Сердце Изнанки. Книга – 3

Глава 17 Переговоры

Встречу сторон решили произвести в небольшой деревеньке под названием Салатино, которая принадлежала семейству Лисиных. Сам граф Лисин Гордей Степанович был третьей стороной, что должен был рассудить двух сцепившихся баронов. Вообще, секундантов должно быть двое. с каждой стороны, но желающих поддержать Пылаевых не оказалось.

Виталий Сергеевич Викентьев, глава рода, сидел хмурый, смотрел куда-то в сторону, на нас взгляда не поднимал — будто считал это ниже своего достоинства. Весь его вид источал презрение и непреклонную решимость. Роман Викентьев, хоть и пытался казаться грозным, но вид имел глуповатый и даже несколько раз улыбнулся от чего-то, будто и не держал траур по поводу погибшей сестры. Молодой человек явно нервничал, то и дело поглядывая на отца и пытаясь копировать его суровое выражение лица.

В качестве представителя от государства на встрече присутствовал уже знакомый мне нотариус — Лаврентий Петрович. Он сидел над кипой и изучал их холодным, отстранённым взглядом опытного чиновника.

— Итак, — произнёс нотариус ровным, официальным тоном, — сторона господ Викентьевых объявила войну стороне господ Пылаевых для решения межличностных споров. Господа Викентьевы считают, что их претензии будут исчерпаны после того, как…

Нотариус посмотрел на Виталия Сергеевича и вежливо кивнул:

— Можете перечислять ваши требования.

— Мы хотим все ваши территории и поместья в Братской области, — холодно заявил он, наконец соизволив взглянуть в нашу сторону. — Преступление, которое вы совершили, это наглый и вопиющий поступок. И только полным исчезновением из этих территорий вы сможете искупить сие оскорбление. Если же войны хотите избежать, вы можете просто отдать территории и уехать подобру-поздорову, — добавил барон, опять отводя взгляд, — мы готовы на это пойти.

— Требования зафиксированы, — кивнул нотариус, затем посмотрел на Дмитрия, который был бледен и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Перед ним сидели опытные политиканы, закалённые аристократы, акулы бизнеса и власти. А он был всего лишь безусым юнцом, который не то, что в политике не разбирался — был мало уверен в себе и в своих собственных силах, тем более в подобных ситуациях.

— Дмитрий, — произнёс я, поворачиваясь к брату, — позволишь мне вести эти переговоры?

— Да, конечно, — произнёс брат слишком поспешно и с явным облегчением, будто только и ждал от меня такого предложения.

— Для начала, хочу задать вопрос: Не озвучите ли вы, господин Викентьев, какими именно межличностными отношениями были вызваны ваши столь серьёзные претензии? — обратился я к главе рода. — Поговаривают, будто кто-то из нашей семьи убил дочь вашего рода, вот только не припомню такого события. Может, вы проясните ситуацию?

Виталий Сергеевич напрягся, стиснул челюсти:

— Моя дочь была убита в своей собственной квартире в Братске. Была убита особым способом — при помощи способности. И такая способность имеется только у вас. Доказать это через официальные органы мы не можем, но точно знаем, что сделали это именно вы. Следствие нам не поможет, отправить вас на каторгу не выйдет, поэтому только войной сможем решить эту проблему и восстановить справедливость.

— Какая же такая особенная способность? — заинтересовался я, наклонившись вперёд. — Мы ведь, Пылаевы, управляем огнём. Неужто ваша дочь погибла в пожаре?

— Нет, не в пожаре, — покачал головой Викентьев. — Нам известно, что вы умеете перемещаться в пространстве — появляться и исчезать, где вам вздумается. О такой способности в наших краях никто не слыхивал до вашего появления, а у вас такая способность есть. Значит, выходит, что это вы и совершили то преступление и убили нашу дочь.

Он выдержал паузу, внимательно изучая моё лицо:

— И под «вами» я имею в виду именно вас, Константин Пылаев. Дмитрий-то… Дмитрий, известно, что не обладает способностями даже к огню. И Алиса, младшая дочь рода, тоже не блещет способностями. А вот вы…

Я лихорадочно перебирал в мыслях все возможные варианты — как именно Викентьевы могли узнать о моей способности? Слуги, наверное, рассказали? Или сама Луиза… Но когда успела? Я же слышал их разговор с Романом. Это просто нелогично, по меньшей мере.

Тот засланный слуга, который явно работал не на Пылаевых, был убит на месте. Ассасины тоже были убиты, но никто больше не мог знать о моей способности. Даже сами Пылаевы до сих пор не сообразили, что произошло в тот день из-за стресса и неразберихи.

Кто же мог сказать? Неужели у Пылаевых имеется ещё один слуга-засланец? Причём с таким холодным рассудком, что смог не только сохранить своё инкогнито, но и сообразить, какой именно способностью я обладаю. Это может быть очень опасный человек — куда опаснее тех ассасинов.

Хоть всех слуг отправляй в расход после такого…

— Весьма интересные обвинения, — медленно произнёс я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. — Но основанные, как я понимаю, исключительно на домыслах и предположениях?

Граф Лисин, до этого молчавший наблюдатель, вдруг подался вперёд:

— Господа, давайте не будем торопиться с выводами. Имеются ли у стороны Викентьевых какие-либо вещественные доказательства или свидетели?

Да уж, непростая ситуация складывается. И главное — кто-то из близкого окружения явно работает против нас.

Дмитрий тоже удивлённо на меня посмотрел, будто пытался что-то сообразить. Он ведь знал про мою ласку, её способности, видимо, стал сопоставлять факты. Ведь то сражение с Луизой происходило при нём — я ведь тогда при всём семействе Пылаевых исчез прямо из комнаты вместе с гранатой, словно растворился в воздухе, но учитывая обстоятельства, на это и внимания никто не обратил. Однако я на его пытливые взгляды внимания не обратил, продолжая наступление.

— То есть, выходит, — произнёс я с нарочитым спокойствием, — вы, основываясь на каких-то домыслах и слухах, решили объявить нам войну? Хотя давайте уже не будем ходить вокруг да около — просто вы узнали, что в нашей семье нынче трудные времена. Глава рода погиб, мать тоже, и во главе остались трое сущих подростков. А ещё с гвардией у нас проблемы, персонала не хватает. И вы решили, что это ваш звёздный час, и вы очень легко и просто сможете разгромить наш род и прибрать к рукам всё наше имущество. Не так ли?

— А ну, молчать! — рявкнул Викентьев, багровея от злости.

— Простите, — я поднял бровь с театральным удивлением, — это зачитывать как протест, приказание или банальное оскорбление? Что вы себе позволяете, Викентьев? Вы повышаете голос на равного оппонента в войне или у вас в порядке нормы общаться, как деревенские мужики на повышенных тонах?

Глаза Викентьева стали наполняться кровью от ярости. А Гордей Лисин — подошёл к нему сзади и положил успокаивающую руку на плечо.

— Пускай этот юнец говорит, интересно же послушать, — произнёс Лисин вкрадчиво.

— А не позволите ли узнать, — продолжил я с невинным видом, — я вот нигде не заметил никакого некролога относительно гибели дочери самих Викентьевых. Зато нашёл некролог о гибели нашей бывшей служанки Луизы, которая сбежала из нашего поместья. Причём сбежала после того, как не смогла совершить убийство всей нашей семьи во время ночного нападения.

Я притворно всплеснул руками:

— О боже! Неужто речь идёт об одной и той же девушке? Которая, как оказывается, является членом гильдии убийц, подосланной вами? Так, что ли, получается?

Повернувшись к Диме, я продолжил с наигранной растерянностью:

— Дима, помоги-ка мне разобраться, а то здесь, похоже, ни у кого на это ума не хватит. Выходит так: Луиза, подосланная Викентьевыми, не смогла добиться своего и умерла где-то в подворотне, как паршивая собака. Из-за этого они решили нам объявить войну? — я повернулся к Викентьеву. — То есть этим вы мотивируете свою вендетту? Прелестно, просто прелестно!

Я сделал паузу, наслаждаясь тем, как меняются лица противников.

После недолгой паузы, я продолжил:

— Заметьте, подослать к нам убийцу — это дело, видимо, вполне нормальное в ваших кругах. А вот оскорблять нас, посылая таких неумелых, некомпетентных специалистов — это истинное оскорбление, господа! Профессиональная этика, знаете ли.

Я глумился как мог. Викентьев, который сам устроил этот цирк, только скрипел зубами от бессильной ярости.

— Ты поплатишься, Пылаев! — только и смог прошипеть он сквозь зубы.

Лисин сжал его плечо, явно пытаясь успокоить разбушевавшегося союзника.

— В таком случае, — продолжил я деловито, — я выдвигаю встречные требования. В случае нашей победы в этой войне мы претендуем на все земли Викентьевых, включая производственные мощности. К слову, пока вы ещё владеете своим трестом деревянных изделий, рекомендую запасти побольше гробов. Они вам обязательно пригодятся, господин Викентьев.

Я достал из нагрудного кармана бумажку, которую до этого тщательно заполнял со слов Злобина:

— Опись имущества, которое мы планируем конфисковать у Викентьевых, я уже подготовил. Всё по закону, всё честно, тем более, что зеркально.

Викентьев криво усмехнулся, в его глазах плясали злобные огоньки:

— Ты, щенок, подписал себе смертный приговор! Пока ты не подохнешь, война не закончится, и всё ваше имущество перейдёт к нам по праву победителя!

Он повернул взгляд на Диму, и голос его стал ещё более ядовитым:

— А вы будете побираться, как нищие, и, как выразился ваш незнамо откуда взявшийся братец, подохнете в канаве, как шелудивые псы! А твоя сестра… — он сделал многозначительную паузу, — твоя сестра будет шлюхой в публичном доме!

При этих словах Лисин так сильно сжал плечо Викентьева, что тот аж зашипел от боли, однако замолчал. В глазах Димы вспыхнул такой гнев, что я знал — это означает потерю контроля. А потеря контроля для мага его уровня могла обернуться катастрофой.

Я повернулся к брату и прошептал:

— Дима, помни про контроль! Считай, что это твоя тренировка, этот клоун — твой тренер. Научишься контролировать себя в таких ситуациях, и твой дар будет тебя слушаться, как будто ты его дрессируешь.

Дима скрипнул зубами и зашипел от злости. Всё это время он не дышал, сжимая кулаки до белизны костяшек.

— Всё нормально, — ответил он наконец, взяв себя в руки. — Ты в любом случае оскорбил его куда сильнее. Это лишь слова обиженного слабака. — Произнёс Дима это так уверенно, что даже я подивился его выдержке.

Викентьев от этих слов дёрнулся, хотел было подняться с места, но…

А Дима хорош, во всяком случае, стоило только ему поверить в себя, и вот он уже стал опасным игроком на этой доске. Нотариус детально записал все наши требования, старательно выводя каждую букву.

— Как будет засчитана победа или поражение? — спросил нотариус у Викентьева, поднимая взгляд от бумаги.

— Когда сторона противника признает, что проиграла, — произнёс он с видимым удовольствием.

— И как это должно быть сделано? — спросил я, чувствуя подвох. — Думаю, устного заявления недостаточно, ведь вас надо будет как-то вынудить согласиться. Вы, смотрю, люди горячие. Что мне сделать для того, чтобы вы согласились признать поражение? Убить этого сопляка? — я указал на Романа. — Или сделать вас калекой? Нужны другие, более понятные критерии. Например, истребление всей вашей гвардии. И опять же, кто будет объявлять капитуляцию, если вы подохнете раньше времени?

Викентьев поморщился, явно не ожидая таких практических вопросов.

— Нет, условия остаются прежними. Когда один из противников будет просить другого о пощаде и будет готов написать капитуляцию собственноручно — вот тогда война закончится, — твёрдо ответил барон.

— Господин Викентьев, вы себе подписываете очень неприятный приговор, — произнёс я, качая головой. — Чувствую, для вас эта война обернётся серьёзным крахом, и мне жаль, что так вышло. Но в случае поражения, как вы и обозначили, вы будете обязаны покинуть Братскую губернию навсегда. И это не обсуждается — это зеркальное требование вашему.

Викентьев лишь стиснул зубы.

— И так, условия поражения и цена капитуляции задекларированы. Желаю вам успехов, господа, а меня ещё ждут дела.

Нотариус собрал бумаги и удалился, явно довольный тем, что избежал более серьёзных разборок.

Когда мы ехали обратно в поместье, Дима аж подпрыгивал от восторга.

— Ну ты даёшь! Я думал, Викентьев взорвётся от ярости прямо там. Думал, что он тебе дуэль объявит на месте!

— Дуэль? — едва не расхохотался я. — Да у нас же война! Куда ещё дальше? Дуэлью тут уже не разберёшься, слишком серьёзные ставки.

— А Лисина видел? Сидел молча, анализировал происходящее. Он, наверное, тоже будет участвовать в этой заварушке, как пить дать — слишком уж заинтересованно поглядывал на нас.

— Посмотрим, — произнёс я, а сам уже прикидывал, какие диверсии можно устроить. При том что нужно, чтобы не только Викентьев попал под раздачу — Лисина тоже бы отправить куда подальше, но желательно перед этим забрать и его имущество. План начинал вырисовываться в голове.

В деревню мы вернулись ближе к семи часам вечера. Как я и ожидал, обсуждение условий нашей войны закончилось быстро — куда быстрее, чем могло бы. Да нет, никто договариваться всерьёз не собирался. Они просто озвучили свои намерения, а я озвучил свои требования в ответ. И всё — больше говорить было нечего.

Дальше, как мы и планировали, нас ждали червоточины, и их я собирался зачистить быстро. Если паладинам нельзя сражаться на нашей стороне по уставу, то пускай хотя бы помогут нам материально. Они и так помогают, но трофеи из монстров стоят дороже той древесины, которую они добывают. К тому же, Зиновий уже собрал отряд паладинов, который отправится с нами в качестве сопровождения.

Осталось только найти самого главу паладинов, который сейчас, скорее всего, занимался нашими новыми подопечными — в частн остидетьми. Вот мы и отправились к бараку с нашими новыми жильцами.

Стоило к нему приблизиться, как до меня донёсся весёлый, заливистый детский смех. Две маленькие девочки бегали друг за другом и и резвились у барака. Это была Анечка, привезённая из деревни Колодцы с мамой, и Дашенька, что приехала вместе с беспризорниками. Обе были одарёнными, одна огенвичка, (к слову, очень уж она кстати в семействе Пылаевых), а вторая явно знается с природой. Я даже встал в тени, чтобы послушать, о чём они судачат — всё-таки давно не слышал детского смеха, и, признаться, при виде играющихся девчонок у меня самого улыбка появилась на лице. Забыл уже, каково это — видеть беззаботное детство.

— А сделай ещё, сделай ещё! — просила Дашенька, подпрыгивая от восторга.

— Сейчас, надо только найти что-то подходящее. Вон, смотри, клевер большущий! Сделаю его ещё больше! — ответила другая девочка.

Они присели у небольшого кустика, а затем я глазам своим не поверил — клевер стал расти! Небольшие листики клевера вдруг стал увеличиваться в размерах, фиолетовый цветок раздулся так, будто это был огромный пион.

Опачки! Я и не думал, что у неё такая мощная сила природной магии. По крайней мере, одно дело заставить цветок вырасти, совсем другое дело — столь сильно изменить его базовые характеристики. Это что-то новенькое, куда более сложное! У Анечки явно огромный талант к природной магии.

Во всяком случае, надо будет изучить её способности всерьёз — такой потенциал встречается нечасто.

— Круто, круто! — закричала Дашенька, хлопая в ладоши. — А я вот что могу! — произнесла она и, поднявшись, завертела головой по сторонам, высматривая подходящую цель.

— Вот, смотри! Видишь одуванчики? — Она указала на поле одуванчиков, которые давно отцвели и теперь покачивались под лёгкими порывами ветра, распространяя белые пушистые зонтики семян.

— Смотри! — крикнула она и пустила тонкую, но мощную струю пламени.

Пара сотен одуванчиков после её фокуса, вспыхнули и почернели, а потом и вовсе принялись полыхать настоящим пламенем. Огонь быстро распространялся по сухой траве.

— Ой! — испугалась Дашенька и стала трясти обожжённой рукой. — Я ненарочно! Надо дядю Мишу позвать! — запаниковала она.

Анечка побежала было к бараку, но Дашенька тут же её окликнула:

— Нет, не говори дяде Мише! Он меня совсем заругает! Он мне сказал, что уши надерёт, если я снова что-то спалю! Черт!

— Не ругайся! — тут же одёрнула её Аня.

Наблюдая за этой ситуацией, я не знал, что мне делать: смеяться в полный голос, держась за живот, или надрать обеим хулиганкам уши. Хотя им не уши надо драть — их надо взять под строгий контроль, только когда этим заниматься? Эх, надо Зиновию подсказать, куда их направить. Вот только очень уж я надеюсь, что он действительно не отправит их в паладинский корпус. Всё-таки у них там строгие указания и железная дисциплина. Если он один раз нарушил ради меня правила, это ещё не значит, что он будет нарушать их постоянно.

Да уж, а он ведь однозначно узнает, что они одарённые — а может, и уже знал об этом. Такие способности не скроешь надолго. Да уж, обидно будет, если талантливых девчонок загонят в изоляцию.

В этот момент из барака выбежал Миша — тот самый парень, который до этого в городе бегал с топором наперевес, и принялся кричать:

— Даша, ты чего здесь устроила опять⁈ Если узнают старшие, тебя же… — зашипел он, угрожающе грозя девочке указательным пальцем.

— Прости меня, прости! — запищала она жалобно. — Я не специально!

По щекам девочки потекли крупные слёзы, и я уже не в силах был больше терпеть это зрелище. Шагнул вперёд решительно.

— А, всё хорошо, — произнёс я спокойно. — Не переживай ты.

Показал жестом Мише, мол, всё нормально, не ругайся на девчонок понапрасну. Девочка, увидев меня, прикрыла рот ладошками в испуге:

— Ой, ваше благородие! Простите, снова я…

Я же едва не расхохотался от её реакции:

— Да не переживай ты! Вон, Дима меня тоже как-то чуть не подпалил своим даром. Надо просто научиться контролировать свою силу, держать её в узде, — произнёс я ободряюще.

Ещё раз оглядел одуванчиковое поле — вроде бы серьёзный пожар так и не начался, да и ладно. Подошёл ближе, ласково погладил девочку по взъерошенной голове.

— Ваше благородие, — пискнула Анечка, всхлипывая. — Мама говорит, что вы как ангел небесный, всем помогаете и добро делаете. Это правда, что у вас есть крылья за спиной?

— Нет, крыльев у меня нет, — расхохотался я искренне, затем перевёл взгляд на Мишу. — Где Зиновий сейчас?

Не успел тот ответить, как Анечка затараторила:

— Ой, дядька Зиновий… он там с мамой общается, мы помогали ей по хозяйству управляться. А как пришёл дяденька, мама прогнала нас и мы пошли на улицу играть.

— Миш, доложи Зиновию, что я прибыл и его ищу, пускай поскорее закругляется с делами.

Про себя подумал: а может, он там глаз положил на её маму, а я его отвлекаю от важных личных дел? Впрочем, мне от него нужно лишь краткое распоряжение, чтобы он грамотно распределил паладинов и отправил их с нами в червоточину да назначил ответственных. В остальном пускай дальше приводит свои дела в порядок, как считает нужным.

Нам уже давно пора отправляться зачищать червоточины. Очень уж нужны нам живые деньги прямо сейчас, а охота на монстров — это самый быстрый и надёжный способ заработать приличную сумму. К тому же опыт в боевых действиях лишним точно не будет.