Рыжий: спасти СССР

Глава 9

Уход из дома взрослому парню — только на пользу. Разве что жаль мать, которая переживает за всех, разрывается в этой ссоре между мной и отцом.

Я даже понимал отца, который считает, что вырастил сына, ни на что не способного, кроме как встревать в неприятности и тратить нажитые им деньги.

Братца… тоже жаль. Но так, до кучи, за компанию, не сказать, что искренне. Он явно — проявление многого из того, с чем я намереваюсь в будущем бороться.

— Здравствуйте! — поздоровался я, войдя в общежитие, с вахтёршей.

— И тебе, касатик, ни хвори, ни боли, — отвечала пожилая женщина, которую я в первый раз видел.

Жаль, что смена была не кумушек. У них бы вопросов не должно было возникнуть, что это я тут появился. Но, как я понял, общежитие — это своего рода сервер, облачная технология, куда сливают информацию. Так что обо мне знать должна и вторая смена вахтеров общежития.

— О, Аркадьевич! — услышал я знакомый голос из-за колонны на лестнице, ведущей к лифтам.

Услышал, а потом увидел. В потемках такое, с позволения сказать, лицо могло бы до чертиков напугать. Сложно придется парню в личной жизни с таким-то лицом.

— Здравствуй, Василий! А ты разве не должен был съехать из общежития? — спрашивал я парня, внутренне усмехаясь.

Надо же, дал хулигану в бороду — и стал своим, другом «Аркадьевичем»! Назвав меня таким образом, Вася Шрам моментально показал, что я — преподаватель «в авторитете». Смешно, но это тоже своего рода успех. Ведь не сказать, что нарушил дистанцию, которая должна быть между преподавателем и учащимся.

Я вообще считаю, что подростки, оставшиеся без семьи, или с проблемными родителями, к которым и возвращаться не хочется, они как ёжики. Колючие сверху, но могут быть милыми и симпатичными там, под колючками. Порой достаточно этим ёжикам дать блюдце с молоком и тёплый угол, чтобы они раскрылись, показали свои носики и не стремились уколоть.

Судя по всему, нынешняя смена на вахте понимает это не хуже меня. Васька что-то жевал, держа в одной руке стакан с темным напитком — вряд ли кофе, но что-то похожее. Прикармливают зверька, чтобы он не кусался.

— А ты, что ли, тот рыж… сотрудник, что помогал Стёпке общежитие укладывать после выдачи дипломов? — спросила женщина на вахте.

А что, тут много рыжих вокруг общежития гуляет? Сезон рыжиков? Ну ладно, сложила два и два — и прекрасно.

— Так и есть. Тот самый сотрудник, — сказал я и снял очки, являя на обозрение свой фингал.

. — А я Валентина Петровна, а вторая Валентина, коллега моя, пошла выгонять засидевшихся гостей, — Петровна показала на мой синяк. — Приложили, изверги. Больно?

— Нет, не больно. Меня зовут Анатолий Аркадьевич Чубайсов, — представился я.

Женщина панибратски махнула мне рукой, мол, присаживайся за стол, и я не стал отказываться. Рядом уже стояла тарелка с ложкой, видно, что только что помытая, наверное, после того, как Васька поел.

По известным причинам, нормально поесть дома мне не удалось. И вот оно — я всё равно называю и считаю квартиру отца своим домом. Ничего, я обязательно себя проявлю, и родители сами пойдут на примирение. Ссориться с этими, по сути, неплохими людьми у меня не было никакого желания. Хотя закон жизни таков: птенец вырос, он обязан покинуть своё гнездо, чтобы вить собственное. Лучше всего всё-таки любить родителей на расстоянии, тогда не будет стоять острый вопрос подчинения.

— Так чего ты пришёл? — спросила Петровна, щедро накладывая мне в алюминиевую тарелку из жёлтой эмалированной кастрюли макароны по-флотски. — Один фонарь под глазом получил, нужно еще один для этой… для симметрии?

Сказала Петровна и рассмеялась.

— Жить пришел, — незамысловато и откровенно ответил я.

— О как! А с директором решил? — поинтересовалась женщина, подвигая вилку.

— Завтра и поговорю, — отвечал я, невольно сглатывая слюну.

Макароны по-флотски — это для меня такая же кулинарная визитная карточка Советского Союза, как салат оливье или селёдка под шубой. Вермишель «Экстра» и тушёнка хорошо пожаренные с луком — доступная, сытная и вкусная еда любого советского человека. Не итальянская паста из твёрдых сортов пшеницы с мудрёным соусом, но… Не менее вкусно. Я тут же нанизал на вилку сразу несколько штук. Был в макаронах по-флотски свой шарм, самобытность, ностальгия.

— Аркадьевич, в общаге будет всё спокойно, отвечаю. Сыграйте только на балалайке ту песню, — просящим, если не умоляющим голосом сказал Василий, дождавшись, когда я прожую и подниму на него взгляд.

Сейчас парень со шрамом и припухшим после драки лицом не казался мне теперь таким уж обречённым маргиналом, как при первой встрече. Может, из него мог получиться даже порядочный человек? Если бы Вася не уходил из училища, наверное, куда-то в армию, то я мог попробовать сделать из него хорошего человека, направить на правильный путь.

— Когда заселюсь, так и сыграю, Вася, — сказал я, посмотрел на Петровну. — Заселюсь же?

Как в училище может быть чуть ли не главным человеком уборщица, так в общежитии, в отсутствие коменданта, вахта принимает даже самые спорные решения.

— А что, милок, разве же мы оставим тебя ночевать на улице? — улыбнулась женщина.

Валентина Петровна была чуть полноватой, рослой, возможно, выше меня, мощной женщиной. Вместе с тем, было ощущение, что она какая-то домашняя, словно заботливая мама. Ну и природную хитрость я смог в ней рассмотреть. Ведь не просто так она прикармливает главного хулигана общежития — это стратегический ход. Положили макаронов Василию, а он за это не даёт общаге разгуляться во время вахты Петровны и её напарницы.

Но, судя по внешности и еще не угасшему блеску в глазах, наверняка ещё лет пятнадцать назад Петровна могла крутить здесь хвостом перед мужиками. Её лицо до сих пор не потеряло истинной природной красоты, а необыкновенно пышные и длинные волосы, нынче на треть покрытые сединой, должны были мужиков сводить с ума. Но кольца на пальце я не увидел.

Я жадно поедал макароны, с удовольствием прожёвывая каждое волоконце тушёнки. Тот случай, когда на банке, если описывать состав, кроме как заглавными буквами «МЯСО», и писать толком нечего. В будущем такое качество консервов тоже можно встретить, но это сколько надо перебрать, читая всё под лупой! И не факт, что она будет российской. Может, белорусской. А теперь то время, когда хоть белорусская, хоть бы и латвийская — НАША. И это понимание мне душу греет и заставляет улыбаться.

Уже когда я пил ячменный напиток, тщетно стараясь уловить в нём приятный вкус или убедить себя, что он полезный, спустилась и вторая Валентина. Я бы назвал смену вахтеров — «дубль В».

— Валька, а кого это ты тут прикармливаешь? — деловито и строго спросила женщина.

— Так это тот рыж… — Петровна посмотрела на меня извиняющимися глазами. — Парень тот, что в первую смену дежурил и со Стёпкой пацанов разгонял.

— Ну, такого богатыря не грех и покормить, — сказала женщина, а потом обратилась к щуплого вида пареньку, которого чуть ли не за шкирку вытянула из лифта. — Что застыл, как статуя, у которой нету… совести у которой нету. Сказала же, что гостить можешь не более часа. Жених, итить ё мать!

— До свидания, милые дамы, сударь, — сказал нарушитель правил общежития.

Последнее было обращено ко мне, и даже с таким лихим поклоном, какой можно было бы увидеть лет двести тому назад. А парня не сломали, куражится.

— Иди уже, кавалер! — усмехнулась Петровна.

Гордо подняв подбородок, с видом несломленного борца за женские сердца и прелести, парень прошагал к выходу.

— Ох, прознает Лешка, что к его Ленке ухажёр хаживал… — сказала Валентина, отчество которой я еще не знал. — Всё же курвина ищет себе ленинградца.

Колоритные бабоньки работают в общежитии. Если ещё вчера я считал, что Никитична и Ивановна — два уникальных персонажа, то вторая смена мне показалась ещё более экзотической. Вторая Валентина была низкого роста, щупленькая, но видно, что женщина боевая. Нисколько не удивлюсь, если узнаю, что она либо воевала, либо партизанила в Великую Отечественную войну. Хватает еще в Союзе тех людей, что сломили хребет нацизму.

— Вот, Мироновна, жить к нам пришёл, — сказала Петровна, указывая на меня. — Что? Пустим парня?

Я хотел было сказать, что меня не надо впускать, я и сам войду. Но характер буду показывать в другом месте, а тут не буду перечить дамам. Им же приятно оказать помощь бесприютному страннику. Разве стоит лишать женщин такого удовольствия?

Уже через полчаса я сидел на кровати в одном из пустующих блоков на втором этаже общежития. Другие блоки второго этажа были заселены девушками, за их дверьми слышался смех и звонкое щебетание девичьих голосов. В общежитии был ещё целый этаж, где проживали семейные, но там мест не было. Возможно, меня подселят к кому-то в будущем, а пока мне нравилось быть одному.

Я огляделся. Встроенный в стену деревянный шкаф — без единой полки, две тумбочки, два табурета и один обшарпанный и побитый жизнью стул, стол. Вот и вся мебель, если не считать двух пружинных кроватей. Когда в прошлой жизни я периодически посещал пионерские лагеря, там всегда были именно такие кровати. Две спинки из железных трубок, на которые насаживалась сетка. Для взрослого человека, да и для ребёнка, такая кровать — первый шаг к сколиозу. Ничего, прорвёмся! Если ты настроен прожить жизнь здоровым, тебе никто не помешает. Попрошу у завхоза лист ДСП, подложу под матрас, и будет нормально. Условия жизни, учитывая ванную и туалет в блоке — это для многих ленинградцев роскошь.

Стук в дверь прервал мои размышления.

— Войдите! — выкрикнул я.

Я обосновался в большой комнате блока и не мог сразу видеть, кто ко мне пришёл, так как входная дверь из этой комнаты через коридорчик видна не была. Пришлось встать, пройти в коридор и уже там увидеть знакомую побитую морду.

— Аркадьевич, так что насчёт песни? — как-то заискивающе спрашивал Вася.

Вот, если же не пьёт, так нормальный человек!

Я немного посомневался, стоит ли мне прямо сейчас идти и развлекать молодёжь. Почему бы и нет! С меня не убудет, если спою пару песен, зато заработаю еще галочку к авторитету и уважению. Закреплю, так сказать, достижения позапрошлой ночи.

Приглашали меня в женский блок, здесь же, на этаже. Наверное, все двадцать восемь девчонок, проживающих в общежитии, собрались теперь в одной большой комнате. Тут же было несколько пацанов, которые при моём появлении начали крепко обнимать рядом стоящих девчонок. Это так самцы показывали, на каких из девушек я не могу претендовать. Я невольно улыбнулся. Точно не собирался претендовать ни на одну из девиц, обучающихся в училище. Пусть большинство и были сформировавшимися, но я видел в них только девочек.

— Аркадьевич, вот, присаживайтесь, — Василий показал мне на стул, стоящий посередине комнаты.

Моментально подали гитару. Я поставил баррэ на F и проверил звучание. Вроде бы, настроена хорошо.

— А слова песни и аккорды продиктуете? — спросил один из парней.

— Если найду время, — уклончиво ответил я.

Ещё не хватало, чтобы каждый второй проживающий в общежитии бегал ко мне с тетрадкой и ручкой. Не оттягивая, я ударил по струнам.

— … Сбивая чёрным сапогом с травы прозрачную росу, наш караул идёт в дозор, и каждый к своему посту… — пел я песню, которую помнил, казалось, всю свою жизнь.

Какие у ребят чистые, не зашоренные умы! Эти дети умеют чувствовать. Половина девочек уже всхлипывали и шёпотом причитали, что та, которая не дождалась своего парня из армии — сука последняя. Были и другие эпитеты, на которые я старался не обращать внимания. Если начну сейчас читать лекцию про сквернословие, испорчу людям вечер. Не матерятся в голос — буду делать вид, что не слышу этого.

— А не спеть ли мне песню о любви, а не выдумать ли новый жанр… — затянул я новую песню.

Если по репертуару группы «Петлюра» у меня были вопросы, их ли эта песня, что я исполнил первой, то песня «Чижа» звучала в этом мире совершенно точно впервые.

— Здорово! Как же это здорово! — прокричала одна девчонка, но под грозными взглядами собравшихся она съёжилась и будто постаралась врасти в стену.

— Аркадьевич, может, пива? Это так, от души, — на эмоциях выдал Василий.

— Нет, Вася. Я спортом занимаюсь, чтобы прожить дольше, да с женой чтобы дольше… — намекнул я на взрослые обстоятельства.

На самом деле, у меня было желание сделать в общежитии физкультурный кружок. Сразу за общагой, метрах в ста от железной дороги, был небольшой, но достаточно по современным меркам оснащённый стадион. Нет, там не было хорошего газона, а трава даже не покошена, не было там и тренажёров, которые всё чаще обустраивали во дворах домов в будущем. Но турники имелись, а также небольшая полоса препятствий и брусья.

Вот и пусть соображают, для чего спорт в жизни нужен. В своей компании друг перед другом они будут хвастаться любовными успехами, приписывая себе количество побед за одну ночь вплоть до просто физически неосуществимых. А у многих не то, что ночи, пятиминутки не случилось.

— Если б было море водки, стал бы я подводной лодкой; если было море пива, стал бы я тогда дельфином, — решил я закончить концерт шутливой, понятной всем поколениям песенкой группы «Дюна».

— Ещё, пожалуйста, ещё! — защебетали девичьи голоса.

— У меня ещё вечерняя тренировка, а потом спать. Сон — главное лекарство от всех недугов, — наставительно сказал я, передавая гитару в руки одной из стоявших близко девчонок.

А может, мне даже попробовать продать какие-то песни? Оказывается, что знаю я их не так и мало. Правда, репертуарчик не тот, больше русский рок девяностых. Нет, пусть это будет моей эксклюзивной, как сказали бы в будущем, фишкой.

Никак не могу привыкнуть к здешним белым ночам. Не идёт сон, и всё тут. Но есть в этом всё же свой шарм. Захочешь спрятаться в ночной темени от людей, так и не выйдет. Вот и сейчас, я устроил себе тренировку, и время достаточно позднее, а я — как на ладони. Пацаны и девчонки вышли на балконы, с которых можно было видеть стадион, и наблюдали за мной.

Ну и я старался. Показал пару незамысловатых катов из системы каратэ, устроил бой с тенью, а вот турникам и прочим силовым упражнениям уделил внимания меньше. Я пока ещё не развил свою силу до того, чтобы хвастать многочисленными повторениями подтягиваний или отжиманий на брусьях. Ребятам нужно было показать, что я несравненно молодец и в отличной спортивной форме. Уверен, что уже завтра вечером ко мне присоединится десяток-другой пацанов, как бы только девчонки не решили, что я — их шанс. Томные девичьи взгляды я ловил на себе ещё в тот момент, когда играл на гитаре.

Пообщавшись с мастером производственного обучения, которого поставили сегодня на ночное дежурство, обсудив с ним те предложения, которые я буду выдвигать на ближайшем педагогическом совете, я вернулся в свою комнату и моментально уснул. И ничего даже не снилось, а встал бодрым и готовым к свершениям человеком.

Спалось действительно на удивление хорошо. Хотя рядом грохотали поезда, воздух оглашали крики в репродуктор: «Селиванов, срочно зайди во второй цех». Неподалеку была вагоноремонтная мастерская.

Хотя разговор перед сном не был лёгким. Пётр, так звали пожилого мастера, проявлял немало скепсиса по отношению к тому, что я хочу загрузить работой мастеров и преподавателей. Наслаждаясь ячменным напитком и сочно переламывая в кулаке сушки, мужчина указывал на то, что он-то как раз-таки и готов что-то менять, так как уже нет сил бороться с хаосом училища. Надеюсь, что таких как он, которые хотят что-либо менять в училище, окажется достаточно.

Но и на остальных управу найдём.

— И это правильно! Мы — молодое поколение, должны проявлять инициативу. Советское правительство и Коммунистическая партия всё делают для того, чтобы мы жили хорошо и строили светлое будущее! — сыпал лозунгами Первый секретарь районного комитета Комсомола.

Удивительная способность у человека: мы говорим уже более получаса, а я не услышал от него ни одной фразы, которая была бы хоть чуточку содержательной. Сплошные лозунги, похвала себя и всех вокруг. И даже не дежурно сказанные — он буквально упивался каждой произнесённой им пафосной фразой.

Когда наутро я пришёл на работу, то на пороге училища встретил Настю. Девушка была взволнована, то и дело мяла руками подол своей длинной юбки. Однако, сегодня она выглядела чуть более привлекательнее. Юбка хоть и была длинная, но девушка надела изящную белую блузку и пиджачок, который подчёркивал идеальную женскую фигурку — наверное, его правильнее было бы назвать жакетом.

Так что, не теряя времени, мы лишь обозначились в кабинете директора, пообещав тому, что следующая партия в шахматы не за горами, и направились с Настей к метро. Проехать всего две станции — и мы на месте.

Игорь Владимирович Трошкин, первый секретарь райкома комсомола, выглядел, как на обложке газеты, той, что про «педаровиков». Зализанные черные волосы, предельная аккуратность, строгий темно-серый костюм с идеально завязанным галстуком. Не комсомолец, а целый член ЦК! И глаза такие, бегающие, суетливые, будто постоянно в поиске бриллиантовой запонки, закатившейся под стол в кабинете. В моем понимании Трошкин был, скорее, карикатурой на комсомольца, чем настоящим деятелем. И будь моя воля, место ему на обложке не серьезной газеты, а «Мурзилки» или юмористического «Крокодила».

— Мы обязаны быть инициативными и продвигать инициативы, — говорил Трошкин, уже начиная явно сдавать, уставая и заплетаясь в словах.

Дважды Настя порывалась что-то объяснить первому секретарю, прервать его монолог, но я одергивал. Ну должен был когда-то Трошкин замолчать? Он уже даже дышал тяжело, будто дистанцию бежал, а не языком молотил.Это не так легко — столько трындеть, как Троцкий.

— Согласен, инициатива должна быть инициативной, — сказал я, только силой воли заставляя себя не засмеяться.

— А? Что? Ну да… Конечно, — чуть растерялся Игорь Владимирович, а потом посмотрел на мою спутницу. — Анастасия, а почему вы не посетили последнюю нашу комсомольскую неформальную встречу? Мы должны быть единым целым, одним организмом, чтобы решать сложные и архиважные задачи… — он снова съехал в длинную фразу.

Настя покраснела и потупила взор. Интересно, что это у них там за неформальное общение? В бане?

Распирается парень не только для себя, вроде как, хочет показать передо мной свою исключительную важность. Нет, больше всего он рисуется перед Настеной. Да, тяжко привлекательным женщинам в суровом мире мужчин. Хотя… Это Настя с таким характером, что не пользуется преимуществом своей внешности. Иная уже была бы рядом с этим Игорем Трошкиным и вовсю двигалась по карьере через неформальные встречи. И почему-то я был уверен, что Трошкин имеет рядом с собой подобную сотрудницу.

Может, у меня открылся дар предвидения? Было бы неплохо, но пока и знаний из первой жизни хватает.

— Здравствуйте, товарищи! — в небольшой кабинет первого секретаря, оборудованный с фасада здания районного исполнительного комитета, зашла девушка. — О, Настя, привет!

— Привет, Маргарита, — поздоровалась Настя, при виде этой особы заметно нахмурившись.

— Маргарита Александровна, присоединяйтесь к нашему разговору. Товарищи проявляют инициативу по улучшению системы воспитания учащихся ПТУ, конкурс хотят провести. Выполняют поручение Леонида Ильича Брежнева и Григория Васильевича Романова, — сообщил Трошкин, который чуть слюной не давился, так смотрел на вошедшую девушку.

Да, она была хороша! Более того, от девушки тянулся флер томности, манкости, причем, еще больше, чем, скажем, от Лиды, той, по которой вздыхал мой реципиент, пусть ему пусто будет. И я понимал, кто хозяин кабинета — это, конечно, Трошкин, но вот у самого Трошкина тоже есть своя хозяйка. Первый секретарь моментально переключился с Насти, на которую буквально только что поглядывал своим блуждающим похотливым взглядом, и сосредоточился лишь на Маргарите. Казалось, что он и не мигает.

— Товарищ Трошкин, вы одобряете наши начинания? — решил я перейти к конкретике.

— Каждое начинание, исходящее… — начал заводить свою шарманку по очередному кругу Первый секретарь.

— Тогда подпишите вот здесь, — сказал я, игнорируя полный интереса взгляд вошедшей девушки. — И у вас есть журнал входящей документации? Вот туда и запишем документ, чтобы всё по правилам было.

У меня хватало силы воли, чтобы самому не смотреть на Маргариту. Сложно, не без этого, но для дела нельзя отвлекаться. Хотя и манила выпирающая из белоснежной блузки грудь, что, казалось вот-вот прорвется наружу, чуть пухлые, словно после вмешательства пластического хирурга, губы, стройные ноги… А еще она была брюнеткой, что для меня уже убийственное обстоятельство. Я выдохнул и тут же взял себя в руки.

А вот Трошкину это было не под силу.

— Что? Подписать? Зачем? — растерялся тот, беря в руки бумаги.

Я приехал к Первому секретарю не для того, чтобы выслушивать, какой он молодец, и что поддерживает всех и ночами не спит, все думает о том, кого еще поддержать. Мне нужна конкретика. Потому я и составил бумаги заранее, а секретарь директора, отвлекшись от поедания шарлотки, даже набрала рукописные документы на машинке. Не за просто так, конечно, а за две бутылки «Пепси» и шоколадку.

— Я? Зачем мне подписывать? Тут же выходит, что я инициировал… И организация конкурса-смотра технического творчества среди молодежи профессионально-технического образования… У меня нет на это средств, — Трошкин явно растерялся.

Да, это не с трибуны вещать и красоваться перед юными комсомолками, я предлагал конкретные дела, и нужно было подписаться под документами, а не на словах пообещать. Мало куда я могу с этими бумагами пойти, а ведь там целый список. Чтобы лишний раз не ходить на спектакли моноактера Трошкина, я решил сразу заручиться его одобрением на целый ряд мероприятий.

— Значит, товарищ Трошкин, вы не поддерживаете нашу инициативу и комсомольский порыв, вызванный решениями партии? Сколько может комсомол стоять в стороне, когда старшие наши товарищи, такие как Первый секретарь Обкома Григорий Василевич Романов, все делают для улучшения профтехобразования? — прикрываться партией и сыпать лозунгами и я могу, и получше некоторых.

— Игорь, дай почитаю! — не спросила, скорее, предупредила Маргарита, вырывая печатные листы из рук Первого секретаря райкома комсомола.

Девушке понадобилось пять минут, чтобы вникнуть в суть предложений.

— Дельно… Нет, правда, Настенька, ты умница. И не пора ли нам познакомиться? — последняя фраза звучала уже для меня.

Я привстал со стула, представился, пожал протянутую женскую ручку. Такие руки не жать нужно, их целуют. Хороша же чертовка! И ведь природная красота, не искусственная из-под скальпеля.

— Осилите все предлагаемое, не много сразу? — спросила Маргарита.

— Без сомнений, — ответил я.

— Игорь, выйдем на минуту! — сказала девушка и потянула за собой растерявшего прыть в присутствии красотки Трошкина.

Райком комсомола занимал три комнаты, ну, или кабинета. Первый кабинет, где мы сидели, был обклеен фотографиями студотрядов, каких-то мероприятий, многие дипломы висели на стене, тут же, справа от стола, флаг СССР, большой портрет Брежнева над головой. А вот портрета нового секретаря ЦК ВЛКСМ, на днях получившего свою должность, Бориса Николаевича Пастухова, ещё не было. Упущение. Хотя не уверен, что кто-то знает, как он выглядит. Скоро должна быть установочная конференция ВЛКСМ, где Пастухова будут представлять. Может, и мне удастся прорваться на такое мероприятие? Могло быть полезным.

Обрывки фраз разговора Маргариты и Игоря можно было расслышать. Разговаривали секретарь и секретутка достаточно громко. «На подарки найдем деньги… вымпелы подарим», «если у них получится, то мы с тобой выиграем, нет — так сами порицание и вынесем, » — слышал я. Пусть. На то и был расчет. Если у нас хоть что-то получится, то, да, Трошкин на коне, Марго под Трошкиным и рядом. Ну а нет, так обвинят Настю. Тут бы перехватить славу, ну или отщипнуть себе известности.

Я не хотел подставлять Настену, светлая она какая-то, наивная. Но какая тут может быть подстава — у нас всё получится! Я это затеял не для того, чтобы запороть. Напротив, это главные комсомольцы района еще не знают, сколь масштабно я хотел развернуться в своей деятельности.

Конкурс технического творчества среди учащихся ПТУ, по крайней мере, в Ленинграде, не проводился. Были выставки достижений, и туда, в основном, посылали фотографии. А так, чтобы соревноваться, да еще и не только с ленинградскими ПТУ, а разослать приглашения и в республики? Тут либо меня казнят, либо возвысят. Придумать только, где все же взять финансирование. Делегатов, как минимум, кормить нужно будет, поселить, да экскурсии… Но важно в первую очередь принципиальное решение. И я внимательно слушал их шепотки. Наконец, оба вернулись.

— Я подпишу! Но пока об этом знаем только мы, — после разговора тет-а-тет с Марго сказал Трошкин.

Вот и хорошо, и до свидания. Большего пока от комсомола и не требовалось. Я после еще не раз приду с бумагами, по которым первый секретарь не просто поддерживает инициативу, а сам ее проявляет. И на основании уже подписанного буду требовать. А еще я продумаю, как в обком комсомола правильно подать информацию. И вот тут мне Трошкин не помощник. Мне самому нужно светиться и расти