Я вернулся. Том 5

Глава 30

— Стимулятор? — задумчиво переспросила у меня Джису и медленно помотала головой. — Даже если несколько доз себе вколешь, всё равно что физраствор по венам пустишь. Никакого толка.

— Почему? — решил я уточнить, хотя и без того догадывался.

Мы сидели в кабинете госпожи Пак. Вернее, я сидел напротив ее рабочего стола, а детектив Кён молча стоял позади меня и впитывал каждое слово, как губка. Вопросов пока не задавал, как мы и условились до приезда сюда, и на том спасибо.

— Действие сыворотки он не усилит. Слишком слабый состав по сравнению с изначальным, взятым за основу. Эффект стимуляторов производства «Чен Групп» для обычного человека составляет приблизительно одну десятую от оригинальной формулы и ослабевает с каждым часом. Это максимум, чего мне удалось достичь без проявления побочек, а они будут накапливаться, если применить сразу несколько.

— И привыкание, — добавил я.

— И привыкание, — кивнула генетик. — Говоря простым языком, разбавленный в несколько раз концентрат на тело модификанта не повлияет. На твое — подавно. Перевод материалов — не более.

— Понятно, — опустил я голову, не скрывая огорчения.

Получается, сыворотка — единственное средство, способное хоть немного приблизить меня к уровню мощи двойников. Если останусь на прежнем, нет даже смысла соваться на так называемую базу, чтобы закончить начатое.

Тягаться с Седьмым, если он внезапно решит выступить против меня, вообще без вариантов. А это я еще с остальными «братьями» не пересекался. Второй — не в счет. Может, ему к тому моменту успеют замену найти.

— Ты настроен серьезно, — заметила госпожа Пак, подавшись вперед и внимательно изучая мое лицо. — Харин очень даже повезло привлечь твое внимание раньше, чем это сделала я. А вот проводи мы больше времени вместе, может, мне и удалось бы продвинуться в создании действенных для тебя стимуляторов…

— Спасибо, обойдусь, — поднялся я на ноги с каменной физиономией и кивнул Джинхёку, давая понять, что нас здесь больше ничего не держит.

Ну почему меня окружает столько озабоченных женщин?.. Причем падких на мои силу и способности, а не на какие-либо человеческие качества. Пожалуй, Харин единственная, кто увидел во мне нечто большее, чем плод генетических экспериментов моего отца.

Еще один повод не сообщать Джису ни слова о полученной мною сыворотке и не отдавать сомнительное вещество на анализ. Действовать на свой страх и риск. Впрочем, я всё равно собирался прибегать к этой дряни в самую последнюю очередь.

Сперва стоило попытаться превысить порог самостоятельно. Изнурительные тренировки под приливом адреналина, работа тела на износ, задействование сил и способностей на пике возможностей.

Столько времени я пытался доказать хотя бы самому себе, что упорная работа над собой не идет ни в какое сравнение с влиянием сыворотки на организм. Жаль, если по итогу придется вернуться к началу. Изменить себе. Все труды похерить. Напрочь.

— И что теперь? — осведомился у меня лейтенант, как только мы вышли из кабинета Джису и прямой наводкой отправились к лифту.

— Теперь мы разделим поставленные перед нами задачи, — не утруждаясь длительными раздумьями, ответил ему. — Ты возьмешь на себя опрос родственников тех людей, что пропали без вести двадцать лет назад. Начни с начала и двигайся к концу списка, пока не выйдешь на жертву Джу Минхо. Работайте в связке с Джиной — так быстрее получится и информативнее. Мария пока продолжит слежку за поставщиком. Придержим его в качестве козыря, чтобы не спугнуть раньше времени.

— А что насчет тебя?

— Раз уж на тебе интеллектуальная часть расследования, то я возьму на себя силовую, — продолжил в том же тоне, не терпящим никаких возражений. — Так просто до организатора не добраться. Его ручные модификанты не дадут нам этого сделать, и о них тоже в свое время придется позаботиться. В прямом столкновении с ними вы бесполезны, поэтому пусть каждый из нас займется тем, что получается у него лучше всего.

— Но так ли много от тебя самого будет проку, если дело дойдет до?..

— Посмотрим, — слегка нахмурившись, припечатал я. — На данный момент варианта лучше этого нет, а вам рисковать жизнями я не позволю. Даже если что-то случится со мной, в Хвангапуре должны оставаться люди, которым известна вся правда.

Как только регенерация окончательно избавила меня от полученных ранее травм, я начал готовиться.

Тренировки эти не шли ни в какое сравнение с предыдущими. Для поддержания физической формы проводить дни в тренажерном зале было приемлемо, но нагрузка даже с самыми тяжелыми весами казалась мне теперь детским лепетом по сравнению с возможностями двойников, взращённых на сыворотке, словно на молоке матери.

Ежедневно я выезжал за город и пытался выжать из себя максимум, голыми руками сваливая деревья одно за другим. Сбивая костяшки пальцев в кровь, силясь уложиться в меньшее количество ударов для достижения скорого результата.

В какой-то момент мой прогресс остановился. Как бы ни старался, но установленный в десять ударов рекорд побить уже не мог. Предел был достигнут, и он совершенно меня не устроил.

Тогда Седьмой снова решил навестить меня. Взялся, будто из ниоткуда, и наглядно продемонстрировал мне разницу наших возможностей. Один замах — и от выбранного им «манекена» остался лишь пень с рваными краями.

— Наверное, ты невнимательно меня слушал, — с циничной улыбкой сообщил он мне и указательным пальцем поправил сползшие на нос очки. — Банальными тренировками таким, как мы, превысить порог возможностей не выйдет. Ты только тратишь драгоценное время.

А последующий между нами короткий спарринг лишь подтвердил его позицию. Ни одной царапины, в отличие от меня, жалко придавленного тяжелым ботинком к земле.

— Ничтожество, Алекс. Принципиальное до блевоты, но всё-таки ничтожество, — напоследок заявил двойник и скрылся так же быстро, как заявился сюда.

Каждый вечер перед тем, как лечь спать, я вынимал из ящика металлический кейс и вертел его в руках, взвешивая все за и против. Однако всякий раз убирал его обратно в надежде, что следующий день окажется продуктивнее предыдущего.

Сила, скорость, реакция. Всё оставалось по-прежнему.

Постепенно я начал подключать к своим тренировкам машину с установленным в нее голосовым ассистентом. Благодаря новым разработкам Харин, встроенный автопилот ассистента теперь работал практически без сбоев, чем я и воспользовался. Выбирал относительно безлюдную дорогу, дистанционно разгонял тачку до ста двадцати километров в час и играл с ней наперегонки.

Сперва показалось, что мне удалось достичь серьезных результатов. Ни одна пробежка по городу не сравнилась бы с бегом на пределе возможностей. Когда мышцы ног наливаются свинцом, легкие горят огнем, а ветер закладывает уши.

Пока в очередной нашей гонке не принял участие Седьмой, снова списывая установленные мною рекорды на нет. Втаптывая в грязь мои попытки превысить порог и без особого труда доказывая превосходство сыворотки над силой воли.

— Да как же ты бесишь! — проорал ему в лицо уже на финише, окончательно выходя из себя.

— Если продолжишь в том же духе, шансы уравнять не удастся, — даже бровью не повел тот.

— Такое впечатление складывается, что ты просто поставил перед собой цель накачать меня сывороткой. Зная, как я отношусь к ней. Зная, как я отношусь к модификантам!

— Я всего лишь учу тебя расставлять приоритеты, Алекс, — легонько похлопал двойник мою машину по крыше, а затем одним резким тычком проткнул ее указательным пальцем насквозь. — Кто еще способен сделать это, кроме меня, если ты настолько безнадежен?

Я шумно выдохнул носом. Ноздри затрепетали от гнева и, что уж самого себя обманывать, бессилия. Следующий наш спарринг завершится так же, как предыдущий. Я понимал это, и меня такое положение дел неимоверно бесило.

— Мне известно, что профессор Сон Вун в настоящий момент завершает то, над чем ранее трудился доктор Сугахара, — как бы между прочим сообщил Седьмой, и на лице моем заиграли желваки. — Наверняка специально тянет время, но не сможет же он вечность прикидываться идиотом ради тебя.

— Доктор Сугахара…

— … мертв, — слегка приподнялись уголки губ модификанта. — Слышал, один осмелевший пациент успел всадить в него целую обойму до того, как испустить дух. Хакамада Инхо, кажется. Не твой ли, случаем, приятель, м?

Я прикусил губу.

Выходит, даже Инхо сумел сделать больше, чем все мы вместе взятые?..

— Чтобы подобного более не повторилось, к профессору Сону приставили одного из нас.

— Первого?

— Третьего, конечно же! — сделал двойник такое лицо, будто я глупость какую-то сморозил. — В компании Первого профессор и пары часов не пережил бы, знаешь ли.

Вот, значит, как. Если так подумать, то я собираюсь ворваться в самое пекло, не имея никакого представления о тех, кто будет противостоять мне. Минхо — наглый и расчетливый сукин сын, но о его творениях мне известно еще меньше.

— Тогда расскажи мне о них, — предложил я, но, казалось, именно этого Седьмой от меня и ждал.

— Расскажу после того, как вколешь себе первую дозу сыворотки.

— Вот же… говна кусок, — процедил сквозь зубы.

— Это мое условие. Докажи мне серьезность своих намерений, Алекс, и я охотно пойду тебе навстречу. В противном же случае мы оба не добьемся того, чего хотим. Разве честно ставить под угрозу столь многое лишь ради сохранения остатков человечности? — блеснули стеклышки его очков в свете заходящего солнца. — Мнимой человечности, которую при твоем создании не закладывали вовсе.

— Кх… — стиснул кулаки.

— Ах да, что-то я слышал про председательское кресло… — деланно задумался Седьмой, огладив подбородок двумя пальцами. — Иметь подобные амбиции недурно. Вот только знал ли ты, что такие, как мы, физически не способны к воспроизводству себе подобных? Грубо говоря, о наследниках ты можешь забыть, а преемственность в семьях чеболей — это ведь основа всего, верно? Печально, но факт. Мы — всего лишь орудия в руках тех, кто нас породил. И орудием останемся до конца наших дней. Прибавим к этому повышенный уровень клеточной регенерации, который позволит тебе пережить всех своих любимых, приятелей, друзей и знакомых. Так или иначе, в конечном итоге ты останешься один. Один в изувеченном мире, где модифицированные люди отдают всё ради получения новой дозы сыворотки или же помирают в муках, не способные получить ее.

— Как будто до людей тебе есть дело… — скривил я губы в презрительной усмешке, опустив голову. — Святошу вот только из себя не строй.

— Какое бы впечатление у тебя обо мне ни сложилось, я бы не хотел, чтобы всё зашло настолько далеко. Стремление к тирании и превосходству — не признак высокого интеллекта, ну а глупцом я себя никогда не считал, в отличие от отца.

Довольно откровенное заявление. Опять-таки, какая-то хитрая уловка или?..

Но когда я снова поднял глаза, модификанта уже и след простыл. Только дырка в крыше моего новенького автомобиля, приобретенного за честно заработанные деньги, напоминала о второй нашей встрече.

Единственным источником света в домашней лаборатории моего отца сейчас была настольная лампа. На металлическом столе лежал распахнутый кейс, ну а в нем — разнесчастный инъекционный шприц с содержимым голубого цвета.

Долго же я оттягивал неизбежное. Две недели или чуть больше? Возможно, мое желание навсегда отказаться от сыворотки, и впрямь, было слишком эгоистичным по отношению к остальным. Но что плохого в стремлении оставаться человеком?

Седьмой уверял меня, что модификантам привыкание не грозит, но разве можно было принимать его слова за чистую монету? Риторический вопрос, учитывая, кем он создан и кем является. И всё же…

Вынул шприц из черного поролона. Прищурился.

Какие еще варианты оставались? Даже если у меня появится зависимость от этой сыворотки, жизнь моя не должна претерпеть существенных изменений. Новость о бесплодности модификантов немного вправила мне мозги. Впрочем, с самого начала пост председателя был для меня не целью, а, скорее, средством ее достижения. Теперь же, когда семья Чен обелила свое имя в моих глазах, зачем мне вообще сдалась их корпорация?

Судорожно вздохнул, поднес шприц к локтевому сгибу и бросил быстрый взгляд на дверь. На электронном замке горела красная лампочка — заблокировано.

Не хотелось бы, чтобы Джина застала меня в таком виде.

Она ведь от зависти треснет.

— Хах… — нервно хохотнул, коснувшись разгоряченной кожи прохладной иглой.

Резко бросило в холод, а затем в жар.

Нет, нет, нет…

Отдернул руку со шприцом и впился зубами в нижнюю губу.

Почему?.. Почему меня снова так кроет? Это всего лишь одна доза. От нее мало что изменится. Да, новая доза, спустя двадцать лет, но отторжение к этой дряни у меня оставалось чуть ли не на уровне животного рефлекса.

Бей или беги.

Если опираться на редкие воспоминания, процедуры всегда проходили спокойно. Я не помню ни ощущений, ни мыслей. Совершенно ничего. Пусто.

Тогда почему она запомнилась мне настолько ненавистной? Эта процедура. Сыворотка. Я всем сердцем ненавидел ее. Всем своим естеством. Один ее вид вызывал желание блевануть, и желудок начинало выворачивать наизнанку.

Приблизил иглу к вене, стиснул зубы до скрипа.

В лаборатории доктора Сугахары я превысил порог, переступил через черту своих возможностей на тот момент, лишь бы мне снова не вкололи эту дрянь.

Редко когда я чувствовал страх. Натуральный страх. Такой, чтобы мышцы сводило и кровь отливала от лица. Но сейчас именно его я и ощущал. Пронизывающий, обволакивающий, беспощадный. Тягучий, как смола.

Прикрыл глаза и мысленно постарался взять себя в руки.

Досчитаю до трех и вколю. Просто не оставлю себе выбора. Банальный счет поможет, отрезвит. Не время сейчас вопросами тупыми задаваться, раз уж действовать решил. На потом их оставлю, когда всё закончится.

Один…

Вытаращил глаза на шприц, медленно приближая его к локтевому сгибу. К пульсирующей вене, дергающейся под кожей. Извивающейся, как змея.

Два…

Снова коснулся кожи ледяной иглой. Субстанция переливалась в шприце всеми оттенками голубого. Завораживала и одновременно вызывала новый приступ тошноты.

Сука, сука, сука…

Три!

Не оставляя себе попыток дать заднюю, рывком проколол вену иглой и начал вводить в нее сыворотку. Постепенно, каплю за каплей. Но в какой-то момент…

Я едва сдержался от того, чтобы не заорать в голос! Все тело свела болезненная судорога, будто бы меня бросили в чан с раскаленным металлом. Не удержав равновесие на табурете, рухнул на пол вместе с ним. Опустошенный наполовину шприц откатился в сторону, но мне сейчас было совершенно не до него.

Скрючившись на полу в позе эмбриона и вытаращив глаза, я жаждал лишь одного — чтобы эта адская боль отпустила меня. Хотя бы на секунду — сделать чертов вздох! Каждая клеточка тела по ощущениям горела живьем.

— Алекс! — донесся приглушенный крик Джины из-за двери. Именно он сумел частично привести меня в чувства. — Ты там прикалываешься, что ли⁈

Тогда, стиснув зубы, я нашел в себе силы дотянуться до шприца и снова воткнуть его в руку. Отступать всё равно уже поздно, а переживать это второй раз — так вообще крыша поедет.

Неужели в детстве я чувствовал то же самое, но терпел⁈ Как… как я такое терпел⁈

— А-а-а-а! — опять согнулся пополам, но шприц из рук не выпустил. Ввел всё до последней капли, прежде чем отшвырнуть его в другой конец кабинета. Сам же забился в конвульсиях, пытаясь поймать ртом воздух.

— Алекс, открой! Слышишь, нет⁈ — заколотили в металлическую дверь отцовской лаборатории с той стороны, но крики сестры потонули на фоне стука пульсирующей в ушах крови.

Да-а-а… обычный человек определенно такого не выдержал бы, вот и всё мое сраное преимущество сейчас! Мне тоже горячо хотелось потерять наконец-то сознание от болевого шока. Всё, лишь бы прекратить это безумие. Эту… пытку. Лишь бы меня наконец опустило.

Джина не должна этого видеть. Никто этого видеть не должен.

Для них я сродни супергерою, спасающему мир от нависшей над ним угрозы. Если хоть кто-нибудь застанет меня в состоянии, близком к нервному срыву…

— Алекс!

— Пошла… на хер отсюда!!! — впервые позволил себе столь открытую агрессию в адрес сестры, и в дверь с той стороны колотить перестали.

Отдаленно я слышал лишь хрипы, вырывающиеся из собственной глотки. А немного погодя перестал слышать и их.

Боль отпустила, хотя ее фантомные отголоски всё еще заставляли мои мышцы судорожно дергаться. Лабораторию заволокла густая темная пелена, и единственным источником света в ней стал…

Маленький мальчик, протянувший мне руку.

Я медленно поднял на черноволосого мальчишку глаза, а он воззрился на меня сверху вниз. Лицо его не выражало ни единой эмоции, как и опустошенный взгляд.

— Ты знаешь, почему забыл, — произнес ребенок, продолжая стоять надо мной с протянутой рукой.

На его локтевом сгибе виднелись еще свежие точки от проделанных инъекций. Некоторые из них до сих пор кровоточили, а кровь тонкой струйкой стекала вниз по локтю и алыми каплями падала на пол.

— Забыл… что? — не до конца понимал я, что вообще сейчас происходит.

Под действием сыворотки меня, что ли, так коробит? Галлюцинации? Или я просто отключился?

— Аж завидно, — не дождавшись, пока я вложу свою руку в его, присел мальчишка передо мной на корточки. Обнял колени руками. — Завидно, что забыл. Насколько противными были лекарства, которые мы принимали.

— Лекарства?..

— Если ты так вырос уже, значит, они помогли, так ведь? — озадаченно склонил ребенок голову набок. — Но я всё равно хочу, чтобы ты вспомнил. Так будет проще. И так ты быстрее привыкнешь, если опять заболеешь. Понимаешь, о чем я?

— Значит, ты просто привык? — понемногу начинала доходить до меня суть, пусть и не сразу.

— Ага.

— И как часто тебе вкалывали сыворотку? Я имею в виду… на самом деле.

— Странный вопрос для человека, который захотел всё забыть, — философски подметил мальчишка.

— Я не хотел забывать. Оно само.

— Типичная отговорка взрослых, — недовольно фыркнул тот и снова поднялся на ноги. — Тогда вспоминай. Разреши себе вспомнить меня. Станет намного легче. Хотя нет… Могу поклясться на мизинцах, что станет, — на этот раз вместо открытой ладони протянул он мне оттопыренный мизинец. — Ну что? — поинтересовался ребенок, когда я замешкался с ответом, всё еще переваривая полученную информацию.

Клясться на мизинцах с самим собой? Как по-детски… Сперва буквально из ниоткуда взявшиеся двойники, теперь еще и это. А всё из-за треклятой сыворотки, которой вообще не должно было никогда существовать. Почему же за недальновидность отца должен расплачиваться именно я? Зачем мне всё это?..

Я схожу с ума. Нет, я определенно поехал головой.

— Вспомни! — громко прошептал мальчишка, как только мы переплели наши мизинцы.

И меня словно обухом по голове ударили.

Утраченные после авиакатастрофы воспоминания одно за другим возвращались в черепную коробку. Башка затрещала по швам, загудела, впитывая в себя каждое из них, а мелькали они перед глазами настолько быстро, что я не мог задержать взгляд на чем-то одном. С самого появления на свет и до момента злополучного крушения.

Лица, имена, места. Мысли, чувства, ощущения.

Своими силами я и десятой части не вспомнил из того, что мне пришлось пережить совсем ребенком, но именно сейчас всё сложилось для меня в единую картину. Обрело вес, форму, смысл…

В себя я пришел, лежа на холодном полу лаборатории. Ниточка стекающей из уголка рта слюны разорвалась, как только сделал над собой усилие и приподнялся на локтях. Практически сразу наружу попросился поздний ужин, и я исторг его из себя, лишь чудом не испачкав одежду.

За заблокированной дверью раздавались голоса. Теперь уже несколько беспокойных голосов, которые я безошибочно сумел идентифицировать.

Так жаждал вернуть утраченное, а теперь…

«Аж завидно. Завидно, что забыл».

И правда. Пожалуй, для нас обоих было бы лучше, если бы всё оставалось по-прежнему.