Бастард рода Неллеров. Книга 9

Глава 4

Есть такое желание проверить, как моя великая целительская магия сработает на врождённых дефектах организма, тех, что на генном уровне. По идее не должна. Это как с изменением внешности, на день, два, неделю максимум что-то исправляется, а потом возвращается на круги своя, к тому, что дадено природой. И всё же попробовать бы хотелось. Только не в этот раз. Баронет Николай Гофф, крепкий, плечистый словно занимался много лет греко-римской борьбой что тот Александр Карелин, девятнадцатилетний парень начал терять зрение после перенесённой в детстве болезни, от которой умерло треть населения баронства и окрестных земель. Он вот выжил, но ослеп. Не полностью, чтобы прям совсем ничего не видеть, но сильно — только день от ночи отличал, да смутные тени перед глазами различал.

Баронесса Сесилия не раз и не два возила наследника к разным целителям. Однажды через дальнюю родню смогла добраться даже до какого-то верцийского лорда, с которым расплатилась не только деньгами и древним родовым перстнем, а и честью родной племянницы, но помогло лишь на полтора года. Николай и этому был рад, жаль радость продлилась недолго. Помочь баронету могло бы плетение с использованием тёмной до синевы зелёной нити, а целителей с такими возможностями ни в Кранце, ни в соседних странах не имелось. До недавнего времени.

Кстати, та племянница и сама была не прочь возлечь на ложе с лордом, надеясь понести от него сильно одарённого ребёнка, да только верцийский аристократ, аж целый заместитель главы сейма республики, оказался не из тех, кто любит плодить бастардов. Девушкой попользовался, но семенем не поделился. Дрянь хитрая. Поматросил, как говорится, и бросил.

Если знать, поражение конкретно какого органа вызвало у баронета столь неприятную травму, можно было бы обойтись одним из тех упрощённых плетений, которых у меня уже целая коллекция. Четыре из них используют энергожгуты тёмно-зелёного оттенка. Наверняка бы помогло. Да. Только диагност из меня никакой, жаль не заканчивал в прошлой жизни медицинского института, терапевтического факультета. Вот бы здесь развернулся.

Что ж, придётся опять лупить топором там, где вполне мог обойтись ножовкой или даже пилкой, а значит ещё три часа из жизни потрачу не на удовольствия или полезные дела. А ведь скоро Берта должна из университета вернуться, и Фриц с Тимохой к вечеру подтянутся, сам им встречу назначил.

— Сейчас попрошу меня не отвлекать, баронесса. — говорю гостье.

В гостиной, временно превращённой мною в операционную, всё готово для работы, осталось только заткнуть фонтан слов Сесилии. Её понять можно, волнуется тётка, хотя настроение приподнятое. Ещё бы! Вот так, считай, совсем случайно и ни за что получить для сына услуги прославленного целителя.

— Конечно, я не буду вам мешать, ваше преподобие. — отвечает и тут же, мне кажется, перестала дышать.

Сынок её всё время молчит. Сидит рядом с мамашей будто двоечник, пришедший с нею в кабинет директора школы. Может баронет ко всему ещё и немой? Да нет, здоровался же. А то я б до кучи и речь ему вернул. Что-то слишком часто самовосхвалением стал заниматься. В мыслях. Всему виной, не привыкну до сих пор к волшебству, творимому мною.

Солнечный свет заливает комнату сквозь оконца, и при нём плести заклинание много проще, чем пользуясь амулетом или алхимическими факелами. Свечи и лампы — вообще отстой, легко спутать оттенки, впрочем, я их уже много помню по памяти, так что, достаточно определиться с формой фигур.

Половина работы позади, когда услышал голосок Берты. Прибыла из университета. Комната у неё готова, покормить покормят. Надо не откладывать, съездить завтра же на рынок и купить или нанять ей служанку, пусть у неё своя будет. И Эльзе сказать, чтобы привела ту вдовую тётку. Лучше не самому с ней разговаривать, а вместе с Бертой. А то вдруг мне понравится, а девчонке моей нет?

Предпоследний этап самый сложный. Как раз надо ту самую тёмно-зелёную нить отделить от ядра почти полностью — ага, срубил он нашу ёлочку под самый корешок — и свернуть в фигуру как ещё не разрезанная лента из четырёх сарделек, а потом эту конструкцию уложить вокруг верхнего фиолетового, некромантского, цвета остроугольного ромба. Кончено же справился, не впервой. Затем завершающий штрих светло-голубым и ву а ля, готово.

— Баронет. — предупреждаю пациента, согнувшегося крючком на диване.

Вот что за привычка сутулиться? Никогда не понимал. Увы, Юлиану мне так и не удалось от неё отучить. Пока я на неё смотрю, держит спину прямо, стоит отвернуться — и опять знак вопроса спиной изображает. Ладно, всё равно она лучшая. Кузина, в смысле.

Николай успел собраться, выпрямился, потому обрушившийся на него поток удовольствия воспринял без вздоха сладострастия. Был у меня один боец после сражения у Тризненского озера, который штаны спереди перепачкал. Ну, сейчас кажется обошлось. Баронет Гофф лишь закрыл глаза ладонями на полминуты, а распахнув их, широко улыбнулся.

— Я вижу! Матушка, я всё вижу! — громко произнёс. — Милорд, спасибо!

Так и хочется сказать, что спасибо не отделаешься, да только не знаю, что с них можно взять. Пожалуй, что ничего. Нет, какие-то подарки, я там видел, они мне в сундуке привезли, с деньгами же у Гоффов вовсе не густо. Это я понял по нормальной функциональной одежде баронета. Будь мои гости побогаче, в столицу Николай прибыл бы разодетым в разноцветные шелка. Не в седле ведь ехал, в карете.

Гоффы принялись обниматься. Их восторг мог быть больше, да моё исцеление для баронета не первое. Возвращали ему зрение четыре раза на периоды разной продолжительности. Вот и теперь им приходится лишь ждать и надеяться, как тот Малыш возвращения Карлсона, что на этот раз глаза исцелились навсегда. Ну, лично я в этом уверен. Описания под рисунками плетений ещё не дали мне повода усомниться в их правдивости.

Затем следует традиционное выслушивание благодарностей, обещание всегда помочь, о чём бы не попросил, и вручение подарков, надо сказать, весьма скромных. Из ценного лишь золотое блюдо, не исключено, последнее из столь драгоценного металла. Не отказываюсь. Я реально это заработал, даже больше.

— Скажи, баронесса, полковник Арсений Гофф, он тебе не родственник? — спрашиваю про виргийского офицера, который командовал полком, воевавшим против меня.

— Арсений? — удивилась Сесилия. — Да, это мой двоюродный кузен. Но откуда вы его знаете? Он давно поступил на службу к Юлиану Третьему. Уж лет двадцать как. Весточки иногда присылает. Недавно попал в опалу, даже от должности отстранили, но друзья помогли. Вернулся в строй. Написал, что должны генерала дать. Он назначен командующим западным корпусом. Откуда вы-то, ваше преподобие, его знаете?

— Обитель мою хотел захватить. — спокойно поясняю. — Нет, я не в обиде. Понимаю, служба такая.

Намеренно поставил баронессу в неудобное положение. пусть быстрее от меня сваливает, иначе так и будет мне здесь славословить до темноты, а, судя по некоторым её взглядам и жестам, готова и на ночь остаться. Ага, ей пятьдесят один, но тётка выглядит очень неплохо. Кто-то может и повёлся бы. Нет, баронесса, молод я для тебя.

— Я ему напишу, милорд! — вскакивает, прижимая руки к груди. — Он извинится, обещаю. А если ему ещё раз прикажут выступить против вас, он откажется. Мы с ним ведь с детства…

— Не нужно отказываться. — прерываю. — Лучше пусть предупредит меня через тебя, если в Виргии кто-нибудь что-то плохое задумает.

Приглашать пациента и его матушку на поздний обед не стал. Не очень вежливо? Да и пёс с ней, этой вежливостью, они и так мне теперь должны. Зато проводил до самой кареты, предупредив по пути Берту, что сейчас за ней зайду, вот с ней и посидим за столом.

Возле ворот помимо экипажа Сесилии обнаружил остановившийся в этот момент паланкин. Это что ещё за все флаги в гости будут к нам? Ба, старый знакомый. В прямом смысле старый. Сколько ему лет? Семьдесят в прошлом году было. Ага. И такого пожилого человека прислали по мою душу.

Быстро попрощался с Гоффами и учтиво поприветствовал с трудом вылезшего из носилок брата Сильвестра, секретаря Марка Праведника. Как-то же он меня нашёл. Плохо. Получается, надолго скрыть моё прибытие в столицу не получилось. Интересно, кто меня сдал? Точно не прецептор, его я попросил никому про меня не говорить, а виконт Николай, если пообещал, своего слова не нарушит. Уважаю. Скорее, Филипп — не принц, главный инквизитор королевства — вот, кто информировал кардинала. Он меня видел в рансбурской штаб-квартире Ордена, я заметил его удивлённую физиономию в одном из окон.

— Завтра утром? — переспрашиваю.

Пытаюсь вспомнить, что у меня запланировано, а там целая телега с горкой, да только есть приглашения, единственным оправданием для неприятия которых является смерть. Так что, все дела с утра идут лесом.

— Да, завтра. — строго подтверждает старик, глядя на меня как Ленин на буржуазию. — И его высокопреосвященство сильно удивлён, что вы не соизволили его известить о своём пребывании в столице.

— Забегался, закрутился по делам ордена. И не полагал, что кардиналу есть дело до какого-то аббата. Мало ли нас в Рансбур приезжает? — оправдание так себе, ну да за неимением лучшего сойдёт. — Конечно же я буду. К шести? Хорошо, буду к семи часам. Можешь так и доложить его высокопреосвященству.

А ну как завтра воспользуюсь моментом и задам кардиналу вопрос насчёт всемогущества Создателя? Может ли наш Господь сотворить камень, настолько огромный и тяжёлый, что сам окажется не в силах его поднять? Ага, спрошу и тут же окажусь в еретиках. Опять глупые ехидности в голову лезут. Нет, не знаю, определяет ли бытие сознание, но юный организм точно как-то на голову влияет. Иначе не подкидывал бы ненужного сарказма в серьёзных вопросах.

Отправил секретаря Марка Праведного восвояси и вернулся в дом. Девчонки уже накрыли нам с Бертой стол в большой гостиной, примыкающей к комнатам новой хозяйки. Кстати, надо было бы узнать, можно ли оформлять недвижимость на совладения, чтобы мы оба с ней числились собственниками. Вроде никакой разницы, однако, случись что со мной, особняк перейдёт во владение рода — наследников-то у меня нет, рано ещё их иметь — а захочет ли Джей оставлять вассалу такую дорогую недвижимость или посчитает, что слишком сахарно, не известно. Надо будет и в самом деле оставить какие-то распоряжения на этот счёт. Как там у Булгакова в «Мастере и Маргарите», дело ведь не в том, что человек смертен, а в том, что он внезапно смертен. Ух, чего это я опять о грустном?

Миледи из Новинок, так и не разучилась при первых минутах встречи со мной наливаться красным, что та графиня Вишенка из сказки про Чиполлино. Или точнее она более тёмная Черешенка, всё же брюнетка, причём, жгучая. Хотел эту сказку включить в свой первый сборник, да пока решил погодить, слишком революционная и крамольная, выставляет знать в плохом свете. Наверное вообще не стану её писать.

— Ты опять решила ничего не есть? — укоряю Берту. — Так и останешься похожей на скелет. Ну-ка давай, клади себе курочку, кашку, не стесняйся, кухарка старалась, а ты её обижаешь. Нарезки может поближе пододвинуть? Рассказывай теперь, что нового у тебя.

Вначале немного смущаясь, но по мере того, как видела, что я с интересом и доброжелательно её слушаю, всё более смелее девчонка довольно подробно рассказала о своём изменившемся положении среди студентов. Ну, собственно, этого я и ожидал. Удивительней было бы, окажись по другому. Она ещё не догадывается, что попала из огня да в полымя. Если вначале бывшую крепостную в лучшем случае игнорировали, в худшем пытались унижать и оскорблять, то теперь подруге милорда Степа Неллерского не оставят прохода, начнут докучать льстивой лицемерной дружбой и униженными просьбами. Тут к гадалке не ходи.

Да уже началось. И не только со стороны одногруппников. Подтянулись и их родители — у Берты два приглашения в гости, и ректор с деканом вместо второго урока целый час продержали её в кабинете для приёма посетителей, выспрашивая, не нуждается ли миледи из Новинок в чём-либо, какие у неё трудности в учёбе и требуется ли какая-нибудь помощь от университета.

— А я не знаю, что им говорить. — пожаловалась девушка. — Знаю, тебе не захочется с ними встречаться и выполнять их просьбы.

— Не хочу. — подтверждаю и придвигаю себе очередное блюдо, что-то навроде рыбы в кляре, только обвалка без яиц, но тоже вкусно. Показываю Берте пример и смотрю на неё строго, пока она со вздохом не берёт кусочек рыбки. — Но ты и не отвечай ничего. Улыбайся загадочно, примерно так. — показываю, чем вызываю у девчонки хи-хи. Наконец-то. — Хотя, мне рассказывай, может кому-нибудь и пойдём навстречу. Я ж здесь долго буду. Что-то ещё? — уточняю, заметив, как она волнуется.

— Да, ещё. — поёрзала. — Оказывается, принцесса Хельга считала меня своей подругой. Я так-то с ней редко разговаривала, в основном книги ей только давала, которые ты присылал, ну, где истории. Особенно ей про Алису понравилось. Вот. Теперь она на меня обиделась.

— Ничего себе. — чувствую засаду. — И в чём причина опалы?

— То что не сказала ей о твоём прибытии в Рансбур.

— Так. — размышляю не долго. — Правильно понимаю, что у тебя всё-таки есть возможность вернуть её расположение?

— Да, Степ. — кивает. — Я должна добиться вашей срочной встречи.

— И всего-то? — теперь уже я усмехаюсь. — Никаких проблем, я и сам собирался через пару дней явиться во дворец к дяде Андрею, вице-канцлеру. Заодно и принцессе засвидетельствую почтение.

— Нет, Степ. Она говорит, что срочно. И так, чтобы никто не знал о вашей встрече.

Интересно, как Хельга это себе представляет? Если не во дворце, то ей надо будет его покинуть. Одну её никто не отпустит, она там под прицелом множества пар глаз. Или я чего-то не знаю? Да нет, особа королевских кровей — не иголка в стоге сена. Её все видят. При выезде обязателен эскорт гвардейцев, а значит и Эдгару доложат, братцу её дорогому.

— Мне её выкрасть? — не сдерживаю иронии.

— Не знаю, — Берта шутки не поняла. — Она говорит, чтобы ты придумал, как это сделать. И не затягивал со встречей.

Вот это я понимаю, постановка задачи. Ей нужно, а я проявляй таланты. Похвально, чего. Ладно, принцессе ведь не откажешь. Придётся действительно что-то придумывать. Видать, Хельгу очень сильно припекло, раз торопится. А ведь стань она женой Гарри, своего кузена, ей в случае успеха заговора Филиппа однозначно когда-нибудь придётся стать королевой Кранца. И чего ей не нравится? Или вариант со Степом Неллерским в качестве принца-консорта Хельге более мил? Одно дело быть супругой правителя, а другое самой править. Может я ей просто нравлюсь? Такой вариант не исключён, помню как она стала на меня смотреть после наших бесед. Ох, язык мой — враг мой. Вдруг и в самом деле влюбилась? Любви ведь не только все возрасты покорны, но и сословия, включая коронованных особ.

— Хорошо. — решение пришло в голову внезапно. — Скажешь принцессе, чтобы завтра во второй половине дня, как только ты прибудешь из университета, вместе с тобой отправилась в главный храм помолиться.

— У нас во дворце своя церковь имеется.

— Знаю, но там служит не мой дядя, твой, считай, новый родственник прелат Курт. Так что, собирайтесь туда. Там дядя нам устроит встречу наедине. Совсем же без фрейлин её не отпустят? Вот ты и составишь компанию.

— Я служу королеве-матери…

— Это уж принцессы забота, что королеве Матильде сказать. Придумает что-нибудь. В конце концов вы ж с Хельгой подруги. Раз она так говорит.

— Она, она, Хельга тебе нравится? — опять налилась кумачом Берта.

Ох, мне ещё ревности девчачьей не хватало. Дожил, чёрт. Надо будет как-нибудь проанализировать, что со мной происходит. И не на ходу подумать, а куда-нибудь удалиться ото всех — недоступное мне удовольствие — и серьёзно поразмыслить.

— Берта, ты должна сердцем видеть, кто мне на самом деле нравится. — ободряюще улыбаюсь. — Ты же женщина, хоть пока и не совсем взрослая. И потом, кому я письма пишу и книжки шлю? Кстати, насчёт книжек. Не покажешь мне, что вы там сейчас изучаете у себя в университете?

Рано вынашивать планы насчёт подруги на жизнь. Берта мне нравится больше, чем кто-либо другой, только, во-первых, не факт, что с меня снимут сутану, а заставлять понравившуюся девушку оставаться одинокой или делать сожительницей категорически не хочу, а во-вторых, аристократы в вопросах брака что те рабы или крепостные, с кем скажут пойти под венец, с тем и пойдёшь.

С недоумением и расстроенными чувствами перед отъездом из Неллера узнал, что оказывается моя женитьба на Анне Миорской, дочери виргийского герцога, отложена пока, но не отменена. Гадство. Что-то же ещё плохое на этот счёт слышал? Ах, да. Она ж ещё обладает дурным нравом. Граф Тибо-Ластский по пьянке со смехом рассказал на пиру, когда чествовали Андрэ с Юлианой. Анна во время охоты, переодевшись в парня и подкупив пару гвардейцев сбежала от родителей, и поймали её лишь возле самой границы с Ладунзой. Хотела стать морским офицером. С её источником, где в основном синие и голубые оттенки, воды и воздуха, её бы на любой флот взяли. если конечно не испугались бы проблем с герцогом, её отцом. Лучше бы не поймали. И у неё мечта осуществилась, и дамоклов меч над милордом Степом Неллерским исчез.

— Вот, это мы должны до завтра выучить, и будем в лаборатории варить.

— Зелье для удаления памяти? — смотрю в описание алхимического отвара. — Реально что ли прошедшие два дня человек не вспомнит?

— Если не напоить этим отваром, — Берта перелистнула страницу и ткнула пальчиком в следующий рецепт. — то да. Это мы на следующей неделе станем смешивать и напитывать энергией. Видишь, тут важна сама магия, а не оттенки. Любым цветом можно насыщать. Удобно же?

— Ага. — соглашаюсь.

Надо самому углублённо изучить алхимию, она прекрасна и опасна. Нужно понимать, чего ожидать от возможных препаратов, а то ведь и защитный амулет по определению ядов не поможет и снятие пробы Юлькой. Некоторые опасные субстанции не воспринимаются артефактами как отрава, а вред могут причинить похлеще.

Оставил Берту готовиться к занятиям и отправился к себе. Пока не появились мои гавроши Фриц с Тимохой, займусь магией. Интересно, вызов к кардиналу и настоятельная просьба Хельги о встрече как-то связаны? С матримониальными планами кардинала насчёт меня вроде покончено, Мария, ещё когда она являлась главой нашего рода, недвусмысленно дала понять Марку Праведному, что Саворским не видать милорда Степа Неллерского как своих ушей. Или его высокопреосвященство из тех, кого в дверь гонишь, они в окно залазят? Ладно, чего гадать? Съездим, послушаем. И его, Хельгу.