Танцы со Зверем

Глава 3. Отборочные бои

Тубы снова взвыли. Распорядитель объявил, что начались отборочные бои. Бойцы, по взаимной договорённости, сражались пешими либо конными. Обычно, если один настаивал на конном бое, то и другой выходил сражаться верхом, потому что шансы пешего против конного были малы. Жан понимал, что устоять против атаки профессионального конного воина ему будет крайне трудно. Но научиться достойно сражаться верхом за столь короткий срок у него не было никакой возможности. Это тело, по хорошему, даже для пеших боёв, надо бы ещё полгода гонять…

Однако, все предыдущие четыре месяца он всё же готовился и к столкновению с конным противником. Специально для такого случая Жан изготовил более длинное копье. Обычные копья, которые тут были в ходу, были не больше высоты человека с вытянутой вверх рукой. Его копьё было на полметра длиннее. Наконечник листовидной формы Жан лично наточил до остроты бритвы. Под наконечником навязал пёстрых лент и шнуров с пушистыми хвостами. Когда он качал из стороны в сторону наконечник, ленты развевались, причём, каждая — по собственной сложной траектории, что, по идее, должно было сбить с толку противника, мешая ему совсем уж запросто срубить наконечник мечом.

В начале своих тренировок, прежде чем насадить на копьё наконечник, Жан тренировался с одним только длинным древком. Сперва он пытался останавливать лошадей, которых гнали на него слуги. Лошадь без всадника обычно пугалась одного вида палки, мотающейся у неё на дороге, пыталась как-то свернуть и её обойти. Однако выдрессированная верховая лошадь, управляемая умелым всадником, вполне могла рвануть вперёд, прямо на копьё. Так случалось несколько раз на тренировках, когда лошадью управлял Ги. Лошадь Гильбера, напарываясь на древко, одной только инерцией своего движения вырывала копьё у Жана из рук. Сам Жан едва успевал отскочить в сторону. Очевидно, что если бы на древке был точёный наконечник, и если бы Жан упер тупой конец древка в землю, ещё и подперев его ногой, то он бы просто убил копьём идущую «на таран» лошадь, пронзив ей грудь. Что было бы дальше? Лошадь, упав, придавила бы его? Ги упал бы на него вместе со своей умирающей лошадью? Сломалось бы копьё, не выдержав её веса? Кто-то из них сломал бы при этом руку, ногу, шею?.. Жан предпочёл не проверять, что случится, когда он проткнёт лошадь Ги. Убивать единственную резвую и достаточно умную лошадь в своём хозяйстве, серьёзно рискуя при этом своим здоровьем и здоровьем лучшего своего слуги было просто глупо.

И Жан перешел к тренировкам иного рода. Ги больше не направлял лошадь грудью на копьё, тем более что с каждым разом заставить умную скотину бежать на выставленную вперёд палку было всё сложнее. Теперь Ги гарцевал вокруг Жана, стараясь уязвить его деревянным мечом или хотя бы ударить этим мечом по древку копья. Старый вояка, несмотря на свою одноногость, был прекрасным наездником. Он с трудом влезал в седло, с трудом соскакивал с лошади, но, оказавшись верхом, словно молодел лет на двадцать и порой вытворял такое, чему могли позавидовать опытные рыцари. Во время тренировок Ги пытался прорваться к Жану на дистанцию удара мечом, и рубануть в голову или в корпус, а Жан пытался не подпустить его к себе, орудуя древком. Он старался ткнуть концом копья Ги или хотя бы его лошадь.

Дополнительной сложностью оказалось то, что нормально орудовать длинным копьём можно было только держа его обеими руками. Но тогда Жану пришлось бы выбрасывать свой кулачный щит и оставаться против всадника вовсе без щита. Или ему пришлось бы переходить на щит лямочный, причём небольшой, чтобы кисть левой руки торчала из-за щита и могла помогать правой руке управлять копьём. Оба варианта Жан, попробовав, забраковал. Вместо этого он приклепал к своему кулачному щиту длинную ременную лямку на пряжке. Во время боя с пешим воином лямка ему, практически, не мешала, а во время боя с конником он мог подвесить щит на плечо и шею на лямке, прямо перед собой, и, при этом, обеими руками ухватиться за копьё. В то же время, он мог одним движением перекинуть висящий на лямке щит за спину, или одним движением схватить его за ручку левой рукой, чтобы дальше использовать самым обычным образом. Все варианты боя с конным противником, какие он только мог придумать, Жан прокручивал в голове и потом, по возможности, проверял на тренировках с Ги. И чем больше он тренировался, тем больше понимал, что до боя с конным рыцарем дело лучше не доводить.

- Готовься, сударь. Твой бой следующий. - прервал размышления Жана подбежавший герольд: - Твой противник, рыцарь Гильбер дэ Пейло желает сражаться верхом.

- Я буду сражаться пешим, - произнёс Жан, вздохнув.

- Пешим против конного? - удивлённо поднял брови герольд.

- Я предлагаю ему сразиться пешими. Но если Гильбер дэ Пейло не изволит спешится, я готов сражаться пешим против конного.

- Это безрассудно!

«Безрассудно мне сейчас лезть на лошадь. Разве для того только, чтобы удрать нахрен с турнира, и навсегда забыть о своей репутации рыцаря, о Лин и о любых попытках как-то приемлемо наладить тут свою жизнь…»

- Я дал Трису обет, что буду сражаться на этом турнире только пешим… Однако, если противник победит меня пешего, сражаясь верхом, то много ли ему в том будет чести? А если он, конный, проиграет мне, пешему, то и вовсе покроет себя позором. Пусть он подумает об этом и примет решение. Я же буду сражаться пешим. Отступить от своего решения я не могу.

- Я тебя понял, - герольд сочувственно глянул на Жана и убежал уточнять условия.

- Готовить длинное копьё? - уточнил Лаэр. - Может, намазать его всё-таки свиным навозом? Совсем немного, только возле наконечника. Уверяю тебя, ни одна лошадь не потерпит свиного запаха. Они будут шарахаться от твоего копья как… Ну мы же проверяли.

- Проверяли, - кивнул Жан. - Если твоя лошадь и лошадь Ги шарахаются от запаха свиного навоза, то вряд ли это значит, что любая будет шарахаться… И… ты что, свиное дерьмо вёз с собой всю дорогу из Минца?

- Нет. Прямо тут раздобыл вчера вечером. В соседнем лагере вчера свинью резали, чтобы на вертеле зажарить. Я набрал немного навоза и требухи… Так намазать?

- Не спеши.

- Весь турнир на пеших боях всё равно не проскочишь, - покачал головой Ги. - Главное не жалей лошадь. Первый коли ей в горло, в морду, бей по ногам. И не бойся. Ничего нового, сверх того, что я тебе устраивал гарцуя на тренировках, они тут не покажут. Просто оружие острое. А так всё то же самое.

Перед ними появился запыхавшийся герольд. Он улыбался:

- Похоже, Трис тебе помогает. Рыцарь Гильбер дэ Пейло согласен сражаться пешим.

***

- Слева барон Жануар дэ Буэр. Справа рыцарь Гильбер дэ Пейло. По взаимному согласию бойцы изволят сражаться пешими.

На правой руке Гильбера был наруч из толстой кожи и кольчужная рукавица. Большой треугольный щит он держал левой рукой, кажется, кулачным хватом. Его тело до локтей и до середины бедра было закрыто кольчугой. Ноги в толстых шерстяных обмотках. На голове - сферический шлем с бармицей, прикрывающей горло и шею.

«Удачный укол в лицо мог бы разом закончить этот поединок, но это на крайний случай».

Похоже, Гильбер видел первый бой Жана, поэтому начал весьма осторожно. Он засел в защиту и лишь иногда в рубящем ударе выкидывал свой меч из-за щита, пытаясь зацепить Жана в руку или в ногу.

«Ноги у меня прикрыты хуже всего. Но у него — тоже. Главное мне удар по ногам не проспать».

Противник рубанул Жана по щиту, но не успел отскочить и Жан, выжидавший подобного случая, хлестнул его по кисти кончиком меча.

«Вроде же хорошо зацепил! Но что-то никакого эффекта. Он должен бы после такого выронить меч… Крепкая у него рукавица. Другой раз надо попасть в стык между кольчужной рукавицей и наручем, или хотя бы по самому наручу. Похоже, там просто толстая кожа… А лучше попробую раскачать ему щит».

Удар по краю щита.

«Ага! Щит отклоняется легко, словно он на шарнире! Видно щит лямочный, и он держит щит просто сжимая в кулаке обе лямки. Получается как бы кулачный хват. Лаэр так иногда делал со своим щитом на тренировках. Конечно, кулачный хват позволяет удачно играть дистанцией, то выставляя щит вперёд, то оттягивая назад. Но вот эта болтанка… Подгадаю нужный момент и…».

Гильбер, обозначив замах, с прицелом на удар в голову Жана, подшагнул и рубанул его по ноге. Жан ждал подобного. На ложный удар в голову не дернулся. От удара по ноге не отскочил, и этим ощутимо сократил дистанцию до противника. От вражеского меча прикрыл ногу щитом. Щит принял на себя удар. Противник, опасаясь, что его опять зацепят по кисти, быстро откатился назад, оттягивая руку с мечом, и выдвигая вперёд щит.

Жан шагнул вперёд и чуть вправо и, одновременно, ударил кромкой своего щита в левый край треугольного щита противника. Треугольный щит развернулся ребром, и летящий следом меч Жана рубанул по оказавшейся вдруг без защиты ноге Гильбера.

Противник запоздало отскочил. Споткнувшись, упал. Попытался подняться, опираясь на щит, но снова упал. Жан подступил к нему, примеряясь, куда бы ещё рубануть, при этом не сильно покалечив. Трибуны взревели громче, чем прежде. Гильбер, прикрываясь щитом, пытался отползти назад. Его левая нога была теперь болезненно скрючена. Обмотки быстро пропитывались кровью. Жан не отступал ни на шаг, держа меч занесенным для удара, но всё же не решаясь добивать противника. Наконец, поняв, что не сможет подняться на ноги и продолжить бой, Гильбер отбросил в сторону щит и меч, и, прося пощады, развернул пустые ладони к небу.

«Слава Богу, хоть этого я не убил, - выдохнул Жан, опуская меч. - Надеюсь, ногу ему как-нибудь починят».

Закинув свой щит за спину и положив меч на траву, Жан протянул противнику руку, чтобы помочь подняться. Скинув кольчужную рукавицу, Гильбер ухватился за протянутую руку. Потом ухватился и левой. С трудом встал, балансируя на здоровой ноге. По ристалищу к нему уже бежали трое слуг. На большом пальце правой руки у Гильбера красовался здоровый, почти во весь палец, синяк, а из под ногтя выступила и уже запеклась бурая кровь.

«Выходит, кольчужная рукавица была не такой уж хорошей защитой… Хотя, без неё я бы просто отрубил ему палец».

Передав Гильбера слугам, Жан подобрал с травы меч и захромал к своему месту у края ристалища. Скинув шлем и подшлемник плюхнулся на складной стул. С удивлением ощупал левую ногу. Стянул сапог:

«Я-то отчего охромел? Его удар пришелся не по ноге, а по щиту. Вон какая борозда осталась. А щит после такого удара, похоже, долбанул меня нижней кромкой по ноге вот тут, у щиколотки… Ладно, фигня. Обычный синяк. А удара я под адреналином даже не почувствовал».

На этот раз от доспехов и оружия побеждённого противника Жан отказываться не стал. Отдышавшись после боя он расслабился. Словно отпустил всё это время сжимавшуюся внутри пружину… Получается, он прошел свой отборочный бой и уже попал в восьмёрку лучших рыцарей турнира! Это оказалось несложно. До завтрашнего утра у него больше не будет боёв.

***

Жан внимательно наблюдал за остальными поединками. В половине случаев бои были пешими. Это вселяло надежду. - Многие гетские рыцари, кажется, как и он, предпочитали сражаться, стоя на собственных ногах, и влезали на коня только по необходимости, если на конный бой хотел выйти противник.

Лошади тут, даже у самых богатых бойцов, были невысокие и не очень массивные. - Ростом чуть больше, чем пони, на которых в его прошлой жизни милые девчата катали детей по городскому парку. И сёдла у этих рыцарей были без высокой луки. Таранных копейных ударов никто не проводил. Конные бойцы просто тыкали в противника копьём, держа его в одной руке, а другой рукой держась за поводья. Улучив момент они метали копьё во врага, а потом набрасывались на него, выхватив меч. Большая часть конного поединка была, по сути, состязанием в умении управлять своим конём, и почти всегда поединок заканчивался, когда один из бойцов падал наземь с седла. Поединщики старались не бить оружием в лошадей, но иногда всё-таки по ним попадали. Ги пояснил, что нет каких-то специальных правил, запрещающих убивать животных. Просто лошадь проигравшего, как и всё его снаряжение переходила к победителю, если бойцы выходили на бой верхом. А лошади у рыцарей, надо сказать, были дорогие, хорошо откормленные и выдрессированные.

Почти все знатные всадники ездили не используя стремян. У некоторых не было даже шпор, и они подгоняли лошадь просто ударяя её пятками в бока. Ги, вообще-то, тоже ни шпор, ни стремян во время езды не применял. У него на седле было привешено только одно стремя, которое он использовал, исключительно для того, чтобы взобраться на лошадь. Но потом он свешивал ноги вниз и просто сжимал ими бока своей лошади. Жан думал, что причиной тому — одноногость Ги. — Что он сунет во второе стремя, если вместо правой ноги у него ниже колена деревяшка? Но оказалось, что такая манера езды — без опоры на стремена, была тут обычным делом.

«Может именно в этом причина того, что они до сих пор не применяют таранный удар копьём? При том, что стремена-то здесь известны. Может быть для меня это шанс? — Устрою им, блин, революцию в военном деле! Введу нормальную рыцарскую конницу, с высокими сёдлами, стременами, длинными шпорами и таранными копейными ударами вместо всей этой акробатики без стремян… Конечно, сперва надо как-нибудь выиграть турнир и заделаться графом. Только бы выгорело. Ох, я тогда развернусь!.. Или не развернусь. Как показала практика, почти все мои прогрессорские идеи при попытке воплощения упираются в какие-то препятствия. Если бы всё было так просто, то кто-то и без меня уже давно бы всё это сделал…»

***

Отборочные бои закончились. Солнце клонилось к закату. Король поднялся со своего кресла на помосте и спустился вниз. Слуги подвели ему коня. Следом за королём в сёдла садились и уезжали с ристалища его знатные спутники. Король выезжал с ристалища не спеша, поджидая своих приближенных и переговариваясь с некоторыми из них. Пышная кавалькада гетельдской знати, вытянувшись в длинную колонну, направилась к центру города.

Из центра города донёсся звон гонга, напоминающий колокольный.

- Призыв на вечернюю службу в честь дня Нисхождения, - пояснил Ги. - Тебе надо ехать туда, куда направился король. В центральный собор Эймса. Возьми в сопровождающие Хельда.

- А ты?

- А я из Рика. Мне вера не позволяет слушать молитвы нечестивого епископа и вдыхать запрещённые святым Сейтилием запахи воскурений.

- Ох уж эти ваши религиозные предрассудки… Где Хельд? - спросил Жан у суетящегося рядом Лаэра.

- А пёс его знает? Наверное опять убежал искать укромное местечко, - оглядел окрестности Лаэр. - Он ведь с утра животом мается. Зуб даю, он снова не послушался твоего приказа и пил сырую воду. В новом месте! Лучше бы вино пил, ей богу! Лучше страдать от похмелья, чем от поноса.

- Тогда сопровождать меня будешь ты, - пожал плечами Жан.

- Э… Позволь мне уклониться от этой чести, хозяин. Я… Ты же знаешь, что я мунганец. Конечно, я верую в Триса, но некоторые принятые в Гетельде обряды… Я с радостью провожу тебя до храма, и дождусь у входа, но внутрь не пойду… А лучше дождись Хельда. Он гет. Тут в чести ваша, гетская вера. Эймский собор не только снаружи, но и изнутри весьма чудно украшен. Хельд, деревенщина, поди, ничего подобного прежде не видел.

- И ты туда же? - всплеснул руками Жан. - Но ты же в Тагоре каждое воскрешение отпрашивался у меня, чтобы сходишь в церковь…

Лаэр виновато улыбнулся:

- В Тагоре я хожу в свою, мунганскую церковь. Я и здесь уже заглядывал в мунганскую вчера, ближе к ночи. Она тут одна. Во-он там, у самой реки. Я поставил свечку святому Приску за успешное окончание нашего пути, и ещё одну, за твоё здоровье и за победу в боях.

- Кто мешает тебе поставить ещё одну свечку тому же самому Приску в нормальной, праведной гетельдской церкви? Это ведь тот же самый Приск, покровитель странников и торговцев. И над алтарём в соборе, наверняка тот же самый Трис. Пошли уже! Выдам тебе два со. Купишь и поставишь свечки и за своё здоровье, и за моё.

- Спаси тебя Трис за твою доброту, господин, - поклонился Лаэр. - Монеты я возьму. И свечки поставлю. Но только в своей, мунганской церкви. Прости меня ради Триса. Уже двести лет прошло, как наш, Иларский патриарх проклял вашего, Меданского патриарха и всех его епископов, а Меданский ответил ему тем же. Если я осквернюсь, во время службы вступив в проклятый собор, и, тем паче, купив у них свечи за деньги, мне потом этот грех месяц придётся отмаливать, а может и год.

«Как же это местное мракобесие утомительно! Я всё время забываю, что и тут у них была какая-то своя Великая Схизма, и, кажется, не одна. Надо потом поподробнее у Лин про всё это выспросить… И где этот чёртов засранец Хельд? Самому-то мне точно надо сейчас в собор. Если меня там не будет, это вызовет пересуды. Будь я белобрысым и бледнокожим, как Хельд, и то бы кто-нибудь спросил — отчего это я не пошел на праздничную службу вместе с королём? А с моей смуглой, чернобровой мордашкой мне и вовсе надо в лепёшку расшибиться, чтобы всем тут доказать, что я правильно, ровно так, как принято среди местной знати, верую в Триса и всех его святых, чтоб им лопнуть вместе со всеми проклинающими друг друга патриархами! Если не докажу - не видать мне Лин, как своих ушей».