Спартачок. Двадцать дней войны

Глава 8

День десятый

Ш-ш-ш-бух!

Земля подпрыгнула. Майор инстинктивно втянул голову в плечи, потом выругался и выглянул из норы. Быстренько глянул в сторону дороги и нырнул обратно. И вовремя — над головой раздался оглушительный треск кассетного снаряда, по земле хлестнули осколки. И снова — ш-ш-ш-бух! И далекий рокот крупнокалиберных пулеметов. И пронзительный вой тяжелых дронов в темном небе. Вот уже час роту смешивали с землей.

Майор снова выглянул. Засек вспышку в далекой посадке и пригнулся. Чертовы туранские танки выкатились на комфортный километр и лупили по позициям, неторопливо и с удовольствием выбирая цели. И ничего им не сделаешь ротным вооружением! Где тяжелая арта поддержки, где⁈ Где расхваленные всепогодные штурмовики? Где, суки, контрбатарейная борьба⁈

Он снова укрылся в боковой норе, проверил готовность оружия и успокоился. Где-где… где-то, чего тут непонятного? Подумаешь, роту вынесут в ноль. Не первая и не последняя рота, это война.

Снова накатили сомнения. Правильно ли поступил, когда оставил с бойцами замполита, а сам умчался на первую «фишку» в засаду? Их там кроют в хвост и гриву, как бы не побежали без твердой руки…

Майор перевернулся на другой бок, брезгливо стряхнул с перчаток налипшую грязь. И решил, что все он сделал правильно. Под таким обстрелом никуда бойцы не побегут. Под таким обстрелом единственное, что хочется сделать — это зарыться поглубже в землю. Метров на семь. Так рота и зарылась за месяц, каждые сутки копали, не жалея рук. Так что не побегут. И уцелеют большей своей частью, паникеров отлавливают дроны в первую очередь. А его место — именно тут, в засаде на бронетехнику. Пойдут же туранцы когда-нибудь в атаку? И кто их остановит? Бойцы с недельной подготовкой? Да они от страха все гранатометы растеряли, верняк! А кто не растерял, те не попадут. Сам майор в своем первом бою тоже не попал. Тем более на «фишке» — трофеи, рядовые в них точно ни в зуб ногой. «Ятаганы» — европейское производство, турецкий шильдик, по итогу штатное вооружение кыпчаков. Хорошие гранатометы, надежные. Если не просроченные. Значит, командиру роты тут и сидеть. Сделать три выстрела — и в ноль. На такой дистанции десант покрошит стрелка из автоматов максимум после третьего выстрела. А у него выстрелов всего два. Ну и нормально.

Страшно ахнуло в посадках впереди, примерно там, где была раньше база туранских дроноводов. Майор выглянул и не поверил глазам. Никак танк горит⁈ Довыеживался, сука! Только кто это его? Кто-то прополз под непрерывным огнем километр поля и засадил из гранатомета сзади? Да ну на кун, таких чудес не бывает!

И тут наконец заревела «броня». Майор торопливо опустил на глаза трофейный тепловизор. Так… две коробки с десантом по дороге, но одна, сука, напрямик через поле! Еще три — намного дальше, прямо на роту прут… И кого палить?

Майор изготовился. Ну… последние минуты жизни — самые сладкие! Вдохнуть поглубже, посмаковать во рту стылый, но такой живительный воздух — и вперед.

«Ятаган» не подвел, бронированную коробку аж подбросило, фигурки бойцов полетели в разные стороны… наверно, полетели. Экран тепловизора мгновенно засветился и показал белое пятно. Майор тут же развернулся. Ага… С холодной ясностью он смотрел, как БТР разворачивается на него, ищет наглую цель прицелом пулемета, а руки четко делали свое дело.

Он успел первым. И успел, и попал. А вот неопытному бойцу на его месте уже пришел бы конец. Собственно, и ему сейчас что-то будет, третий броневик на дороге цел…

И тут ахнуло возле дороги. Он нырнул вниз за автоматом, распрямился — и снова не поверил своим глазам. Подорвался. Подорвался, сука! Стал объезжать и подорвался! А на чем⁈ Значит, бывают чудеса, еще как бывают!

Над полем раскатился сплошной оглушительный треск — рота вступила в бой с туранским десантом. Уцелели, придурки, все же уцелели под обстрелом! И уцелели, и огонь вовремя открыли! Правда, непонятно куда, в такой-то темноте, но авось напугают! Ай да Замполлитра, не подвел!

Снова бумкнул в посадках танк, ахнуло в расположении роты. Майор зло скривился. Дрон засекает огневые точки, наводит танк, и тот выносит личный состав. Простая, но эффективная схема, и жить его роте по этой схеме одну атаку, второй накат отбивать будет некому. Где РЭБ, суки, где⁈ Где дробовики, чтоб хотя бы низколетящие «самосбросы» крошить? Где⁈ Где, пилять, противотанковые ракетные комплексы, аналогов которым нет и не будет⁈

Защелкали пули, он нырнул вниз. Вообще-то у него самого проблема посерьезней. Десантники засекли его выстрел и теперь не дадут высунуться. И если опытные — придавят огнем, подбегут и забросают гранатами. Да ему и одной за глаза. И не поменять позицию под огнем в чистом поле. Всем хороша «фишка», жаль только, одноразовая!

Щелкнуло в наушниках, и спокойный голос Грошева раздался райской музыкой:

— Шкапыч, не дергайся. Сейчас прижму, рвешь по сигналу.

В сплошной трескотне работу снайперки не услышать, и майор подобрался в окопе в одной надежде, что связь не оборвется.

— Пошел!

Он выбросился наверх, вскочил и помчался к родным траншеям, низко пригибаясь. Пилять, спортсмены бы так побегали! В бронике, с оружием и согнувшись в три, нет, в четыре погибели!

В траншею он рухнул, уже теряя сознание от усталости. Рухнул, на карачках добрался до какой-то ямки и бессильно откинулся. Жив. Пока что жив.

— Шкапыч! «Теплак» рабочий? Придави туранцев, меняю позицию!

Майор опомнился, выполз повыше. Так… ага, бегут, голубчики!

Он успел срезать из автомата двоих, когда фигурки десантников начали как-то быстро и беззвучно падать. Снайпер, который не промахивается — страшное дело…

— Все, — прозвучал голос Грошева. — Патронов нет. Пошел искать оружие. Ты тут подержи пока дорогу один. И не подставляйся, скоро вернусь.

И майор держал. На третьем рожке его срисовали сверху и чего-то сбросили пакостное, но сработало странное чутье, которое Спартачок называл эфирным зрением, и майор успел закатиться в нору. Почти успел, слегка хлестнуло по бронику вдогон не то грязью, не то… лучше не думать. Главное, боеспособность не потеряна.

Потом рядом оказался Грошев, оскалился, шарахнул парой очередей вверх, переключился тут же на десант, и стало полегче. А потом и потише.

— Неужто отбились? — выдохнул майор и сполз в окоп.

— Первый накат, — буркнул Грошев. — Потому что было чем.

— Там БТР так странно сдетонировал… — припомнил майор.

— Я и говорю — было чем. Я мины переставил на вероятную линию прорыва. Туранские, они не все на неизвлекайке были. И танк достал трофейным дроном. Но мин больше нет, и дроны кончились. Прямо в нычку снаряд прилетел. Второй накат родными РПГ-МС будем отмахиваться, на ста метрах. А туранцы нас с двух километров спокойно раскатают, к гадалке не ходи.

Посветлело как-то незаметно. Майор глотнул воды, стер с лица грязь и осмотрел поле боя. Так… бойцы тоже коробку сожгли, но одну. Все равно молодцы.

— Хорошо бы личный состав проверить, кто там жив, кто ранен, какое у бойцов настроение, — лениво сказал Грошев. — Еще лучше по траншеям не перемещаться, не обнаруживать себя лишними движениями. И что выбрать?

— Пошли проверять, — решил майор. — Небо вроде не гудит.

— Ага. Только высотный наблюдатель над нами кружит, а так ничего, жить можно.

Майор выругался, потом еще раз, погромче и с чувством. Стало значительно легче. И они пошли смотреть потери и считать живых. А высотный наблюдатель… пусть смотрит, может, глаза лопнут!

Через час они втроем собрались в своем блиндаже, который единственный и уцелел. Хорошо замаскирован, и бойцы туда-сюда рядом не мельтешили, вот и не засекли сверху.

— Ну что, товарищи офицеры… — начал майор и уставился на тощего бойца, который протиснулся в блиндаж:

— Харчо, тебе чего?

— Комвзвода-2, — усмехнулся он. — Как бы. Теперь.

— А тебя сюда звали?

— Пусть будет, — буркнул Грошев.

Майор хрюкнул. Хмыкнул. Потер грязный подбородок.

— Я его позвал. У нас тут совещательный момент, то есть общий срач в коммунарском понимании, значит, можно и нужно. Солдаты много чего хотят сказать отцам-командирам, послушаете, может, и понравится.

— Ну что, товарищи офицеры, подведем итоги, — как ни в чем не бывало продолжил майор. — Накат мы отбили, это главное. Сожгли пять туранских коробок, положили сколько-то десантников, скорее всего, сравнимо с нашими потерями. Но надавали нам в процессе по башке — мама не горюй!

— Потому что гоняли сбросами, как овец, — сказал Харчо и сплюнул. — АГСку накрыли вместе с расчетом, трофейный миномет тоже, три пулемета туда же. А наш ПВО где-то шухерился.

Майор с явным удовольствием посмотрел на молчащего Грошева.

— Позвал? Хотел, чтоб выслушали голос солдат? Выслушал, доволен? Ладно, вступлюсь, так и быть. Спартачок, пока вы по норам ныкались, сжег коптером танк и отогнал другой, в результате чего мы тут сидим сейчас живые. А потом мы вдвоем держали дорогу. Вдвоем. И сожгли три коробки. А сколько туранцев положили — ну, ты видел, как он стреляет.

— Извиняюсь, не знал, — буркнул Харчо. — Меня позвали и пообещали, что могу говорить всё, что считаю нужным. Вот и говорю.

— Вот и говори, — благосклонно разрешил майор. — Сколько у тебя во взводе осталось?

— Девять. Семь на ходу, двое лежат. Патронов мизер. Один ручник, без патронов. Ну… гранаты еще.

— Красиво… кстати, третий взвод где?

— Нету, — сообщил Харчо и снова сплюнул. — По ним танк на прямой наводке работал… Понял. Я же извинился?

— Нету, — повторил майор. — Нету… а раненые?

— Нету, — повторил равнодушно Харчо. — Туда туранцы дошли, всех вырезали. А потом мы их. Вон замполит подтвердит, он с нами ходил.

— Понятно. Первый взвод?

— Девятнадцать на ногах, — неохотно сказал Грошев. — Тяжелых нет. Пулеметов нет. Патроны есть.

— Девятнадцать, потому что сидели по норам, пока мы рубились, — снова подал голос Харчо.

— Сидели, — кивнул Грошев. — Я приказал. На дальней дистанции работают пулеметчики и снайпера, стрелкам там делать нечего. Пулеметчики и работали. И погибли. А снайпер у нас один на роту, вы своими кривыми руками стрелять не умете. Снайпер тоже работал. А ты со своим геройством положил парней без пользы.

— Харчо, ты бы не плевался тут, — поморщился майор. — Спартачок прав. Пойдет второй накат, кто встанет по номерам? Твои семеро без патронов? Куда они по пять рожков выхлестали? В темноту на авось?

— Кровь идет, вот и плюю. В зубы прилетело.

— Патроны у меня возьмут, — буркнул Грошев. — Нычку с боезапасом слегка присыпало, мои уже откопали.

— Итого, — вздохнул майор. — Накат отбили. Потеряли две трети состава, раненые на руках. Связь нам глушат, значит, будет еще накат. А у туранцев для этого все есть: и арта, и танк где-то ползает, и жужжалки летают. Они, пока нас всех не замесят, близко не подойдут. Такие дела. Но приказа отступать не было.

— Что-то соседи без приказа дунули, — заметил Грошев. — По разрывам же хорошо слышно. Мы в окружении, если кто не заметил. Я, например, туранскую броню видел точно на нашей тропе обеспечения. В засаду сели.

Майор от души выругался. Покосился на замполита, может, он чего вдохновляющего толкнет. Но замполит спал, уткнувшись каской в земляную стену.

— Нам бы лучше не двигаться, — лениво сказал Грошев. — Здесь у нас норы, траншеи, укрытия. Воронок опять же — полк может спрятаться. И приказа отступать не было. А еще лучше двигаться, и побыстрее. Накат мы не выдержим. С корректировкой нас в одну батарею замесят.

— А если корректировщика пиф-паф?

— Высотного?

— Понятно, предложение снимается, — вздохнул майор. — Ну, кто еще чего умного брякнет? Спартачок высказался, Поллитра спит, так что это к тебе, Харчо. Пришел — говори! Ты же говорить хотел.

Харчо отвернулся и промолчал.

Майор зачем-то проверил автоматные магазины. Достал из разгрузки и сунул обратно гранату.

— Выведешь, коммуняка?

Грошев безразлично пожал плечами:

— Без потерь — нет. Там засаду снимать. Потом через боевые порядки как-то. Туранцев пройдем, свои могут покрошить. И это если днем. Ночью мы на теплаках светимся, как ростовые мишени, перестреляют.

— Значит, выведешь, — заключил майор. — Тебе, чтоб снять засаду, кого надо? Всех?

— Харчо с пулеметом. И двух гранатометчиков, своих возьму.

— Харчо, слышал? Готовься.

Худой боец сплюнул и молча ушел, Грошев следом за ним.

— Лучше здесь отбиваться, — сказал замполит, не открывая глаз. — И дождаться своих.

— Так и знал, что не спишь! Потому что коммуняка ну очень презрительно на тебя смотрел!

— Лучше дожидаться своих здесь, — настойчиво повторил замполит. — Сами не выйдем.

— Сами — нет, — вздохнул майор. — Офицеры из нас с тобой пока что никакие. Коммуняка выведет. У меня вот даже мыслей нет, как разобраться с БТРом в чистом поле, да еще днем. А ему всего лишь пулеметчик для этого нужен и гранатометчик. И то наверняка Харчо назвал в воспитательных целях, а по факту сам все сделает!

— Серега, даже если выйдем — тебе что будет? И мне? Мы с тобой офицеры!

— Что-то нам будет, это точно. А остальным будет хорошо. Остальные в госпиталь попадут. То, что у нас тридцать человек на ходу — красивые слова. На самом деле ранены все, разве что тебе повезло…

— Не повезло. Осколок в ноге. Маленький, но больнючий.

— Вот. А останемся — нас через пару часов замесят в ноль. Сейчас туранцы на батареи подвезут БК и возьмутся. А нашей арты не слышно и не видно! Не, Витя, коммуняка прав — кладем мы бойцов в землю за просто так. Вместе с Харчо он и нас носом натыкал, только из вежливости промолчал. Уходим. Вставай, если можешь. Надо собрать все жетоны и документы.

— Коммунисты, вперед? — бледно усмехнулся замполит.

— Типа того. Режут их, режут, а они все не переводятся. Живучая идея, сука, мне бы таким быть… Как думаешь, для чего коммуняку к нам закинули, а? Ну ведь не для того, чтоб нас спасать? Кто мы такие, если в мировом масштабе? А?

— Для чего-то, — пробормотал замполит и посмотрел на выход из блиндажа. — Коммунисты для себя не живут, у них великие цели.

— Вот и я так же полагаю. Слово в слово.