалось, и все образы слились в один — сложный, многогранный, не полностью человеческий, но и не чудовищный. Существо света и тени, металла и плоти, жизни и смерти. Существо, стоящее на перекрестке всех путей, всех возможностей.

Это был он. Его истинная сущность. Не застывшая форма, а постоянное изменение, постоянный выбор.

Железный Лик смотрел на свое отражение с новым пониманием, с новым осознанием. Он не был пленником своей трансформации. Он был ее творцом, ее направляющим, ее мастером.

Внезапно поверхность зеркала вспыхнула ярким янтарным светом, ослепляя его на мгновение. Когда зрение вернулось, зеркало изменилось — теперь оно показывало не его отражение, а… пейзаж. Знакомые горы, знакомые леса, знакомый город на горизонте.

Нисенхейм. Его дом.

Но что-то было не так. Город выглядел… иначе. Высокие башни, которых он не помнил. Странные летающие объекты в небе. Люди, одетые в одежды, каких он никогда не видел.

Время. Время в разных мирах текло по-разному. Сколько лет прошло в Нисенхейме, пока он был в Баровии? Десятилетия? Столетия?

Прежде чем он успел полностью осознать, что видит, изображение снова изменилось. Теперь в зеркале был человек — старый, с седыми волосами и бородой, но с глазами, которые Железный Лик узнал бы где угодно.

Фенрир. Его друг, его заместитель, человек, которому он доверил продолжение своего дела. Но постаревший, изменившийся, изнуренный годами и заботами.

Фенрир смотрел прямо на него, словно видел через зеркало, через барьеры между мирами. И в его глазах была мольба, отчаяние, нужда.

Железный Лик протянул руку, почти непроизвольно, желая дотронуться до старого друга, сказать ему что-то. Но его пальцы лишь скользнули по холодной поверхности зеркала.

Изображение задрожало, словно от порыва ветра, и исчезло, оставив лишь янтарную пустоту. Зеркало снова стало просто зеркалом, артефактом, ожидающим следующего посетителя.

Железный Лик отступил, переваривая то, что увидел, что понял. Нисенхейм нуждался в нем. Фенрир нуждался в нем. Несмотря на прошедшие годы, несмотря на изменения, его дом все еще ждал его возвращения.

И теперь он знал, что может вернуться. Что у него есть сила, необходимая для открытия пути. Что его трансформация была не проклятием, а даром, не заточением, а освобождением.

Он должен был завершить круг. Вернуться в Башню Забвения, использовать ритуал, показанный ему Хранителем Портала, открыть трещину в реальности и шагнуть через нее — домой.

Но сначала ему предстояло покинуть храм и вернуться через Гиблые топи в замок Равенлофт. И он знал, что это не будет легкой задачей. Страд наверняка заподозрил его истинные намерения, наверняка подготовил противодействие.

Железный Лик направился к выходу из храма, чувствуя, как металл его тела вибрирует от новой решимости, от нового понимания. Он был готов к тому, что ждало его впереди. Готов к последней битве в Баровии.

Возвращение через Гиблые топи было более трудным, чем путь туда. Не из-за природных опасностей — его металлическое тело все так же легко преодолевало зыбучие пески и болотистые участки. Нет, трудности создавали… существа.

Страд явно решил не дать ему вернуться в замок Равенлофт. По всем топям рыскали его слуги — волки размером с пони, летучие мыши с размахом крыльев в несколько метров, зомби, поднятые из болотной жижи. Они охотились методично, целенаправленно, как будто точно знали, кого ищут.

Железный Лик использовал все свои способности, чтобы избегать обнаружения, — менял форму своего тела, сливался с ландшафтом, даже закапывался в трясину на долгие часы, позволяя болотным газам и грязи скрывать его металлический блеск.

Но на исходе второго дня пути его все же обнаружили. Стая вервольфов во главе с Белым Вожаком окружила его на небольшом островке твердой земли посреди бесконечного болота.

— Господин ждет тебя, металлический человек, — прорычал Белый Вожак, его глаза горели синим пламенем в сумеречном свете. — Он недоволен твоим… неповиновением.

Железный Лик стоял в центре круга, образованного оборотнями. Выхода не было, по крайней мере, не через бой. А он не хотел сражаться — не из страха, но из нежелания тратить силы на битву, которая не приблизит его к цели.

— Я вернусь в замок, — сказал он спокойно. — И поговорю с графом. Но я пойду один.

Белый Вожак оскалился, показывая впечатляющие клыки.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия, металлический человек. Мы проводим тебя… по-хорошему или плохому. Выбор за тобой.

Железный Лик медленно поднял руки, показывая, что не собирается сопротивляться. Но в этом жесте была хитрость — он использовал движение, чтобы направить поток энергии из своего тела в землю под ногами.

Эффект был мгновенным. Болотная почва, и без того нестабильная, превратилась в жидкую трясину. Вервольфы, слишком тяжелые из-за своей массы и мускулатуры, начали тонуть, в то время как Железный Лик, чье тело было теперь легче человеческого, оставался на поверхности.

Воспользовавшись созданным хаосом, он прыгнул через головы барахтающихся оборотней и побежал по болоту, используя свою способность распределять вес так, чтобы не проваливаться в трясину.

Позади него раздавался яростный вой Белого Вожака, призывающего своих сородичей к погоне. Но они были слишком дезориентированы, слишком запутаны, чтобы немедленно организовать преследование.

Железный Лик бежал без остановки, используя ночную тьму как прикрытие. Он знал, что не сможет вернуться в замок обычным путем — все подходы будут охраняться, все дороги перекрыты.

Но у него была идея. Если Страд контролировал землю, воздух и любые обычные пути, возможно, следовало выбрать путь необычный.

Он направился к Черной Реке — подземному потоку, протекающему под Гиблыми топями и впадающему в озеро у подножия замка Равенлофт. Согласно легендам, река была порождением самих Тёмных Сил, её воды настолько холодны, что могли заморозить плоть за секунды, настолько кислотны, что разъедали металл и камень.

Но его тело уже не было полностью плотью, а металл был не обычным, а трансформированным, магическим. Он решил рискнуть.

Найти вход в подземную реку было нелегко. Железный Лик потратил несколько часов, исследуя болота, прежде чем обнаружил то, что искал, — воронку в земле, с постоянным слабым свечением, исходящим из глубины, словно от фосфоресцирующих минералов.

Не колеблясь, он прыгнул в воронку, позволяя земле поглотить себя. Падение было долгим, через узкий, извилистый туннель, который, казалось, шел прямо к сердцу мира.

Наконец он упал в воду — ледяную, как и предупреждали легенды. Даже его металлическое тело почувствовало укус холода, глубокий и проникающий. Но боль была терпимой, а разъедающего эффекта, о котором говорили предания, он не заметил.

Течение было сильным, неумолимым. Оно подхватило его тело, словно пушинку, и понесло вперед, через темные туннели, через пещеры, полные сталактитов и сталагмитов, светящихся призрачным светом.

Время потеряло смысл в этом подземном мире. Железный Лик не знал, сколько часов или дней он провел, отдавшись на волю подземной реки. Но в какой-то момент туннель начал расширяться, течение замедлилось, и впереди появился свет — не призрачное свечение минералов, а настоящий, лунный свет.

Река выносила его в Черное Озеро, у подножия замка Равенлофт.

Когда его тело наконец вынесло на поверхность, он увидел замок — величественный и угрожающий, вздымающийся к ночному небу на своей скале. Башня Забвения была хорошо видна — самая высокая из башен, её окна светились тусклым янтарным светом, словно приглашая вернуться.

Железный Лик выбрался на берег, чувствуя странную слабость. Черная Река забрала часть его энергии, часть его сущности. Но это была приемлемая цена за возвращение.

Теперь предстояло самое трудное — подняться в замок, добраться до Башни Забвения и выполнить ритуал прежде, чем Страд найдет его и остановит.

Он начал восхождение по крутому склону, используя когти, которые мог формировать из металла своих пальцев, чтобы цепляться за скалу. Подъем был долгим и изнурительным, но его тело, несмотря на усталость, все еще обладало силой, недоступной обычным людям.

Наконец он достиг уровня, где начинались стены замка. Тут пришлось действовать особенно осторожно — стражи, как живые, так и немертвые, патрулировали каждый метр. Но металлическое тело давало ему преимущество — он мог изменять свою форму, становясь тоньше, площе, проскальзывая через щели, непроходимые для человека из плоти и крови.

Так, медленно и методично, он продвигался через замок, избегая обнаружения, приближаясь к своей цели.

Башня Забвения встретила его неестественной тишиной. Обычно в коридорах всегда были слуги, призраки, иногда вампирские невесты Страда, бродящие без цели. Сейчас не было никого.

Это была ловушка. Страд знал, что он вернется сюда, и ждал его.

Но выбора не было. Ритуал мог быть выполнен только в определенном месте — там, где трещина в реальности была тоньше всего. А это место находилось в его комнате на вершине башни.

Железный Лик поднимался по спиральной лестнице, каждый шаг отдавался металлическим звоном в гробовой тишине. Он не пытался скрываться — это было бессмысленно. Страд знал, что он здесь.

Дверь в его комнату была открыта. И внутри, как он и ожидал, стоял граф Страд фон Зарович собственной персоной. Не один из его аватаров или иллюзий, а сам владыка Баровии — в черном бархатном костюме, с бледным лицом и глазами, горящими красным огнем.

— Добро пожаловать домой, друг мой, — произнес Страд с холодной улыбкой. — Я начал беспокоиться, что ты потерялся в Гиблых топях.

Железный Лик вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Не было смысла в бегстве или уклонении. Этот момент должен был наступить.

— Ты знал, — сказал он, глядя прямо в глаза вампиру. — С самого начала. Знал, что я найду путь домой.

Страд медленно кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

— Я подозревал. Надеялся, что ошибаюсь. Мы… похожи, ты и я. Я думал, что ты поймешь… примешь свою судьбу, как принял я.

— Твоя судьба — быть пленником своего собственного проклятия, — возразил Железный Лик. — Я не вижу в этом ничего, что стоило бы принимать.

Лицо Страда исказилось в гримасе гнева, но он быстро взял себя в руки.

— Ты слишком молод, слишком… наивен, несмотря на твою трансформацию. Ты думаешь, что сможешь убежать от Тёмных Сил? От того, чем ты становишься? — он покачал головой. — Даже если ты вернешься в свой Нисенхейм, маска пойдет с тобой. Трансформация продолжится. И в конце концов ты станешь тем, кем должен стать — независимо от того, где находишься.

Железный Лик знал, что в словах Страда была доля правды. Маска была частью его, неотделимой, вечной. Но это не значило, что он должен оставаться в клетке, созданной Тёмными Силами для Страда.

— Я принимаю свою трансформацию, — сказал он. — Но я отказываюсь принимать заточение.

Страд смотрел на него долго, пристально, словно пытаясь проникнуть в самую суть его существа.

— Ты действительно веришь, что сможешь уйти? — наконец спросил он. — Что я позволю тебе уйти?

Железный Лик не ответил словами. Вместо этого он начал действовать — металл его тела заструился, трансформируясь, меняясь, становясь чем-то большим, чем просто человеческая фигура в металлической оболочке.

Его руки превратились в лезвия, острые как бритва. Грудь открылась, обнажая пульсирующее ядро энергии — не сердце, но нечто, заменившее его. Глаза за маской вспыхнули ярче, а сама маска стала… живой, выразительной, с чертами, которые постоянно менялись, отражая поток эмоций и мыслей внутри.

Страд отступил на шаг, впервые показывая что-то похожее на страх. Но быстро овладел собой и начал свою трансформацию — его форма изменилась, став больше, мощнее, с кожистыми крыльями и когтями, способными рвать металл.

— Ты не готов к этой битве, — прорычал он голосом, больше напоминающим звериный, чем человеческий. — Я существую столетиями. Я пил кровь героев и королей. Я…

Он не закончил. Железный Лик атаковал — не грубой силой, а точным, рассчитанным ударом. Лезвие-рука прошло сквозь защиту Страда, вонзившись в то место, где должно было быть сердце вампира.

Страд зарычал от боли и ярости, отшвырнув противника к стене с силой, способной сломать кости обычного человека. Но металлическое тело выдержало удар, лишь слегка деформировавшись, прежде чем восстановить форму.

— Ты забыл, — сказал Железный Лик, поднимаясь. — Я был в Храме Янтарных Слез. Я видел свою истинную сущность в зеркале. Я знаю, кто я и чем становлюсь. А ты… ты забыл, кем был до того, как стал вампиром. Забыл человечность, которую когда-то имел.

Страд атаковал снова, на этот раз используя не только физическую силу, но и магию — волны некротической энергии, способные превратить плоть в пыль. Но металл тела Железного Лика поглощал эту энергию, преобразовывал её, использовал для собственного усиления.

Битва продолжалась — титаническое столкновение между вампиром, чья сила была выкована веками существования, и существом из металла и магии, чья сущность все еще эволюционировала, все еще находила новые формы и возможности.

Комната вокруг них разрушалась от силы их ударов. Стены трескались, мебель превращалась в щепки, окна разбивались, позволяя ветру и дождю, начавшемуся снаружи, проникать внутрь.

И все это время трещина в реальности, которую Железный Лик планировал использовать для возвращения домой, становилась все более видимой, более физической. Словно сама битва, высвобождение такого количества магической энергии, истончало барьеры между мирами.

Наконец, загнанный в угол, истекающий кровью — не красной, человеческой, а черной, вампирской, — Страд сделал последнюю попытку. Он призвал всю силу Баровии, весь контроль, который имел над доменом как его владыка и пленник. Земля затряслась, небо вспыхнуло молниями, само пространство вокруг них начало искажаться.

Но Железный Лик был готов. Он использовал этот момент, эту концентрацию энергии, чтобы начать ритуал, показанный ему Хранителем Портала. Его металлические руки двигались в сложном узоре, его голос произносил слова на языке, древнем как мир, его сущность резонировала с энергией домена, направляя её не на разрушение, а на открытие пути.

Трещина в реальности начала расширяться, становясь сияющей линией от пола до потолка. За ней был виден другой мир — не ясно, не отчетливо, но достаточно, чтобы узнать горы и леса Нисенхейма.

— Нет! — крикнул Страд, бросаясь вперед в последней, отчаянной попытке остановить беглеца. — Ты не можешь уйти! Баровия не отпускает своих детей!

Но было поздно. Ритуал был завершен, путь открыт. Железный Лик шагнул к разлому, чувствуя, как энергия другого мира уже тянет его, зовет, приветствует.

— Прощай, Страд, — сказал он, обернувшись в последний раз. — Надеюсь, однажды ты найдешь покой, которого заслуживаешь.

И с этими словами он шагнул в разлом, позволяя свету другого мира поглотить себя.

Последнее, что он услышал, был яростный крик Страда, полный боли и отчаяния. Последнее, что увидел, — как стены Башни Забвения начинают рушиться, словно сама структура реальности Баровии не выдерживала напряжения открытого портала.

А потом был только свет, только движение, только странное ощущение растяжения и сжатия одновременно, словно его сущность распадалась на атомы и собиралась заново.

И тьма. Милосердная, обволакивающая тьма бессознательности.

Когда Железный Лик пришел в себя, первое, что он почувствовал, был запах — свежий, чистый запах соснового леса, нагретого солнцем. Совсем не похожий на вечный затхлый аромат гниения и влаги, характерный для Баровии.

Он открыл глаза — точнее, активировал свое восприятие, так как настоящих, человеческих глаз у него уже давно не было. Над ним было небо — ярко-голубое, с легкими перистыми облаками, освещенное солнцем, которое он почти забыл за время пребывания в домене вечной мглы.

Он лежал на поляне среди высоких сосен, чьи верхушки, казалось, касались самого неба. Воздух был наполнен звуками жизни — пением птиц, шорохом мелких животных в подлеске, жужжанием насекомых. Звуками, которые были редкостью в мертвом мире Баровии.

Железный Лик медленно поднялся, оценивая состояние своего тела. Переход через портал не прошел бесследно — металл, покрывающий его, был во многих местах деформирован, словно от сильного жара. Некоторые части, особенно на конечностях, отсутствовали полностью, обнажая… не плоть, нет, она исчезла давно, а нечто среднее между энергией и материей, пульсирующее в том же ритме, что и ядро в его груди.

Но повреждения уже начали восстанавливаться — металл медленно растекался, заполняя пробелы, формируя новые структуры, более совершенные, более интегрированные с его энергетической сущностью.

Оглядевшись, он попытался определить, где находится. Горы на горизонте выглядели знакомо — это могли быть Северные хребты Нисенхейма. Если так, то ближайшее поселение должно было находиться в дне пути на юг.

Он направился туда, двигаясь с легкостью и грацией, которых не имел раньше. Его новое тело было легче, быстрее, сильнее, чем когда-либо прежде. Трансформация, начатая маской, продолжалась, но теперь он понимал её, контролировал, направлял.

К вечеру он достиг гребня холма, с которого открывался вид на долину внизу. И там, посреди долины, находилось поселение — не деревня, как он ожидал, а маленький город с крепостными стенами и башнями, которые сияли в лучах заходящего солнца.

Город, которого он не помнил. Город, которого не было на его ментальной карте Нисенхейма.

Тогда он понял, что видел в Янтарном Зеркале. Время в разных мирах текло по-разному. В Баровии прошли месяцы или годы с момента его прибытия туда. Здесь, в Нисенхейме, могли пройти десятилетия или даже столетия.

Он вернулся домой. Но дом изменился, как и он сам.

С этой мыслью Железный Лик начал спуск к городу, готовый узнать, что стало с миром, который он оставил, с людьми, которых знал, с делом, которому посвятил жизнь.