Адвокат вольного города.12

Глава 24 Выход

В город прибыли две сотни конников, Архай и дядя Миша, а также найомы, которые в последний момент пытались примазаться к победе.

Потому что, когда враг разогнан, а мирный договор подписан, легко и безопасно выёживаться о своих героических подвигах, которые степняки Юбы и не совершали, поскольку войну вытянули стены города Николай, пулемёты, элементали и франтирёры с казаками.

Свита сей факт понимала не до конца.

Глубина глубин стала доходить до степняков, когда они въехали в долину, где их ждала широкая трасса до города, а город встречал их для начала высотой стен, а уже потом, за этими стенами шумной и суетливой цивилизацией.

Явились они для того, чтобы засвидетельствовать почтение великому кагану, когда его будут выписывать из больницы в лагере клана Кай-Мин, что должно было произойти уже буквально завтра.

До сих пор влияние Аркадия, то есть меня, с их точки зрения заключалось в том, что я время от времени появлялся на мотоцикле. Они не знали и не могли знать, что пока они прятались в лесах и ущельях, у них в каганате появился городок, небольшая армия с пулемётами, аэродром с первыми контрабандистами, порт и даже промышленность.

Степняки въезжали, как завороженные, многие воины ехали, разинув рты.

Атаман, который тоже присутствовал при встрече свиты, хмурил брови. Он только что поставил треть казаков в патрули, чтобы контролировать степняков, если они задумают устроить драки или разбой.

В голове колонны двигался Архай, мы поздоровались и я, восседая на мотоцикле, повёл их ко дворцу Юбы, где им предстояло разбить свои шатры с юртами и стать лагерем.

Фасад дворца выходил на площадь, а вот его двор был огорожен высоким забором, чтобы удержать степняков внутри, чтобы бродили, но в основном в пределах дворца и двора, а по городу реже и осторожно.

Оставив их любоваться красотами дворца их правителя, я перекинулся парой слов с дядей Мишей.

— Слушай, старичок, ну новое стойбище ему понравится, — пожал плечами он. — А ты тут как вообще?

— Две недели, как мы с Кай-Мин закончили приглашать ханов и каганов на Большой Курултай и провели эти две отпущенные недели в бесконечной суете подготовки города к этому собранию.

— Устал?

— Да.

— Ну, потерпи ещё немного. Юбу выпишут, Курултай проведёшь и можно будет отдохнуть, искупаться. А правда, что вода в реке тёплая и можно плавать даже зимой?

— Правда. А ты откуда, дядя Миша, знаешь об этом? Небось твои агенты уже есть в городе?

— Ну, старичок, ты же такое мероприятие собираешься проводить, само собой наши люди присутствуют.

— Хорошо. А вообще, обучи с десяток молодых агентов игорному бизнесу, на крупье, на официантов, на обслугу и я возьму их на работу в казино. И мне закрытие нехватки кадров и им хорошее прикрытие.

— Думаешь, казино заработает?

— Буквально послезавтра и заработает.

— Надеешься на ханах подняться?

— Степь — это десятки миллионов человек. Многие захотят посмотреть на то, о чём расскажут их правители, как о чуде.

Мой мобилет завибрировал. Я без удивления опознал номер звонящего.

— Гуд монинг, мистер Палмер или какое у Вас там время суток?

— Такое же как у Вас. Я в Новосибирске, завтра планирую быть у в Николае, подписать тот пакт. О чём, собственно, и звоню.

— Ха. Тот пакт. Это очень важный документ, это такая честь для нашего маленького, но гордого каганата.

— Вы же провели подготовку, есть ли материалы для нашей встречи?

— Банковские билеты? Да, всё есть в наличии. Господин Палмер, позвольте полюбопытствовать, а то, что Вы прибываете в город буквально за день до начала Великого Курултая, на который я вашу державу не приглашал, это чистое совпадение?

— Ну, как мы можем пропустить такое дружное сборище?

— В любом случае, я Вас жду.

Положив трубку, посмотрел на дядю Мишу.

— Англичане? — спросил он.

— Они.

— Предсказуемо. Британцы останутся и будут ходить тут, как петушки по скотному двору.

Я подумал над его словами.

— Нужен баланс, — после некоторой паузы выдал я.

— А что ты можешь сделать, старичок?

— Ну, например, дедушку позову.

— Кого?

Поскольку мобилет всё ещё был в моих руках, то я набрал полковника Шпренгера.

— Дедушка!

— Почему вы, малолетние шалопаи, именуете меня дедушкой? У меня нет детей, по определению не может быть и внуков.

— Это выражение любви и уважения.

Дядя Миша, который всё ещё был рядом, так и не понимал, кому я звоню.

— Яков Лаврович, — на этом месте мне удалось удивить дядю Мишу, — звонили наши друзья, которые обитают по ту сторону Ла-Манша, завтра завалятся в гости, пакт подписывать.

— Так-так-так. А у тебя на «когда» твой этот Курултай назначен?

— На послезавтра. Завтра выписываю из больнички Юбу, помоем его, покормим и посадим на большой белый трон встречать гостей.

— Ты всё по-умному в политике придумал, молодец. А теперь у тебя получается, нарисовался британец. И подписав пакт, он не уедет, — размышлял, Шпренгер, — а станет по другую сторону от Юбы и у всех возникнет ощущение, что британцы тебя и твой каганат плотно курируют и вообще они — крутые парни и с ними надо считаться.

— Подозреваю, что так он и хочет.

— А поскольку мировая политика — это пространство намёков, тебе такие танцы не нужны?

— Если точнее, то они моей дорогой империи и моему дедушке не нужны.

— И ты, наверное, теперь хочешь, чтобы я, старый больной человек, бросил всё и поехал, сломя голову, за тобой, чтобы прикрывать твои тылы от тлетворного влияния Запада?

Шпренгер бросил очередную фразу из моего прошлого мира, я в очередной раз не поддался.

— Красивое выражение, Яков Лаврович. Ну, да, хочу, чтобы приехали, и чтобы прикрывали. Понятно, что у меня есть дядя Миша, но он-то будет работать с ханами и Юбой.

— Пить с ними?

— Да и это тоже. Плюс ему будет Тайлер помогать. За дипломатом из Британии присмотреть некому.

— То есть, зовёшь старика?

— Даже готов за Вами самолёт прислать, только скажите, куда?

— Я доберусь, не переживай, хвала императору, портальные свитки не перестали ещё выдавать.

— У меня в городе стоит артефакт магического подавления.

— Знаю, — простодушно ответил полковник. — Как и то, что на приём от качественных артефактов, они работают и даже знаю, почему.

— Почему?

— Видишь, как сказывается негативно неполнота образования?

— Ну да, я троечник и уроки прогуливал, причём не только в школе. Но это же уязвимость моей безопасности!

— Да нет там никакой уязвимости. Просто артефакт у тебя производства наших отечественных магов, а они оставили в нём, можно сказать, заложили, пространственные допущения. Только на приём. Это сделано после пары инцидентов, когда маги оказывались заперты в пространстве, например, на острове и не могли ни сбежать, ни получить помощь из-за срабатывания запретных мер. Вот они и разработали особенность, уклонение от запрета. В твой город можно попасть российским портальным свитком хорошего качества исполнения.

— Буду знать, — я прикинул, что на моё Шило это разрешение не распространяется, — и ждать завтра.

Завтра…

Моё сегодня было переполнено подготовкой к этому самому «завтра».

И это «завтра» наступило со всей неизбежностью, с какой наступает любой день, с какой приходит рассвет и закат, потому что время никому не желает подчиняться.

Делегаты начали пребывать прямо с утра, хотя назначено на завтра. Причём это были не представители, а живые ханы. А у нас ещё не готов Юба.

Юбу забирал я на машине атамана вместе с ним самим.

— Вот будет у тебя машина, сам встречай своих каганов, — ворчал Дмитрий, задействованный в качестве водителя.

Выписка получилась скомканной. Торжественно его ждали у его же дворца, конная гвардия целый день и ночь готовилась и наводила свой марафет. А вот физически забирал его я и пока что без всякого пафоса.

— Ты же говорил, что меня встретят, что будут цветы и подарки? — возмутился Юба.

— Всё будет, мой каган. Пошли в машину, там чистая белая одежда.

Вообще-то мы забирали сразу двоих, Юбу и Тайлера, но детектива забирал де Жерс на мотоцикле, а мы с Чуем нянчились с каганом.

Он ворчал, но переоделся в белое и праздничное, после чего мы повезли его к его же дворцу.

— Красиво у тебя тут. А чей дворец? Никому нельзя иметь дворец красивее, чем у меня. Это явный признак коррупции. Меня друг-Тайлер таким вещам научил.

— Да, а чему ещё?

— Пить так, чтобы медсестра не заметила, конечно. Ты знал, что Тайлер мой министр внутренних дел? Я его ещё до войны назначил. А его теперь ранило. Я тебе как Первому министру поручаю его наградить.

— Сделаю.

— Так чей, ты говоришь, дворец?

— Это твой дворец, дорогой мой каган и отец Юба.

— О! Вот это я молодец, отгрохал. Может, мне теперь не возвращаться в стойбище?

— Для начала надо сравнить. А ещё раньше поприветствовать своих любящих подданных, а потом со всей важностью встречать гостей.

— Гостей?

— Я же говорил, ханы прибывают.

— Так только завтра же Курултай. Не путай меня, Аркадий!

— А они не сильно педантичные. Заранее припёрлись.

— Ай. Что за народ, никакого порядка. Одно слово, пастухи! — проворчал Юба.

Мы остановились напротив ковровой дорожки, это Архай откуда-то надыбал.

Посмотреть на правителя земель пришли многие горожане. Так уж получилось, что те ханы, что прибыли раньше, со скуки тоже присоединились к толпе.

— Ой! — Юба вылез из машины, как голливудская звезда и немедленно заметил в толпе кого-то из ханов со свитой. — Мой дорогой брат Каратай!

Хан, армия которого не так давно штурмовала этот самый город, действительно прибыл и в отличие от многих других, не стал себя уговаривать, посчитав, что после того, как я не пристрелил его тогда на острове посреди тайги, мне можно доверять.

Сейчас он обнимался с Юбой, как закадычный приятель, а я слегка офигевал от того, что… Мы вообще-то с ногайцами только что воевали? Как так-то?

Гвардия, две сотни конников — были выстроены в тройную шеренгу, а Архай, преданно глядя в глаза кагану (которого он не так давно предлагал по-тихому прирезать и свалить всё на ногайцев) громогласно докладывал о том, что его конное войско построено и приветствует своего правителя.

Степняки кричали ура, Юба помахал им ладошкой и смахнул подступившую слезу.

Я всё организовал и почти во всех мероприятиях оставался в тени. Вот и сейчас у меня была небольшая передышка.

Теперь Архай и Юба какое-то время походят туда-сюда вокруг дворца, после чего Архай должен тащить нашего монарха к южным воротам, где развернут большой белоснежный шатёр.

Раз уж ханы начали прибывать и сейчас пробивались сквозь толпу, чтобы поручкаться с Юбой, то их надо встречать. Само собой, в шатре был накрыт стол с простыми, но сытными яствами и большим количеством белого вина.

Мне тут пришла громадная партия вина из Турции, которую я купил у того мужичка, что продал мне родовое имение. Вино было дрянным, но под вечер, когда все устанут и наберутся, сойдёт.

Я попрощался с Дмитрием, поехал и проверил шатер для встреч, проверил Казино, где мадам Кукушкина уже ходила, как хозяйка и вообще заверила меня, что всё готово. Её дочь лишь поджимала губки и бросала на меня многозначительные взгляды.

Проверил аэропорт, в особенности то, что команда Митяя приняла на себя бразды правления им и расплатился с семьёй Иванычей.

— После подсчёта получилось, что вы создали имущества аэропорта на двести тысяч.

— Вообще-то на сто пятьдесят девять, — поправил меня Дядя Ваня.

— Я округлил. И отдаю вам эту сумму с радостью и надеждой видеть вашу семью здесь много-много лет. Плюс к деньгам, как мы договаривались ранее, предоставляю вам с собственность три шестиугольных участка. Они граничат с тем шестиугольником, на котором у меня поселился Николай.

— Ну да, ему с большим количеством народа трудно. Он же затворник.

— На вашей семье по-прежнему лежит функция авиации каганата и обслуживание самолётов.

— Ничего, мы как раз пока будем дома строить и всё такое.

— Я тут выписал сотни свидетельств на землю для казачества. Вам тоже выписал. Земля ваша, вы теперь вроде как фермеры-авиаторы. Деньги у вас есть. Ещё одна просьба. Я объявил тот участок, где живёт Николай — заповедником. Знаки поставим. Там нельзя охотиться, кроме как ему самому, как смотрителю, рубить лес, жечь костры и всё такое. Короче персональный рай для одинокого человека. Прошу тоже присматривать, однако я буду к нему приезжать.

— Поговорить?

— В некотором роде. Мне тоже иногда нужно одиночество.

Пока я торчал в аэропорту, диспетчер дал добро на посадку самолёта.

Однако Шпренгер всё равно оказался шустрее и к моменту, когда дипломатический борт остановился и готовился открыть люк для высадки пассажиров, старый службист уже был рядом.

— А Палмер Вас знает? — спросил я полковника.

— Только заочно.

На землю ступил Палмер в сопровождении двух гладко выбритых парней.

— Приветствую дорогого гостя из Британии! — я протянул руку Палмеру.

— И я Вас. А Вы, — он смерил взглядом Шпренгера. — Наверное Сибирское управление?

— Это мой дедушка по материнской линии, — невозмутимо соврал я.

— Тружусь в министерства иностранных дел, господин Палмер, как и Вы.

— Рад Вас видеть в каганате, коллега, — Палмер пожал руку Шпренгеру, своими словами намекая, что они оба представляют разведки своих стран. — Однако вынужден отметить, что наша страна подписывает пакт о мире раньше, чем Российская империя.

Шпренгер недовольно заворчал.

Англичанин был прав, формально никаких документов с империей о нашей дипломатии и взаимодействии не существовало и это большой косяк имперских чиновников. Однако он-то не настоящий дипломат, это уж он так, просто соврал. Какой с него спрос?

— Где мы будет подписывать исторический документ? — спросил Палмер. — Во дворце?

— Там сейчас дым коромыслом и братание ханов. Давайте к реке. Там подготовлен шатёр, стол, фотограф и всё такое.

— Всё такое… Пройдёмся пешком, чтобы обсудить детали?

Мы действительно прошлись пешком и пока мы шли, Шпренгер, который в городе впервые, показывал, что тут, где расположено и как устроено, а Палмер своими комментариями намекал, что знает, где Патронный завод и какую продукцию он выпускает.

— Я думаю, что вы не всё по продукции знаете, — многозначительно намекнул я, — но это завтра, на открытии Курултая.

— О, Вы меня приглашаете? — улыбнулся Палмер, — Как любезно.

— Вас и дедушку Шпренгера.

Мы с полковником переглянулись. Пока ждали гостя, обсудили этот момент и неизбежность присутствия англичанина.

— Мы раньше и не знали, что у вас такое родство…

— Как уж есть, — пожал плечами я. — Мне никуда не деться ни от англичан, ни от… дедушкиного внимания. Мы все это понимаем и принимаем, как данность.

…

Палмер достал отпечатанные на гербовой бумаге экземпляры пакта, выполненного на русском и английском языках.

— По правилам, если всё так, то мы садимся за стол, — впервые Палмер говорил без двойного-тройного подтекста и желания меня поймать или обмануть, а просто и без пафоса объяснял этикет подписания международных документов, — кладём перед собой по одному экземпляру. А фотограф снимает.

— Я готов! — подал голос Олег.

— Погоди. Говорите, господин Палмер.

— В кадре только Вы и я. Остальные за кадром. Так вот. Подписываем по одному экземпляру, обмениваемся, подписываем по второму. Встаем и пожимаем друг другу руки. Фотограф снимает каждое действие. Один из моих парней тоже взял фотоаппарат. Если у Вас снимки не получатся, то мы вышлем Вам фото.

— Очень любезно.

— Хорошо. Всё готовы?

Палмер и я уселись.

Я прочитал пакт и поморщился, англичане использовали хитрые и ставящие нас в неудобное положение формулировки.

Но, по сути, всё честно, мы обязуемся всех англичан беречь, отпускать, если арестовали, у нас свобода торговли, англичане не платят пошлины, в том числе ввозные, даже если их введут в будущем, а мы гарантируем что не будем делать гадости ни Соединённому королевству, ни его подданным.

— Вообще-то, мы одну контору всё-таки будем гонять. Вы помните, что мы повесим всех собак на Адвенчурес?

— Помню, — согласился Палмер, — но в официальный документ мы такого не впишем. Вы согласны с этим как юрист?

— Согласен. Но тогда я ничего и не говорил про Адвенчурес.

— Да. Все будет делать вид, что не говорили, Вы будете делать вид, что выдавливаете их из Степи. В документах следов об этом не будет. Ну что, подписываем?

Мы подписывали, фотоаппараты щёлкали. На заднем плане была река и горы. Красиво и исторично.

Мы пожали руки и мой экземпляр откочевал мне же в портфель, который я дал Шпренгеру.

— Вы очень доверяете своему дедушке.

— Ну да, даже жизнь свою доверяю.

— Есть одна вещь, которую я хочу рассказать Вам с глазу на глаз. Вы позволите, — блеснул очками Палмер, — Яков Лаврович?

— Ну, конечно.

Мы с Палмером отошли к реке, я незаметно достал из кармана сверток в двести тысяч, и он с ловкостью фокусника забрал спрятал его (а с такой машиной это сложно) в портфель. Имела место лёгкая коррупционная составляющая.

— Спасибо, Аркадий, с Вами приятно иметь дело. Но вообще-то я не только об этом.

— Мммм. А по поводу чего?

Он достал и вручил мне пачку газет.

— Вашего политического врага Ордена чистоты, так называемой Инквизиции — больше нет. По всему миру идут публикации, которые превратили их из секретного Ордена в посмешище и объект мирового обсуждения. Теперь всем плевать на интриги больших держав, на Степь, на финансовые кризисы, всем интересно, сколько кровавых дел натворила Инквизиция. Мы отследили пути движения документов, и они все родом из Венгрии.

— Чудеса, да и только.

— Да, чудеса. Но все понимают, что это Ваших рук дело. Ладно, не все. Мы понимаем и ещё кое-кто.

— Кто?

— Я не спешу Вас поздравить, в данном случае я скорее хочу Вас предупредить. У нас с Вами только работа наметилась на годы вперёд, а Вы раздраконили могущественные магические силы. Один злобный бог, который покровительствовал Инквизиции, снял с них защиту и проклял. А ещё он хочет Вашей смерти и это серьёзнее, чем обидеть Ми-Шесть или там кучку магов.

— Вы хотите сказать?

— За Вашей головой могут прийти. Инквизиция сброшена с доски.

— Новая игра? Новый враг?

— Одноголовый не враг, а скорее рассерженная сила. В общем, — он вручил мне газеты. — Вы можете почитать, если интересно. Но самое главное я сказал Вам с глаз на глаз. Всё. А теперь мы будем участвовать в этом фестивале ханов и каганов.

…

Вечер.

Ханы пили в шатре у Южных ворот и их уже было девять. Войско Юбы отдыхало.

Казаки щеголяли в новенькой форме и с новыми карабинами, чем производили впечатление на степняков из свит ханов и каганов.

Вообще-то это было не случайно, эти казаки, как и стоящие около шатра два блестящих «козлика» — это реклама.

Все готовились к открытию Великого Курултая, а я пыхтел на мотоцикле к хижине Николая.

Подъехав, я поправил сумку и шагнул к его жилищу, всё такому же простому и, как и прошлое, на берегу реки.

— Здравствуйте, Николай.

— И Вы. Вы пришли опять попросить меня съехать?

— Напротив, я этот участок земли сделал заповедником. Живите, сколько хотите. Единственное, что Вы теперь фигура мистическая, то есть в городе про Вас ходят исключительно небылицы. Говорят, что Вам триста лет, что Вы иномирец, что великий маг в изгнании и что в одиночку совратили весь гарем персидского шаха.

— Прямо весь гарем? Вот это я даю.

— Я имею в виду, Вы не удивляйтесь, люди чего только не придумают.

— Да я без претензий.

— Я Вам тут гостинцев привёз. А вообще я проездом.

— Аркадий Ефимович, Вы что-то путаете, у меня тут глухой угол, дальше только скала.

— А в ней есть туннель к нашим не вполне человеческим друзьям.

— Вы знайте, я никому то, что видел не рассказывал.

— И это только усилило байки про Вас. Посмотрим, куда эти мистические истории приведут, а пока… Мне надо к ним смотаться. На мотоцикле, да и туннель проверить.

— Ваша земля, Ваша воля, поезжайте. Или останетесь, я нам чайку заварю?

— Нет, мне, пожалуй, пора.

…

Вход в туннель был скрыт складкой скалы, но позволил мне проехать прямо на мотоцикле.

Включив фары, я гнал, и ехать пришлось недолго, всего несколько километров и я попал в шлюз перед залом элементалей. Попасть совсем внутрь можно только при помощи магии и только если это позволяют сами элементали.

…

— Здравствуйте, Никосий.

Старик потерял большую часть одежды и выглядел как безумец. Ну, может быть, он рассчитывал меня таким образом разжалобить и усыпить бдительность, чтобы напасть.

— Я знаю, что Вы опасный человек и часами ведёте беседы с элементалями, пытаясь выведать их тайны или доказать, что они — зло в чистом виде.

Он глянул на меня из-под кустистых бровей.

— Я Вам кое-что привёз. Газеты из Лондона, Нью-Йорка, Берлина.

— Не люблю немецкий, — процедил Никосий.

— А Вы всё же почитайте. Там смысл простой. Ваш покровитель от вас отказывается, потому что вы себя дискредитировали. Многие правители теперь хотят наказать Инквизицию, и вы стали ещё и юридическими изгоями.

— Мы берегли хрупкость мира и истребляли демонов.

— Нарушали международные законы и действовали в чужих юрисдикциях, казнили без суда и следствия, пытали и применяли запрещённую магию.

— Это просто бесплодная попытка очернить наше дело.

— Не бесплодная, Никосий. О вас теперь знает весь мир.

— Наш покровитель Вас покарает.

— Разберёмся. Не в первый раз.