Адвокат вольного города.12

Глава 19 Поездка за миром

— Надеюсь, вы все не сильно рассчитывали отдохнуть? — невозмутимый Фёдор Иванович стоял на полосе аэропорта города Николай в качестве единственного встречающего и осматривал одновременно меня, пилота Виктора, банду «четвёртый отряд» и самолёт.

Вид глава авиации имел лихой, на голове кепка, надвинутая на лоб, руки в карманах.

— Эээээ… Вообще-то был такой план. Ванну принять, вздремнуть.

— В полёте поспишь, Аркадий Ефимович.

— А что, собственно, случилось?

— Казгирей, свеженазначенный хан Яркендский, прислал гонцов, предлагает заключить мир. А я, как лицо ответственное… ну и тот, кому довелось с теми степняками разговоры разговаривать, предлагаю ковать железо, пока горячо и прямо сразу лететь к нему. Тем более, что ты тут летательный аппарат такой приобрёл.

— Ну… На нём же ещё надо научиться, освоить?

— Вот в полёте и освою, — это Федор Иванович сейчас недвусмысленно намекал, что за штурвал сядет он.

— Объясни толком?

— Ещё раз. Прибыла делегация. Ну, казаки их едва сразу же не положили, но те догадались с белым флагом показаться.

— Таааак?

— Их проводили к границе города, атамана на месте не оказалось. Филипп не взялся переговоры вести. В общем, образовался кризис власти. К тому же, все забздели к ним выходить.

— И ты пошёл?

— Ага, влёгкую самоназначился. И поговорил. Если отбросить их словесные кривляния, то Казгирей пришёл к власти в том ханстве, которое центровое у ногайцев, наравне с ханством Коратая. И сейчас, пока он кое-как устаканился в статусе хана, он предлагает заключить мир. Собственно, об этом послы и пришли сказать.

— Опять послы?

— Ну там один, старый Токбийке. Остальные, по сути, охрана.

— И что ты предлагаешь, не жрамши, ни что-то ещё — сразу лететь?

— А чего тянуть? Сейчас заправим этот огурец летающий и погнали. Суррогата моего выгружай, бойцов оставляй. Негоже мир заключать без свиты.

Я глянул на своих. Старшина пожал плечами. Виктор на «суррогата» вроде бы и обиделся, но не особо. Я расплатился с ним, как только мы приземлились и сейчас деньги жгли ему карман. Я, конечно, забыл ему сказать, что с кабаками в Николае туговато. Но ничего, покормят, а насчет выпить, пусть проветрится, даст своей уставшей печени отдых.

— Ладно. Заправляй. Погнали в Степи, заключим мир. Только было бы разумно того степняка с собой взять.

— Гм. У него конь в самолёт не поместится.

— Коня охрана отведёт, а он с нами. Иначе спросит Казгирей, куда послов дели? Непорядок будет. Тащи его сюда.

Какое-то время ждать всё же пришлось, но ждал я прямо в самолёте, как и четвёртый отряд.

Фёдор заправил технику, попросил кого-то из казаков и позвал немолодого, с подозрительным лицом Токбийке. Того привели сразу с группой поддержки, но пешком.

— Уважение Вашим сединам! — я пожал Токбийке руку.

— И шрамам, если уж на то пошло, — без пафоса согласился посол. — Ну что, Вы примете предложение о мире?

— Ну, канцтовары я с собой везу. Пока будем лететь подготовлю текст. Заключим.

— Что уважаемый найом имеет в виду под словом «полетим»? — Тойбике неплохо говорил по-русски, но тут ему показалось, что он слово неверно воспринял.

— Полетим. Нет, не так. Для начала пойдёте за мной.

Я увлёк старого степняка в салон.

— У Вас вещи с собой, документы, всё важное?

— Да, а что?

Фёдор Иванович тем временем зашёл в салон, я ему кивнул, чтобы задраивал люк.

Он с новой для себя техникой разобрался так легко и непринуждённо, словно всю жизнь её гонял.

— Вы присаживайтесь, уважаемый Тойбийке. Сюда-сюда, — мы уселись на пару кресел, я его пристегнул.

Громкоговорителя чтобы что-то там объявлять в самолёте не было, Фёдор Иванович пощёлкал тумблерами, что-то пробурчал угрюмо себе про «развальцую» и рыкнул в нашем направлении через открытую дверь переборки.

— Дэржитэсь, уже едэм, — он сымитировал кавказский акцент.

Двигатели последовательно завелись. Я должен был бы быть в кресле второго пилота, но Тойбийке заволновался.

— Куда это мы поехали? Я сроду на этих новомодных машинах не ездил.

— Да это не машина вовсе. И не страшно, почти.

Винты разогнались, подвигались вверх-вниз закрылки, потом колесные тормоза резко отпустили, и машина рванула вперёд.

Глаза Тойбийке побелели. Не то, чтобы он был робкого десятка. В конце концов, кого попало в Степи послами не назначают. Тут надо быть человеком отчаянным, потому что послы часто возвращались с переговоров между ханами в качестве голов в мешке.

Но это не значит, что человеку за пятьдесят и перемещающегося верхом с самого детства было легко полетать. Впрочем, до последнего момента он и не понимал, что сейчас будет.

Бывает, что до человека доходит, но уже слишком (к счастью), поздно. Взлётно-посадочная полоса неслась за иллюминатором, как полоса со всё большей скоростью. Я же посадил степняка к окну, чтобы если у него случится истерика, он не бегал по салону.

Зато раз уж иллюминатор был рядом, он повернулся к нему и на время залип. Оно же как, увлекательное занятие землю покидать.

Фёдор потянул штурвал, и полоса земли стала отдаляться, потому что мы оторвались от неё.

Степняк издал горловой звук.

— Выпей, горемыка! — с одного из задних сидений ближайший боец сочувствующе протянул ему флягу, тот рефлекторно сцапал и выпил. А потом ещё пару раз.

— Что происходит, найом? — его голос потерял значительную часть тональностей и звучал хрипловато.

— Я тигэн, премьер-министр каганата Южный Алы Тау. И мы летим. Как птички.

— Птички? — ошеломлённо закашлялся он и сноровисто сделал ещё глоток.

Он так и сидел, пока под мерное раскачивание салона не уснул, всё ещё сжимая флягу.

Я проверил, что он всё-таки не умер и аккуратно освободил свои руки из его рук:

— А что во фляге?

— Абрикосовая палинка, сорок один градус! — старательно доложил ситуацию боец.

— Разморило дядю, с непривычки. Ну и ладно, меньше стресса.

…

Зато я смог перебраться в кабину пилотов.

— Итак, куда мы летим?

— Река Яркенд, стоянка тоже называется Яркенд, отсюда же название ханства. Тот степняк вроде объяснил, если что, мы его позовём уточнить.

— Не позовём. Спит он, устал с дороги.

— Да? Ну, лететь нам долго, по ту сторону хребта Ат-Баши. Мы его уже пересекали, когда за дельфинами летали.

— Там в горах был аэродром вроде?

— Нет, под горами, среди равнин. Ты если устал, поспи, кресла удобные.

— Устал, но мне надо над документами пошаманить. Как тебе машина?

— Слушай, ну плавнее взлетает, чувствуется что большая, руля слушается, но не такая вёрткая.

— Ну, так у неё и размеры раз в десять больше, если по площади крыльев и грузоподъёмности.

— Да, получается, что так. Ты его, то есть, кнехта этого, купил или только сфотографироваться взял?

— Купил. Ты боялся, что он улетит и ты его не опробуешь?

— Ну, всё дело в том… Когда степняки прибыли, я сразу прикинул, что мир заключать надо в одном из трёх вариантов. Или к себе звать и тогда ждать месяц, пока хан с посольством прибудет.

— Он откажется. Не знаю, какая у него обстановка, но он только что стал ханом, к тому же свалился на местных, как снег на голову. Не станет он ханство покидать.

— Ну, значит и нейтральный вариант — средний, где-то на полпути не вариант. Значит, вариант три — летать к нему. Вот я и прикинул по картам, что это чуть больше полутора тысяч километров. Для моей птички далековато, к тому же по дороге горы. А горы проще всего преодолевать, поднявшись повыше, значит нужен потолок повыше.

— А тут мы на кнехте?

— Мне Филипп сказал, что ты прилетаешь на другом самолёте. Деталей он не знал. И я не знал, пока эту бандуру не увидел.

— Твою бандуру. Ну то есть, собственник, конечно, каганат, но летать у нас только ты умеешь. Тебе водить.

— Я так понял, что мне сейчас много летать?

— Почему? Задачи по снабжению всё ещё на французах. С ними что-то случилось? Свалили?

— Нет, летают, куда им деваться? Они на тебе целое состояние заработали, они никогда это направление по своей воле не бросят. Я говорю про Великий Курултай. Ты же сам на совещаниях рассказывал. Или это, внезапно, тайна?

— Да какая к чёрту тайна, там организационных вопросом миллион. Хорошо, что напомнил. Секунду…

…

Я набрал Михаила.

— Да. Приветствую, Аркадий Ефимович. Видел, что ты прилетел уже?

— Как прилетел, так уже и улетел.

— Вот те на! Передумал?

— Дела срочные появились. Слушай, хочу спросить про готовность казино?

— Ну, для намеченного пуска в усечённом варианте через две недели, может три, будет готово.

— А сантехника? Вода?

— Воду твои странные колодцы в туннелях дают, мы делаем разводку, поставили помпу, привезли три ёмкости, две водяные, одну тоже водяную, но пожарную.

Я прикинул, что это он про те выводы артезианские, что мне в самом начале сделали элементали. Я вообще их попросил, и они сделали двухуровневую систему туннелей. Одна для коммуникаций, другая для транспорта и складов. Такие склады, чтобы никто не видел.

И трубы из кристаллизованного камня это, по сути, колодцы, только такие хитрые, которые воду поднимают выше уровня реки. Вода там такая же, как из реки, без фильтрации, это уже сами.

— Успеваете? Готовность будет полная?

— Частичная. Но всех коммуникаций, электричество, вода, остекление и так далее.

— По казино и по гостинице в казино?

— Восемьдесят номеров из четырёхсот возможных. Ты сказал, хватит и пятидесяти.

— Но успеваете?

— Блин, Аркадий Ефимович, строительство — это пространство бесконечных рисков и неожиданностей. Вроде, когда освещение сделали, а электричества в розетке нет. Забыли?

— А ты тоже забыл?

— Обижаешь, у меня две электростанции. Для них пришлось выхлопные трубы выводить по задней части здания, чтобы не воняло. Но они есть и вовсю работают, мы же для строительства тоже электричество используем.

— Красавец!

— А то. Я не мог ждать, когда ты построишь электростанцию.

— Ты, Михаил. Ты её построишь.

— Ну, я. Мы сможем привлечь ещё парочку инженеров, а то мне одному столько проектов трудно тянуть.

— А есть на примете?

— Есть, но надо подъёмные пообещать.

— Сколько надо по деньгам? По червонцу хватит? Плюс служебное жильё.

— За такие деньги народ побежит наперегонки. Хватит и полторы тысячи.

— Ты сможешь договорится? Знакомые твои?

— Да. Троих могу привлечь, если ты не против. Сначала со мной поработают, чтобы в городе привыкнуть, потом станут на свои проекты. Только это… Я их много лет знаю, но решение принимать их на работу или нет, тебе. Как и риск, если они что-то не так построят.

— Хорошо. Давай им денег на дорогу, пусть приезжают, пообщаемся.

— А ты чего звонил?

— Да тут такое дело… Мне надо понимать, когда я могу устроить презентацию казино.

— Уууу… Ты тут с Кукушкиной общайся, она концерт наметила, гостей из Кустового, культурная программа.

— Понял. Ладно, денег тебе там хватает?

— Нет, кончаются опять.

— Прилечу — добуду, выдам. Когда уже у Ильяса будет наличка?

— Когда ты ему охрану дашь. Кто угодно может ограбить банк, он там вообще один обитает. Соскучится, в гости к нам ходит. Счастье, что все знают, что денег у него нет, только аппаратура и документы скучные. А то бы грабанули.

— Проработаю.

Я повесил трубку.

— Ну что, надо мне писать. В Венгрии был, писал, в Риме документы делал, ордера от своего имени, удостоверение комиссара интерпола.

— Интер…чего? Ты пиши, Ефимыч. Я тебе все равно не дам порулить.

— Я вообще-то эту бандуру в Венгрии сам посадил.

— В Венгрии посадил, а в Степи я уж сам.

Когда мы садились, была ночь. Наш Степняк проснулся, бойцы его опять подпоили, ещё и пели с ним песни какие-то заунывные. Вроде бардовских.

Фёдор слушал это все неодобрительно. А меня устраивал любой вариант, при котором старый басмач не пытался саблей проковырять фюзеляж от чрезмерных переживаний, потому что я его даже не уговаривал со мной лететь, взял и похитил как Черномор Людмилу.

За бортом была темень. Я не знал, как мой пилот будет сажать машину, но Фёдора я недооценил. У него был артефакт ночного видения, так что он уверенно и неспешно посадил самолёт на ровную ковыльную степь.

Машина прогрохотала колесами и успокоилась, остановившись на месте.

Фёдор отпер люк, вышел в ночь, обошёл самолет, хорошо ли посадил.

— До стойбища далеко, — я тоже вышел чтобы оценить куда дальше.

— Там всё равно все спят, — отмахнулся он. — Завтра пойдём. Ну, такое у меня мнение. Всё, я спать.

И он вернулся в кабину, лёг в своё пилотское кресло и завернулся в плед. Над самолётом с карканьем пролетела ворона. Я задраил люк, осмотрел спящую компанию и тоже отправился спать.

— Поздравляю! — я протянул хану руку, и он её крепко пожал.

— Взаимно. Я так понял, судя по статусу тигэна, ты стал принцем — зятем Юбы?

— Ээээ…?

— Я сейчас говорю, тигэн Аркадий, про традицию что первый советник хана или там, кагана бывает почти всегда его родственником или настолько близким по походам и делам, что «как брат».

До меня в юрте был Тойбийке, который бодро (и не скажешь, что вчера спал пьяным в самолёте) доложил о проделанной работе и о своем героическом полёте.

Само собой, я не стал бы наживать себе врагов и шутить по поводу того, что человеку было трудно летать.

Я же начал с официальной части и бессовестно слизав этот момент у англичан, вручил верительную грамоту, из которой было видно, что Юба поручил премьер-министру тигэну Аркадию Ефимовичу вести переговоры и заключить мирный договор.

— У меня другой случай. Юба меня усыновил.

— Серьёзно?

— А что, он сильно старше меня.

— А твои родители? Прости, что лезу не в своё дело, — для хана, Казгирей был ужасно тактичным человеком.

В юрте кроме нас, было ещё четверо его найомов, и они вели себя тихо и смирно. Так уж получилось, что все четверо знали, что военный поход Казгирея финансировал я. Так что моим финансовым состоянием они были впечатлены.

— У меня особая ситуация, меня Предок-Покровитель вывел в отдельную семью. Семья моя состоит из одного меня, так что я принял усыновление.

— Гм… Но ведь это даёт тебе право претендовать на престол? Я сейчас говорю с будущим каганом?

— Я тигэн, хозяин города, трижды министр. Буквально владелец завода по производству меди и медной продукции, пароходов, банка… В общем не для джекпота не хватает только газет. Мне определённо не нужен статус кагана. Тем более, что это было бы ужасным поступком по отношению к моему отцу.

— Но такое возможно?

— У Юбы есть свои сыновья. Сейчас они учатся экономике и военному делу.

— И когда они придут к власти, ты уступишь им своё кресло? Прости, что спрашиваю, я теперь сильно окружён политикой и интригами, которые длятся десятилетиями и даже больше. Пытаюсь разобраться.

— Мне незачем им что-то уступать. Мои проекты — это мои проекты.

— А не боишься, что, — он понизил голос, — что они отменят папашкин указ о наделении тебя землей и национализируют город.

— Нет, — так же тихо ответил я, — Казаки со мной, франтирёры организованы мной, штаб у меня, плюс у меня будет полиция. Как меня стряхнешь?

— Мммм…. Подпёр юридические аргументы силовыми?

— Да. Политика сочетает экономику и военную силу. Слушай, мы ушли от темы. Мы мир заключать будем или как?

— Будем, но давай обсудим пару моментов.

— Давай, — покорно согласился я.

— Я до этого собирался у тебя денег в долг попросить.

Я согласно кивнул. Разговор был и я к такому готов.

— Так вот… Долги отдавать надо. Я хотел бы, чтобы не было неопределённости. Та сумма, на которую я собрал армию наёмников и вступил на престол…

— Легко всё прошло?

— Что? Нет, не особо. Но когда на моей стороне возможность сносить с доски кланы пачками, пришлось некоторое количество буйных голов наколоть на пики и дело наладилось. Остальные мне лебезят и улыбаются в глаза. Так вот. Те деньги, что ты мне дал. Я хочу договорится с тобой, что я их тебе не верну. Это был твой мне подарок.

— Да, всё так. Я не рассчитывал на возврат. А с чего такой разговор?

— Англичане загоняют в долги только так. В точно таких же гонках за престол.

— Хм. Ну, я — не англичане. Мы же друзья?

— Да. И как друг, я не буду просить у тебя денег. Оказалось что тут не совсем нищета, кое-что есть.

— Да как скажешь. Но мне нужен курултай. Друг.

— Не проблема. Мы договорились, я тебе ничего не должен? Я — это я лично и моё ханство?

— Нет. Начинаем всё с чистого листа. Так и написано в проекте мирного договора.

— Хорошо.

— Курултай.

— Есть парочка «но»?

— Что за «но»?

— Это организационные моменты. Всем надо посылать приглашения, вызывать, потом они соберутся, кормить, подготовить место надо, а там бережок размыло…

— Казгирей, ты всего ничего хан, а уже у тебя начинается какой-то базар-вокзал.

— Да ты пойми. Давай вернёмся к этому моменту месяца через четыре.

— Не хочу я ждать. И вешать на тебя организационные дела не хочу. У меня встречное предложение. Собственно, я изначально хотел так поступить.

— Слушаю.

— Собрать Великий Курултай у меня в каганате, в городе Николай.

— Это не по традициям, — нахмурился он.

— Каганат с политической точки зрения — это Степь. А потом, мы так и скажем, что это разовая акция. У меня под это готово казино. Будет весело. Откроем казино при всём честном народе. Все при параде. Я заколю барашка. Ну, отару барашков. Шашлык, пивко.

— Давай ещё раз. Ты хочешь собрать Великий Курултай, но не у меня в землях, а у себя?

— Да.

— Но единоразовой, чтобы это не стало новой традицией.

— Именно так.

— Обещаешь? Дай слово тигэна.

— Обещаю, что собираю Великий курултай не в традиционном месте первый и последний раз, ну разве что ты сам меня попросишь снова пива попить.

— Пива мы можем и без сборища старых интриганов попить. Ты знаешь, что многим из них твоя инновационная идея не понравится.

— А давай, дорогой мой друг Казгирей, я это возьму на себя. Если не согласятся, тогда у тебя, но моё участие в организации будет не таким плотным. Расстояние как бы, накладывает.

— Договорились.

— Давай теперь мирный договор подпишем. Я подготовил.

— Ну, чего делать. Давай.

— Тогда диктуй большими буквами имена всех присутствующих.

— Зачем?

— Я официально впишу их в документ, как лиц, которые присутствовали при подписании. И парочку своих бойцов с улицы позову, тоже впишу.

— Это традиция? — спросил Казгирей.

— Да, это традиция. Это как нотариус. Живые свидетели видели, кто что подписал.

— Если это традиция, то вписывай. Мы тут в ханстве Яркендском очень большим поклонники традиций. И наоборот, не любим всё нетрадиционное.

— У меня такого нет. Диктуй.