Пьяный батя

Глава 39. Тролли, пипка и глисты

Когда даже верблюд не хочет жить

Полпути до Железного Города я тянул Одуванчика вперёд, а он тянул меня назад. Мы оба были выжаты, как лимоны в дешевом трактире: ноги подкашивались, глаза слезились, а язык валялся где-то на бороде.

— Давай, Одуванчик… — прохрипел я, держась за поводья.

Верблюд не отвечал. Верблюд ненавидел меня. Верблюд шёл с такой скоростью, будто пытался ползти назад во времени.

— Ты хочешь сдохнуть прямо здесь?

Одуванчик повернул ко мне свою морду с выражением: «Я уже мёртв внутри».

— Ну и хрен с тобой, я доползу без тебя!

Я сделал шаг. Второй. Третий.

Потом рухнул в песок, раскинув руки, как драматическая жертва трагедии.

Мир начал исчезать.

И всё… Темнота. Батарейки сели.

Три тролли, одна пипка и моральная травма

Пробуждение было, скажем так… не самым приятным.

Меня держали за ноги.

Высоко.

Очень высоко.

Над землёй.

И я слышал голоса.

— Ой, смотри, какой у него маленький!

Я не сразу осознал, о чём они.

— Да он, наверное, детёныш! Жалко будет его есть!

Мозг просыпался медленно.

— Давайте отпустим его. Пусть подрастёт!

— Ну да, глянь на него… Недокормленный! Только желудки забивать…

Я окончательно включился, открыл глаза и…

Тролли.

Три огромные тролли.

ДЕРЖАЛИ МЕНЯ ЗА НОГИ.

Одна ткнула когтистым пальцем туда, где у меня находилось всё самое важное.

— Ты глянь… А может, он просто мерзнет?

— Может, у него стресс? У троллей тоже бывает, когда боишься!

— Да какой стресс?! Просто недоразвитый!

Я хотел умереть.

Вот просто взять, свернуться и умереть, пока они обсуждали мои достоинства, а точнее — их отсутствие.

— Эй! — прохрипел я. — Отпусти меня, ты… толстая…

Одна тролль оскорблённо фыркнула.

— Ну-ка, что ты там сказал, кроха?

Я быстро сменил тактику.

— Ты… роскошная, великолепная, самая прекрасная троллиха, которую я видел!

— Ну вот, другое дело, — довольно кивнула она.

Они немного подумали и меня отпустили.

Просто взяли и положили рядом с их лагерем.

После морального унижения, которое я испытал, физическая свобода уже не казалась такой уж хорошей компенсацией.

Я лежал на земле и смотрел, как они варят в огромном казане… медведя.

Животный ужас боролся с чувством лёгкого любопытства.

Одна из них ковырнулась в казане, зачерпнула огромной ложкой кусок мяса и протянула мне.

— Будешь?

Я отвернулся.

— Нет, спасибо…

Она нахмурилась.

— Ты вредный дитя.

Но настаивать не стала.

Вечером тролли разлеглись и заснули.

А я смотрел на их грандиозные жопы.

Реально. Как булыжники.

Их серые тела мерцали в свете костра, разноцветные волосы раскинулись по земле, а в воздухе висел запах жареного мяса и чего-то неуловимо… семейного.

Чёрт возьми, они даже выглядели… мило?

Нет.

Стоп.

Выбросить эту мысль.

Верблюжья скотина возвращается

Утром я проснулся от того, что надо мной нависло чёрное, лохматое, предательское лицо.

Одуванчик.

Он смотрел на меня с таким выражением, будто я единственный смысл его жизни.

В его глазах читалось:

"Ты жив!!! Прости меня, я сбежал, но теперь я осознал свою ошибку, я люблю тебя, я всегда буду рядом, давай забудем прошлое и начнём с чистого листа!"

Я долго смотрел на него.

Затем вздохнул.

— Гребаная ты сволочь.

Он радостно фыркнул.

Но тут тролли проснулись.

И первое, что они увидели, был огромный, вкусно выглядящий верблюд.

— О, завтрак!

— О, свежее мясо!

Одуванчик замер.

Я тоже.

Одна из них уже потянулась за копьём.

Тут во мне проснулся хитрый г

ений.

— Стойте! У него глисты!

— ЧТО?!

Одна тролль аж подпрыгнула от ужаса.

— ПАРАЗИТЫ? НЕТ! НЕТ! НЕТ! МЫ ТАКОЕ НЕ ЕДИМ!

— Фу! Я теперь даже смотреть на него не могу!

Одуванчик смотрел на меня с выражением: "Ты только что назвал меня ходячим мешком с глистами. Я никогда этого не забуду."

Но я лишь пожал плечами.

Такова жизнь, дружище.

Когда всё это закончилось, я набрал у них немного припасов, попрощался и поехал дальше.

— Ну, Одуванчик, кажется, теперь мы действительно направляемся в Железный Город…

Одуванчик надулся и демонстративно отвернулся.

Ну и ладно.

Всё равно я знал, что он меня простит.