Возродившийся

Глава 15

Интенсивная учеба продолжалась и, не все слушатели смогли ее осилить, примерно пятая часть состава оказалась отчислена за неуспеваемость, но как подозревал Дмитрий, это были скорее тихие саботажники осознавшие, что вся эта шпионская деятельность не для них, ну и разочаровавшиеся… понявших, что КГБ несколько не то, чем им казалось раньше. В общем начался процесс отрицательного отбора, если так посмотреть…

Носов же подтянул спецдисциплину по слежке и выявлению оной за собой. Особенно хорошо у него получалось выявлять автослежку, когда он сам сидел за рулем машины. Правда тут надо отметить, что лишь несколько человек помимо него, проходили этот курс на практике, большинство же довольствовалось лишь теоретическими занятиями. Все дело в том, что личный автомобиль является в Советском Союзе большой роскошью и как результат – большинство слушателей не имели не только автомашин, но даже и водительских прав. Собственно, они только в Школе обучились вождению и получили права лишь в конце курса…

Год учебы в «Школе 101» пролетел почти незаметно, и вот наступил июль 1962 года. Выпускникам предстояло сдавать экзамены, которые состояли из двух частей: практической и теоретической.

Практические экзамены проходили на «Вилле». «Вилла» – это кодовое название части тренировочного комплекса «Школы 101», расположенного в черте Москвы недалеко от станции метро «Речной вокзал», как раз напротив маленькой церкви. Комплекс огорожен кирпичным забором, на воротах надпись: «Технологическая лаборатория».

За воротами довольно обширное трехэтажное здание из кирпича песочного цвета. Этот комплекс использовался в основном для проведения УСО (Курсы усовершенствования для офицеров разведки, уже имеющих практический опыт работы за границей и намеченных руководством для продвижения по службе) и практических занятий для слушателей «Школы 101».

На «Вилле» выпускникам предстояло провести десять дней. Обстановка воссоздавалась точно как в резидентуре за границей. Резидентом являлся начальник отделения. Все это время выпускники жили на «Вилле» безотлучно, как в посольстве. За это время им нужно было провести весь комплекс операций с агентами, используя все, чему их обучили за год.

– Будете работать с «агентами», роль которых станут играть приватные преподаватели – офицеры разведки КГБ, вышедшие на пенсию, – пояснял начальник отделения. – Каждому слушателю выделяется два «агента», и в общей сложности нужно провести с ними девять операций: явку – первый контакт с использованием пароля, личную встречу, моментальную встречу, две тайниковые операции, обмен информацией с помощью технических средств и последнюю личную встречу. Перед каждой операцией вы должны провести три часа на заранее подобранном проверочном маршруте, стараясь выявить слежку. Вам так же предстоит провести одну из тайниковых операций, находясь под наружным наблюдением, естественно, незаметно для него, и осуществить один чистый и легендированный отрыв от наружки. Сразу поясню, что операции под наружкой и отрывы проводятся только для тренировки. В практической работе за границей это не применяется. Там, если разведчик только увидел слежку или заподозрил ее, можно прекратить проведение операции и вернуться в посольство…

«Ерунда какая-то, – подумал с недоумением Носов. – Зачем вообще так «светиться» с посольством? Почему не перейти полностью на нелегальное положение и работать автономно? Или из нас как раз готовят таких «светлячков» для отвлечения внимания от реальных разведчиков работающих на «холоде» в глубоком погружении?»

Он как раз припомнил историю с провалом группы подобных разведчиков глубокого залегания в двухтысячных годах. Одна рыжая разведчица потом стала работать телеведущей на Рен-ТВ ведя дебильную телепередачу.

Но задавать лишние вопросы Дмитрий не стал.

Перед выходом на встречу с каждым беседовал «резидент». Обсуждались задания по легенде и планы проведения встречи. Некоторым из экзаменуемых было категорически запрещено угощать своих «агентов» спиртными напитками во время встреч, так как среди приватных преподавателей были запойные лица. Стоит ему немного выпить, и он уже не сможет остановиться неделю, а то и больше.

Естественно, что все допускали те или иные ошибки в работе с «агентами». Перед первой явкой Дмитрию не удалось оторваться от наружного наблюдения. В соответствии с правилами, они продержали Носова под наблюдением три часа и затем бросили. Из-за этого он опоздал на основную встречу и ему пришлось выходить по запасному варианту через полчаса.

– Почему опоздал? – спросил «агент».

– Меня очень плотно держали под наблюдением… – честно ответил Дмитрий.

Агент с перекошенным от гнева лицом вскочил со стула, но спустя десяток секунд, что он разглядывал Дмитрия пылающим взором, резко выдохнув, сел обратно, сварливо сказав:

– Чему вас только учат… лопухов. Наберут по объявлению… Заруби себе на носу, ты никогда не должен говорить агентам о таких вещах. Это может их напугать и привести к потере источника.

– Понял… – покаянно кивнул Дмитрий, понимая, что действительно как-то глупо лопухнулся.

– Понял он… ну а раз такой понятливый, то должен оплатить и мое понимание…

– Э-э… – снова протупил Дмитрий, не в силах поверить, что это «старик» требует с него взятку.

– Я полковник, а это значит что?

– Что?..

– То, что должно быть не меньше трех звездочек, но лучше – больше.

– Понял… не дурак… – осенило наконец Носова, ведь перед ним сидел один из любителей бухнуть. – Но…

Носов сделал намек, что им запрещено угощать спиртным.

– Или хочешь, чтобы я тебя завалил?

– Никак нет!

– Тогда тащи!

– Есть!

Носов вскочил и метнувшись в буфет прикупил коньяк, лучший что там имелся.

– Разливай… Не буду же я один квасить?

Дмитрию не осталось ничего другого, как «уважить» «агента».

«Агент» накидался очень быстро, хватило пяти стопок, чтобы его развезло в сопли. Ну и как все алкоголики начал пьяно жаловаться на жизнь.

– Помяни мое слово… коррупция погубит нашу великую страну…

Носов едва сдержался, чтобы не хохотнуть, услышав эту фразу, но не засмеялся, потому как было не смешно, тем более что он знал, что все так и случилось.

– …Мы словно безрукий и безногий инвалид с одной лишь головой, что все видит, но ничего сделать не может… даже сказать… Удивительно, что об этом никто не знает, кроме нас самих и высших партийцев… даже менты в большинстве своем не в курсе… только высшие чины знают правду… Как же горько и смешно, что по стране при этом ползут слухи о неимоверном всесилии и влиянии КГБ, а мы ничего сделать не можем… Вот у меня во дворе слесарь живет… он не знает кто я… так он все время спрашивает, дескать куда КГБ смотрит… ведь воруют… много воруют… а мы дескать ничего не делаем… дескать куда мы смотрим… И что ему ответить, а? Вот скажи мне, что мне ему ответить?! А нечего ответить… стыдно… стыдно признаться, что такая «всемогущая» организация на деле превращена партией в бумажного тигра. Но знаешь… я попытался как-то объяснить ему… им… так мне не поверили… просто отмахнулись, сказав, что я все выдумываю… и такого быть не может. Но знаешь, что хуже всего?

– Что?

– Эту слепую веру в народе во всесилие и вездесущность КГБ очень умело используют партийцы, суки гнилые… отводя недовольство людей от партии и направляя его против нас… Твари… так и душил бы этих гнид… душил-душил, душил-душил…

«Агент» опрокинул в себя еще одну стопку коньяка и продолжил «недозволенные речи»:

– Знаешь почему они нас так ненавидят?

– Почему?

– Боятся суки! Боятся! Боятся и мстят нам за свой страх! Их прямо-таки корежит от осознания, что все может повториться как в 37-м! А еще знают, что мы про них все знаем и боятся еще того, что это все может всплыть в качестве слухов в народе! Не зря же Хрущев с помощью своей шавки Семичастного сейчас чистит наши архивы… НКВД по приказу Сталина уничтожил ленинскую гвардию партии, и нынешние руководители принимали в этом самое непосредственное участие. Если посмотреть даже на официальные биографии таких людей, как Хрущев, Брежнев, Косыгин, Подгорный и других, то ясно видно, что их профессиональная партийная деятельность началась с 37-38 годов. Это значит, что они заняли места замученных и уничтоженных людей. Но для того, чтобы быть замеченным и возвыситься, в то время нужно было выслужиться. А выслужиться можно было только одним путем – безоговорочно поддерживая репрессии и принимая участие в них. Я не имею в виду участие в казнях. Но активное участие в «выявлении врагов народа» и написании доносов на них в НКВД. Все они стукачи шедшие по головам своих ближних…

Носов понятливо кивнул, при этом подумав: «Проверка на лояльность? И если «да», то чья? Как говорится: стучать или не стучать, вот в чем вопрос…»

– В НКВД тоже были проведены чистки в рядах старой гвардии, взамен которой Сталин набрал новых людей. Это были дети уничтоженных после революции «врагов», дети раскулаченных и сосланных крестьян, все, кто был зол на советскую власть и жаждал мести… – оскалился «агент». – Вот этим-то и объясняется невообразимый ужас репрессий 30-х годов. Вновь испеченные сотрудники НКВД не имели жалости к партийцам ленинской гвардии. Они уничтожали людей, уничтоживших их семьи…

Дмитрий молча продолжал слушать откровения, а «агент» изливать душу:

– Вот ты думаешь, почему я пью? А я тебе отвечу… потому что хоть и боятся нас эти гниды… а сделать мы ничего уже с ними не сможем… Старая гвардия уволена или разогнана по тьмутараканям… на ключевых местах стоят верные нынешним руководителям люди… Осталась всякая шваль… что сидит на жопе ровно… да набирается молодняк вроде тебя, ничего не знающий и ни на что не способный… богатыри не вы… Вот такие дела…

«Агент» стал терять связь с реальностью, а его язык заплетаться, так что его бормотание стало уже не разобрать.

«Это мы еще посмотрим, способны или нет…» – подумал Дмитрий, вставая.

Но это был не последний косяк Носова. Во время очередного экзамена, когда «агент», по легенде советник-посланник посольства некой страны, сказал:

– Посол уехал в отпуск и я сейчас возглавляю посольство…

Носов пропустил это мимо ушей. На разборе полетов начальник отделения, потом отчитывал его:

– Ты завалил операцию! Ты должен был попросить его ознакомить тебя с шифрами его посольства. Чему вас там вообще учат бестолочей?!

И снова пришлось лишь стоять, понурив голову. Ну не оправдываться же тем, что во время занятий их ни с какими шифрами не знакомили несмотря на очень плотный график обучения. В общем если так смотреть, то годовой подготовки оказалось мало, чтобы вылепить настоящего разведчика.

«Вообще конечно странно, в армии простого солдата сейчас готовят три года, но считают, что разведчика можно подготовить за год», – подумалось ему.

– Я тут слышал, что нам собираются устраивать захваты, – поделился как-то новостью Демид.

– Что еще за захваты?

– Вроде как могут арестовать во время операции и подвергнуть допросу с пристрастием, то есть попросту избить и посмотреть, как мы это переносим…

– Ерунда… – после короткой паузы взятой на обдумывание, ответил Носов.

– Почему?

– Серьезные разведки так не работают. Это вызовет аналогичную реакцию с нашей стороны, а никому это не нужно. Так что если и будут захваты, то с концами с имитацией под несчастный случай. А проверять нас так на экзаменах, тоже бессмысленно. Мы же знаем, что находимся среди своих… Надо быть ну очень трусливым человеком, чтобы не выдержать давления и «расколоться».

Но как и странно один захват все же устроили, все тому же Егору, в смелости которого начальник отделения сильно сомневался. Но как потом выяснилось, никто его и пальцем не тронул. Продержали его немного в милиции, да и отпустили.

Наконец прошли эти изнурительные десять дней, и слушатели вернулись в основное помещение школы. Мечта у всех была одна – отоспаться после этих операций, написания отчетов по встречам, отчетов по наружному наблюдению, по использованию технических средств… За эти десять дней все хорошо усвоили одно – в будущей работе разведчика бумаготворчество будет занимать не менее пятидесяти процентов времени.

Сразу после возвращения слушатели начали сдавать экзамены по спецдисциплинам и иностранному языку. Все они завершились успешно. И вот наконец последнее собрание, где слушателей «Школы 101» поздравили с успешным окончанием Краснознаменного института КГБ и пожелали успехов в дальнейшей работе.

Каждому в отдельности было сказано, в каком отделе или Управлении ПГУ они будут продолжать службу. Как и предполагалось, Дмитрий оказался распределен в Управление «С» ПГУ. После этого состоялся банкет с вином в помещении столовой. Все понимали, что преподаватели будут отмечать чрезмерное употребление алкоголя, но, несмотря на это, как это всегда и случается, многие на радостях основательно набрались, включая и преподавателей. На следующее утро, 26 июля, с больными головами слушатели навсегда покинули здание «Школы 101».

После окончания курсов, полагался отпуск. Чем его занять Дмитрий не знал. Возня с «Миражом» много времени не занимала, а гастролировать с ними желания никакого не было, тем более что у них все шло достаточно ровно, благо один мажорчик за ними приглядывал, да папашу напрягал, чтобы никаких административных препон на их пути не возникало.

– Приглашаю на свадьбу, – сказал Демид, решивший потратить отпуск на свадьбу с последующим же свадебным путешествием на Черное море.

– Буду.

– Может тоже с нами, на Черное море?

– Можно… посмотрим, – кивнул Носов действительно будучи не против отдохнуть у моря и искупнуться.

Свадьба у товарища получилась средней пышности, и Дмитрий подарил молодоженам телевизор, прикупил еще перед реформой на старые деньги несколько штук.

«Надо бы продать остальные, как раз на поездку к морю хватит и не только», – подумалось ему.

– О-о-о!!! – воскликнули гости, увидев такую роскошь.

А один из гостей, друзей Демида, с завистью сказал:

– Теперь сможешь футбольные матчи смотреть, а не по радио слушать!

Мужская часть гостей согласно загудела. Послышались даже предложения прямо сейчас включить и настроить телевизор, дескать вот-вот начнется очередной матч, может его покажут.

Тут уже не выдержала женская часть.

– Смотреть футбол во время свадьбы?! Да вы что, совсем уже!

– Ну да… – опомнились мужики. – Как-то оно не того…

1-го сентября 1962 года в 9 часов утра Дмитрий, загоревший на Черном море отдыхавший там дикарем, пришел в уже знакомое ему бюро пропусков КГБ с направлением в отдел кадров расположенного в комнате 701.

Начальник отдела кадров Управления «С» ПГУ в звании полковника, объяснил:

– Кроме семьи никто не должен знать, где ты работаешь в действительности. Для всех прочих, кто станет интересоваться, ты работаешь в Министерстве иностранных дел СССР, но это может еще поменяться. Все зависит от обстоятельств.

Была выдана справка с места работы для предоставления в домоуправление, в которой стояло: «Сотрудник МИД СССР».

– В районном военкомате твоя фамилия будет внесена в особый список сотрудников КГБ, которые выпадают из-под юрисдикции армии…

Так же пояснил расположение некоторых служб в здании:

– Седьмой и шестой этажи в этом крыле здания занимает Управление «С». На пятом этаже Управление пограничных войск. На четвертом этаже сидит председатель КГБ, туда без надобности ходить не нужно. На третьем этаже телохранители. На втором этаже располагается армейская контрразведка. Первый этаж занят административными службами.

Столовая располагалась в вестибюле пятого подъезда, направо от входа. Работала по принципу самообслуживания.

И вот наступил день, когда в отделе кадров Дмитрию наконец выдали удостоверение сотрудника КГБ, краснокожее, с гербом на обложке.

«Получилось…» – выдохнул Носов, не до конца веря, что это так, разглядывая удостоверение в слегка дрожащей руке.

Ставить рабочую задачу ему стал сам Барышников Владимир Яковлевич. Заместитель начальника Управления «С» Первого Главного Управления КГБ.

Стоило Дмитрию войти в кабинет, как он сразу отметил весьма замученный вид генерал-майора. Набрякшие темные мешки под глазами, весь какой-то осунувшийся… Понятно, что не мальчик давно, нервная работа, но чтобы за год так сильно сдать? Тут явно сказывалось нервное перенапряжение последних недель.

«Что у них произошло?» – подумалось Дмитрию, только сейчас осознавшему, что ранее встреченные сотрудники имели еще более хмурый вид, чем прежде.

– Лейтенант Громкий, по вашему при…

– Заходи, садись, – устало махнул рукой хозяин кабинета, после чего растер ладонями свое лицо, чтобы хоть немного взбодриться. – Знаешь главный армейский принцип?

– Инициатива имеет инициатора, товарищ генерал-майор…

– Зови по имени-отчеству… – поморщился Барышников. – Но ты прав Владлен. А ты у нас инициатор… Я много думал о твоем предложении и оно мне очень нравится… чем дальше, тем сильнее. Или откажешься от своей идеи? Отдашь на реализацию более опытным товарищам?

– Никак нет Владимир Яковлевич. Готов приложить все усилия, чтобы реализовать свою задумку!

– Что ж, я в этом нисколько не сомневался… Через неделю, я хочу увидеть твой оперативный план.

– Э-э… товарищ генерал-майор…

– Что?

– Не поймите меня превратно, но как много людей увидит этот план?

– К чему это ты?

– Хватит одной утечки, чтобы…

– Ты-то откуда узнал?! – вдруг воскликнул Барышников, хлопнув ладонью по столу в порыве раздражения. – Или уже успели растрепать?!

– О чем?..

– Об, как ты выразился, утечке!

– Э-э… не совсем понимаю, о чем вы…

– Да?.. – резко успокоился замначальника Управления «С» ПГУ. – Нервы ни к черту уже… Не КГБ, а…

Барышников болезненно скривился.

– Предатель, товарищ генерал-майор? – осторожно спросил Дмитрий.

Тот вздрогнул, а потом всмотревшись в Носова, как-то обреченно кивнул.

– Предатель, еще какой предатель Владлен… всем предателям предатель… Ладно, все равно скоро все узнают… переметнулся на сторону врага Анатолий Голицын, наш резидент в Европе… вся связанная с ним разведсеть обрушилась… идут аресты наших людей… так что да, я хорошо понимаю твои опасения… где есть один иуда, там и второй отыщется… Сейчас головы полетят…

Дмитрий понятливо кивнул. Власть естественно воспользуется таким шикарным поводом, чтобы убрать опасных и неугодных для себя людей.

Носов подобрался. Не воспользоваться такой удачной ситуацией было бы неразумно. Именно сейчас руководство ПГУ должно стать особенно податливым для внедрения новинок, дабы предотвратить подобные провалы в будущем.

– Товарищ генерал-майор, разрешите вопрос по этой теме?..

– Давай…

– Почему для определения потенциальных предателей не используются полиграфы?

– Хм-м…

Барышников на несколько секунд замер, словно застигнутый врасплох на месте преступления.

– Вам рассказывали об этих приборах в Школе?

– Нет… и это меня удивило.

– Откуда ты тогда знаешь об этом способе выявления лжи?

– Хоть убейте, не помню, где слышал или читал, но знаю, что еще во время Первой мировой войны американцы так разоблачили у себя немецкого шпиона.

– Вот как?

– Так точно. И мне удивительно, что КГБ не пользуется таким инструментом, хотя, казалось бы, в нашем деле это необходимо, ведь если проводить регулярные проверки, то можно выявить предателей, и отказ от использования полиграфа выглядит как… отказ здорового человека от использования в драке с сильным противником левой руки. По сути, сами себя делаем добровольными инвалидами, в то время как наш противник не стесняется использовать обе руки.

– Хм-м… мн-да… говорящая аналогия… Скажу честно: никогда не задумывался об этом…

Барышников выглядел при этом несколько растерянным, словно сам удивлялся такому положению дел.

– Но видимо раз не используются, значит на то есть причины… Наверняка это средство можно обмануть.

– Наверное… но согласитесь Владимир Яковлевич, пока научатся обманывать, можно выявить неблагонадежных.

– Пожалуй… Но еще есть элемент возможной обиды, дескать мы не доверяем своим людям, что тоже может плохо сказаться на морали.

– Не знаю, товарищ генерал-майор… Лично я бы с пониманием отнесся к подобным проверкам. Не зря же говорят, что доверяй, но проверяй. В конце концов лучше потерпеть недовольство, чем одна пропущенная гнида сдаст десятки, а то и сотни агентов врагу обрушив всю систему разведки, кою потом придется восстанавливать многие годы.

– Это да…

– У меня вообще возникло подозрение, что неприятие использования полиграфа было внедрено в наше сознание врагом нашей службы в том числе и для того, чтобы его самого так не раскрыли. Ведь если проверять, то всех без исключения.

– Хм-м… действительно.

– В общем товарищ генерал-майор, мой план не имеет смысла, пока точно не будет ясно, что люди о нем знающие проверены и перепроверены, что никто из них не является предателем и не сдаст все противнику. Как вы правильно сами сказали, где есть один иуда, там и второй отыщется.

Барышников согласно кивнул и после короткой паузы сказал:

– Ты прав… риск слишком велик. Ладно… план все-таки готовь, а что до всего остального, я подумаю, что можно сделать…