Сердце Изнанки. Книга – 3

Глава 3 И что с вами делать?

Первым делом следовало понять, где я нахожусь?

На первый взгляд какое-то заброшенное здание, причём явно недостроенное, потому как не было ни старых обоев на стенах, ни напольного покрытия, просто голый бетон и кирпичи.

Та-ак, интере-есно.

Осторожно, чтобы не скрипеть каменной крошкой под подошвами, направился в сторону голосов.

В следующий миг рядом появилась моя ласка. Она по обыкновению подбежала ко мне и, забравшись по штанине, тут же оказалась на предплечье. Её бока вздымались, как от долгого бега. Видимо, ей непросто даются перемещения. Надо попробовать, в следующий раз скормить ей кристалл. Вдруг, увеличит энергетический резерв и не будет так уставать.

Что еще заметил, раньше белочка сразу на предплечье высаживалась, а тут изменила свои привычки. Да и в принципе больше стала ногами бегать, это заметно. Может, раньше ей было непривычно жить в таком теле. Об этом я как-то не задумывался, ведь до того, как я её нашёл, она была лишь белой тенью в изнанке, а тут — живое существо, тёплое, дышащее.

Ласка дёрнула ушками, принюхиваясь к чему-то в воздухе. Что-то явно беспокоило Белку — она нервно подрагивала и, привстав на задние лапки, напряжённо вглядывалась в темноту впереди.

Тем временем, судя по голосам, конфликт набирал обороты.

— Отдай ему артефакт! — орал один.

— Это он достал, это его добыча, — вмешался второй мальчишка.

— Да отдай! — произнёс третий голос, уже девчоночий.

Да что происходит?

— Вы что, мелюзга, совсем берега попутали? — ответил голос, принадлежащий явно взрослому. — Давно я вас не лупил, что ли?

В этот момент послышался ещё один звук удара, а следом заплакала уже девчонка.

— Не трогай её, как ты смеешь! — выкрикнул кто-то отчаянно.

Я, уже не разбирая дороги, мчался вперёд. Не знаю, что там происходило, но вмешаться было необходимо — похоже, там бьют каких-то детей, ещё и девчонок.

Ласка спрыгнула с моего плеча и юркнула вперёд, словно разведчик, желающий первым оценить ситуацию. Я бежал следом, стараясь не терять её из виду.

И пока я бежал, конфликт перешёл уже в очень острую стадию — слышались крики, звуки ударов, плач, визг. Я добежал до провала, в котором, по всей видимости, когда-то должна была бы встать лестница, но там её не было. Убедившись, что внизу нормальная площадка, прыгнул вниз.

Пытался было нащупать палаш, но вдруг вспомнил, что оружия-то у меня нет. Палаш потерян, пистолет и вовсе взорвался, вот же невезуха!

Перекувыркнувшись, выпрямился, добежал до следующего помщения и застыл в тени. Тут же увидел преинтереснейшую картину. Глухой зал с заложенными окнами, посреди него стоит металлическое корыто, в котором тлеют угли, кое-как обогревая помещение и освещая его багровыми отблесками.

В углу жмутся с десяток ребятишек лет от восьми до шестнадцати. Исхудавшие лица, потрёпанная одежда, а в глазах — смесь страха и ярости. А перед ними стоят два здоровяка, взрослые парни лет по двадцать пять. Плечи растопырили, локти в разные стороны. Благо, они спиной ко мне стояли и не заметили моего появления.

В нескольких шагах от них моя ласка застыла в боевой стойке, выгнув спину и распушив хвост, делая вид, что вот-вот набросится на этих громил, хотя размером была им по щиколотку.

— Вы чё, мелкие шавки, совсем оборзели? Мы вас сейчас научим, как нужно к старшим обращаться! — прорычал один из них.

— Чё, забыл что ли, как я тебе зубы выбил три года назад? Тогда молочные были. Поди, новые выросли. Так, ничего, я тебе и коренные выбью. Всю жизнь будешь беззубым ходить.

Вперёд выступила девчонка. Было видно, что на её лице вспухает большой синяк. Лицо покраснело, глаз почти заплыл.

— Не трожь его, не трожь! Только посмей пальцем тронуть! Я сама умру, но тебя найду и зарежу, так и знай. Во сне ли, или в тёмном переулке, но я тебя убью. Как будешь подыхать, так и знай, что это я в тебя нож вонзила, ясно тебе?

— Ты с обещаниями-то осторожнее, девчонка. Иначе я тебе поверю и прямо сейчас тебя здесь завалю. Только сначала юбку задеру. А то больно ты под пацана косишь, надо напомнить…

Договорить он не успел. Я всё это время был в тени, и меня было почти не видно. Зато это как раз дало мне преимущество, чтобы я отыскал доску покрепче и, подобравшись со спины, со всего размаху врезал здоровяку по затылку.

Доска разлетелась щепками, а парень покачнулся мотнув башкой, и повалился лицом вперёд.

Второй, что до этого гнусно скалился, обернулся на меня. Его лицо в раз стало удивлённым, но на том всё и закончилось — два крепких удара в челюсть, и он завалился, да так стукнулся затылком об пол, что я даже побоялся — как бы он не помер?

— Ты чего? — захрипел было здоровяк, которого я огрел доской, но я хорошенечко пнул его по лицу ногой, окончательно вырубив.

— Ишь, крепкий, — хмыкнул я, переводя дыхание. — Доска сломалась, а голова цела.

Повисло молчание.

Дюжина перепуганных пар глаз уставилась на меня. Я пересчитал ребят — да, их было двенадцать. Мне на плечо забралась ласка и, выпрямившись столбиком, с укором поглядела на подростков, уперев лапки в бока, совсем как маленький человечек.

— О, я же говорила, я видела её! Ласка черно-белая. Вот она. Следила за нами, — затараторила та самая девчонка с отёком на лице.

— Тихо ты, — зашипел какой-то парень.

.Я этого мальчишку раньше никогда не видел, не слышал его голоса. Видел только ауру и… удаляющуюся спину.

Спокойно поглядел на него в упор.

— Верни, — произнёс я.

— Простите, господин, простите, — залепетал он.

— Верни, — настойчиво повторил я.

Он тут же засуетился, подошёл к тому самому здоровяку, которого я глушил доской, достал у него из кармана знакомый красный футляр.

— Вот, — протянул мне.

— На Бо́риса работаешь?

— Нет, — покачал головой, пнув одного из здоровяков. — Они на него работают, а я знаю просто, что оттуда богатые люди выходят. Уж не серчайте на мертвецов, нам и так уже не жить.

Тут на защиту паренька встала девушка. Ей не слабо досталось, видимо, здоровяк её кулаком ударил. Но она всё равно закрывала грудью паренька.

— Вы на него не серчайте, он, дурачок, просто. Вечно за нас беспокоится, хочет нам жизнь упростить и попадает в такие вот передряги, — зачастила она. — Я ему говорила, чтобы не лез к этим бандитам, а он всё хочет лёгких путей найти. Вы не наказывайте его, вы лучше меня тогда накажите. Это я не доглядела.

Оглядел ребяток истинным взглядом и чуть не присвистнул — четверо одарённые, все, конечно, зелёные, едва-едва светятся. А еще двое не раскрыли дары, но уже скоро раскроют — ауры очень уж тревожные. Либо проведут инициацию и станут одарёнными, либо умрут. Впервые вижу таких вместе. Очень интересно.

— Вы кто вообще? — спросил я. — Что здесь делаете?

— Сироты мы, — ответила девчонка, которая, судя по всему, взяла на себя роль переговорщика.

Я изучил каждое лицо внимательно. Десять пареньков разных возрастов. одна девчушка лет восьми-девяти и вот эта вот пигалица лет пятнадцать, не больше. Глаз заплывший, сама чумазая, но смотрит гордо, будто баронесса.

— Мы готовы понести наказание, господин, знаем, что Петька оскорбил вас, но мы готовы отработать, если нужно, всё, что скажете, только Петьку не трогайте. Он неплохой парень, — проговорила она.

— Неплохой, только вор, — спокойно произнёс я. — Который не ценит право на чужое имущество и ворует у честных граждан…

Каждое моё слово девчонка принимала, будто удар плетью, но стояла стойко. Петька, тот самый воришка, и вовсе стоял на вытяжку, зажмурившись, будто на расстреле. Другие же мальчишки и вовсе все трясутся, однако видно, что каждый из них поддерживают товарища. Видно, что ценят его. А главное, что каждый пытается прикрыть его собой. Не бросают его, держатся друг друга. Никто не драпанул.

— И что, Петька, часто воруешь? — спросил я.

— Не часто, — ответила девчонка. — Всего-то несколько раз. Каждый раз я его ругала, а тут, когда увидела, что он украл, так и вовсе перепугалась, так и знала, что эти придут.

— И что мне с вами делать-то? — задал я риторический вопрос.

— Примем любое ваше наказание, — так же, как и Петька, встала на вытяжку девчонка.

Я перевёл взгляд на двух здоровяков, что валялись в отключке.

— Эти же от вас не отстанут, да?

Девчонка замотала головой, остальные ребята тоже замотали.

— Не отстанут, — пропищал один из пареньков. — Эти, как клещи, впились. Пасут нас всё время.

— Ох, бедовые вы. И оставить вас так жалко.

Я вздохнул, почесывая затылок. Вот ведь влип в историю. Белка на моём плече возмущенно фыркнула, будто говоря: «Ну и что ты теперь намерен делать?»

Не к генералу же на приём их тащишь.

— Значится, так, — произнёс ровным тоном. — Вы, как я вижу, здесь живёте?

Девчонка ответила:

— Да, господин, здесь живём.

— Вот здесь пока и оставайтесь. А я решу, что с вами делать. — Я кивнул на двоих здоровяков. — Этих по рукам и ногам свяжите. Чтобы они не сбежали.

— Убить их? — сглотнув слюну, спросил Петька. — Я… Если так, то я не готов, я не убийца, я…

— Не надо никого убивать, — спокойно произнёс я. — Просто свяжите. А там решим этот вопрос.

Петька по-прежнему стоял на вытяжку, а по его щекам струились слезы, да и под носом было мокро.

— Чего ты ревёшь, пацан? — спросил я. — Тебе вон пятнадцать лет, ты один из самых старших среди них. Плохой пример подаёшь!

Он всхлипнул:

— Да я-то думал… У нас теперь хорошо все будет, заживём, а тут… Вон оно как.

— На жалость давишь? — грозно спросил я.

Он даже глаза раскрыл.

— Что вы! Зачем вы так⁈ — Тут же вступилась за него девчонка, — он же, правда, переживает, говорю же, глупый он, наивный.

— Ладно, хватит оправдываться, — обрубил я.

Залез в карман, вынул три купюры по пять рублей. Зажал между средним и указательным пальцем, вздёрнув их вверх.

— Так… Что я сказал надо делать? — спросил я, оглядев толпу. Надо понять кто из них наиболее толковый.

— Оставаться здесь, ждать вас, — произнесла девчонка.

— Верно, тебя как звать? — спросил я ещё раз, оценив её сквозь истинный взгляд. Зелёная аура, совсем слабая, но зелёная. Скорее всего, уже поняла, что у неё дар есть.

— Марьяна, — ответила она.

— Значит, так, Марьяна, — произнёс я, — ты за старшую, головой отвечаешь. — Протянул ей пятнадцать рублей. — Еды всем купи. И мелкой одежду нормальную, а то ходит голая да босая, — указал я на девчонку, что действительно стояла в изорванном платьице с босыми ногами на каменном полу. — Денег хватит на это?

— Так хватит, конечно, — воспрянул Петька, — сполна хватит, господин, а если не хватит, то я утащу…

— А-ну, цыц! — рявкнула она на него. — Не надо ничего таскать!

— Ещё раз повторяю. Ты отвечаешь за еду — накормить всех, мелкую одеть, этих связать. И чтобы ни шагу отсюда. Ясно?

Двенадцать голов синхронно кивнули.

А мне ещё нужно понять, где я оказался и как отсюда выбраться.

— Так. Кто из вас хорошо знает город? — спросил я.

— Да все знаем хорошо, — обратилась ко мне Марьяна.

— Выдели мне толкового кого-нибудь, чтобы по городу проводил, а то я здесь плохо ориентируюсь.

— Конечно, господин. Вот — Петя хорошо в городе ориентируется, он тут каждый переулок знает, каждый подвал.

— Не настолько хорошо, — с сомнением посмотрел я на воришку. — Ну что, юный рецидивист, пойдём, сопровождать меня будешь, — произнёс я.

— Это ещё зачем? — спросил он, исподлобья поглядев на меня.

— Проводник. Что не понятно?

Ещё раз оглядев ребят, отметил парня, что стоял позади всех, но при этом явно был крепче и старше остальных и всё время держался настороже.

— Ну-ка, выйди-ка сюда, — позвал я его.

Парень переглянулся с Марьяной, но вперёд выступил. Я вдруг увидел, что у него в руке зажат топор.

— И ты всё время с топором здесь был? — спросил я.

— Да, — буркнул он, — если бы эти полезли, сам бы с ними разобрался.

— А че ж не разобрался? — вскрикнул я. — Вон Марьяну вашу избили, Петя следующий был на очереди…

Он снова переглянулся с девчонкой.

— Марьяна бы меня не простила, а так… Рано или поздно я бы их убил, — хмуро сказал парень.

Сразу видно — парень дерзкий, жёсткий. Вырастет, настоящим мужчиной будет, — я усмехнулся. На что парень еще больше нахмурился.

— Ты проследи, чтобы их нормально связали и рты им закройте, чтобы не орали, а то мелкие перепугаются.

— Разберусь, — буркнул парень.

Я в упор посмотрел на него:

— Не забывай добавлять «ваше благородие».

Парень вздрогнул, снова покосился на девчонку.

— Ты бы мне с этим топориком сделать бы ничего не смог, как ни пыжься. Радуйся, что я человек хороший и наказывать вас не стал. И нечего на меня смотреть исподлобья, будто волчонок.

— Мишка! — шикнула на него Марьяна. — А ну прекрати так смотреть на господина! Видишь, он нам и денежку дал, и от этих уродов спас!

— Знаю я таких господ, — произнёс он. — Они все сначала хорошие…

— А вот потому и благодарным надо быть! — шлёпнула его по плечу девчонка.

Белка, сидевшая у меня на плече, казалось, одобрительно кивнула Марьяне, на ее замечание приятелю, а на парня уставилась грозным взглядом.

Миша уже и сам набрал воздуха, выпрямился.

— Простите меня, ваше благородие, действительно не прав я. Спасибо вам за помощь. А за тем, чтобы их связали, я прослежу.

— Вот и молодец, — произнёс я. — Ждите. — перевёл взгляд на воришку. — Пойдём, Петя.

Миновав пару коридоров и комнат с пробитыми насквозь стенами, мы наконец оказались под солнечным светом. Я смог как следует разглядеть лицо чумазого паренька в простой серой рубахе, которая от грязи давно стала чёрно-бурой. Парень пугливо посматривал на меня, то и дело вздрагивая от каждого моего движения.

Я остановился, встал перед ним, посмотрел в упор.

— Ну что, Петька? И как вы дошли до жизни такой? Давно здесь живёте? — спросил я, строго глядя на него сверху вниз.

— Да как дошли, — пожал он плечами, хотя видя мой требовательный взгляд, продолжил: — жили, жили и дошли. Все по-разному. Миша он… самый старший из нас, всегда за нас горой стоит, но… — Парень замялся, но потом продолжил: — Многие совсем недавно прибились. Маленькая Дашенька и Тёмка, неделю назад из деревни Пеструшки пришли. Там ведь твари всех порвали, они с беженцами сюда перебрались, только никому они не были нужны, вот Марьянка их и взяла. Теперь мы все живём вместе, одной большой семьёй. — Он вздохнул, и на его грязном лице появилась смесь гордости и горечи. — А сколько живём, я уже и не знаю, кажется, всегда так жил, в городских развалинах.

Он исподлобья глядел на меня, пугливо, то и дело бросая косые взгляды, будто опасаясь смотреть прямо. Был в нём страх, но за ним явно скрывалась и решимость — такую не сломать даже самой тяжкой жизнью. Меня так и подмывало спросить, чем они питаются, как выживают, но сейчас было не до этого — дела не ждали.

— Знаешь, где лавка портного Гончарова? — спросил я, глядя на парня.

— Д-да, — произнёс он, от чего-то начав заикаться. — Л-лавка дядьки Егора, что ли? Конечно, знаю.

— Веди меня туда, — строго произнёс я.

— Т-туда? — переспросил он, словно не веря собственным ушам.

— Да, туда, — подтвердил я. — Давай вперёд, и поживее!

Парень явно испугался, но ослушаться не смел. Не знаю, отчего он боялся портного, но меня он, похоже, боялся больше. Опять же, крепко зажатый в моей руке футляр не давал ему покоя. Он явно чувствовал вину за то, что совершил, и не знал, куда себя деть от того, что я был так спокоен.

До лавки мы дошли быстро. По пути я всё дивился своей Белочке — ведь привела же меня к этому воришке, причём привела, когда надо, так, чтобы я успел за него заступиться. Ведь неизвестно, что случилось бы, если бы я пришёл позже. Что на уме у этой зверушки — неизвестно, но ясно одно: знает она куда больше, чем дано обычному зверьку. Это одновременно и удивляло, и восхищало.

Ласка, будто почувствовав мои мысли, вдруг материализовалась из ниоткуда и прыгнула мне на плечо, важно усевшись там, словно заявляя о своих правах. Петька аж отпрыгнул в сторону, увидев это, и перекрестился дрожащей рукой. Ну да, для непривычного человека такие фокусы — что чистая магия.

— Т-т-там она была, т-там… т-теперь тут… — еле выдавил он.

— Она так часто делает, — успокоил я парня. — Не обращай внимания.

Стоило мне толкнуть дверь лавки, как Гончаров тут же воскликнул:

— Господин Пылаев! А я вас всё жду! Костюм надо бы примерить!

Он оглядел пыльный, запылившийся бархатный костюм и недовольно цыкнул, а следом увидел Петьку, который до этого хотел слинять, но я удержал его, сказав, чтобы и дальше меня сопровождал.

— А ты здесь что делаешь, паскудник? Мало я тебя колотил? Опять пришёл воровать!

Но тут Гончаров наткнулся на мой хмурый взгляд.

— Вы чего это на Петра кричите? — спросил я строго.

— На Петра? Да этот мелкий воришка несколько раз попадался и мне, и брату моему! Ноги ему переломать надо, чтоб не ходил сюда!

— Не надо никому ничего ломать, — произнёс я, видя, как от каждого слова портного паренёк зажимается и вздрагивает. — Вы лучше подыщите ему тоже какой-нибудь одежды, а то выглядит как трубочист.

— Господин Пылаев, да вы в своём ли уме? Это же шантропа уличная! Таких палками бить надо, в тюрьму отправлять, на каторгу!

— Не надо так про детей, — спокойно сказал я. — Если их лупить, так они обозлятся и вырастут в головорезов. А им уже и так несладко пришлось, тут хорошего отношения не хватает.

Гончаров так и застыл на месте, открывая и закрывая рот, глядя то на меня, то на Петьку, который, в свою очередь, тоже вылупился на меня ошарашенным взглядом, округлённые глаза стали будто большие монеты, которые я нашёл в червоточине.

— Да как же можно, господин? Это же… паршивец, каких свет не видывал! Они же полгорода держат в страхе! Тут и там шныряют, всё выспрашивают, денег выпрашивают, а то и воруют. Так, глядишь, скоро в дома вламываться начнут.

Я тяжело вздохнул. Но Гончаров уже и сам всё понял.

— Простите, простите, господин Пылаев… Виноват, эмоции допустил. Сейчас всё сделаем, но, сами понимаете, за бесплатно я…

— Я не прошу вас бесплатно, — произнёс я.

— И это хорошо! В общем, ваши костюмы готовы, можно мерить. А этого… а этого, если можно…

— Отмыть, прежде чем в приличную одежду одевать, — попросил я.

— Господин Пылаев! — захлебнулся от такой наглости Гончаров.

— Я заплачу, не бесплатно, — произнёс я.

— Ну, если не бесплатно, то можно и отмыть, — произнёс он. — Леночка! — позвал он свою помощницу. — Вот этого отмой-ка. А господину Пылаеву я сам костюмы выдам, — произнёс он.

Ласка на моём плече весело фыркнула, будто одобряя мои действия.

Стоит признать, костюмы и вправду были на славу. Портной знал своё дело. Признаться, я опасался, что за столь короткий срок мне пошьют нечто нелепое и неподходящее по размеру, но нет, портной справился и справился очень хорошо. Все три костюма сидели будто влитые, как вторая кожа. А самое главное — очень стильно выглядели, ничуть не хуже всех тех дорогих нарядов, что я видел за последнее время в гардеробе Злобина да и других богатых знакомцев.

— Ну что, господин Пылаев, довольны вы нашей работой? — хитро прищурился Гончаров.

— Доволен, — произнёс я, поворачиваясь перед зеркалом и разглядывая себя со всех сторон.

— Ну, тогда извольте взглянуть на счёт, — произнёс он, протягивая мне бумажку.

Да, сумма на счёте была изрядная — четыре тысячи триста рублей. Ещё радует, что это вместе с костюмом для Пети, который сидел сейчас в кресле и поглаживал себя по рукам и ногам очень осторожно и бережно, будто боясь, что баратистая ткань растает или распадётся. Гончаров подобрал ему повседневный зелёный костюм в бежевую крупную клеточку. Под аккуратным шерстяным пиджаком виднелась бежевая же рубашка с коричневым галстуком. Парень, казалось, совсем потерялся и ушёл в себя, не веря, что это может выглядеть вот так. Когда я просил Гончарова подобрать ему одежду, я имел в виду что угодно, но не такой костюм, но Гончаров уж постарался на славу.

Одно было неприятно — денег-то у меня не хватало. Гончаров, будто чувствуя это, вдруг встрепенулся.

— Ох, я ж совсем забыл, — произнёс он, хлопнув себя по лбу. — Я ведь скидку-то не посчитал. Вы ведь город наш спасли, лавку мою. За ремонт витрин я бы тысячу рублей потерял, скорее всего, Леночка бы на день отпросилась, и манекены бы пострадали, поэтому сделаю вам скидочку.

Он, прищурившись, оглядел меня внимательным взглядом.

— За всё будет две тысячи триста семьдесят один рубль, — произнёс он.

От такой точности я едва не воскликнул — это было рубль в рубль ровно столько, сколько у меня оставалось. Вот же проныра! Наверняка знал заранее сколько у меня в кармане! Может дар, чужие кошельки на глаз определять, или от своих купеческих корней какое-то особое чутьё на деньги? Ну, хитёр, ничего не скажешь.

Я набрал полную грудь воздуха, выдохнул.

— По рукам, — не найдя других слов, произнёс я, выворачивая карманы, выкладывая всё, что там было.

Благо, ещё у меня сохранился резерв в энергоядрах и пару кристаллов да четыре дюжины золотых монет. Но чувствую, если бы поменял деньги сразу, то и счёт был бы соразмерный. Можно было поторговаться, повозмущаться, но, чёрт побери, костюмы, доставшиеся мне, того стоили.

Я стоял перед зеркалом и не мог на себя наглядеться. Тёмно-синий пиджак в голубую клетку, под ним тёмно-синяя водолазка. На ногах тёмно-синие брюки. Лакированные сапоги с голубым отливом. Толстый ремень из крокодиловой кожи. Выглядел я что надо. Даже Белочка, возникшая из ниоткуда на полке с шарфами, как-то по-особенному стрельнула на меня глазами, будто одобряя мой выбор.

— Вам бы, господин, ещё к парикмахеру зайти и брадобрею, — произнёс Гончаров, оценивающе разглядывая мою щетину. — Сбрить бы всё это не помешало вам. Так сказать, стилю костюму прибавить, — ехидно заметил он.

Он прав, конечно. Со щетиной выглядело так, будто бродяга обзавёлся дорогим костюмом — сочетание нелепое и даже вызывающее. А при встрече с генералом лучше выглядеть безупречно.

Я набрал полную грудь воздуха, выдохнул.

— И у вас, конечно же, есть кого порекомендовать? — спросил я, уже зная ответ.

— Конечно, сестра наша, Аглая, такая умелая девица!

— Даже не сомневаюсь. И ценник, наверное, у неё достойный?

Гончаров лишь вздохнул:

— Да нет, она у нас слишком добрая. Бессеребренница, можно сказать, работает за сущие копейки.

— Да, совсем как и вы, — произнёс я с нескрываемой иронией. — Рассказывайте, где эта ваша Аглая находится.

— А я знаю! — произнёс Петя, оживившись. — Я всё знаю, всё покажу!

— В этом я даже не сомневаюсь, — усмехнулся я.

Судя по часам, до приёма у генерала оставалось какие-то полтора часа, а за это время следовало сделать ещё очень многое. И главное — ни в коем случае не опоздать.