Проклятие Железного Лика

Глава 7: Башня забвения

Туман обволакивал Железного Лика непроницаемым саваном, стирая границы между явью и бредом. Время утратило смысл в этом белёсом море. Дни сменяли ночи, а возможно, ночи сменяли дни — здесь, в сердце Пограничных топей, невозможно было определить, где заканчивается один и начинается другой.

Его конь давно остался позади, увязнув в предательской трясине, и теперь Железный Лик продвигался пешком, следуя зову, который звучал в его голове с отчётливостью колокола, указывая путь сквозь непроходимое.

В тумане рождались и умирали странные силуэты — то ли действительно существующие создания, то ли порождения воспалённого сознания. Время от времени он слышал голоса — шёпот, зовущий по имени, обещающий покой, забвение, освобождение от бремени металла, сросшегося с плотью.

— Эдрик, — шептали голоса голосом его матери, Анели. — Сынок, вернись. Ты заблудился.

— Путник, — шелестели они голосом Мастера Арне, того самого ремесленника, подарившего ему маску. — Ты идёшь не туда. Вернись, пока не поздно.

— Командир, — гремели они суровым тоном генерала Аркаса. — Ты предал свой Легион. Ты оставил их, когда был нужен больше всего.

Фенрир, Лирика, Карн Одноглазый, Хозяин Шёпота — все их голоса звучали в тумане, обвиняющие, зовущие, искушающие. Но Железный Лик шёл вперёд, не оглядываясь, ведомый зовом сильнее, чем обманчивые призывы топей.

На рассвете седьмого дня — или, возможно, семидесятого, счёт времени давно потерян — туман внезапно расступился, открывая взору огромную стену, уходящую вверх, насколько хватало глаз. Стена из серого камня, испещрённая странными символами, похожими на те, что Железный Лик видел в руинах Старого Города.

Он остановился, изучая неожиданное препятствие. Стена не имела видимых ворот или проходов, простираясь влево и вправо, насколько мог видеть глаз. Но зов, звучащий в его голове, стал теперь почти невыносимым, указывая прямо на каменную преграду.

Железный Лик поднял металлическую руку, касаясь поверхности камня. Холодный, древний, он, казалось, пульсировал под прикосновением, словно был живым. Символы начали светиться слабым пурпурным светом — тем же оттенком, что излучал спиральный знак на его груди.

— Баровия, — произнёс Железный Лик, и само это слово, казалось, изменило текстуру воздуха вокруг. — Я пришёл.

В ответ на его слова каменные символы вспыхнули ярче. Стена задрожала, и в ней начала формироваться арка — не пробоина или проход, а именно арка, словно камень плавился и перетекал, повинуясь неведомой силе.

За аркой клубился туман, но не белый, как в топях, а с красноватым оттенком, словно подсвеченный закатным солнцем. И из этого тумана доносился запах, которого Железный Лик никогда раньше не встречал — смесь сосновой смолы, влажной земли, осенних листьев и… чего-то ещё. Чего-то древнего и тёмного.

Железный Лик сделал глубокий вдох, впитывая этот запах. Каждый инстинкт в его теле, каждая рациональная мысль кричали об опасности, о необходимости повернуть назад, вернуться в Нисенхейм, к знакомому миру, к созданному им Легиону, к людям, которые верили в него.

Но зов был сильнее. Зов, который теперь, так близко к источнику, приобрёл почти физическую форму — мелодию без звука, песню без слов, обещание без речи.

Сделав последний шаг, Железный Лик пересёк границу между мирами, вступая в туман Баровии.

Арка за его спиной немедленно схлопнулась, камень вернулся в прежнее состояние, словно прохода никогда и не было. Но Железный Лик не обернулся. Его взгляд был устремлён вперёд, к тому, что ждало его в этом новом, странном мире.

Туман редел, открывая взору тёмный лес с деревьями, чьи стволы изгибались, словно в агонии, с ветвями, тянущимися к нему, как руки утопающих. Небо над головой было низким, тяжёлым от свинцовых туч, сквозь которые пробивался тусклый свет не то встающего, не то заходящего солнца.

Железный Лик шёл сквозь этот лес, не чувствуя усталости, не ощущая голода или жажды — ещё одно изменение, произошедшее с ним после поглощения сущности банши. Его тело, всё больше становившееся металлическим, требовало всё меньше человеческого ухода, словно сам металл питал его каким-то неведомым способом.

Деревья расступились, открывая взору долину, окружённую горами, чьи вершины терялись в тумане. В центре долины виднелось озеро с тёмной, почти чёрной водой, отражающей свинцовое небо. А на берегу озера стояла деревня — скопление серых, ветхих домов с соломенными крышами, из труб которых поднимался дым.

А дальше, на скале, возвышающейся над деревней, стоял замок — огромное сооружение из тёмного камня с высокими башнями и зубчатыми стенами. Даже на таком расстоянии он излучал ауру древности и силы, привлекая взгляд как магнит.

Железный Лик сразу понял, что это место — источник зова, который привёл его сюда. Там, в этом тёмном замке, ждали ответы на его вопросы.

Но прежде чем отправиться туда, он решил посетить деревню. Ему нужна была информация — где он, что это за мир, кто правит замком на скале.

Спускаясь по заросшей тропе к деревне, Железный Лик ощутил странное чувство — словно он вернулся домой после долгого отсутствия. Не в том смысле, что место было знакомым, нет. Но что-то в самой атмосфере этой земли резонировало с тем, чем он становился, словно металл его маски и металл этой реальности были частями одного целого.

Деревня выглядела ещё более угрюмой вблизи. Дома были не просто ветхими — они словно сами сжимались от страха, жались друг к другу, как испуганные дети. Окна, маленькие и тусклые, были закрыты ставнями, несмотря на дневное время. Улицы, если их можно было так назвать, представляли собой грязные тропы, вьющиеся между домами без всякой системы.

И ни души. Ни детей, играющих на улице, ни женщин, развешивающих бельё, ни мужчин, занятых работой. Только дым из труб говорил о том, что деревня обитаема.

Железный Лик остановился в центре поселения, у старого каменного колодца. Маска на его лице приняла нейтральное выражение, но янтарные глаза за прорезями маски внимательно изучали окружающее.

— Есть кто-нибудь? — произнёс он громко, и его голос, изменённый маской и сущностью банши, эхом разнёсся между домами.

Тишина в ответ. Но Железный Лик чувствовал взгляды — десятки глаз наблюдали за ним из-за плотно закрытых ставен, из щелей в дверях, из тёмных проёмов чердаков.

— Я не причиню вреда, — продолжил он. — Я путник, ищущий информацию. Заплачу золотом тому, кто поговорит со мной.

Звон металла должен был привлечь внимание даже самых осторожных. Железный Лик достал из кошеля на поясе несколько золотых монет с профилем покойного короля Родерика IV и положил их на каменный парапет колодца.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем одна из дверей приоткрылась, и наружу осторожно выглянул старик — седой, сгорбленный, с лицом, испещрённым морщинами, как кора древнего дуба.

— Уходи, чужак, — хриплый голос старика дрожал от страха и возраста. — Тебе нет места в Баровитце. Не в эту ночь.

— Какую ночь? — спросил Железный Лик, не двигаясь с места.

Старик нервно оглянулся, словно боясь, что сами стены могут услышать его слова.

— Ночь Волка, — прошептал он. — Каждый месяц, когда луна становится круглой, он спускается из замка со своими… созданиями. Для сбора дани.

— Данью служит золото? — Железный Лик указал на монеты, лежащие на парапете.

Старик издал странный звук, нечто среднее между горьким смехом и всхлипом.

— Золото? Нет, чужак. Граф берёт более ценную дань. Иногда скот. Иногда… — он замолчал, не в силах продолжить, но Железный Лик понял. Кровь. Жизнь. Души.

— Кто он? Этот граф?

Старик осенил себя странным знаком — не совсем тем, каким обычно крестились последователи Святой Катарины в Нисенхейме, но похожим.

— Страд фон Зарович, — имя было произнесено шёпотом, словно даже звук мог вызвать его обладателя. — Владыка замка Равенлофт. Владыка Баровии. Владыка нашей жизни и смерти.

Страд. Имя отозвалось внутри Железного Лика странным эхом, словно он всегда знал его, словно оно было вытатуировано на изнанке его сознания.

— Если ты пришёл к нему, — продолжил старик, видя, что чужак не уходит, — то ты уже мёртв. Если бежишь от него — то бесполезно. В Баровии нет спасения, нет выхода. Только его воля.

Железный Лик молча изучал старика. Десятилетия жизни в страхе наложили на него неизгладимый отпечаток — взгляд загнанного животного, сутулые плечи человека, ожидающего удара, дрожащие руки того, кто знает, что спасения нет.

— Я не боюсь смерти, — наконец произнёс Железный Лик. — И не боюсь твоего графа. Я пришёл сюда по своей воле, следуя зову.

Старик отшатнулся, словно услышав богохульство.

— Зов? — переспросил он. — Ты слышал Зов Баровии? — В его голосе звучали одновременно страх и благоговение. — Тогда ты… ты тот, о ком говорится в пророчестве?

— Каком пророчестве?

Но старик лишь покачал головой, пятясь обратно к двери.

— Нет, нет. Не здесь. Не сейчас. Ночь Волка близится. Они придут. Они всегда приходят.

С этими словами он скрылся в доме, захлопнув дверь. Железный Лик услышал, как задвигается тяжёлый засов, и за этим звуком последовала тишина.

Он остался один посреди мёртвой деревни, где единственным звуком был скрип несмазанных петель ставен, закрываемых ещё плотнее в страхе перед чужаком в железной маске.

Железный Лик поднял взгляд на небо, отмечая положение солнца — оно клонилось к закату, окрашивая тяжёлые тучи в кроваво-красный цвет. Если старик говорил правду, скоро настанет ночь, и с ней придут слуги графа.

Он мог бы уйти из деревни, скрыться в лесу, избежать этой «Ночи Волка». Но что-то подсказывало ему, что это было бы бессмысленно. Не для этого он пришёл в Баровию. Не от этого он бежал всю свою жизнь.

Он сел на каменный парапет колодца, приготовившись ждать. Золотые монеты так и остались лежать рядом, никем не тронутые, словно в этой стране они имели меньшую ценность, чем металл, из которого были сделаны.

Сумерки в Баровии наступили быстро, словно тьма не просто приходила с закатом, а существовала постоянно, просто временно отступая под натиском дневного света. Небо из свинцового стало иссиня-чёрным, и на нём проступили звёзды — яркие, но холодные, словно отшлифованные алмазы на бархатном покрывале.

А затем появилась луна — огромная, полная, насыщенного янтарного цвета, похожего на оттенок глаз Железного Лика за прорезями маски. Она висела низко над горизонтом, словно готовая упасть на землю, придавив своей тяжестью и без того угнетённый край.

С появлением луны деревня погрузилась в абсолютную тишину. Даже скрип ставен прекратился, словно сам воздух застыл в ожидании. Огни в окнах погасли один за другим, но Железный Лик знал, что никто не спит — жители затаились, как мыши при виде кота, надеясь, что на этот раз чаша пройдёт мимо них.

И тогда он услышал их — далёкий вой, раздающийся со стороны леса. Не волчий, нет. Слишком низкий, слишком… осознанный. Словно что-то, имеющее человеческий разум, использовало волчью глотку для общения.

Вервольфы. Оборотни. Создания, о которых в Нисенхейме слагали легенды и страшные сказки, здесь были реальностью.

Вой приближался, становясь громче и отчётливее. К нему добавились другие звуки — треск веток, тяжёлое дыхание, низкое рычание. Стая двигалась к деревне, не скрываясь, не опасаясь сопротивления.

Железный Лик не сдвинулся с места. Маска на его лице медленно изменила выражение, став жёстче, угрожающе. Янтарный свет из глазниц стал ярче, различимый даже в лунном свете.

Первый из них появился на краю деревни — массивная фигура, двигающаяся на двух лапах, но мало похожая на человека. Крупнее любого волка, покрытый тёмной шерстью, с головой, представляющей собой кошмарную помесь волчьей морды и человеческого лица. Оскаленные клыки, глаза, светящиеся красным в темноте, когти, способные разорвать человека на части.

За ним последовали другие, не менее устрашающие, разных размеров и оттенков шерсти, но одинаково смертоносные. Стая, насчитывающая не менее дюжины особей, окружила центральную площадь, где сидел Железный Лик.

А затем появился их лидер — самый крупный из оборотней, с белой, как снег, шерстью и глазами, горящими ярко-синим пламенем. Он двигался с грацией хищника, уверенного в своём превосходстве, в своём праве на эту территорию и всё, что на ней находится.

Вожак остановился в нескольких шагах от Железного Лика, изучая его с любопытством, смешанным с настороженностью. От него исходила аура силы и древности, несопоставимая с остальными членами стаи.

— Чужак, — прорычал он, и его голос был страшен — хриплый, низкий, словно камни трутся друг о друга в глубокой пещере. — Ты пахнешь… странно. Не совсем как человек. Не совсем как что-то ещё.

Железный Лик встал, и сейчас, в свете полной луны, впервые стала видна вся его трансформация. Не только маска и руки, но и большая часть его тела преобразилась, став металлической. Живой металл, двигающийся, как плоть, но прочный и холодный, как сталь. Только отдельные участки всё ещё оставались человеческими — словно острова плоти в море металла.

— Я пришёл к твоему хозяину, — ответил он, и его голос, изменённый маской и сущностью банши, звучал не менее устрашающе, чем рык оборотня. — К графу Страду фон Заровичу.

Вожак отступил на шаг, и его глаза расширились в удивлении.

— Ты… добровольно ищешь аудиенции у господина? — в его голосе звучало недоверие. — Обычно люди бегут от его зова, а не к нему.

— Я не обычный человек, — просто ответил Железный Лик. — И больше не совсем человек, как ты заметил.

Белый вервольф издал звук, похожий на смех — низкий, рокочущий, с нотками безумия.

— Тогда ты настоящий глупец, чужак. Но если такова твоя воля… — он поднял морду к небу и издал протяжный вой, отличающийся от предыдущих. Это был сигнал, понял Железный Лик. Сообщение.

Не прошло и минуты, как в небе появилась тёмная фигура, заслоняющая звёзды. Огромная, с размахом крыльев, словно у дракона из легенд, она стремительно снижалась, направляясь к деревенской площади.

Ночной охотник — так назвали бы этого зверя в Нисенхейме. Гигантская летучая мышь, но снова, как и в случае с вервольфами, не совсем животное. Что-то в его движениях, в интеллекте, светящемся в тёмных глазах, говорило о разуме, превосходящем звериный.

Существо приземлилось рядом с Железным Ликом, подняв облако пыли своими огромными кожистыми крыльями. На его спине сидел человек — или то, что когда-то было человеком.

Высокий, бледный, одетый в богатые одежды цвета кармина и черни, с длинными тёмными волосами, стянутыми в хвост, и чертами лица, которые некогда считались аристократическими, но теперь были слишком заострёнными, слишком хищными для человека.

Вампир. Не граф — Железный Лик сразу понял это. Слуга, посланник, возможно, лейтенант.

— Моё имя Рахадин, — произнёс вампир, спрыгивая с летучей мыши с нечеловеческой грацией. — Сенешаль замка Равенлофт и верный слуга его светлости графа Страда фон Заровича. — Он говорил формально, с акцентом, напоминающим старинный диалект Восточных провинций Нисенхейма. — Мне доложили о… необычном госте.

Его взгляд скользнул по металлическому телу Железного Лика, задержавшись на маске и янтарных глазах.

— Интересно, — пробормотал он, скорее себе, чем собеседнику. — Очень интересно.

Затем, словно вспомнив о манерах, он слегка поклонился.

— Его светлость граф Страд фон Зарович приглашает вас в замок Равенлофт. Это… честь, которой удостаиваются немногие.

Железный Лик кивнул, словно ожидал этого приглашения с самого начала.

— Я принимаю приглашение, — ответил он. — Для этого я и пришёл в Баровию.

Рахадин поднял тонкую бровь, единственный знак удивления, который он позволил себе.

— Вы… пришли специально, чтобы встретиться с его светлостью? — переспросил он. — Откуда?

— Из Нисенхейма, — Железный Лик указал рукой в сторону, из которой пришёл. — Через Пограничные топи.

Рахадин обменялся быстрым взглядом с вожаком вервольфов, и в этом взгляде читалось недоумение, смешанное с беспокойством.

— Нисенхейм, — медленно повторил он, словно пробуя слово на вкус. — Никогда не слышал о таком месте. Но это не имеет значения. Если вы смогли пройти сквозь туманы, значит, его светлость желает вашего присутствия.

Он сделал жест в сторону летучей мыши.

— Ночная Грива доставит нас в замок. Это… быстрее, чем пешком.

Железный Лик подошёл к существу без страха. После всего, что он видел и пережил, гигантская летучая мышь едва ли могла впечатлить его. Он забрался на широкую спину зверя, чувствуя под руками мягкую шерсть и твёрдые мышцы.

Рахадин устроился позади него, и по его сигналу Ночная Грива расправила крылья, готовясь к взлёту.

— Держитесь крепче, — посоветовал вампир. — И не смотрите вниз, если боитесь высоты.

Железный Лик не ответил. Страх высоты, как и многие другие человеческие эмоции, давно перестал иметь для него значение. Его сердце больше не ускорялось от адреналина, его руки не дрожали от нервов, его желудок не сжимался от ужаса. Металл, заменивший плоть, не знал таких слабостей.

Ночная Грива взмыла в небо с мощным толчком, поднимая облако пыли. Внизу оборотни снова завыли, на этот раз прощаясь или, возможно, предупреждая других о своём возвращении.

Деревня быстро уменьшилась, превратившись в скопление тусклых огоньков на фоне тёмного озера. Баровия раскинулась под ними — долина, окружённая кольцом гор, словно стенами тюрьмы. Леса, поля, реки — всё было тронуто печатью упадка, словно сама земля умирала медленной, мучительной смертью.

А впереди, всё ближе с каждым взмахом крыльев Ночной Гривы, возвышался замок Равенлофт — массивное сооружение из чёрного камня, словно вырастающее из самой скалы. Его башни пронзали небо, словно когти гигантского зверя, а стены, освещённые луной, казались сделанными из самой тьмы.

Зов, который привёл Железного Лика в Баровию, теперь звучал с невыносимой силой, пульсируя в такт с сердцебиением, резонируя с металлом маски. Это был зов судьбы, зов предназначения, и Железный Лик чувствовал, что всё в его жизни — от детства в Подбрюшье до трансформации, начатой маской, — было лишь подготовкой к тому, что ждёт его в стенах этого древнего замка.

Замок Равенлофт, увиденный вблизи, оказался ещё более впечатляющим и зловещим. Огромные ворота из тёмного дерева и железа, увенчанные гербом с изображением ворона, держащего сердце в когтях. Зубчатые стены, испещрённые горгульями с искажёнными лицами, словно застывшими в крике. Башни, достигающие такой высоты, что их шпили терялись в низких облаках.

Ночная Грива приземлилась во внутреннем дворе замка, где их уже ждала группа слуг — бледных, безмолвных фигур с пустыми глазами и механическими движениями. Они не были вампирами, понял Железный Лик. Но и живыми их вряд ли можно было назвать. Скорее, что-то среднее — живые мертвецы, удерживаемые между мирами волей своего хозяина.

Рахадин спрыгнул с Ночной Гривы и жестом пригласил Железного Лика следовать за ним.

— Его светлость ожидает вас в Главном зале, — сказал он, направляясь к огромным дверям центрального здания. — Обычно он не принимает гостей так… немедленно. Вы должны чувствовать себя польщённым.

Железный Лик следовал за сенешалем по длинным коридорам замка, отмечая детали, которые говорили о возрасте и истории этого места. Портреты на стенах изображали мужчин и женщин в старинных одеждах, их глаза, казалось, следили за проходящими. Гобелены, некогда яркие, теперь выцветшие от времени, рассказывали истории битв и триумфов давно минувших дней. Доспехи, стоявшие в нишах, были покрыты патиной веков, но всё ещё выглядели готовыми к бою.

Весь замок дышал древностью, но не той благородной старины, которая вызывает уважение, а тяжёлой, гнетущей ветхостью места, где время застыло в своём самом мрачном моменте.

Наконец они достигли Главного зала — огромного помещения с высокими сводчатыми потолками, поддерживаемыми колоннами из чёрного мрамора. Стены были украшены трофеями охоты — головами волков, медведей и существ, для которых у Железного Лика не было названий. Огромный камин, в котором мог бы поместиться человек во весь рост, занимал дальнюю стену, огонь в нём горел необычным пурпурным пламенем, не давая тепла, но освещая зал призрачным светом.

В центре зала стоял длинный стол из тёмного дерева, накрытый для пиршества, которого, судя по пыли на тарелках, никогда не происходило. А в конце стола, на высоком кресле, подобном трону, сидел он.

Граф Страд фон Зарович, владыка Баровии, выглядел точно так, как представлял его Железный Лик в своих видениях. Высокий, с безупречной осанкой аристократа, одетый в старинные одежды из чёрного бархата и красного шёлка. Его лицо было благородным, с высокими скулами и тонким носом, но бледным, как у мертвеца. Тёмные волосы, тронутые сединой на висках, были зачёсаны назад, открывая высокий лоб. А глаза — тёмные, бездонные, светящиеся внутренним красным огнём, — смотрели из-под тяжёлых век с интересом и голодом хищника, оценивающего добычу.

— Железный Лик, — произнёс он, и его голос был подобен звуку старинного вина, наливаемого в хрустальный бокал — глубокий, мелодичный, с нотками, говорящими о столетиях, проведённых в абсолютной власти. — Наконец-то мы встретились лицом к лицу. Или, точнее, лицом к маске.

Он встал и сделал приглашающий жест.

— Добро пожаловать в замок Равенлофт. Добро пожаловать в Баровию. Добро пожаловать… домой.

Последнее слово было произнесено с особой интонацией, словно тест, проверка реакции. Железный Лик не ответил на провокацию, вместо этого изучая существо перед собой — древнего вампира, чья аура силы была подобна давлению океанских глубин.

— Я пришёл за ответами, — наконец сказал он, его металлический голос эхом отразился от стен зала. — За пониманием того, что происходит со мной. За правдой о маске.

Страд улыбнулся, обнажая острые клыки — не угрожающе, а скорее, как хозяин, развлечённый наивностью гостя.

— Ответы, понимание, правда… — он словно пробовал слова на вкус. — Такие человеческие концепции. Такие… ограниченные.

Он обошёл стол, приближаясь к Железному Лику с грацией хищника, который знает, что добыча никуда не денется.

— Но я понимаю твоё стремление, — продолжил он, останавливаясь в нескольких шагах. — Я тоже когда-то был человеком, ищущим ответы. Ищущим понимания. Ищущим… правды.

Он сделал паузу, изучая маску Железного Лика с нескрываемым интересом.

— И что я нашёл? Что самые важные вопросы не имеют ответов. Что понимание приходит ценой, которую мало кто готов заплатить. Что правда часто оказывается более жестокой, чем самая изощрённая ложь.

Он поднял руку, словно собираясь коснуться маски, но остановился в дюйме от неё, словно почувствовав невидимый барьер.

— Ты уже не человек, — сказал он, и это было утверждение, а не вопрос. — Но ещё и не… нечто иное. Ты на перекрёстке, как и я был когда-то. И выбор, который ты сделаешь, определит твою судьбу на вечность.

Железный Лик смотрел в глаза вампира, не отводя взгляда, не показывая страха или подчинения.

— Я не искал этого перекрёстка, — ответил он. — Маска изменила меня против моей воли. Трансформация началась в момент, когда металл коснулся моей кожи.

Страд отступил, задумчиво поглаживая подбородок.

— Против воли? — переспросил он с нотками недоверия. — Нет, мой друг. Ничто в этом мире или за его пределами не может трансформировать душу без её согласия. Даже если это согласие дано неосознанно, даже если оно скрыто глубоко в сердце, оно всегда есть.

Он подошёл к камину, глядя на пурпурное пламя.

— Маска нашла в тебе то, что уже было там, — продолжил он. — Жажду силы. Жажду мести. Жажду… превосходства над обычной смертной плотью.

Он повернулся, и в его глазах горел огонь, отражающий пламя камина.

— Разве не так? Разве не мечтал ты, ещё будучи ребёнком в подземельях Нисенхейма, о силе, способной изменить твою судьбу? Разве не желал ты отомстить тем, кто лишил тебя родителей, дома, нормальной жизни? Разве не стремился ты стать чем-то большим, чем просто человек?

Железный Лик молчал, но его молчание было красноречивее любого ответа. Маска на его лице изменила выражение, отражая внутреннюю борьбу — брови металла сошлись к переносице, губы сжались в тонкую линию.

Страд понимающе кивнул.

— Я вижу, мои слова нашли отклик, — сказал он. — Хорошо. Первый шаг к пониманию — принятие правды о себе.

Он вернулся к своему креслу-трону, грациозно опускаясь на него.

— Но я не ответил на твой вопрос, не так ли? Что происходит с тобой? Что такое эта маска? — он сделал паузу, словно собираясь с мыслями. — Маска — не просто артефакт. Она… проводник. Мост между мирами, между состояниями бытия. Она нашла тебя, потому что ты был готов к трансформации, и она связала тебя с… определёнными силами.

— Какими силами? — голос Железного Лика, несмотря на металлический резонанс, звучал напряжённо.

Страд улыбнулся, но его улыбка не коснулась глаз.

— Тёмными Силами, — ответил он. — Древними сущностями, стоящими за пределами понимания смертных. Они… наблюдают. Оценивают. Выбирают.

Он сделал широкий жест, словно обнимая весь замок, всю Баровию.

— Это их домен. Их создание. Их… игровая доска. И мы все — фигуры в их игре. Некоторые — пешки, некоторые — короли и ферзи.

Железный Лик чувствовал, как что-то резонирует внутри него, словно струна, на которую попала нужная нота. Это объясняло многое — зов, который привёл его сюда, странные изменения в его теле и сознании, ощущение предопределённости, преследовавшее его с момента, когда маска впервые коснулась его лица.

— Чего они хотят? — спросил он. — Чего хотят от меня?

Страд рассмеялся — холодный, безрадостный звук, похожий на шелест сухих листьев на кладбище.

— Развлечения, — просто ответил он. — Или, возможно, эксперимента. Или, может быть, пищи определённого рода. Кто знает? Их мотивы… непостижимы.

Он наклонился вперёд, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на искреннее сочувствие.

— Но они избрали тебя, как когда-то избрали меня. И теперь… теперь у тебя есть выбор.

— Какой выбор? — Железный Лик сделал шаг вперёд, чувствуя, как металл на его теле реагирует на близость вампира, становясь теплее, почти горячим.

Страд сделал паузу, словно обдумывая ответ. Когда он заговорил, его голос стал ниже, интимнее, как будто он делился тайной, не предназначенной для чужих ушей.

— Ты можешь принять то, что предлагают тебе Тёмные Силы. Принять трансформацию полностью, стать тем, кем тебе предназначено быть. Или… ты можешь сопротивляться, цепляться за остатки человечности, за воспоминания о том, кем ты был.

Он встал, подходя ближе.

— Первый путь ведёт к силе, бессмертию, владычеству. Второй… — он пожал плечами, — к вечной борьбе, вечному голоду, вечной неудовлетворённости.

— А есть третий? — спросил Железный Лик. — Вернуться к тому, чем я был?

Страд покачал головой, и в его глазах мелькнула тень того, что могло быть подлинной печалью.

— Нет, — мягко произнёс он. — Эта дверь закрылась в тот момент, когда ты надел маску. Как и для меня закрылась дверь в мир смертных, когда я заключил свою сделку с Тёмными Силами.

Он положил руку на плечо Железного Лика, и его прикосновение было холодным, но не неприятным.

— Но не отчаивайся раньше времени, друг мой. Бессмертие имеет свои… преимущества.

С этими словами он вернулся к своему креслу, жестом приглашая Железного Лика сесть напротив.

— Ты устал с дороги, — сказал он. — И тебе нужно время, чтобы обдумать всё, что я сказал. Я предлагаю тебе гостеприимство замка Равенлофт на столько времени, сколько тебе потребуется.

Он сделал знак, и двери зала открылись, впуская Рахадина и нескольких слуг.

— Рахадин покажет тебе твои покои. Отдыхай. Размышляй. А завтра вечером мы продолжим нашу беседу.

Железный Лик понял, что аудиенция окончена. Он медленно поклонился — не из уважения или подчинения, а скорее, из признания равного, — и последовал за сенешалем из зала.

Рахадин провёл его по лабиринту коридоров и лестниц, пока они не достигли северной башни замка. Здесь, на верхнем этаже, располагались покои, приготовленные для гостя — просторные комнаты с массивной мебелью из тёмного дерева, с окнами, выходящими на долину Баровии.

— Его светлость приказал предоставить вам всё необходимое, — сказал Рахадин. — Если вам что-то понадобится, просто позвоните в этот колокольчик, — он указал на серебряный колокольчик на столе. — Слуги всегда начеку.

С этими словами он оставил Железного Лика одного, закрыв за собой тяжёлую дубовую дверь.

Оставшись в одиночестве, Железный Лик подошёл к окну, глядя на раскинувшуюся внизу долину. Луна всё ещё висела низко над горизонтом, хотя прошло уже несколько часов с момента его прибытия в замок. Время здесь, понял он, текло иначе, подчиняясь не законам физики, а воле хозяина этих земель.

Он думал о словах Страда, о выборе, который стоял перед ним. Принять трансформацию полностью, стать тем, к чему вела его маска, или сопротивляться, цепляясь за остатки человечности.

Что значило быть человеком? Плоть и кровь? Или что-то большее — воспоминания, эмоции, мораль? И если так, то сколько человечности осталось в нём после всех испытаний, после всех изменений?

Он поднёс руку к лицу, касаясь маски, которая давно стала его истинным лицом. Металл был тёплым, живым, отзывающимся на его прикосновение. Это уже не был посторонний объект, прикреплённый к его плоти, — это была часть его сущности, неотделимая, как собственная кожа.

Возможно, Страд был прав. Возможно, он действительно выбрал этот путь, сам того не осознавая. Возможно, где-то глубоко внутри, он всегда стремился стать чем-то большим, чем просто человек.

Но это не значило, что он должен принимать правила игры Тёмных Сил или их избранника — графа Страда. Если его судьба — стать существом из металла и магии, то пусть так. Но на его собственных условиях, следуя своему собственному кодексу.

С этой мыслью он отвернулся от окна и начал осматривать покои, которые должны были стать его домом на ближайшее время. Его внимание привлекла большая картина на стене — портрет мужчины, поразительно похожего на Страда, но с более мягкими чертами лица, с глазами, в которых не было того холодного голода, что отличал взгляд вампира.

Под портретом была табличка с надписью: «Сергей фон Зарович».

Брат? Предок? Железный Лик не знал. Но что-то в этом портрете, в этом лице, заставило его задуматься о прошлом Страда, о том, кем был владыка Баровии до того, как стал бессмертным вампиром.

Он продолжил исследование комнаты и обнаружил книжный шкаф, полный старинных фолиантов. Некоторые были на языках, которых он не знал, но другие были написаны на диалекте, достаточно близком к тому, что использовался в древних текстах Нисенхейма.

Выбрав один из томов, он устроился в кресле у окна и начал читать. Книга оказалась историей Баровии, написанной столетия назад. Она рассказывала о времени, когда Страд был ещё смертным военачальником, завоевавшим эти земли и построившим замок Равенлофт в честь своей матери, Равении.

История также упоминала его младшего брата, Сергея, и прекрасную девушку по имени Татьяна, в которую оба брата влюбились. Но на этом месте повествование обрывалось, словно автор был остановлен посреди работы.

Железный Лик закрыл книгу, задумавшись. История показалась ему странно знакомой, словно он уже слышал её раньше, в другой форме, в другом контексте.

Внезапно его внимание привлекло движение в углу комнаты. Тень, отделившаяся от других теней, скользнула к нему с грацией дыма, поднимающегося от потушенной свечи.

Это была женщина — или то, что когда-то было женщиной. Бледная, с волосами, подобными лунному свету, с глазами, в которых отражалась вечность. Она двигалась без звука, её ноги не касались пола.

Призрак.

— Он обманывает тебя, — произнесла она голосом, похожим на шёпот ветра в кронах деревьев. — Как обманул всех нас. Как обманул меня.

Железный Лик не выказал удивления или страха. После всего, что он видел, призрак был лишь ещё одним проявлением странности этого места.

— Кто ты? — спросил он.

— Я была Мариной, — ответила она. — Одной из многих. Одной из его «невест». Одной из тех, кого он использовал и выбросил, когда нашёл новое развлечение.

Она приблизилась, и Железный Лик почувствовал холод, исходящий от неё — не физический, а что-то более глубокое, словно холод абсолютного отчаяния.

— Он говорит, что предлагает тебе выбор, — продолжила она. — Но это ложь. В Баровии нет выбора. Есть только его воля.

Железный Лик внимательно изучал призрака, пытаясь определить, насколько можно доверять её словам. Но её глаза, несмотря на потустороннюю природу, казались искренними, полными боли и предупреждения.

— Что он хочет от меня? — спросил он. — Каково его истинное намерение?

Марина покачала головой, её полупрозрачные волосы колыхнулись, как водоросли под водой.

— Он ищет преемника, — прошептала она. — Он устал от вечности. Устал от Баровии. Устал от проклятия, которое сам навлёк на себя. Он хочет найти того, кто займёт его место, кто возьмёт на себя бремя домена, пока он… уйдёт.

— Уйдёт куда? — Железный Лик подался вперёд. — Из Баровии?

— Никто не может покинуть Баровию против воли Тёмных Сил, — Марина медленно покачала головой. — Даже он, особенно он. Но если найдётся достойная замена…

Она не закончила фразу, но смысл был ясен. Страд искал не просто гостя, не просто ученика или собеседника. Он искал того, кто мог бы заменить его в качестве проводника воли Тёмных Сил, в качестве правителя и пленника Баровии.

— Почему ты рассказываешь мне это? — спросил Железный Лик. — Что тебе до моей судьбы?

Призрак улыбнулся — печальной, горькой улыбкой, в которой не было ни радости, ни надежды.

— Потому что я вижу в тебе то, что когда-то было в нём, — ответила она. — Боль. Ярость. Жажду силы. Но также… что-то ещё. Что-то, что он давно потерял.

— Что?

— Сострадание, — прошептала она. — Память о том, каково это — быть человеком, ощущать боль других как свою собственную. Это делает тебя… уязвимым. Но также даёт тебе силу, которой он не понимает.

Она начала таять, становясь всё более прозрачной.

— Мой совет тебе, Железный Лик, — её голос становился всё тише, — не доверяй ему. Не принимай его даров. И главное — не пей ничего, что он предложит тебе завтра.

С этими словами она исчезла, растворившись в тенях комнаты, оставив Железного Лика наедине с его мыслями.

Он долго сидел неподвижно, обдумывая слова призрака. Если она говорила правду, то его появление в Баровии не было случайным. Страд, или Тёмные Силы через него, целенаправленно привлекли Железного Лика сюда, в надежде сделать его новым хозяином проклятого домена.

Это объясняло зов, объясняло странное чувство узнавания, которое он испытал при первой встрече с графом. Они были похожи — не внешне, но по сути. Оба трансформированные, оба изменённые силами за пределами их понимания, оба стоящие на перекрёстке между человеческим и чем-то иным.

Но была ли альтернатива? Мог ли он вернуться в Нисенхейм, к своему Легиону, к своим друзьям? Или трансформация зашла слишком далеко, и путь назад был закрыт навсегда?

Он подошёл к зеркалу, висевшему на стене, и впервые за долгое время внимательно изучил своё отражение. То, что он увидел, потрясло его до глубины души.

От человека, которым он когда-то был, осталось очень мало. Маска полностью заменила лицо, став единым целым с черепом. Металл покрывал большую часть тела, оставляя лишь отдельные участки человеческой плоти — словно острова в море ртути. Глаза, горящие янтарным светом, смотрели из прорезей маски с интенсивностью, которая не была ни человеческой, ни полностью нечеловеческой.

Он был на перекрёстке, как и сказал Страд. Ни человек, ни… что-то иное. И выбор, который ему предстояло сделать, определил бы его судьбу на вечность.

Вздохнув, он отвернулся от зеркала и подошёл к окну. Ночь в Баровии, казалось, длилась вечно. Луна всё ещё висела на том же месте, словно время остановилось.

Возможно, так оно и было. Возможно, в этом проклятом домене время имело иное значение, иное течение. Возможно, здесь каждый момент был вечностью, а вечность — лишь мгновением в глазах Тёмных Сил.

С этой тревожной мыслью Железный Лик лёг на кровать, хотя сон, как и многие другие человеческие потребности, давно стал для него скорее привычкой, чем необходимостью. Он закрыл глаза, но не для того, чтобы спать, а чтобы сосредоточиться, подготовиться к завтрашней встрече с графом.

Ибо он понимал, что истинное испытание ещё впереди. И что бы ни ждало его в будущем, какой бы выбор он ни сделал, ничто уже не будет таким, как прежде.

Время в Баровии текло странно, искажаясь, словно отражение в кривом зеркале. Железный Лик не мог сказать, сколько часов или дней прошло, пока он лежал на кровати, погруженный в полу-транс, заменявший ему сон. Он знал только, что в какой-то момент дверь его комнаты открылась, и вошёл Рахадин.

— Его светлость граф Страд фон Зарович приглашает вас на ужин, — объявил сенешаль. — Я провожу вас в Малую столовую.

Железный Лик поднялся, чувствуя странную бодрость, несмотря на долгое бодрствование. Металл, покрывающий его тело, казалось, давал ему энергию и силу, независимо от обычных человеческих нужд в пище и отдыхе.

Следуя за Рахадином через лабиринт коридоров замка, он размышлял о предупреждении призрака Марины. «Не пей ничего, что он предложит тебе». Что это значило? Отравленное вино? Или нечто более зловещее — может быть, кровь самого Страда, способную превратить его в вампира?

Малая столовая оказалась на удивление уютным помещением по сравнению с готической грандиозностью остальной части замка. Камин с настоящим, а не пурпурным, огнём, создавал атмосферу тепла. Стены были обшиты тёмным деревом и украшены пейзажами, изображающими Баровию в более светлые, счастливые времена. Стол, рассчитанный на шесть персон, был накрыт богатой посудой из серебра и хрусталя.

Страд уже ждал у камина, одетый с элегантной простотой в чёрный бархатный камзол и белоснежную рубашку с кружевными манжетами. Он повернулся, когда Рахадин и Железный Лик вошли, и улыбнулся — холодной, отработанной улыбкой, не затрагивающей глаз.

— Добрый вечер, мой друг, — приветствовал он гостя. — Надеюсь, твой отдых был… восстанавливающим.

Он жестом отпустил Рахадина и пригласил Железного Лика сесть за стол.

— Я понимаю, что еда для тебя, как и для меня, стала скорее… формальностью, чем необходимостью, — сказал Страд, занимая место во главе стола. — Но традиции важны, не так ли? Они связывают нас с тем, кем мы были когда-то.

Слуги внесли блюда — изысканные яства, которые в другой ситуации выглядели бы аппетитно. Но Железный Лик, чьё тело уже не нуждалось в обычной пище, смотрел на них без интереса.

Страд заметил его безразличие и усмехнулся.

— Конечно, это всё для видимости, — сказал он, отодвигая тарелку. — Настоящий ужин… иного рода.

Он сделал знак, и один из слуг принёс хрустальный графин, наполненный тёмно-красной жидкостью. Кровь. Но не обычная — даже через стекло Железный Лик мог чувствовать ауру силы, исходящую от неё.

— Это… особый напиток, — пояснил Страд, когда слуга наполнил два бокала. — Кровь с примесью… скажем так, особых энергий. Она поможет тебе понять то, что я хочу показать.

Он поднял бокал, любуясь игрой света в тёмной жидкости.

— За взаимопонимание, — произнёс он тост. — И за выбор, который тебе предстоит сделать.

Железный Лик не притронулся к своему бокалу, вспоминая предупреждение Марины. Вместо этого он посмотрел прямо в глаза Страду.

— Я встретил призрака прошлой ночью, — сказал он. — Женщину по имени Марина. Она называла себя одной из твоих «невест».

Страд замер, его лицо на мгновение исказилось гримасой гнева и боли, но он быстро взял себя в руки.

— Марина, — произнёс он задумчиво. — Да, я помню её. Она была… страстной. Импульсивной. И, в конечном итоге, разочаровывающей.

Он отпил из бокала, его глаза не отрывались от Железного Лика.

— И что же она сказала тебе, эта призрачная гостья?

— Что ты ищешь преемника, — прямо ответил Железный Лик. — Того, кто займёт твоё место, пока ты… уйдёшь.

Страд рассмеялся, но в его смехе не было веселья — только холодное признание.

— Прямолинеен, как всегда, — сказал он. — Это качество, которое я ценю. И да, она права… в определённом смысле.

Он поставил бокал на стол и наклонился вперёд, его глаза горели тёмным пламенем.

— Я искал, но не просто преемника. Я искал достойного противника. Кого-то, кто мог бы бросить мне вызов. Кого-то, кто мог бы сделать эту… вечность немного менее монотонной.

Он встал, подходя к камину, глядя на огонь.

— Ты когда-нибудь задумывался, каково это — жить столетиями, тысячелетиями? Видеть, как поколения рождаются и умирают, как империи возникают и рушатся, а ты… ты остаёшься неизменным?

Он повернулся, и в его глазах мелькнула тень того, что когда-то было человеческой болью.

— Это… утомляет, друг мой. Даже самое изысканное удовольствие становится пресным после тысячи повторений. Даже самая глубокая месть теряет свой вкус, когда объект твоей ненависти давно обратился в прах.

Он вернулся к столу, но не сел, опираясь на спинку кресла.

— Тёмные Силы дали мне всё, чего я желал. Бессмертие. Силу. Власть. Но они не упомянули цену — вечное одиночество, вечную неудовлетворённость, вечную жажду, которую невозможно утолить.

Железный Лик внимательно слушал, не перебивая. В словах Страда он слышал предупреждение — предупреждение о том, что может ждать его, если он пойдёт по тому же пути.

— Что, если я откажусь? — спросил он. — Что, если я не хочу ни бороться с тобой, ни заменять тебя?

Страд усмехнулся, возвращаясь на своё место.

— Тогда ты свободен уйти, — сказал он с обманчивой лёгкостью. — Вернуться в свой… Нисенхейм. К своему Легиону. К своей прежней жизни.

Он снова поднял бокал.

— Но мы оба знаем, что это невозможно, не так ли? Ты изменился слишком сильно. Металл проник слишком глубоко. Человек в тебе умирает с каждым днём, с каждым часом. И скоро от него не останется ничего, кроме воспоминаний.

Железный Лик молчал, осознавая правду в словах вампира. Он уже чувствовал эти изменения — не только в теле, но и в разуме, в душе. Человеческие эмоции становились всё более далёкими, человеческие связи — всё менее значимыми. Только воля, только цель оставались неизменными.

— Я предлагаю тебе не рабство, — продолжил Страд. — А партнёрство. Учитель и ученик. Возможно, со временем, равные. Я могу научить тебя контролировать трансформацию, использовать её силу, не теряя себя полностью.

Он снова предложил бокал.

— Этот напиток — первый шаг. Он поможет тебе… адаптироваться. Поможет металлу и плоти найти гармонию, вместо того чтобы бороться друг с другом.

Железный Лик смотрел на бокал, наполненный тёмной жидкостью. Искушение было велико. Контроль над трансформацией, понимание собственной природы, возможность сохранить хотя бы часть человечности — всё это было тем, чего он желал с момента, когда маска начала менять его.

Но предупреждение Марины эхом отдавалось в его голове. «Не пей ничего, что он предложит тебе». И что-то в глазах Страда, какая-то скрытая жажда, какое-то тайное ожидание, заставляло его сомневаться.

— Я ценю твоё предложение, — медленно произнёс он. — Но я должен отказаться. По крайней мере, сейчас. Я предпочитаю найти свой собственный путь, свои собственные ответы.

Лицо Страда застыло, его глаза на мгновение вспыхнули красным огнём. Затем он овладел собой, и маска вежливости снова опустилась на его лицо.

— Как пожелаешь, — сказал он с принуждённой лёгкостью. — Каждый должен найти свой путь. Но знай, что моё предложение остаётся в силе. Когда ты будешь готов.

Он встал, давая понять, что ужин окончен.

— А пока, я думаю, тебе нужно время для размышлений. Замок Равенлофт в твоём распоряжении. Исследуй его. Узнай его секреты. И когда будешь готов к следующему шагу… я буду ждать.

С этими словами он вышел из столовой, оставив Железного Лика одного с нетронутым бокалом крови на столе.

В последующие дни (или недели, или месяцы — время в Баровии потеряло всякий смысл) Железный Лик исследовал замок Равенлофт, изучая его секреты, его историю, его тайны. Он обнаружил библиотеку, содержащую тома по всем известным и некоторым забытым наукам и искусствам. Нашёл оружейную, где хранилось оружие разных эпох и культур. Изучил галереи с портретами предков Страда и его завоеваний.

И чем больше он узнавал, тем больше понимал, что Баровия — не просто проклятая земля, а тюрьма. Тюрьма для Страда, построенная Тёмными Силами как наказание за его грехи. Тюрьма, из которой нет выхода, ни для правителя, ни для его подданных.

История графа постепенно складывалась из кусочков, найденных в древних хрониках, в дневниках и письмах, в шёпоте призраков, населяющих коридоры замка. Страд был великим воином, завоевателем, правителем. Но он влюбился в невесту своего младшего брата, Татьяну, и, отвергнутый ею, совершил страшное предательство. В ночь, когда он заключил сделку с Тёмными Силами, ради вечной жизни и силы, он убил своего брата и попытался заставить Татьяну полюбить его.

Но вместо того, чтобы сдаться, она бросилась с крепостной стены замка, предпочтя смерть объятиям вампира. И с тех пор Страд был проклят на вечную жизнь в Баровии, на вечный поиск реинкарнации Татьяны, на вечную жажду, которую невозможно утолить.

Это был урок, понял Железный Лик. Урок о том, что даже самые великие дары имеют свою цену. Урок о том, что истинное проклятие — не в самом бессмертии, а в том, что оно отделяет от человечности, от любви, от всего, что делает жизнь стоящей того, чтобы жить.

Страд наблюдал за исследованиями своего гостя с дистанции, не вмешиваясь, но и не скрывая своего присутствия. Иногда они встречались в коридорах замка, обменивались кивками или короткими репликами. Иногда Страд приглашал Железного Лика на партию в шахматы или на беседу о философии и истории. Но он больше не предлагал ему кровь и не говорил о преемственности.

Железный Лик понимал, что это лишь стратегия — Страд давал ему время, давал пространство, позволял самому прийти к решению. Тактика опытного охотника, знающего, что слишком рьяное преследование только спугнёт добычу.

И всё же, несмотря на осознание своего положения как потенциальной «замены» для владыки Баровии, Железный Лик не мог не чувствовать странной связи с графом. Они были похожи — оба трансформированные, оба изменённые силами за пределами их понимания, оба стоящие на перекрёстке между человеческим и чем-то иным. В другой ситуации, в другом мире, они могли бы быть союзниками или даже друзьями.

Но в Баровии дружба была невозможна. Здесь были только хищники и жертвы, охотники и добыча. И каждый день Железный Лик чувствовал, как металл распространяется дальше по его телу, как человеческие эмоции становятся всё более далёкими, как его сущность меняется, становясь чем-то, что он ещё не мог полностью понять.

В один из таких дней, когда трансформация была особенно болезненной, он забрёл в северную башню замка, в часть, которую ещё не исследовал. Здесь, в маленькой комнате на самом верху, он обнаружил нечто странное — устройство, напоминающее телескоп, но направленное не на небо, а на зеркало.

Устройство было древним, покрытым пылью и паутиной, словно им не пользовались столетиями. Но что-то в нём привлекло внимание Железного Лика, заставило его подойти ближе, заглянуть в окуляр.

То, что он увидел, потрясло его до глубины души. В зеркале отражался не замок Равенлофт, не Баровия, а… Нисенхейм. Его родина, его королевство, его мир. Он видел Вольноград, видел Цитадель Свободы, видел плац, где тренировались солдаты Легиона Железной Маски.

И среди них, отдающего приказы, видел Фенрира — своего друга, своего заместителя, человека, которому он доверил продолжение своего дела. Фенрир выглядел старше, с новыми шрамами на лице, с сединой, густо пробивающейся в некогда рыжих волосах. Но это был он, живой, здоровый, продолжающий работу по преобразованию Нисенхейма.

Железный Лик оторвался от окуляра, чувствуя странное смешение эмоций — радость от того, что его дело продолжается, горечь от осознания, что его отсутствие не остановило прогресс, странную ностальгию по миру, который он, возможно, никогда больше не увидит.

— Интересная вещица, не правда ли?

Голос Страда заставил его обернуться. Граф стоял в дверях комнаты, наблюдая за ним с выражением, которое можно было бы назвать почти сочувствующим.

— Это… что это? — спросил Железный Лик, указывая на устройство.

— Зеркало миров, — ответил Страд, подходя ближе. — Один из многих артефактов, которые я собрал за столетия. Он позволяет видеть другие миры, другие реальности. Иногда — будущее, иногда — прошлое. Иногда — то, что могло бы быть, но никогда не случилось.

Он стал рядом с Железным Ликом, глядя на зеркало, хотя не наклонялся к окуляру.

— Ты скучаешь по своему миру, — это был не вопрос, а утверждение. — По людям, которых оставил там. По делам, которые не закончил.

Железный Лик не ответил, но его молчание было красноречивее любых слов.

— Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, — продолжил Страд. — Я тоже когда-то был правителем, воином, реформатором. У меня тоже были планы, мечты, обязательства.

Он сделал паузу, словно вспоминая что-то далёкое, почти забытое.

— И когда я заключил свою сделку с Тёмными Силами, я не ожидал… этого. Я думал, что бессмертие позволит мне завершить начатое, построить империю, которая просуществует тысячелетия. Вместо этого я оказался здесь, в этой… клетке из тумана и гор.

Он посмотрел на Железного Лика, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на искреннюю печаль.

— Но тебе не обязательно повторять мою ошибку. Тебе не обязательно оставаться здесь навсегда.

Железный Лик повернулся к нему, внезапно заинтересованный.

— Что ты имеешь в виду?

Страд сделал жест рукой, указывая на Зеркало миров.

— Этот артефакт не только показывает другие миры. При определённых… условиях, он может служить порталом. Порталом домой.

Он позволил этим словам повиснуть в воздухе, наблюдая за реакцией своего гостя.

— Какие условия? — наконец спросил Железный Лик, чувствуя подвох, но не в силах противостоять искушению.

Страд улыбнулся — не своей обычной холодной улыбкой, а почти искренне, почти по-человечески.

— Тёмные Силы не могут удерживать здесь того, кто не связан с Баровией собственной виной, собственным грехом, — ответил он. — Ты пришёл сюда добровольно, следуя зову, но ты не совершал преступлений против этой земли или её жителей. Ты всё ещё свободен — относительно свободен — уйти.

Он указал на устройство.

— Зеркало миров может создать проход, если активировать его правильно. Но есть одна… сложность.

— Какая? — Железный Лик не скрывал подозрения.

— Устройство требует энергии для активации, — ответил Страд. — Особой энергии, которой у тебя нет. Но у меня есть.

Он поднял руку, и на его ладони появился маленький хрустальный флакон, наполненный тёмно-красной жидкостью — той же кровью, что он предлагал раньше.

— Моя кровь содержит эссенцию Тёмных Сил, — пояснил он. — Её достаточно, чтобы активировать Зеркало и создать проход, достаточно большой и стабильный, чтобы ты мог вернуться в свой Нисенхейм.

Железный Лик смотрел на флакон с смесью желания и подозрения.

— Почему ты помогаешь мне? — спросил он. — Что ты получишь взамен?

Страд рассмеялся — коротким, сухим смехом, в котором не было ни радости, ни тепла.

— Скажем так, я вижу в тебе отражение себя, каким я был когда-то, — ответил он. — И мне… любопытно, сможешь ли ты избежать моей судьбы. Сможешь ли ты сохранить свою человечность, свою связь с миром живых, несмотря на трансформацию.

Он протянул флакон.

— Кроме того, если ты вернёшься в свой мир, я всегда смогу наблюдать за тобой через Зеркало. Это… развлечение, которое скрасит моё бесконечное существование.

Железный Лик колебался. Предложение было заманчивым — вернуться домой, продолжить свою работу, увидеть друзей, которых он оставил. Но он помнил предупреждение Марины, помнил истории о коварстве Страда, о его манипуляциях и обмане.

Однако что, если на этот раз граф говорил правду? Что, если это действительно был шанс вернуться? Шанс, который может не повториться?

— Решай быстрее, — сказал Страд. — Зеркало активно только в определённые моменты, когда границы между мирами тоньше. Этот момент наступит через несколько минут и не повторится очень долго.

Железный Лик смотрел на флакон, на Зеркало, на Страда, чувствуя, как время ускользает. Выбор, который он должен был сделать, определял его судьбу — остаться в Баровии, продолжая поиски ответов о своей трансформации, или вернуться в Нисенхейм, к своей прежней жизни, к людям, которые всё ещё нуждались в нём.

Время истекало. Решение должно было быть принято.

В высокой башне замка Равенлофт, в комнате с Зеркалом миров, Железный Лик сделал свой выбор.

Он взял флакон из рук Страда, но не открыл его. Вместо этого он снова наклонился к окуляру устройства, глядя на Нисенхейм, на Вольноград, на Легион Железной Маски, продолжающий его дело под руководством Фенрира.

Он видел город, процветающий без него. Видел Легион, ставший не просто военной силой, но основой нового общественного порядка. Видел людей, свободных от тирании короля и церкви, строящих новый мир собственными руками.

И понял, что его время там прошло. Его дело было завершено, его миссия выполнена. Он дал им инструменты, дал им направление, и теперь они должны были идти дальше сами, без него.

А он… он уже не принадлежал тому миру. Трансформация зашла слишком далеко. Металл, слившийся с его плотью, изменил его сущность так глубоко, что возвращение было бы не радостью, а трагедией — для него и для тех, кто помнил его человеком.

— Я остаюсь, — сказал он, отдавая флакон обратно Страду. — Мой путь теперь здесь, в Баровии.

Страд смотрел на него с непроницаемым выражением, затем кивнул, принимая решение.

— Мудрый выбор, — сказал он. — Хотя я не уверен, что это мудрость или безумие — выбрать вечность в этой… тюрьме.

Он спрятал флакон в складках своего плаща.

— Но раз ты остаёшься, — продолжил он, — мы должны обсудить твоё положение. Ты не будешь просто гостем, не так ли? Не просто наблюдателем. Ты хочешь… участвовать.

Железный Лик кивнул.

— Я хочу понять, — сказал он. — Понять себя, свою трансформацию, свою судьбу. И я хочу… изменить что-то. Даже здесь, даже в этом проклятом месте, должно быть что-то, что можно улучшить.

Страд рассмеялся — на этот раз искренне, с ноткой удивления и, возможно, уважения.

— Реформатор даже в Аду, — сказал он. — Это… отважно. Или глупо. Время покажет.

Он жестом пригласил Железного Лика следовать за ним.

— Пойдём. Я покажу тебе ещё кое-что. Нечто, что может быть полезно для твоего… понимания.

Они покинули комнату с Зеркалом миров и направились глубже в лабиринт коридоров замка Равенлофт. Железный Лик чувствовал, что сделал выбор, который определит его судьбу не на годы или десятилетия, а на столетия и тысячелетия.