Возродившийся

Глава 6

Пока шли процедуры замены паспорта, Дмитрий продолжал ходить к репетиторше постигать нюансы английского языка, но главное – пытался понять, как же ему в конце концов все-таки поступить.

«Валить или не валить, вот в чем вопрос», – размышлял он.

Казалось бы, в общем-то простой вопрос, оказался не столь уж и простым. Доводов за то, чтобы свалить на Запад, имелось множество, от лично-меркантильных до… патриотических. Что до личных причин, то тут все просто, Дмитрий психологически не чувствовал себя в этом времени и стране своим по причине того, что не готов был мириться со множеством бытовых и общественных проблем. Он почувствовал, что если проживет в СССР хотя бы год, то станет непримиримым ненавистником своей Родины. Слишком уж тут все было не так как он привык, особенно бесили явные глупости вызванные следованием коммунистическим догматам.

«Такую Родину лучше любить на расстоянии», – решил он.

Газеты невозможно читать. Радио невозможно слушать, про телевизор и говорить нечего. Его у него нет, купить конечно можно, но что по нему смотреть? Очередные репортажи о перевыполнении плана по надою чугуна? Постоянные выступления Хрущева? Идеология прет из каждой щели, причем такая топорная, что уши в трубочку сворачивается от трескучих лозунгов.

Книжные магазины забиты трудами Ленина и идеологически верных авторов с не менее идеологически выдержанными текстами, кои просто невозможно читать, разве что в качестве снотворного или раздражителя.

Идеологическая обработка на всех уровнях такая грубая и мощная, что ее можно сравнить с отбойным молотком. Применяемые приемы агитации родом из двадцатых-тридцатых годов. Может тогда они и работали, люди были проще, то сейчас не вызывали ничего кроме раздражения и активного отторжения.

– Но может это только мне так нехорошо?.. Позже сформируется некий фильтр восприятия и я перестану все это замечать?

Вот кстати еще одна проблема идеологической обработки населения. Это самое население перестало обращать внимание на обязательные «ритуальные фразы», про дело Ленина, завоевания Революции и прочие, кои пихали куда надо и не надо, на любых собраниях начиная с детского сада. Дескать надо прослушать обязательную «шапку» и наконец узнать суть сообщения для которого их собрали. В итоге в их сознании это дело Ленина и завоевания Революции вышло за скобки их сознания… обесценилось до формальности, перестало восприниматься как нечто важное.

Невольно вспомнился анекдот.

Учительница привела детей в лес и спрашивает у Вовочки показывая на ежика: «Кто это такой». Вовочка отвечает: «Не знаю». «Ну я вам о нем каждый день говорила», напоминает учительница. И тогда Вовочка произносит: «Так вот ты какой дедушка Ленин!»

В общем с идеологией перешел сильный перебор и если кто-то в верхах надеялся, что количество перейдет в качество, то сильно просчитался.

Ну и эти все добровольно-принудительные покупки облигаций госзайма которые в итоге превратятся просто в бумагу с которой можно разве что в сортир сходить. Социалистическое государство дурило своих граждан почище капиталистов.

В общем Носов не готов был жить в такой атмосфере и лицезреть прочие проявления неустройства, такие как отсутствие привычного ему по будущему набора продуктов, кои тут выступают за жуткий деликатес, те же мандарины или того чище – ананасы, выдаваемые в праздничных продуктовых наборах.

Эта беспросветность угнетала до невозможности.

Да, те самые пресловутые триста сортов сыра и колбасы. Да какие там триста! Тут даже с одним сортом постоянные перебои, даже в Москве, а уж про регионы и говорить нечего и это дико бесило Дмитрия.

«Зато негров всяких спонсируем, да ГЭС в Египте строим, а потом этот Насер, пошлет Хрущева на хер», – раздраженно думал Дмитрий.

Он одного не смог понять, почему СССР после того, как Египет их поимел, не долбанул по этой плотине и не снес ее к хренам собачьим, а утерся как лох?

Еще его просто невероятно выбешивало такое явление, как спецраспределители для партноменклатуры и магазины «Березка», куда обычным людям ходу не было, даже если они смогли где-то выменять так называемые чеки за которые там можно отовариться, более того, за это их могли посадить и надолго.

Это все называется социальной справедливостью в первом в мире государстве рабочих и крестьян?! Дмитрий это представлял как-то несколько иначе.

«Где эти принципиальные идеологи? Они что, не понимают, что это все элемент бомбы замедленного действия?! – удивлялся Носов. – Что все это формирует новое разделение на социальные классы – новую элиту, что станет с презрением относиться к обычным людям?!»

Дмитрий боялся, что однажды сорвется с нарезки и начнет хоту на всех этих партийных чиновничьих бонз жрущих в три горла деликатесы в то время как простые люди на картошке сидят.

Он даже несколько удивился и даже испугался своих столь ярких и бескомпромиссных, можно даже сказать фанатичных чувств.

– Вот тебе и первое государство рабочих и крестьян… социалистический строй… все равны, но некоторые равнее… Тьфу мля…

В общем все говорило в пользу того, что надо валить. Там он сможет развернуться, может миллионером не станет, да и не нужно, но зато можно будет передавать информацию стратегического назначения.

«Если хорошенько покопаться в голове, то могу много чего припомнить, – подумал он. – По крайней мере дам КГБ и ГРУ направления в которых им надо копать…»

Но имелся в этом и жирный минус. Вопрос в том, воспользуются ли полученной информацией, а главное – как ею воспользуются. Увы в этом имелись большие сомнения. Ну не верил Носов, что все, что он сможет передать пойдет впрок. Слишком неповоротлива госмашина СССР. Яркое подтверждение тому, та же ракетная программа. Вместо того, чтобы сконцентрировать все ресурсы в двух-трех кластерах с решением конкретных задач, каждое ракетное КБ вело сразу несколько проектов пересекающихся с работами у соседей-конкуренов. Деньги в итоге вылетали со свистом в пустоту.

Тоже самое с танками. На вооружение в итоге примут сразу три основных танка! Каково?! Это как вообще?!! Даже американцы до такого не додумались с их-то богатым опытом распила военного бюджета. И наклепают этих танков тьму-тьмущую вместо того, чтобы делать трактора и строительную технику.

И так во многих других отраслях.

В общем Носов не видел реальной возможности повлиять на курс СССР находясь за границей. Как не видел такой возможности находясь в СССР. И это угнетало.

– Так что… свалить на Запад, чтобы просто иметь возможность жить в свое удовольствие? – приуныл он. – Ну, раз ничего другого не остается…

На душе стало так паршиво, что захотелось по русскому обычаю тупо набухаться до беспамятства. Останавливало только то, что это ему никак не поможет. Опять же пить в рюмочных он брезговал, а надираться в одиночестве – это дно.

Изменение эмоционального состояние своего подопечного не мола не заметить Елена Владимировна. Носов, то бросался на учебу как голодный на еду, то наоборот становился невнимателен и находился словно «не здесь».

– Что с вами происходит Дмитрий?

– Ничего?

– Это связано с… – тут она показала на его лицо.

– Нет, это ерунда… обычное дело.

– Тогда в чем? Ваше состояние препятствует усвоению материала. Конечно вы мне платите и это меня не должно особо тревожить, но я привыкла делать свою работу качественно, и не делать ее по два-три раза.

– Прошу прощения…

– Это личное?

– Да нет… – с досадой махнул рукой Носов и решил все свести к проблемам поступления, чтобы отвязаться от учительницы и вышло без грубостей и обид. – Я вам не рассказывал, но я детдомовский, ну и сами понимаете, нам там особо не до учебы было, да и просто быть даже хорошистом означало стать объектом травли для хулиганов кои учиться не желали по определению, типа умник да, тогда получай в рыло… так что с оценками у меня не очень. Ну я не сказать, что был таким уж сознательным и тоже особо не напрягался. Это уже позже я все понял… но ошибки детства теперь тянут вниз. Можно конечно в какой-нибудь ПТУ поступить и уже оттуда попытаться в институт пробиться… но это просто потерянное время.

– Вот оно что… понимаю. Да, вам не повезло, при ваших возможностях… вы ведь действительно настоящий самородок. Но знаете, если вы решите поступить в Московский городской педагогический институт имени Потемкина, то я бы попробовала замолвить за вас словечко…

– Хм-м… У вас там хорошие знакомства? – невольно заинтересовался Дмитрий.

– Вполне. Объясню вашу ситуацию руководству, проверят ваши знания…

– Не хочу показаться бестактным, но лучше сразу спрошу, как мне отблагодарить ваших знакомых за подобное участие? Просто деньгами возьмут?

– Это было действительно бестактно… Ничего не нужно.

– Ну, как говорят моряки, лучше разобраться со всем на берегу.

– Ничего не нужно.

Носов сомневался.

«Но может действительно все так? – все же подумалось ему. – Еще не пропал запал и люди действительно хотят помочь ближнему своему?»

– Тогда мне надо подтянуть не только английский, но и другие предметы необходимые для сдачи экзаменов, чтобы не ударить в грязь лицом и не подставить вас как моего патрона. Не знаете кто этому может поспособствовать?

– Я могу вас подтянуть по всем прочим предметам, – чуть смутившись, сказала Елена Владимировна.

Понятно, что подтягивание по другим предметам тоже не бесплатно будет и в итоге ее доход с одного студента составит порядка ста рублей в день.

«Ну что же. По крайней мере ее интерес понятен», – подумал Носов.

– Тогда заметано! Правда есть еще один момент…

– Какой?

– Имя…

Дмитрий досадливо поморщился. Не будь этого личного протежирования не было бы таких проблем… но и поступить самостоятельно стало бы как раз большой проблемой.

– А что с ним?

– На самом деле меня зовут Владлен…

– Тогда почему вы представились другим именем? – удивилась учительница.

– Да я с детства от воспитателей и учителей только и слышал о том, какое великое имя позорю своим недостойным поведением и плохой учебой, мне даже доставались наказания за это более суровые, чем детям с обычными именами… ну и сами понимаете… чтобы не позорить его. Скажу честно… я возненавидел свое имя и начал представляться людям с которым не планировалось длительное знакомство другим именем… даже хотел его сменить… вот… как-то так…

– Понимаю…

Уроки продолжились, а Дмитрий все думал на тем как ему поступить и однажды ночью, он вдруг проснулся и осознал, что в его голове сложился План.

«Эффект Менделеева», – мелькнула мысль.

Известно ведь, что таблица периодических химических элементов его имени ему приснилась после очень долгих размышлений на эту тему.

Вот и у Дмитрия случилось что-то подобное.

– Ох ты ж… – только и смог он выдохнуть, оценив масштаб своей придумки. – Ну я и фантазер оказывается…

Носов невольно передернул плечами и поежился. То что он придумал, было что называется масштабно, дерзко и свежо, если не сказать сильнее. Монументальность Плана его натурально морально придавила.

Ну и несколько пугало. Даже не своим масштабом и какой-то нереальностью в плане исполнения, а своей чужеродностью, что ли. Словно кто-то вложил ему в голову чужие мысли. Это вызывало невольное отторжение. Ну вот как-то сопротивлялось сознание тому, что оно это могло породить.

«Потому что это породило мое подсознание», – пришел он к выводу и несколько успокоился.

Опять же он слышал, что у писателей возникают такие ощущения, кои называют озарениями, а потом говорят, что им словно кто-то вложил идею в голову, так что в этом нет ничего сверхъестественного. Просто мозг отработал все возможные варианты и выдал готовый результат, что несколько выбивает из колеи, так как сознание не участвовало в проработке деталей, как при решении иных задач.

Чтобы не забыть ни одного нюанса Плана, он сел за стол, зажег свечу и принялся записываться все максимально подробно. А то память она такая, кажется, что все в мозгах отпечаталось намертво, а потом оказывается, что к обеду уже половину забыл и вспомнить не удается, как ни морщи мозг.

Пока писал инструкцию своих действий, Дмитрий только потрясенно качал головой ибо получалась фантастика в чистом виде. Некоторые моменты казались настолько нереальными, что…

– Что это ты тут посреди ночи вскочил?.. – спросила вышедшая из своей комнаты баба Настасья, что, как и многие старики страдала бессонницей.

– Да вот… хотите верьте, хотите нет, но мне приснился сценарий для книги… шпионского авантюрного романа… – выкрутился Носов.

– В писатели решил податься?

– Нет… так, если в качестве хобби… то есть развлечения в свободное время… если и напишу, то нескоро.

– И как будет называться?

– Еще не знаю… может «Месть воскресшего»…

– Тьу-тьфу! Страсти-то какие! Да еще на ночь глядя! – закрестилась бабулька.

– Да уж… страсти еще те… – хмыкнул Носов, невольно представив о чем подумала хозяйка дом. – Гоголь отдыхает…

Утром План показался Носову еще более безумным и невыполнимым чем ночью.

– Да уж… действительно больше на сценарий для авантюрного шпионского романа или фильма походит.

Аж руки опустились.

Но другого варианта он все равно не видел, так что решил, что стоит приступить к исполнению. А там глядишь, может и получится чего.

– Чего только в жизни не бывает?.. Взять хотя бы мой случай…. Так что глядишь, может и выйдет чего.

Правда крест на всех планах мог поставить затык со сменой паспорта.

– Приду, а меня там прихватят под руки и законопатят в места не столь отдаленные лес валить…

В общем когда пришло время забирать паспорт, шел Дмитрий как в разведку, готовый в любой момент прорываться с боем. Но в итоге никаких неприятностей в этом отношении не возникло.

– Пронесло…

В хороших знакомствах у Елены Владимировны оказался сам ректор. Носов даже подумал, что их отношения в свое время проходили в горизонтальной плоскости. Сам Дмитрий пришел в новом костюме, что ему успел стачать портной и он производил вполне благопристойное впечатление, что было видно по лицу ректора, когда он его увидел. Благо, что синяки давно прошли. Ну а остаточные следы заштукатурили с помощью косметики преподавательницы.

«Наверняка ожидал узреть обычного гопника, пусть и со способностями», – мысленно усмехнулся Носов.

Дмитрий повторил свою легенду, добавив:

– …И прошу дать мне шанс Кирилл Юрьевич.

– Что ж молодой человек, ваша ситуация мне ясна и я рад, что вы взялись за голову и пытаетесь выбраться всеми силами из того болота жизненных перипетий в которое угодили в силу не зависящих от вас обстоятельств… это внушает уважение и я как коммунист не могу не протянуть вам руку, чтобы окончательно вырвать вас из трясины.

– Благодарю. В свою очередь приложу все силы, чтобы доказать, что ваши усилия не окажутся напрасными.

– Замечательно.