Водитель голема

25. Гуманитарный конвой

Проснулся я оттого, что солнце лупило мне прямо в лицо. Оно было ещё низко над горизонтом, но светило ярко, и как раз на нас. Алиса сидела рядом в позе лотоса, с прямой спиной и с закрытыми глазами. Но она не спала, а думала о чём-то.

— Утро доброе! — сказал я.

Она не ответила. Как будто бы медитировала, хотя раньше я за ней такой привычки не замечал. Лучше бы по сторонам смотрела, чем в себя. Но вокруг благо было тихо.

Я развернул бутерброды и, взяв верхний, даже не посмотрев с чем он, начал жевать, запивая водой из фляжки.

— Только проснулся и сразу жрать! — с осуждением сказала Алиса, не открывая глаз.

— А чего на приветствие не ответила, раз можешь разговаривать? — спросил я жуя.

— Я ответила, только мысленно, — сказала Алиса.

— М-м-м-м, — кивнул я, — понятно! Только вот до меня твой ответ не дошёл! Кстати, сидеть на посту с закрытыми глазами тоже не лучшая идея.

— Я мысленно сканирую пространство вокруг себя и вижу значительно больше, чем если бы смотрела глазами, — сказала Алиса.

— Серьёзно? — удивился я, — а почему никогда раньше не упоминала про эту свою способность?

— Да шучу я, что ты, в самом деле? — Алиса разом сбросила весь медитативный настрой и расплела ноги.

— Шутишь? — недоверчиво сказал я.

Мне, в самом деле, показалось, что она хочет что-то скрыть. Возможно, пространство она и не сканирует, но и рассказывать о том, чем занималась, тоже не хочет. Может быть, в самом деле, медитировала, но стесняется в этом признаться. Вот и переводит всё это в шутку.

— Забудь, всё тихо, — сказала Алиса.

— Слушай, не в службу, а в дружбу, сгоняй к нашим, узнай, всё ли там в порядке, а? — попросил я её.

— А сам, чего не сгоняешь? — спросила Алиса.

— К моему великому сожалению, не владею даром левитации. Так что, у меня это дело займёт намного больше времени, если я вообще найду, как отсюда можно спуститься, — с сожалением сказал я.

И сожаление было искренним. Левитации мне очень не хватало. Иногда она была жизненно необходима и упрощала многие вещи.

— Ладно, так уж и быть, — сказала Алиса тоном, говорящим, что она идёт ради меня на большую жертву, — но ты будешь должен!

— Как всегда! — кивнул я, — не волнуйся, за мной не заржавеет. При случае обязательно тебе врежу.

— По смыслу вроде верно, — сказала Алиса, — но звучит не очень. Впрочем, какая разница?

— Только высоко не летай. Вдруг за нами наблюдают? Не демонстрируй своих возможностей слишком очевидно, — сказал я.

— Всё никак не забудешь про свет в окошке? — хохотнула Алиса и взглянула на здание, к которому летала ночью.

— Да, — сказал я, — и у них вполне может быть оптика. Так что, не рисуйся лишний раз. Неизвестно, кто там и доведётся ли нам с ними встретиться. Чем меньше они будут о нас знать, тем лучше.

— Алик, ты параноик… правильно я это слово употребила? — вдруг засомневалась Алиса.

— Если ты хотела сказать, что у меня мания преследования, то правильно, — сказал я.

— Ну да, тебе везде мерещится подвох, — сказала Алиса.

— Мне на эту тему нравится другая фраза, — сказал я, продолжая жевать.

— Какая? — заинтересовалась Алиса.

— «Если у вас нет паранойи, это ещё не значит, что за вами никто не следит!» — сказал я.

Алиса некоторое время переваривала, что я сказал, и потом вынесла вердикт:

— И не поспоришь!

— Ну, так что, ты сгоняешь? — спросил я.

— Одна нога здесь, другая там, — кивнула Алиса.

— Тогда захвати одеяла, нам они здесь больше не понадобятся.

Алиса сморщилась, однако одеяла скатала и взяла под мышку.

Сразу после этого она направилась к ограждению эстакады, ловко на него запрыгнула и, махнув мне свободной рукой, шагнула вниз.

Я знал, что с ней всё в порядке, но так и подмывало сбегать и глянуть вниз, не лежит ли там тело в чёрном комбинезоне.

Я не побежал. Вместо этого откинулся на лобовое стекло и снова занялся бутербродами.

Алисы не было где-то полчаса. Я даже начал немного волноваться. Появилась она точно так же, как и исчезла. «Вознесясь» снизу, она встала на ограждение и ловко соскочила с него на асфальт.

— Чего так долго? — спросил я, — там всё в порядке?

— Да, — ответила Алиса, — просто не очень хотела возвращаться. Думаешь, весело здесь с тобой сидеть?

— А что, нет? — усмехнулся я.

— Вообще нет! — сказала Алиса, — за последние дни мы слишком много времени проводили вдвоём, — хочется уже от тебя отдохнуть.

— Когда это мы вдвоём время проводили? — удивился я.

— В штабе, когда плазмой кидались, — сказала Алиса.

— А, точно! — сказал я, — но, должен сказать, это время пошло на пользу нам обоим. Мы узнали кое-что новенькое и даже научились применять.

— Да, но это не значит, что я от тебя не устала! — сказала Алиса.

— Что у тебя? — вдруг обратил я внимание на бугор между двумя грудями, — что это за мутация? Отрастила третью сиську?

— Да, — радостно сказала Алиса, — чтобы ты уже, наконец, признал, что у меня буфера!

После чего она расстегнула молнию и вытащила оттуда здоровенное яблоко.

— Заначка? — усмехнулся я.

— Моя прелесть! — сказала Алиса и нежно лизнула яблоко.

Однако есть его, пока что не стала, а так и продолжала держать в руках, нежно поглаживая пальцем.

И тут мы увидели конвой. Точнее, не конвой, а какое-то слабое и пока непонятное движение там, где вдалеке дорога изгибалась. Из-за поворота не спеша появились какие-то чёрные точки. Скорость конвоя была невысокая, так что ждать, пока эта процессия приблизится к нам, было ещё долго. Мы уселись на капот машины, где провели ночь, и стали наблюдать за выползающими из-за поворота машинами. Их было довольно много, но сначала разглядеть подробности было сложно. Однако постепенно, картина становилась всё более и более понятной.

Впереди шли два броневика охраны. За ними ползло порядка двадцати фур, за ними бензовоз и замыкало колонну ещё два броневика. По бокам ехали несколько багги и мотоциклов. Если посмотреть на количество машин и прикинуть, сколько людей может в них помещаться, то у меня получилось около восьмидесяти. Я мог ошибаться, но не очень сильно. В общем, больше ста человек там вряд ли есть. Но на обратном пути бывало, что людей в конвое было значительно больше, потому что в фурах могли ехать те, кто желает выбраться из города. Обычно им не отказывали и забирали. Только вот условий, естественно, там для них никаких не было. Фуры-то грузовые.

Ну, в общем, да. С наскоку такой конвой не возьмёшь. Защищён он хорошо. И позволить себе напасть на такую колонну могли не многие. И одно дело напасть, нужное ещё не бояться возмездия. А оно обязательно последует, если нападавших найдут.

План координатора с точки зрения организации нападения был не так уж и плох. Можно даже сказать, что они всё хорошо продумали. Если со взрывами у них получилось бы, так как задумано, конвой оказался бы в осаждённом положении. На острове, в который превратилась бы часть эстакады, и на открытом месте. Спрятаться там никуда, кроме собственных машин, не получится.

А здесь уже всё зависит от возможностей нападающих. Если у них есть эффективные маги, которые могли бы издалека расстреливать охрану, то сдача в плен выживших, это был только вопрос времени, причём не такого уж и большого. Тут либо ждать пока всех перебьют, либо попытаться спуститься вниз и, бросив колонну, постараться вывести хотя бы людей, либо сдаваться в плен.

Но, даже если конвоиры сумеют одержать верх, их машины всё равно так и останутся заперты на этом отрезке эстакады. В общем, безболезненно выйти из этой ситуации вариантов нет… это, конечно, если бы нападающие свой план осуществили.

Колонна постепенно приближалась. Думаю, нас уже давно оттуда заметили, но заранее останавливаться из-за двух человек на дороге никто, естественно, не стал.

Когда уже можно было различить даже лица людей, сидящих сверху на броне, мы с Алисой встали с капота и вышли на середину дороги. Не доезжая до нас метров сто, машины начали всё-таки останавливаться.

Алиса всё же не выдержала и впилась в своё яблоко зубами. Сок брызнул во все стороны, и она начала с наслаждением жевать мякоть, едва не постанывая от удовольствия.

Может быть, дело было в том, что я стоял рядом, но хруст Алисиного яблока заглушал даже рокот двигателей броневиков.

— Какие-то проблемы? — спросил выглянувший из броневика человек в военной форме.

— У нас нет, — сказал я, — у вас могут быть. Мы хотим предупредить об опасности.

— Ну, давай, предупреждай и освободи дорогу, — сказал военный, — и скажи спасибо, что мы сразу не открыли огонь на поражение. Был бы ты без тёлки, уже был бы труп.

На слове «тёлка», Алиса аж чуть не поперхнулась яблоком.

— Грубишь! — сказал я, — кто у вас здесь старший, позови его. Разговаривать со всяким говном вроде тебя мы не будем. А если разговор сейчас не сложится, то есть шанс, что многие ваши люди погибнут. И их смерть будет на твоей совести. Они умрут, потому что какой-то дебил просто не умеет вежливо разговаривать.

— Ты кого назвал говном? — военный начал вылезать из броневика через люк, откуда раньше торчала только голова.

— То есть на дебила ты не обижаешься, да? — усмехнулся я.

— Я тебя сейчас по асфальту размажу! — прорычал, постепенно зверея, военный и спрыгнул на землю.

— И подпишешь приговор всей вашей колонне, — сказал я.

— Ты, сука, нам угрожаешь? — военный сделал несколько шагов вперёд.

— Нет, — сказал я, — ты, похоже, в самом деле, тупой. Я с самого начала сказал, что хочу предупредить вас об опасности. Если я этого не сделаю, то у вас будут проблемы. Не я их вам создам. Я их просто не предотвращу. Если ты продолжишь быковать, то желания помогать вам у нас совсем не останется. Его и так уже немного.

— Ах ты тварь! — сказал военный, — ты не понимаешь, с кем связался.

— Ты вроде бы хотел меня по асфальту размазать, — сказал я, — даже из машины вылез. Но отходить от своих, похоже, ссышь. Что-то от тебя одни угрозы и никаких действий.

— Взять их! — махнул военный рукой своим людям.

Алиса прыснула со смеху, так что куски яблока полетели у неё изо рта в разные стороны.

— В натуре обосрался! — отсмеявшись сказала она, — ой, ну и лох!

— Взять их! — сжав кулаки, заорал военный, и лицо его покраснело от ярости.

— Тебе надо, ты и бери! — сказал один из сидящих на броне ребят, в гражданской одежде.

— Чего? — злобно взглянул на него военный.

— Ты, реально, не прав, — сказал второй, тоже в «гражданке», — перед тобой парень с девчонкой стоит, у тебя за спиной сотня крепких мужиков, и ты так грубо с ними разговариваешь. Это показатель слабости, а не силы. И они правы, что же ты, если угрожал, сам не идёшь «размазывать» по асфальту, а других хочешь вперёд послать? Тебе надо, ты и иди. А я бы их лучше выслушал.

— Кто ты такой, чтобы говорить, мне, что делать? — злобно сказал военный.

— А ты кто такой? Не ты здесь командуешь, и не тебе мы подчиняемся, — сказал первый гражданский.

— Суки, мы с вами ещё поговорим! — огрызнулся на них военный, после чего повернулся к нам и вдруг резко послал вперёд огненный шквал.

Сидящие на броне закричали, возмущённые его действиями. Огонь скрыл нас на какое-то время от них. Но пламя имело магическое происхождение, поэтому обтекло нашу защиту, чётко обозначив границы кокона. Но видели это только мы.

Надо сказать, что когда огненный шквал неожиданно пошёл в нашу сторону, и у меня, и уверен, у Алисы тоже, сердечко-то замерло. Мы не ожидали такой подлянки. Но всё обошлось. Хорошо, что мы догадались взять с собой каски.

Когда пламя спало, а мы продолжали стоять как ни в чём не бывало, среди конвоиров раздались удивлённые возгласы, после чего повисла пауза, в которой громко, на всю округу, Алиса хрустнула, громко откусывая яблоко, и с набитым ртом сказала:

— Лох!

— Извините, ребят, но надо наказать, — сказал я и дал тонкий, но точный, разряд молнии прямо ошарашенному военному в пах.

Тот согнулся пополам, упал на асфальт и, дрыгая ногами, сквозь зубы стал кричать:

— Нападение на конвой, нападение на конвой! Тревога! Нападение на конвой!

Но единственная реакция, которую вызвали его крики, это были улыбки на лицах его коллег.

— Что здесь происходит? — раздался голос, и из-за броневика вышел человек в джинсовой куртке.

Он слегка запыхался, и стало понятно, что ему пришлось бежать из хвоста колонны.

— Нападение на конвой! — с новой силой закричал валяющийся на асфальте военный, увидев, по всей видимости, главного, — нападение на конвой! Саботаж! Предательство! — не унимаясь, голосил он.

— Кто это его? — спросил главный.

— Я! Но это был ответный удар. И лёгонький, только с целью наказать, — сказал я.

— Это было рискованно, — покачал головой главный, — вас могли и пристрелить.

— Вся наша жизнь, сплошной риск! — с набитым ртом сказала Алиса.

— Ладно. Но это всё не объясняет, что здесь происходит, — сказал главный, — кто-нибудь может мне это рассказать?

— Мы пришли, чтобы предупредить вас об опасности, — сказал я, — к сожалению, этот человек не посчитал, что нас стоит выслушать.

— А вас стоит выслушать? — спокойно спросил главный, — пока что я не вижу к этому никаких предпосылок. Я даже немного удивлён, что из-за вас остановили колонну. Конвой не должен стоять. Мы должны двигаться.

— Но не в этот раз, — сказал я, — дальше ловушка, из которой вы можете не выбраться.

— Почему мы должны вам верить? — спросил главный.

— Не должны, — согласился я, — я бы на вашем месте и сам не поверил. Но если мы говорим правду, то вы рискуете потерять весь конвой со всеми людьми.

— А если нет, то, возможно, мы подвергаем конвой опасности, стоя на одном месте, пока ваши подельники обходят нас со всех сторон. Может такое быть? — спросил главный.

— Это неудачное место для нападения, — сказал я, — но если вы будете двигаться дальше, то попадёте как раз в удачное.

— Да, и что же это за место? — главный скрестил руки на груди.

— Эстакада дальше заминирована, — сказал я, — те, кто планировал нападение, хотели обрушить пролёты позади и впереди конвоя, чтобы вы остались на «острове». А дальше, уже дело техники. Деться вам оттуда будет некуда.

— Но вы, естественно, не одни из них, — сказал главный.

— Нет, мы одни из тех, кто эту банду уничтожил, — сказал я.

— Да? — удивился главный, — но раз банда уничтожена, то нам нечего опасаться, разве не так?

— Не так, — сказал я, — банда была большая, и не факт, что мы истребили всех, да и эстакада по-прежнему заминирована. Так что риск, что они приведут взрывные устройства в действие, очень большой. Тем более что ночью, дежуря здесь, мы видели свет вон в том доме на верхних этажах. Это, конечно, ничего не доказывает, но слишком уж хорошо то место подходит для наблюдательного пункта.

— Но раз вы такие молодцы, то почему же сами не обезвредили взрывные устройства? — спросил главный.

— Не умеем, — развёл я руки в стороны, — мы не самоубийцы, чтобы лезть туда без нужных знаний и опыта. Поэтому наиболее надёжным вариантом мы посчитали поставить вас в известность о готовящемся нападении.

— Но какой смысл взрывать эстакаду, если, по вашим словам, почти все, кто планировал это нападение, уничтожены? — спросил главный.

— Мы не знаем! — пожал я плечами, — только вот, готовы ли вы рискнуть конвоем и своими людьми, ведя их в приготовленную ловушку? А если взрывные устройства сработают, что тогда? Я бы не рискнул на вашем месте.

— Но ты не на нашем месте, — сказал главный и задумался, — ладно, пойдём, отойдём в сторонку на минутку, поговорим конфиденциально.

— Нет, я бы предпочёл говорить публично, — сказал я.

— Почему? — удивился главный.

— Потому что у вас есть крыса, которая сливает всю информацию о конвое. Именно эта крыса и сделала возможным организацию этой засады, — сказал я.

После моих слов воцарилась тишина, которую нарушил только смачный хруст откусываемого Алисой яблока.