Сделай сам 3

Глава 10 Лихие нулевые! Часть 1

— Деньги, деньги, дребеденьги. Позабыв покой и сон. Делай деньги, делай деньги. А остальное всё — дребедень, — намурлыкивал я себе под нос строчки из песенки «История о мальчике Бобби» да в задумчивости вертел в руках адресованное мне письмо, которое подбросили прямо в мой гостиничный номер, где я проживал уже не первый день. Далеко не первый!

Общая экскурсия по всем нашим новым предприятиям, складам, речному порту, транспортным судам, жилым кварталам, подъездным путям, что были за 2 года созданы с нуля для обеспечения всем потребным крупнейшего автомобильного завода в мире, затянулась аж на 3 недели.

Мне было очень интересно вникнуть здесь во всё! Залезть в каждый угол. Сунуть палец в каждую щель. Оценить работу каждого станка. Разобраться в узелках взаимосвязей складывающихся логистических цепочек. Поговорить с работниками, чтобы понять их реальные настроения и, как часто говорили в будущем — настроенность на результат. Тем более, что всё это отнюдь не простаивало, впустую пожирая мои деньги, а уже сейчас функционировало в той или иной мере, обеспечивая своей работой или же продукцией те же DAC, SMС, OMW, Cadillac и Peterbilt. И года за два обещало выйти если не на все 100% своей потенциальной мощности, то на ¾ от этого значения — уж точно.

Всё же получение всех 100% отдачи от расчётных возможностей того или иного промышленного оборудования являлось недостижимым результатом даже в том будущем, которое я успел застать.

На исходе моей прежней жизни великолепнейшим показателем у производственников считалось достижение практического показателя в 85–87% эффективности от теоретически возможного. Но стремиться в любом случае нам всем требовалось к лучшему, тем не менее, принимая во внимание реалии, от которых было не уйти. Ведь реалии — они такие, всегда окружают тебя, как бы быстро ты ни пытался бежать вперёд.

Вот и сейчас я держал в руках очень такое действенное напоминание о том, что наши желания и реальность нередко друг с другом не коррелируют. Я, видите ли, хотел спокойно развивать тут своё дело и зарабатывать на этом умопомрачительные деньги. А кто-то, мне покуда неизвестный, желал срубить на мне бабла на шару. Во всяком случае, так могло показаться с первого взгляда. И наши взгляды, соответственно, не совпадали.

— Занятные слова. Сами сочинили? — хмыкнул сидевший рядом со мной в одном из кресел Евсей Дмитриевич Муромцев, официально являющийся владельцем первого в Детройте действительно солидного таксомоторного парка — «Detroit Cab Company». В его распоряжении, страшно сказать, находилось аж 25 автомобилей! И даже для 300-тысячного Детройта это до сих пор считалось очень большим показателем! Ближайший его конкурент, к примеру, владел всего пятью машинами. А прочие всё больше были частниками. Козлевичами местного разлива.

— Нет. Просто старая добрая пиратская песенка пришла мне вдруг на ум, — зеркально хмыкнул я ему в ответ. — О нездоровой любви к деньгам.

— Пиратская и добрая, говорите? — в удивлении приподнял брови мой гость.

— По крайней мере, поучительная, — немного дополнил я, впрочем, не вдаваясь в подробности. — Пришла вот на ум, как только суть послания стала мне ясна.

Честно говоря, чего-то подобного я ожидал уже давно. Даже странно было, что прежде нас не пытались как-либо «нагнуть» или ограбить. Всё же целью мы являлись действительно лакомой. Но, видимо, только сейчас у кого-то хватило наглости, смелости, самоуверенности и Бог знает чего ещё, чтобы поставить мне натуральный ультиматум.

Мне! Ультиматум!

Самоубийцы какие-то, честное слово!

Хотя, да. Понять их было можно. Ведь настоящего меня на самом деле вообще никто не знал.

— Да. Понимаю. Неприятная писулька, — слегка скривился Муромцев, бросив неприязненный взгляд на зажатый в моих руках лист бумаги.

— Послушайте, Евсей Дмитриевич. Неужели тот, кто мне его послал, действительно полагал, что я знаю английский язык? Или же, наоборот, он точно знал, что я язык не знаю и буду вынужден обратиться к кому-нибудь за помощью для перевода? — наконец, задал я мучавший меня вопрос этому ничем не примечательному человеку, который уже три года как находился на нашей службе.

Переселившись нашими стараниями в Детройт и проживая тут на постоянной основе, он занимался лишь одним — сбором, анализом, структурированием и аккумулированием информации обо всех местных криминальных элементах. Ну и о политических силах тоже. А также об их взаимосвязи и взаимодействии.

Всё же сплочение двух этих «кружков по интересам» уже начинало хорошо просматриваться, не смотря на то, что мафия, как организованная структура, принялась вить здесь своё гнездо всего-то как лет 5–7, не более того.

Чего только стоило вскрытое газетчиками с год назад жульничество на последних выборах в конгресс, когда местные «доны» с городскими чиновниками всячески поспособствовали срочному оформлению гражданства многим тысячам, как законных, так и незаконных мигрантов из Италии, чтобы те успели проголосовать за кого надо! То есть за того, кто заплатил за эти голоса немалые деньги местным мафиози.

И как я чётко знал, сто лет пройдёт, но ничего в этом плане в США не поменяется! Лишь станет только хуже! Помимо всевозможных мигрантов в число электората войдут ещё и «оживающие» на время проведения выборов покойнички. Мигранты с того света, блин! Хе-хе! Чес-слово, смех сквозь слёзы, что ни говори.

— Я не понимаю, Александр Евгеньевич, — нахмурился в ответ на мой вопрос наш соглядатай, некогда являвшийся не каким-то там Эрастом Фандориным или же Джеймсом Бондом, как кто-то мог бы там себе нафантазировать, а обычным филёром в столичной полиции. — Вас во всём случившемся волнует только это? Не сам текст письма? Не указанные в нём угрозы сжечь ваши предприятия и убить вас, если не будет уплачен выкуп? — Он прекрасно знал содержание послания, поскольку перевёл мне его на русский язык. Сам-то я там поначалу только цифры понял, да общую недружественную направленность, учитывая прилагающиеся к тексту запугивающие каракули.

Отцу показывать не стал — ему своих проблем хватает. Как раз сейчас налаживает связи с действующими властями города и штата, пытаясь слишком много им не обещать взамен на дружественное отношение. А то ведь обдерут как липку. Хищники капитализма, блин!

Вот я и вызвонил к себе нашего местного «крота», как человека, изначально вовлечённого во всё такое — не совсем законное. Разве что со знаком «+». А ведь уже имелись те, кто был со знаком «–». Но их черёд вливаться в это дело покуда ещё не пришёл.

Мы вообще с папа́ несколько таких спецов, вроде Муромцева, у наших сил правопорядка увели когда-то, да расселили их по самым крупным городам США. Так сказать, внесли свой вклад на вырост. Чтобы было кому руку на пульсе городской жизни держать и вовремя докладывать о всяких шевелениях в наш адрес. И вообще не упускать из виду интересные моменты. Всякие.

Причём идею эту выдал мой отец. Не я! Не зря когда-то давно у меня зародились подозрения в его адрес. Видать, действительно отнюдь не простым флотским офицером тащил он службу в РИФ. Но что-то там не склеилось в итоге. Пришлось вот стать миллионером с моей помощью, хе-хе! Чтоб, значит, нынче самому распределять «разведчиков» туда, куда нам надо и потребно.

Конкретно же Муромцева определили в Детройт за то, что хорошо знал польский язык, так как сам был родом из Варшавы. А поляков здесь имелось очень много. Да и польских евреев хватало с лихвой. Английский же он выучил уже здесь за годы пребывания, чему местные власти вообще активно способствовали, открывая специальные языковые школы для мигрантов всех мастей. И ныне, как я точно знал, наш ставленник грыз в меру сил гранит науки итальянского языка. С трудом. Но грыз! Ибо для дела было надо!

Теперь настало вот ему время поработать, так сказать, по основной специальности на пользу мне.

Казалось бы, что оставление на подушке в моей спальне письма с угрозами физической расправы и требованием «откупных» выглядело как-то по-опереточному злодейски. Наигранно в какой-то мере даже, вот! Однако уже не первый год именно такая практика вымогательства вполне себе практиковалась по всей территории США. Не в том смысле, что письма на подушки клали всем и каждому. А просто посылали их выбранным жертвам по почте. Или же подбрасывали в жилище, как и мне.

В основном поначалу эта самая практика, конечно, процветала в среде итальянских общин. И даже получила своё уникальное наименование — «Чёрная рука», поскольку на тех самых письмах вечно криво-косо рисовали чернилами длань с ножом и без него.

Но года четыре назад эта зараза начала затрагивать и прочих жителей Штатов. Вот и до меня она, похоже, наконец-то добралась. Ведь местные газетчики успели раструбить на весь Детройт, что их «король автомобилей» и «принц автомобилей» в очередной раз заявились в город.

«Принцем», если что, меня назвали не из-за принадлежности нашей семьи к Российской империи, а потому что тут вообще было принято давать «громкие аристократические титулы» всяким интересным личностям.

Тут, в этом самом Детройте, даже ныне проживало аж несколько подобных нам «королей». «Король итальянской колонии», «король профсоюза итальянских рабочих», «пивной король». Тот же ныне покойный Джексон Кейс считался «королём молотилок».

А меня вот «принцем» обозвали, ибо папа́ жив и «царствует» вовсю!

— Непосредственно сами угрозы и факт вымогательства в этом вопросе уж точно вторичны, — тем временем покачал я головой, отвечая на вопросы Муромцева. — Ну, подумайте сами, Евсей Дмитриевич. Они что, — потряс я листком, имея в виду составителей сего послания, — не могли то же самое направить, к примеру, господину Олдсу? Или тому же мистеру Смиту? К чему было ждать именно меня? Тем более что речь идёт всего-то о каких-то 100 тысячах долларов! Тьфу, а не деньги, для обоих обозначенных мною персон! Не-е-е-т, дорогой мой человек, — протянул я ехидным голосом, — здесь дело обстоит отнюдь не в деньгах. Жо… Кхм. Печёнкой чую! Скорее, кто-то очень сильно хочет, чтобы я тут же побежал жаловаться своему отцу, а тот в свою очередь принялся бы срочно искать защитников для нас от подобных эксцессов в будущем. За себя-то папа́ вполне мог не начать переживать в должной мере, получи подобное послание он сам. Всё же боевой военно-морской офицер! И в городе это прекрасно знают. Мы когда-то приезжали сюда в военной форме и наградами светили, что называется, налево и направо. Должны были понять, что отец не прогнётся. А вот за меня, за своего сына, он точно проявил бы беспокойство. И стал бы чьим-то должником.

— Вполне возможно и такое, — подумав с минуту, вынужден был согласно кивнуть головой мой собеседник. Интрига-то была простейшая — считай, всего в 2 хода. — Или это просто первое предупреждение всем вам, владельцам автомобильных заводов, — высказал он ещё одну версию. — Вымогатели, к примеру, могли посчитать именно вас самым слабым звеном. Вот и предприняли попытку надавить с запугивания того, кого посчитали наиболее уязвимым. А там, где один коготок увязнет, вся птичка потом пропадёт. Ведь, как всем местным хорошо известно благодаря вездесущим газетчикам, все те, кто заплатил подобным вымогателям однажды, впоследствии получали очередные письма с требованием выплатить ещё большие суммы, чем в первый раз.

— То есть, если согласился заплатить один раз, то потом, как миленький, будешь платить постоянно? Правильно я понимаю? — уточнил я сей момент, который был вполне рабочим и в 90-х, и в 2000-х годах в бандитских кругах России. Да, полагаю, и не только России, но и вообще везде.

— Некоторые теперь платят постоянно. Да. Но в основном — владельцы мелких лавок, магазинчиков или салунов. От других же отставали после трёх-четырёх выплат. Видимо, прекрасно знали, сколько денег у людей припрятано на чёрный день. Иные же покупали защиту у местных донов. А кто-то вовсе отказывался платить. Царствие им небесное, — трижды перекрестился сидевший напротив меня мужчина.

— Что? Убивали неплательщиков? — положив письмо на стол, откинулся я на спинку кресла.

— Только в прошлом году 11 подтверждённых эпизода в Детройте и ближайших к нему городках. Не считая десятков получивших ранения, но выживших, — тут же выдал точную цифру Евсей Дмитриевич, тем самым давая понять, что не зря ест свой хлеб с икрой и маслом. Отслеживает чётко ситуацию на вверенной ему территории.

— И как их убивали? — не то, чтобы мне было интересно. Просто следовало знать, как теперь меня могли бы попытаться достать.

— По-разному, — пожал плечами наш карманный шпик. — Кого ночью прямо в кровати задушили. Кого ножом зарезали на улице. Кого застрелили. Пару человек вовсе динамитными шашками взорвали вместе с их домами. Здесь, если хотите знать, вообще на всё такса существует. За 10 долларов вы, к примеру, можете заказать организацию ножевого ранения своему недругу. Ногу ему прострелят за 25 долларов.

— А убийство? — тут же уточнил я, не сдержавшись.

— От 100 долларов и выше. Всё зависит от статуса цели, — совершенно буднично пояснил мне Муромцев. — За вашу жизнь, к примеру, учитывая наличие телохранителей, могут затребовать всю 1000 долларов.

— Ого! — не смог не оценить я аж такой подход. — Как тут, оказывается, всё по-взрослому.

— Да, да! По-взрослому! Как вы очень верно подобрали слово! Потому и говорю, что мы не можем относиться к этому, — кивнул знаток местного криминального общества подбородком в сторону письма, — спустя рукава.

— О! Тут вы можете не переживать! — расплылся я ну в очень многообещающей улыбке. — Подобное спускать с рук я не намерен никому. Просто людям требуется наглядно дать понять, кто именно тут может быть хозяином, а кто лишь подзаборной шавкой. Так что лучше просветите меня, кто тут вообще предпочитает преступать закон. А я подумаю, что именно нам стоит сделать с этим кем-то.

— Как скажете, — тяжко вздохнув, Евсей Дмитриевич извлёк из внутреннего кармана своего пиджака изрядно потрёпанный небольшой блокнот в кожаном переплёте и, пролистав в нем несколько страниц, принялся кратко излагать. — Перво-наперво, итальянцы. Они у нас не однородны. Мало того, что здесь они делятся на три равные общины — северян, жителей центральных регионов и сицилийцев, которые друг друга взаимно недолюбливают, так ещё и преступность у них разделена на каморру, мафию и «Чёрную руку».

— Позвольте, — прервал я «докладчика». — Разве «Чёрная рука» не является проектом мафии? — О том, что каморра и мафия — не одно и то же, я уже был в курсе. Спасибо родному российскому телевидению. Просветило в своё время хорошо о многом.

— Все утверждают, что нет, не является. Мол, акции «Чёрной руки» — это просто идентичное действо отдельных криминальных личностей, никак не связанных друг с другом. И что-то в этом даже есть. Те, из числа подобных вымогателей, кого смогли поймать за руку, действительно являлись просто мелкими мошенниками-одиночками, — принялся за пояснения Муромцев. — Но, тем не менее, защиту от действий подобных личностей продают именно «доны». Так что никак нельзя сказать, что тут всё однозначно обстоит.

— А имена этих самых «донов» нам известны? — поинтересовался я так невзначай.

— Конечно! Все до последнего! — тут же уверил меня собеседник. — Они и не скрываются особо. Плюс их не так-то тут и много! Пока что семеро всего таких авторитетных синьоров. И то на всех мест для кормёжки не хватает. У них ведь деньги, в основном, с чего в карман идут? — сам задал вопрос и сам же принялся отвечать на него Муромцев. — С незаконных лотерей и букмекерства, с продажи самодельного пива и вина, с реализации краденного, с борделей, да с торговли законтрактованными работниками, которые практически все едут из Италии в США исключительно в долг. Вы, кстати, в этом плане встали им всем поперёк горла со своей программой переселения сюда наших православных соотечественников. Ведь теперь наши люди занимают рабочие места, которые очень многие желали бы отдать итальянским мигрантам. Так сказать, именно своей кормовой базе. Потому могу предположить, что направленное вам послание от «Чёрной руки» — это дело именно кого-то из уважаемых «донов», если не их общее решение вообще.

— Азарт, блуд, сбыт ворованного и перевозка трудовых мигрантов? Это всё? — несказанно удивился я, не услышав ничего, ни про подпольные игорные дома, ни про наркотики — тот же опий, к примеру, ни про повсеместный рэкет с похищениями людей, ни про контрабанду, ни про контроль профсоюзов, чтобы через него качать деньгу из предпринимателей. — Неужто городская полиция теперь работает столь великолепно, что попросту отсутствуют возможности для совершения более тяжких преступлений? — усмехнулся я, вот ни секунды не веря в такую возможность. — Помнится, некогда мне пришлось долго и упорно отстреливаться здесь из пистолетов, чтобы просто выжить.

— Нет. В этом плане здесь всё в порядке, — отмахнулся рукой «докладчик». — Точнее говоря, наоборот. Не в порядке, так как преступность откровенно процветает. Я ведь только про итальянцев дал краткий анализ. А у нас здесь и немцы, и поляки, и ирландцы, и евреи озоруют только в путь. Но если немцы и поляки стараются заниматься чем-то более-менее солидным — контрабандой там или теми же незаконными ставками, то ирландцы и евреи держав в страхе улицы. Лютуют, порой, просто страшно! В основном несовершеннолетняя молодёжь. Грабежи, разбои, убийства, избиения, изнасилования, похищения. Это всё их поле деятельности процентов на 99 так. Я даже своим водителям строго настрого наказал при поездке на Гастингс-стрит — это местный центр торговли всей еврейской общины, — пояснил он мне за эту улицу, — ни в коем разе не сворачивать там в проулки и соседние улочки. Там молодые еврейчики вообще режут всех подряд, не зная совести и страха. В контролируемые ими трущобы даже полиция не суётся. Шанс не вернуться обратно живым — почти 100%!

— А итальянцы что же? Не буянят в этом плане? — даже удивился я такому. Что-то мне прежде никогда и нигде не приходилось слышать о том, что еврейские бандиты, оказывается, были отпетыми уличными отморозками и макрушниками, а не финансовыми мошенниками все, как один. Хотя, та же Одесса, как бы намекает, что «сыны израилевы» легко могли быть именно такими.

— Итальянцы в этом плане более цивилизованными будут, что ли. Какая-никакая, а центральная верхушка у них есть, тогда как в среде евреев существует множество мелких банд, вроде как, без единого центра управления, — принялся пояснять данный момент наш пинкертон. — Да и помнят они хорошо, как местные лет двадцать назад взбеленились в Новом Орлеане и устроили суд линча над итальянцами, убившими местного жителя. Две сотни глав семейств вышли тогда на улицы с оружием в руках, взяли штурмом здание суда, и линчевали более десятка подозреваемых в том убийстве. Кого повесили перед этим самым зданием суда, а кого просто прикладами насмерть забили или застрелили.

— И что? — подался я вперед, изрядно заинтересованный такой историей.

— И всё, — лишь пожал плечами Муромцев в ответ. — Все разошлись по домам, а трупы после схоронили.

— И никого из местных не осудили за этот самосуд? — с недоумением поинтересовался я.

— Боже упаси! Конечно, нет! — аж замахал руками Евсей Дмитриевич. — Италия тогда, кажется, какой-то официальный протест по этому поводу подавала. Но власти США плевать хотели на него с высокой колокольни.

— Хорошие законы тут, однако, — аж крякнул я от таких-то новостей. Ведь это не средневековье было, а, считай, вчера по историческим-то меркам. — Тогда чего ж они, такие боевитые, не могут справиться с этой распоясавшейся уличной заразой? — вполне закономерно возник у меня вопрос.

— Не знаю, как в других городах, а здесь, в Детройте и вообще в штате Мичиган, очень многие места в государственной системе управления ныне занимают как раз евреи. Вот они и тушат поднимаемые порой волны возмущения на доступных им уровнях власти, — развел руками мой «экскурсовод» в теневой мир Штатов. — Какими бы упырями эти уличные нехристи ни были, для них они — свои, тогда как мы, все остальные — гои. Потому полиция и бездействует в их отношении, так как её крепко держат в узде, хотя физически она способна пострелять там всех и каждого за считанные дни. А так, чтобы вы понимали, сейчас не менее половины всех преступлений в США совершают именно они. В Нью-Йорке вовсе под три четверти. И те же итальянцы только-только начинают их слегка теснить на данном поприще.