Тренировочный День 5

Эпилог

Салчакова Айгуля Эрес-ооловна,

номер 14 в сводной сборной команде «Стальные Птицы».

Она лежала и смотрела в потолок. Потом — повернула голову, прислушиваясь к мерному дыханию своей соседки по комнате.

— Спишь? — уронила она в темноту. Мерное дыхание стихло. Потом — что-то заворочалось на соседней кровати.

— Не сплю. — пришел короткий ответ. Айгуля кивнула — больше самой себе, своим мыслям, чем своей соседке. Все равно было темно, и она не могла увидеть реакцию Синицыной, которая почему-то изменила свое решение и осталась в лагере, чтобы с утра всем вместе выехать в город. Айгуля сама не знала почему она решила вдруг поговорить с Юлей… но она не могла оставить все так, как есть. Как будто между ними оставалось что-то недосказанное и если это не высказать сейчас, то — когда? Завтра они уже будут в городе, а послезавтра с утра — уже матч. Тот самый, товарищеский матч с командой из высшей лиги, первого эшелона страны. С командой, куда ушла Наташа Мордвинова, с такими легендарными личностями как Казиева Сабина, Солодухина Наташа, Рябова Юлия… с чемпионами страны в прошлом сезоне! И это будет уже послезавтра… а завтра — они приедут в город и успеют только один раз переночевать у себя дома, вот и все.

Почему-то она боялась этой одной ночи в городе, словно бы это могло разрушить то, что она только-только начала выстраивать у себя в голове и в душе. Она повернула голову туда, где в темноте стояла ее тумбочка у кровати, а на тумбочке стояла невидимая сейчас — синяя тарелка, склеенная руками Виктора. Она и не подозревала как глубоко в ней сидит страх что она — самозванка, криворукая недотепа, которую каким-то чудом заметили и вывели в люди, но она все равно — разочарование и неумеха и обязательно всех вокруг подведет. Витька и девчонки из команды — помогли ей это увидеть, сняли с ее груди и плеч постоянно давящий страх ответственности, страх подвести своих товарищей и подруг по команде. Но… остальное она должна сделать сама. Например — поговорить с Синицыной. В конце концов они в одной команде теперь, пусть и на одну игру, на один матч, но все равно… помириться с ней было бы здорово.

Айгуля села на своей кровати, поджав ноги под себя и почесала затылок. Сглотнула. Начинать было не просто, начинать было страшновато, но она уже не та, что была раньше, теперь она — решительная девушка. Хватит боятся. Она — умеет играть, да сама Синицына признала, что она — потенциал имеет! Та девочка, что когда-то разбила синее блюдо с вкусным пловом дяди Амира — давно в прошлом, она выросла и сейчас — в состоянии защитить и себя и ту девочку з далекого детства. А значит…

— Слушай… — говорит она в темноту, чувствуя, как ей нелегко даются слова: — я… ну извини меня, Юль. Это мои внутренние тараканы, вот. Ты ни в чем не виновата. И спасибо тебе за то, что ты поддержала меня. Я же знаю, что ты на самом деле добрая, просто хотела меня поддержать и… ну переборщила. Так что ты не виновата и…

— Конечно я не виновата. В чем я могу быть виновата? — звучит из темноты сухой голос.

— А? Но…

— Я — совершенна, Салчакова, запомни это. А ты — наивная дурочка, которая даже свои собственные способности оценить не может. — из темноты доносится вздох: — а еще ты спать мне мешаешь.

— Но… — в груди у Айгули что-то вскипает: — но ты же сама призналась, что давила на меня!

— Давила. — признается темнота: — мы с тобой тогда были в разных командах, ты не забыла? Когда мы в разных командах, то мы с тобой — соперники. Враги. На войне все средства хороши.

— Но… зачем же ты тогда сейчас…

— А сейчас мы с тобой на одной стороне, и я не собираюсь выходить на площадку против команды из высшей лиги с поломанной защитницей первой линии. Я тебя починила. Видишь, Салчакова, какая ты простая и управляемая? Я могу тебя и собрать, и разобрать. — темнота издает самодовольный смешок: — ты же как конструктор, Казашка. Раз и поломалась. Два — собралась. Все твои детские травмы и яйца выеденного не стоят, ты примитивна и проста. Вот Волокитина у вас в команде — это крепкий орешек, ее так просто не разобрать, недаром эта мелкая дурочка за ней носится везде. А ты… — темнота фыркает. Айгуля хмурится. Она же пытается помириться, а эта Синицына наоборот — только все обостряет!

— … послушай, Юль, я не собираюсь с тобой ссориться снова. — говорит она, выставляя вперед руки в примирительном жесте: — я просто хотела сказать спасибо. И, ну я не знаю… сказать что для меня будет честью выйти вместе с тобой на площадку послезавтра. Как бы не повернулась судьба, выйти на площадку вместе со всеми, с тобой и Железной Кайзер — это…

— Судьба. Не смеши меня, Казашка, нет судьбы. Ты сама делаешь свою судьбу. Я сама делаю свою судьбу. Ты же — даже бороться не пытаешься, ты всегда уклоняешься и предпочитаешь уйти от конфликта, потому что тебя воспитали правильной девочкой. Послушной. Ведь хорошие девочки не скандалят, правда? Держу пари что в детстве ты всегда уступала свои игрушки более нахальным детям. — говорит темнота и Айгуля невольно сжимает руки в кулаки.

— Что? Но почему ты так считаешь? И вообще, это не имеет сейчас значения и…

— Твой стиль игры, дурочка. — прерывает ее темнота: — ты действительно талантлива, когда ты забываешь о давлении толпы зрителей, об ответственности, о своем месте в команде — ты начинаешь играть по-настоящему. Но, к сожалению, у тебя очень развитый мозг, Казашка. И надолго забыть о том, где ты и что делаешь — ты не можешь. Думаю, что тебе не раз говорили, что на тренировках ты показываешь себя лучше, чем на соревнованиях… однако на самом деле и на тренировках ты сдерживаешь сама себя. Даже на тренировках… — в темноте завозились, скрипнула кровать: — вот смотри, ты всегда сперва думаешь о других, верно? Даже с этим вашим Витькой — ты уступила его без возражений, даже не пискнула… появилась Бергштейн и присвоила его, вот так. — в темноте щелкают пальцами: — легко. Ты могла бы возразить — но не стала. Чтобы не ссориться. Более того, Салчакова — а что ты делаешь сейчас?

— А? — Айгуля теряется.

— Ты пытаешься помириться со мной, Салчакова. — хмыкает темнота: — потому что для тебя невыносима сама мысль что где-то во Вселенной есть люди, с которыми ты не помирилась. Да я могу из тебя веревки вить. И не только я. Ты позволяешь людям так к тебе относиться.

— Ты… да неправда это! Девочки в команде меня любят! И… не нужен был мне этот Витька!

— Да, да, зелен виноград. — снова хмыкает темнота: — то есть для Бергштейн он достаточно хорош, а для тебя — нет? Можешь не отвечать. Просто задумайся над этим. Ты всегда уступаешь людям, и это — останавливает тебя. Твой страх. Прекрати уже сопли жевать и возьми себя в руки. С тобой вся команда нянчится, а как по мне так надо было тебя выпороть, чтобы прекратила себя жалеть и на жопе сидеть.

— Все-таки я тебя терпеть не могу, Синицына. — задумчиво произносит Айгуля: — слышишь? Я думала что с тобой нормально поговорить можно, даже извинилась, думала что мы можем помириться… но я тебя терпеть не могу!

— Ну наконец-то. Слова не девочки, но женщины. Все высказала? Тогда я спать буду. Имей в виду, придушить меня во сне у тебя не получится.

— Какая жалость.

— Вот такая ты мне больше нравишься, Салчакова. Такая ты — опасна. Оставайся такой же. — в темноте снова скрипнула кровать: — и хватит сопли тут разводить. Принимай решения. Делай то, что тебе хочется. Будь сама собой.

— Как ты, да⁈ Плевать на окружающих, стать эгоисткой как ты⁈ — не выдерживает Айгуля.

— Ха. А ты смешная, Казашка. — из темноты доносится протяжный зевок.

— Я не Казашка, я узбечка!

— Да плевать. Спи уже давай.

— Грррххх… — рычит в темноту Айгуля и решительно встает с кровати. Нащупывает тапочки босыми ногами, накидывает на плечи теплую шаль и выпрямляется. Слышит, как дыхание на соседней кровати — затихает. Качает головой. Этой Синицыной нужно сперва самой обострить все, а потом — задерживать дыхание, гадая уж не собирается ли она в самом деле на нее наброситься.

— Я пошла. — говорит она: — можешь не ждать меня.

— Куда это ты пошла? — настороженно спрашивают из темноты.

— Куда-куда. Возвращать свои игрушки. Спи давай…

Маслова Алена Леонидовна,

номер 9 в сводной сборной «Стальные Птицы».

— Ничего такого тут нет.

— Точно.

— Смотри, Маркова, ничего такого тут нет.

— Точно. Ничего такого. Все нормально.

— Да я тебе говорю, ничего такого тут нет. Она же сама такая «воспользуйтесь Витькой перед матчем» — она же говорила такое? Говорила.

— Точно говорила. — кивает Наташка Маркова: — вот прямо зуб даю что говорила. Даже несколько раз. Первый раз еще в том детском лагере за ужином.

— Так что ничего такого. Кроме того, мы же не единоличницы какие, нам это для научного эксперимента.

— Про научный эксперимент это я вообще-то первая сказала! — снова кивает Наташка Маркова: — точно. Научный эксперимент. Повышение гормонального фона у спортсменок. Все для сборной, все для результата.

— Вот-вот. Ничего такого тут нет. Мы вообще — вошли и вышли. Сколько там времени нужно-то? Пять минут. Ну, максимум пятнадцать.

— Не знаю, в тот раз они часа два все это… — говорит было Наташка Маркова, но ловит на себе взгляд Алены и спешно поправляется: — точно-точно! Максимум пять минут. Ну может восемь. Я на шухере стою, ты действуешь, потом меняемся.

— Так что ничего такого. И Лилька не обидится. Не обидится же?

— Точно не обидится. Сама же сказала.

— В конце концов мы взрослые уже, а я недавно с парнем рассталась…

— Это ты про Серегу Холодкова? Ой, то есть точно-точно!

— Ты меня, Маркова, не беси. Все знают, что ты ему под лестницей «голландский штурвал» делала, я на тебя не злюсь только потому, что Серега — кобель, а ты — мой товарищ по команде, так что за тобой все равно косяк. Будешь на шухере стоять. — говорит Алена Маслова: — и чтобы никому!

— Обижаешь, — хмурится Наташка: — чтобы я да кому-то…

— Да ты первая сплетница в команде! Я-то тебя знаю! Чтобы язык за зубами, а то оставлю тебя тут.

— Слышала я что у тебя парень появился, Маркова…

— Да разве это парень… мы только на два свидания сходили, сама понимаешь…

— В общем не беси меня, Наташка, а то я у тебя твоего парня отобью!

— Да забирай ты его совсем, он рябой какой-то лицом и постоянно носом шмыгает, аллергия у него на цветение полыни…

— Вот же… ладно, ничего такого тут нет!

— Точно нет.

— У нас разрешение есть!

— Точно есть.

— Лилька так и сказала!

— Точно так и сказала.

— Да тихо ты, чего ты орешь, разбудишь людей!

— Точно. Я тихо. Вот… эта дверь. Хм… — Наташка Маркова останавливается и оглядывает дверь: — не заперто.

— Наверное нас ждет. — кивает Алена: — ну… пошли.

— Ты же сказала, что я на шухере стоять должна!

— Мне страшно. Пошли вместе. А вдруг Витька меня выгонит? А когда мы вдвоем — не выгонит. То есть может попытаться, но нас двое же! Ты сзади, я спереди и все! Валим его на пол и пользуемся!

— Ну не знаю. Он здоровый так-то. Если силой его брать, то нам за Валькой сходить нужно. С ней вместе может и получиться. И…

— Чего вы орете под дверью? — дверь в гостевой домик открывается, и на пороге, в полосе электрического света, вырастает Айгуля, которая стоит, скрестив руки на груди и оглядывая этих двоих: — заходите, не орите, всех сейчас перебудите.

— А… ты чего тут делаешь? — осторожно спрашивает у нее Алена, моргая глазами на свет: — это же… Витькин домик, да?

— Витькин, Витькин. — буркает Айгуля и отступает назад, пропуская их внутрь: — проходите, чего стоять у дверей…

— О! Алена и Наташа! — с кровати им машет рукой Лиля Бергштейн: — а мы с Аей сюда раньше пришли! Правда Витька куда-то делся!

— А… гм… — Алена обводит взглядом внутреннее убранство домика, прищуриваясь от яркого света. Внутри есть две кровати, стол и шифоньер, прикроватные тумбочки, словом все как и в других домиках. Кроме всего прочего — есть Лиля «Железный Кайзер» Бергштейн и Айгуля «Большая Казашка» Салчакова. Но вот Виктора тут нет. Вопросов возникает куда больше чем ответов. На столе между кроватями разложены карты.

— Мы тут гадаем. — говорит Айгуля: — Лильке на суженого.

— Так у нее есть же уже. — невпопад брякает Алена и тут же — прижимает ладони ко рту.

— Суженый-ряженый лишним не бывает. Запас карман не тянет. — говорит Айгуля: — хотите вам погадаю? На суженого, на судьбу-судьбинушку, али на дом казенный?

— Ты серьезно сказала «али» вместо «или». — качает головой Алена: — прямо старославянским запахло. Давай на суженого, чего уж… я же с парнем рассталась и…

— Никакой он не парень был, а кобель. Все знают что он Наташе… извини, Наташ…

— Да ладно. Я с ним тоже рассталась. Я на квартирнике у Ивановых познакомилась с парнем одним… правда лицо рябое, но так умный. Аспирант, на раскопки сюда приехал. — говорит Наташа Маркова, садясь на кровать: — так что можно и мне на суженого разложить…

— А давай. — Айгуля садится за стол и собирает карты в колоду: — сейчас смешаю все и дам тебе толкнуть, а ты при этом думай о своей судьбе-судьбинушке и о ряженом-суженом…

— А… где Витька? — спрашивает наконец Алена: — он чего, в домике не ночует?

— Сама хотела бы знать. — говорит Лиля: — куда он делся. Я пришла, а тут пусто, только Ая сидит.

— Я уж думала, что домик попутала. — признается Айгуля: — вот, поговорили, посидели, а тут колода карт нашлась…

В этом момент в дверь постучали. Айгуля — замерла на месте с картами в руках. Лиля прижала палец к губам, и все затихли, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Тем временем за дверью завозились и откашлялись.

— Это… — раздался голос с той стороны двери: — Виктор! Я понимаю, что время позднее, но у меня разговор к тебе есть. Я войду?

— Нет! — повышает было голос Айгуля, но дверь уже распахивается и на пороге вырастает фигура Вали Федосеевой. Она оглядывает всех присутствующих с выражением крайнего изумления на лице.

— Вот кого не ожидала тут увидеть. — говорит Лиля: — Валя! Серьезно⁈

— Ну… она тоже человек. — говорит Алена Маслова: — а давайте ей тоже на суженого погадаем?

Виктор Борисович Полищук,

временно исполняющий обязанности старшего тренера.

— Все время говорит — вот такая здоровенная! — заведующий гостиничным комплексом, Павел Михалыч — разводит руки в стороны: — заколебал он мужиков, так ему руки связали и стакан водки налили, так он сидит-сидит, а потом вот так руки складывает и говорит «Мужики, не поверите, рыбу поймал — глаз вооот такой!»

— Полно тебе Михалыч, гостей доставать своими старыми анекдотами! — машет на него рукой повариха Мария Петровна: — сколько можно уже! Завтра им уезжать с утра…

— Так а я что? Я ничего! — гудит Михалыч: — сейчас допьем бутылочку и спать…

— Не, я пас пожалуй уже, — говорит Виктор: — и правда, завтра вставать раненько, а послезавтра матч ответственный и…

— Ну, за нашу победу! — поднимает тост Михалыч: — над командой из высшей лиги!

— Комбинат лучше всех, завтра ждет нас всех успех! — бодренько декламирует веснушчатая молодая девица из поварешек: — Виктор Борисович, покажите им всем там!

— Если Комбинат «Крылья Советов» выиграет, то я Витьке отдамся! — поддерживает ее вторая поварешка, разбитная девушка с короткой стрижкой под мальчика: — за советский спорт!

— Если Комбинат «Крылья Советов» выиграет, то я сам ему отдамся. — хмыкает Павел Михалыч: — вы чего, поварешки⁈ Это ж событие галактического масштаба, а вы!

— За победу говорите… ну как тут не выпить. — Виктор поднимает свой стакан: — ну, за победу! И…

— Ого! Как у Виктора Борисовича уши горят! Наверное, говорит кто-то о нем… кто-то косточки перемывает… — серьезно говорит веснушчатая поварешка.

— Кто бы это мог быть…

КОНЕЦ ПЯТОЙ КНИГИ

Всем спасибо за то, что прожили это приключение вместе. Поставьте лайк, ибо вам не сложно, а мне приятно. И конечно хе ссылка на следующий том вот https://author.today/work/450119