Секретная служба добрых фей

19. Что-то там про чувства

За окном раздался странный звук, словно неподалеку были лопасти вертолета.

Волшебница нервно сглотнула, и уставилась себе под ноги. Возможно, сейчас этих ног не станет.

Возможно, их в любом случае не станет, просто он решил перед ней поиздеваться, прежде чем сделать инвалидом. От мысли о том, чтобы ползать перед ним на коленях, и вымаливать прощения тошнило. Прощения за то, что не удалось отобрать предмет, который ей принадлежал.

Вымаливать прощение.

ЕЁ трясло. От нервов, от страха темнело в глазах. Подкашивались ноги. Волны страха сменялись гневом и отчаянием, а затем снова накатывал страх. Мужчина сжимал в руках палочку, и испытывающе смотрел на свою «жену». Ему совсем не нравилось, что она тянула время. Ждал, когда она упадет перед ним, мерзко улыбался и стискивал зубы.

- Той ночью тебе повредили слух? — Едко спросил Эдмунд, прикрыв глаза. десять.

Девять. Восемь. Семь Стой. Хрипло прошептала Альбирео, глядя в пол. — Стой. Прошу, пожалуйста. —Слова спотыкались в горле. Девушка делала волевое усилие, чтобы сказать их.

_ Шесть. Пять, - Нет — Она вытаращилась на Росса, пока тело продолжал бить чудовищный, тяжелый тремор. — Умоляю. Подожди. Давай поговорим.

- Четыре. Три. Два.

- Да подожди ты!! — Закричала Рео, и кинулась на безумного человека. Тот сжал в руках палочку и, было, хотел что-то сказать. Хотел схватить её за плечо, и отодвинуть от себя, но волшебница схватилась за его спину, и.. стиснула в тяжелых, хватких объятиях.

Уткнулась лицом в темную, зеленую рубашку, которая пахла стиральным порошком Стискивала зубы, тяжело дышала, затем в кабинете послышались рыдающие всхлипы. Она не отпускала. А он, казалось, замер. Ничего больше не говорил, и смотрел отрешенным, странным взглядом куда-то в сторону. Взглядом жутких, странных глаз без намека на зрачок.

Эдмунд несколько раз моргнул. Медленно выдохнул, опустил руки. Нужно было схватить её за шею и, как следует, потрясти, а затем швырнуть на пол рядом с собой, но он будто остолбенел.

заставить себе отсасывать, а потом лишить нескольких пальцев. Так, в профилактических целях.

Что он несет?

Сердце в холодной груди, почему-то, сильно забилось. Казалось, словно до этого оно не билось вовсе. Кровь прильнула к длинным конечностям, даже казалось, что чуть-чуть краснели щеки. Что он сейчас несет? О чем смел только что подумать?

Удалить пальцы... любимому человеку? Нежные, бледные пальчики с аккуратными ноготками.

Которые сейчас вздрагивали, и стискивали его пиджак. Пальчики, которые можно помассировать, чтобы не мерзли. Чтобы кровь на них циркулировала лучше. Надеть на них перчатки, или кольцо.

Они.. наверняка приятно пахнут Немного теплые, и такие мягкие.

Волосы тоже мягкие. Молодой человек несколько раз моргнул, затем коснулся прохладной рукой ей головы. Когда она успела стать такой низкой? Словно двенадцатилетняя девочка. А он, казалось, заметил это только что. Почему пиджак такой тесный? Почему рукава на рубашке больше не касаются ладони, а едва достают до запястий?

Без пальцев она станет несчастной. Даже без нескольких. Будет рыдать и ненавидеть. А он... будет рыдать рядом с ней. От мыслей об этом по спине пополз холодок. Как нечто подобное могло вообще прийти к нему в голову? Вроде как собирался защищать, оберегать. От мерзких «родственников», от внешних проблем. Поместить в кокон. В плотную, радужную изоляцию, чтобы «не повредилась». Но от кого теперь защищать? от самого себя?

- Прости. — Вдруг сказал Росс, гладя куда-то вниз. Рассматривая линию роста светлых волос, и в глазах, казалось, мелькнул крошечный, светлый зрачок. — Я не знаю, что на меня нашло. Прости.

Как ты себя чувствуешь? Ты пришла из больницы, тебе нельзя стоять. Тебе нужно сесть. — Мужчина засуетился, но кроме своего кресла взгляд больше ничего не мог найти. — Я, я... я не хотел. — Белки глаз странно блестели, словно Эдмунд был уверен, что девушка знала его мысли про её пальцы. И про все остальное. — Я правда не хотел, прошу, послушай.

Она все еще не отпускала. Вцепилась, и не отпускала. Только чужая рубашка намокала от горячих, горьких слез, и Росс отвел печальный взгляд куда-то в сторону.

- Не плачь, все хорошо. — Он вновь обнял, но на этот раз двумя руками. — все хорошо, это правда.

хочешь, я сделаю тебе чай? — Голос дрогнул. — Я правда не знаю, что со мной. Не бойся, больно не будет. Я не причиню тебе вреда.

- Ты убил уйму людей. — Рыдая, шептала фея. — Ты убил их.

- Убил? — Эдмунд, казалось, не понимал значения этого слова. Просто не понимал.

— Я... решал проблемы, вот и все.

Господи. — Альбирео нервно рассмеялась, но все еще не отпускала. И этот смех перерастал в конвульсии плача. - Представь, что я исчезну. То же самое ты сделал сними, только они все были кому-то дороги. Их кто-то любил, желал им здоровья и счастья. Что если я — чья-то проблема? Что если со мной кто-нибудь так поступит?!

— Девушка ощутила, как чужие, длинные пальцы впивались ей в одежду. Так сильно, что становилось больно, но она не могла поднять головы. Поднять головы, чтобы увидеть, что в глазах человека, какого она обнимала, вновь не было зрачков.

- Мир, который тебя уничтожил, не заслуживает существовать. Зачем мне мир, в котором нет тебя?

- Но это не твой мир. Им распоряжаешься не ты! — Волшебница обняла его сильнее, и мужчина судорожно выдохнул. Казалось, в этих объятиях ему становилось по-настоящему легче.

- Прости. — Вновь тихо сказал Росс. — Я не хотел делать тебя несчастной. И я не хотел давить. Не понимаю, почему так происходит со мной.

- Если ты отдашь мне палочку, станет легче. Прошептала фея, и тут же стиснула зубы.

- Не могу. — Уверенно ответил Эдмунд. — Я не могу тебя потерять. А ты, конечно, сделаешь так, что я все забуду. Нет, так не пойдет.

- Я сотру только те моменты, где ты убивал людей. Тебе самому станет легче, если ты об этом забудешь. Могу поклясться на волшебной палочке, что не сотру воспоминания о себе.

- И тебя все равно больше ничто не будет держать рядом со мной. — Грустно ответил мужчина. — Ты пришла ко мне только потому, что что-то потеряла. Без этой потери... я был бы тебе не нужен.

— На лице появлялась странная, отчаянная улыбка. — Думаешь, я не знаю? Тебе плевать, сколько у меня денег. Плевать, какой я, потому что я состарюсь рядом с тобой и умру, а ты... ты - нет Зачем тебе, в будущем, дряхлый старик? Зачем тебе сейчас просто человечишка? С твоей палочкой... я — бог этого жалкого городка. И я тебе нужен. Гораздо лучше быть женой «бога», чем человека, еще и просто потому, что ты пообещала. — Молодой человек тихо, слегка безумно засмеялся. — Даже если я — брелок к твоей волшебной палочке, мне все равно. Пока я за нее держусь, я тебе нужен.

А я хочу быть тебе нужен. Чтобы ты на меня смотрела. Чтобы спорила со мной, чтобы чесала мне галстук. — Он начал совершать странные, поглаживающие движения по светлой голове. Я не буду делать ничего мерзкого, просто решать проблемы.

- Эдмунд. - Альбирео оторвалась от его пиджака, и шокировано посмотрела мужчине в глаза. — Ты... ты просто хочешь любви. Моей... — Она спрятала взгляд. —Моей любви хочешь.

- Хочу. — Грустно ответил Росс. — Секретная служба добрых фей дает людям тех, кого они любят, разве нет? Стань... тогда моей «золушкой». Пожалуйста. Я очень хочу такую золушку, именно такую. Всегда хотел.

Девушка нервно сглотнула, затем коснулась теплой рукой прохладной щеки молодого человека.

Что она сейчас делает? Гладит насильника. Убийцу. Старается утешить безумца, который десять минут назад хотел лишить её рук и ног Возможно, захочет снова. И, возможно, просто обнять его в следующий раз не сработает, чтобы остановить. Хотя она все равно гладила, и ничего не могла с собой поделать.

Смотрела в тяжелые, безумные глаза с очевидным фисташковым отливом. Глаза зомби.

Чудовища-«троглодита», каким называла его Райла. Глаза бесчеловечного монстра. Смотрела, и с ужасом понимала, что ей проще убить себя, чем его. Что ни за что не смогла бы нажать на курок, если пистолет был направлен на него. Ни за что, даже если бы на её глазах он кого-то убивал. Ей проще... заслонить случайную жертву своим телом. Принять его заклятие на себя, если бы это было возможно.

Что угодно казалось более простым, нежели что-то, что могло его ранить.

Наверно, она полная дура.

И все равно продолжала гладить. Большим пальцем касалась кончиков ресниц.

Видела, как ему приятно. Видела, как он потянулся, и накрыл своей ладонью её руку. Даже улыбался, так, словно ему на седьмой день рождения подарили самую желанную машинку из магазина игрушек. Казалось, взрослые люди так не улыбались. Или улыбались, но в минуты отчаянной, детской радости.

Его фея решила погладить его сама. Без просьб, или шантажа. Что может быть лучше? Она сама решила взять его за лицо, чтобы сделать приятно. Чтобы утешить, или поддержать. Охватывало чувство, словно он ничего приятнее за жизнь не испытывал. Так просто, так... сладко, что внутри все завязывалось в узел. И так унизительно, ведь.. это всего лишь прикосновение. Прикосновение, а он уже маниакально рад, и счастлив. Ей так легко сделать его счастливым, просто... быть.

Существовать рядом, и иногда гладить по щеке. Сейчас мысли о том, чтобы хватать её, вызывали ужас и стыд. Хватать, трясти... как ему вообще такое могло прийти в голову?

И почему это сейчас приходит в голову?

- Можно я тебя поцелую? — Слегка безумно, и очень тихо сказал Росс, когда в глазах снова не осталось ни намека на зрачок.

- можно. — Альбирео зачарованно кивнула, хотя губы дрожали.

Он все еще стискивал в руках палочку.

Медленно поднес свое лицо вплотную. Тяжело дышал, и жутко улыбался.

Действительно, троглодит. Но этот факт совсем не вызывал омерзения. Жуткий, ну и что? Даже если таким останется. Так мягко гладит, с обожанием смотрит в глаза.

Казалось, фея слышала, как билось его темное сердце. Билось ради нее, потому что она рядом, и мурашки от этого ползли по испуганному, замученному телу, которое едва держали на ногах три таблетки обезболивающего.

Прикрыл глаза, коснулся языком её треснутых от нервов губ. Облизывал эти трещины, затем резко углубил поцелуй. Становилось жарко, хотя на улице постепенно темнело. Поглаживал светлую голову, и не давал оторваться. Ему не хотелось, чтобы это прекращалось. Не хотелось, чтобы это... внезапно исчезло из его короткой, одинокой жизни.

Она нервно сглотнула, затем опустила красное, испуганное лицо, и посмотрела на паркет Ему мало. И волшебница знала, какая просьба будет следующей.

- Я хочу тебя раздеть. — Эдмунд, тяжело дыша, склонил голову в сторону. — Можно я тебя раздену, и сделаю тебе приятно? Прямо здесь. Давай не будем жать, хорошо?

- Ты.. очень этого хочешь, да? — Альбирео покосилась на палочку, что принадлежала Ригель, а затем тяжело, нервно сглотнула. Убил всю ее семью. Да, они пытали ее, но нельзя было их за это убивать. Никого нельзя убивать. И вновь внутри сбивался ком, отнюдь не от вожделения.

- Очень хочу. — Росс кивнул. — Я люблю тебя. Если ты примешь мои чувства, я буду счастлив.

- Приму. — Губы дрожали. — Приму. И без палочки приму. Боже. — По щекам стали ползти полоски горячей жидкости, и капать на паркет Она любит насильника и убийцу. Нечто, которое собиралось лишить её руки ног. Хотелось тяжело смеяться над собой, фея чувствовала стыд и страх. Когда он решит её убить, она будет горько плакать. А еще она будет к этому готова Но он не решит, если она отнимет у него палочку.

- Я люблю тебя. - Все еще остервенело повторял Эдмунд, пока расстегивал рубашку, и пуговицы отлетали в сторону. — Люблю. Я бы хотел уметь останавливать время, чтобы то, что мы будем делать, длилось бесконечно.

Казалось шум вертолетных лопастей усиливался. Возможно, наружный блок кондиционера дал сбой. А, возможно, Рео не казалось.

Над высоткой сгущалась тьма.