Аспирант. Часть вторая

Глава 2

На следующий день в половину четвертого на машине Заварзиной мы

подъехали ко входу в Старый Парк. Там нас ждала уже знакомая “копейка”, возле которой стояли дядя Герман и Павел Трофимович.

Поздоровавшись с нами, дядя Герман коротко бросил:

- Так надо поскорее, а то скоро стемнеет. Ни черта тогда не увидим.

Мы пошли вглубь парка. Заварзина спросила:

- Герман Валентинович, а кто убит на этот раз?

- Молодая девушка. Девятнадцать лет ей было. Студентка педучилища.

Возвращалась домой через парк. Она на той стороне живет. Ну и не дошла.

Похоже этот гад засаду тут организовал. Ударил ее по голове чем-то

тяжелым, а дальше по старой схеме, оттащил в кусты, изнасиловал и

задушил. Главное зима сейчас народу в парке никого, не лето, вот он и

просек, что ему тут засады безопасней устраивать. Народ то через парк нет-нет да ходит, особенно из числа тех, кто на той стороне живет.

- И опять ни свидетелей, ни зацепок, - констатировал я.

Дядя Герман в ответ лишь расстроенно махнул рукой.

- Главное начальство мое в интересном положении оказалось. С одной

стороны, все эти убийства на обычную бытовуху или там на разбой - грабеж

не спишешь как бы это кое-кому ни хотелось бы. Кстати, у всех жертв

никакие ценности не пропали. У последней в сумочке вообще шестьдесят

рублей было и паспорт. Так что корытный мотив начисто отпадает. А с

другой стороны, во всех случаях и почерк один и ритуал. Все о маньяке

говорит! Но начальство признать это боится. А то вдруг по шапке прилетит!

Москва не довольна будет. Вот и гоняют нас как сидоровых коз. А у нас ни

улик, ни подозреваемых. Тупик, одним словом.

Разговаривая таким образом, мы продолжали идти по асфальтированным

дорожкам. Наконец мы подошли к густому кустарнику, начинавшемуся у

самой обочины, и дядя Герман, а вслед за ним и все мы начали

продираться сквозь него.

Идти было не просто, помимо веток кустарника сильно мешало и то, что

ноги постоянно проваливались в рыхлый снег. Однако мы быстро оказались

на небольшой лужайке, которая была окружена, с одной стороны, деревьями, а с другой кустарником. Как только мы вышли на эту лужайку, так дядя Герман остановился, махнул рукой и сказал:

— Вот здесь ее нашли.

- А когда это произошло? - поинтересовалась Заварзина.

- Три дня назад.

Юля ничего не ответила на это и со сосредоточенным видом стала

обходить лужайку. Она сделала это дважды, а затем остановилась на том

месте, где лежало тело убитой девушки. Я видел, как она стояла закрыв

глаза. Минуты текли за минутами Заварзина стояла все так же с закрытыми

глазами, не говоря ни слова и не двигаясь. Так же безмолвно стояли и все

мы. Тишину нарушал лишь шум ветра.

Наконец Юля пошевелилась. Она села на корточки и стала напряженно

всматриваться в то место, где еще недавно лежала очередная жертва

маньяка, вновь в безмолвии потекли секунды и минуты.

Наконец Заварзина поднялась с корточек и повернулась к нам. Меня

поразило то, что выражение ее лица стало каким-то трагическим, словно

она узрела своими собственными глазами чье-то огромное и не

поправимое горе. Я впервые подумал, о том, что знание, которым обладает, она ложиться на ее сердце грузом огромной тяжести.

Юля как-то, как мне показалось растерянно, пожала плечами и каким-то

глухим голосом произнесла:

- К сожалению мне нечего, вернее почти нечего сказать вам. Не знаю в

чем дело. То ли прошло уже слишком много времени то ли моих

способностей элементарно не хватает, чтобы увидеть более или менее

связанную картину произошедшего со всеми подробностями.

- Ну что-то вы все же увидели? - живо откликнулся на эти слова Заварзиной

Павел Трофимович, - и, если не секрет что?

Заварзина еще раз пожала плечами, а затем медленно сказала:

- Не знаю...Мне трудно описать то, что я увидела или даже не увидела, а

скорее почувствовала, - она вновь закрыла глаза, - первое, что я

почувствовала это был страх и боль. Именно боль. Похоже, что девушка

была в сознании, когда ее убивали, она все ощущала и понимала, что с ней

происходит. Как вариант ее оглушили, но затем она успела прийти в себя. И

в этот момент ей было очень и очень страшно и одиноко. А убийца... не

знаю, я как бы вижу какую-то очень размытую фигуру в густой, густой тьме, безо всяких подробностей. И еще у меня возникло странное ощущение, что

этот человек- убийца каким-то образом известен мне.

- Вы знакомы с ним? Или он просто напомнил вам кого-то из ваших

знакомых? - вновь спросил Дмитриев.

- Нет. Не так. Не то, чтобы я где-то или когда-то встречалась с ним или

даже он напоминает мне кого-то. Очень сложно объяснить это, трудно

подобрать соответствующие слова, - Юля вновь замолчала, ее лицо

приняло задумчивое выражение, через минуту- другую она продолжила:

- Он не напоминает мне никого из моих знакомых. По крайней мере

визуально. Но я чувствую, что, во-первых, этот человек мне почему-то

хорошо известен, не спрашивайте, почему и, что, во - вторых, если я каким-то образом повстречаю его, то он незамедлительно будет мною узнан.

Извините, но мне очень трудно подобрать необходимые слова, чтобы

адекватно описать вам то, что я почувствовала и ощутила.

После короткой паузы, наступившей после последних слов Заварзиной

Павел Тимофеевич спросил:

- Ну что же уважаемая Юлия Сергеевна попробуем еще раз или закончим

на этом? Как вы считаете? Сумеете ли вы получить какую-то

дополнительную информацию?

- Думаю, что вряд ли. По крайней мере непосредственно здесь. Возможно, мне удастся уяснить, что-то еще после дополнительных размышлений и

анализа, но я бы на вашем месте не рассчитывала бы на это. Хотя пробовать

я буду.

- Ну что же, для первого раза в принципе не плохо, - подытожил Дмитриев,

- главное мы убедились, что способности Юлии Сергеевны работают и

могут принести нам пользу. Возможно, действительно мы решили

воспользоваться ими слишком поздно.

- Кстати, - прервала его Заварзина, - один и тот же человек напал на

Елизарову и совершил это убийство.

- Вы уверены? - спросил дядя Герман.

- Да. Уверена. Уверена абсолютно.

— Значит все-таки серия. Да-а. Хорошенькое дельце.

- А вы в этом все еще сомневались уважаемый Герман Валентинович?

Напрасно, напрасно скажу я вам. Ну что если вы все не против, то пойдемте

отсюда.

Когда мы шли назад к выходу Павел Трофимович пустился в

воспоминания:

- Знаете ли, когда я служил под началом Глеба Ивановича Бокия мне

приходилось сталкиваться с людьми обладающими способностями

схожими со способностями Юлии Сергеевны. Конечно, такие люди

встречаются не сказать, чтобы особенно часто и в их поисках чаще всего

приходилось иметь дело со всякого рода шарлатанами, а то и прямо с

сумасшедшими. Но при этом попадались и настоящие самородки. Глеб

Иванович старался привлекать их от случая к случаю к решению разного

рода не простых оперативных задач. И знаете иногда результаты

деятельности таких людей просто поражали воображение!

Дядя Герман громко хмыкнул в ответ на эти слова Павла Трофимовича.

- Возможно в ваших чекистских делах все обстоит именно так. Но у нас

все несколько иначе. Данные, полученные от экстрасенса у меня, не

примет ни суд, ни прокуратура. Да что суд. Расскажи я о том, что мы сегодня

делали на месте преступления своим коллегам по розыску они меня, пожалуй, на прием к психиатру отправят. Так что даже если Юлия

Сергеевна подробно описала бы нам внешность убийцы то, как бы я этот

словесный портрет сумел бы использовать в розыске? Да у меня сразу бы

спросили, а откуда у вас товарищ майор словесный портрет

предполагаемого преступника особенно если учесть, что единственная

выжившая из числа его жертв ничего не помнит? И что бы я им на это

ответил? Что данные получены мною от ясновидящей после того, как она

осмотрела место преступления? Ну и где бы после этого я бы оказался?

- Да вам не позавидуешь, - заметил на это Павел Трофимович, - хотя, с

другой стороны, в вашем случае любая зацепка уже хлеб. Не так ли Герман

Валентинович? К тому же у вас есть уже опыт успешной реализации

оперативной информации, полученной как раз от “ясновидящей”, и в ее

роли выступала как раз Юлия Сергеевна. Я ни в чем не ошибаюсь?

Разговаривая таким образом, мы дошли до выхода из парка, где были

припаркованы машины, на которых мы добрались сюда. Попрощавшись

друг с другом, мы разъехались по своим делам.

Уже дома у Заварзиной я не удержался и принялся ее расспрашивать:

- Юля я вот так и не могу понять, что движет этими самыми серийными

убийцами? Можно ли как-то распознать их пока они не начали совершать

свои преступления?

- Что ими движет? Но, во-первых, как считается задатки серийного

убийцы, формируются в детстве подчас раннем. Этому способствуют

различного рода психотравмы, а особенно эмоционально холодные

авторитарные родители, которые подчас жестоко обращаются со своими

детьми. Во- вторых, серийные убийцы получаются из людей лишенных

эмпатии не способных любить и видимо никогда не бывших любимыми.

Мотивы, которые ими движут они разные. Впрочем, выделяют несколько

основных мотивов для серийных маньяков: это желание причинять мучения

своей жертве, демонстрировать власть над ней, и получая удовольствие от

этого, желание очистить мир от всякого рода не полноценных существ в том

числе и неполноценных в моральном отношении. Многие убийцы такого

рода приобретают психологическую зависимость от того, что они

совершают. Им нравится убивать и еще больше им нравиться сбивать с

толку тех, кто их ищет, ощущать себя не уязвимыми и самыми хитрыми. Они

видимо получают от этого дополнительный адреналин и превращаются в

своего рода наркоманов.

- Ничего себе, - произнес я, - а все-таки выявить заранее таких людей

можно или нет?

- Очень не просто если вообще возможно. Конечно, у уже разоблаченных

маньяков находят отклонения разного рода которые иногда проявляются

уже в детстве, но в целом такие люди обладают подчас поразительной

способностью к мимикрии. Внешне они совершенно не заметны, ведут

обычную жизнь, могут иметь полноценную семью и так далее. Более того в

определенных ситуациях такие люди могут демонстрировать недюжинное

обаяние и способность воздействовать на людей причем разного пола, возраста и социального положения. Специалисты даже говорят о том, что

внутри каждого такого маньяка живут как бы две личности. Одна — это

личность совершенно обыкновенного и законопослушного человека, а

вторая это личность холодного и безжалостного убийцы и насильника, психопата- садиста.

- Да-а, - протянул я, - но мне как-то трудно представить такое. Живет, поживает такой вот Иван Иванович, с женой и детьми, днем он как все, а по

ночам бац! Как какой-то оборотень превращается вдруг в убийцу, да еще и

серийного.

- Возможно сравнение с оборотнем как раз очень удачное, - ответила мне

Юлия, - а насчет того, что ты не можешь что-то там себе представить так это

скорее Саша твои проблемы. Люди подчас способны на такие поступки, которые никакой романист не придумает, потому что у него воображения не

хватит. Уж поверь мне.

- Например?

- Да вот хотя бы вспомнить, к примеру нашего общего знакомого

Тарханова. Сейчас он считает себя честным офицером, исполняющим свой

служебный долг и верным присяге. Да он не чурается не вполне чистых

методов работы, но в конце концов спецслужбы есть спецслужбы и понятия

о допустимом с моральной точки зрения там несколько иные чем у всех нас.

Что поделаешь специфика работы. И вот скажи ты, к примеру Тарханову, что через десять лет всего - на всего он будет верой и правдой служить

своему новому шефу вору в законе Гвоздеву он в лучшем случае в ответ на

эти твои слова покрутит пальцем у виска. Где сейчас Тарханов и где

Гвоздев. Они располагаются на совершенно разных полюсах бытия и их

пути никак не могут пересечься. Вернее, пересечься они могут лишь только

в том случае если Тарханов задержит этого самого Гвоздева как

подозреваемого преступника. И никак иначе. А всего через несколько лет

привычный для всех порядок рухнет, не станет ни КПСС, ни КГБ, и новыми

хозяевами жизни станут вот эти Гвоздевы. И они привлекут таких вот

Тархановых хорошими деньгами, и Тархановы забудут и про присягу, и про

честь офицера и пойдут в услужение этим Гвоздевым и будут так же

профессионально работать на них, как сейчас они работают на

государство. И таких Тархановых будет очень и очень много.

- Ты уже не в первый раз рассказываешь мне это, но честное слово мне

как-то трудно в это поверить. Нет я понимаю, что в любом стаде имеется

паршивая овца и даже не в единственном числе, но из твоих слов следует, что все, практически все стадо состоит из паршивых овец. В конце концов

воспитывали нас как советских людей извини уж за высокий стиль. Есть

все-таки какие-то базовые вещи и принципы, которые большинство людей

впитали, что называется с детства и они стали их второй натурой. Я,

конечно, не говорю про отдельных уродов типа тех же маньяков, но все же

не они определяют, так сказать, лицо общества. Напротив, они вынуждены

прятаться и маскировать свои преступные наклонности.

- Какой же Саша ты все-таки наивный. Советский человек... Пройдет

совсем немного времени весь этот порядок, который еще сегодня кажется

незыблемым, рухнет, и этот самый советский человек как с цепи сорвется.

Люди, которые сегодня выглядят вполне, себе благонравными гражданами

будут с легкостью творить совершенно неописуемые мерзости. Бандиты из

изгоев превратятся в уважаемых людей чье с позволение сказать

“ремесло” будет считаться в самых широких кругах вполне себе

престижным занятием. Старшеклассницы и студентки будут мечтать о

профессии валютной проститутки. Это хорошему человека научить очень

трудно, подчас почти невозможно, а плохое он усваивает мигом, а часто и с

удовольствием. Да еще в памяти людской как раз злодеи разных калибров

задерживаются дольше всего.

- И ты вот так спокойно говоришь об этом? Зная, что ждет людей и страну

всего через несколько лет ты даже не пытаешься приложить хотя бы какие-то усилия, которые если не предотвратят, то хотя бы позволят уменьшит

весь тот негатив, что ждет нас впереди?

- Кто тебе сказал, что я говорю об этом спокойно? Еще скажи, что я жду с

нетерпением наступления этих времен. Не забывай я жила в это время, теряла друзей в нем, в нем же погиб и Олег мой первый муж, после чего я

чувствовала себя наполовину трупом, наверное, года три. И у меня есть все

основания ненавидеть это время несмотря на то, что на него пришлась моя

молодость.

- Тогда в чем же дело? - в запальчивости я даже вскочил с дивана, - почему

же ты отказываешься действовать? Все знаешь и не пытаешься

использовать все пусть даже самые минимальные шансы на успех?

- Сядь Саша. Сядь и не бегай. А насчет действовать...Во-первых мы

говорили уже с тобой на эту тему, причем говорили не раз. А во- вторых, я

как ты мог заметить все же действую. В меру своих скромных сил и

возможностей. Стараюсь насколько могу уменьшить количество зла если

не во всем мире, то по крайней мере в отдельно взятом городе Величанске.

А объяснять тебе почему я не ищу доступа ни в Кремль, ни на Старую

Площадь по третьему разу я не собираюсь. По-моему, я объяснила тебе

мотивы своего поведения просто и доходчиво. Я не считаю себя виноватой

если ты, что-то не захотел или не смог понять. Надеюсь, что подобных

вопросов ко мне с твоей стороны больше не возникнет.

Мы замолчали. Я сидел насупившись. Доводы, которые приводила

Заварзина, с одной стороны, казались мне правильными и логичными, но с

другой стороны они вызывали сильное неприятие в моей душе. Однако

продолжение дискуссии мне также виделось совершенно

бесперспективным если конечно я не искал ссоры с Юлией. Погасив

возникшее внутри раздражение на нее, я поднялся с дивана и сказал:

- Ладно оставим эти дебаты на потом. Если будет еще время и

возможности для их продолжения. А сейчас я вынужден откланяться. Поеду

в общагу. У меня сегодня большой фронт работ над диссером намечен. А то

Пашкевич меня съест в конце концов без соли и перца. Заодно с Левкой

пообщаюсь, а то давно его не видел. Боюсь, что скоро забуду, как он

выглядит.

Юлия подняла свои глаза на меня и спокойно произнесла:

- Извини если чем-то задела или обидела тебя. Хотя в принципе моя точка

зрения для тебя не должна быть новостью.

- Закрой за мной дверь, - пробурчал я в ответ и направился по

направлению к прихожей.