Беглецы. Хроноворот.

Глава 17.

– Вскрывай.

Он отдал команду, спокойно ожидая, когда универ-кибер выполнит свою задачу. По пути к базе «России» крейсер наткнулся на место бывшего сражения между людьми и аграфами. Заваленная обломками система, множество раздутых обледеневших трупов обоего вида, уничтоженные спасательные капсулы. Впрочем, сканер обнаружил одну относительно целую – её откинуло каким-то образом чуть ли не на край системы, и сейчас оплавленный шар нёсся в неведомые дали. Практически ни одно из устройств спасательного аппарата не работало, поэтому определить без вскрытия, кому принадлежит металлоновый шар, не было возможности. Опознаватель выгорел подчистую, ни одно из других электронных устройств тоже не действовало, да и сама поверхность обгорела настолько сильно, что даже оплавилась. Нечего и говорить о том, что все надписи и идентификаторы снаружи были уничтожены, но сканер показывал внутри наличие живого организма. В принципе, можно было использовать нейтрино, но Михаил резонно полагал, что бедолага внутри и так еле жив, а если того ещё и облучить из нейтроскопа, то кладбище тому выжившему будет гарантированно, несмотря на всю мощь науки. Вспыхнул на мгновение лептонный резак на щупальце кибера, другими он ухватился за вплавленный в поверхность люк, послышался сочный шлепок, с которым внутрь капсулы проникла атомсфера. В следующее мгновение наружу вывалилась тонкая фигура в обычном аварийном скафандре. Разглядев, кто лежит на полу, Михаил присвистнул – только аграфки ему не хватало! Новые осложнения не заставили себя ждать. Что же ему так не везёт то?! Тут же сработал искин:

– Командир, она пока живая.

– Что значит – пока?

– Состояние крайне тяжёлое. Отравление продуктами метаболизма организма, плюс сильное облучение, голод, обезвоживание второй стадии, на что указывают сморщенная кожа и пониженная температура конечностей. Прошу санкции на отправку потерпевшей в регенератор корабля.

Звонарёв махнул рукой:

– Ладно. Действуй.

Тут же один из универсальных киберов метнулся к телу, подхватил его щупальцами и шустро понёсся к выходу. Михаил же приблизился к уже остывшему входу, заглянул внутрь капсулы. Как он и ожидал – чёрные, закопчённые стены, выгоревшие, оплавленные приборы. Невольно поёжился – девчонке, или женщине, явно досталось.

– Пустить остатки капсулы на переработку.

– Принято.

Отозвался искин. Затем вдруг подал голос:

– Командир, разумный в капсуле. Прогнозируемый срок лечения и восстановительных процедур – шестнадцать часов.

– Хорошо. Сколько до базы «России»?

– Прибываем в систему через три минуты.

– Отлично. Пока там орлы думают – загрузить базу в любой из свободных трюмов.

– Что делать с разумными, находящимися на ней?

– Обездвижить, затем доставить на крейсер, после чего отправить к остальным.

– Будет исполнено, командир.

– Действуй. Я – отдыхать…

Михаил, оторвавшись от приборов, с недоумением посмотрел на парней, стоящих перед ним, потом его глаза прояснились:

– А, это вы!

Потёр пальцами виски, пожаловался:

– Совсем заработался. Кофейку? Или чаю?

– Да мы…

– Вы, ребята, извините, но если я сейчас не выпью чашечку кофе, то от меня мало толку будет.

Парни переглянулись, потом согласно кивнули.

– Мне чаю. А мне кофе.

– Вот и славно.

Звонарёв поднялся:

– Идёмте. Как я понимаю, вы определились?

Оба «россиянина» двинулись за ним по апартаментам, удивляясь их величине и обстановке. По логике событий, они ждали чего-то невероятного, или роскошного. Здесь же всё было очень просто, даже, можно сказать, скуповато, что ли. Казённого вида стандартная мебель, самые обычные пластиковые стулья, какие можно встретить в любом земном кафе. Но в следующей комнате всё резко переменилось: обтянутые тканью стены, удобная красивая мебель, не земная, но и не Содружества. Мягкий пушистый ковёр на полу, и… Кучи разбросанных детских игрушек. Михаил слегка нахмурился – надо будет сказать Джун, чтобы та прибралась… Впрочем, та уже выходила из детской, поправляя свой любимый халатик. При виде посторонних с Михаилом ойкнул, собирая ткань домашней одежды на груди ладонью:

– Хозяин…

– Джун, почему беспорядок?

Строго спросил он, показывая на раскиданные по комнате игрушки. Девушка потупилась:

– Простите, хозяин, не успела убрать. Света захотела спать, и я решила сначала её уложить, а потом прибраться…

– Тогда – ладно. Закончишь уборку – приходи на кухню.

Девушка кивнула, а молодые люди прошли дальше.

– Хозяин, значит? Рабыня?

С ехидцой произнёс Александр. Звонарёв отмахнулся:

– А вы, ребята? Что, в бордели ни разу не заглядывали? А кто там, по-вашему, работает? Андроиды? Или любительницы?

Парни замолчали.

– Я, с ней, кстати, ни разу не спал. Это нянька для дочери. У меня то времени часто не хватает на неё, а воспитывать своего ребёнка андроиду я никогда не дам.

– Извини.

– Ладно. Она, кстати, не оширка, как вы оба подумали.

Он усмехнулся.

– Японка. Тоже с Земли. Поэтому и купил.

– Да ты что?!

Не выдержал Петров.

– Настоящая? Самурайка?

– Да. Сейчас придёт к нам на кухню, спросите, если мне не верите.

– Да ладно…

…Кухня обоих ребят поразила – ничего подобного они не ожидали увидеть. Впрочем, контраст между роскошью тех помещений, которые использовались Звонарёвым для себя и своей семьи, и, как они поняли, нежилыми, этим и объяснялся. Тем, что никто лишнее заводить не собирался. Налив всем то, что было заказано, он сделал первый глоток, посмаковал, затем обратился к ребятам:

– Всё. Я готов. Говорите, что надумали?

Медведев промолчал, уступая пальму первенства Сергею. Тот недоумённо покосился на друга, потом ответил:

– Летим на Землю, забираем родных и друзей, хотелось бы, конечно, побольше народу взять, ведь планету колонизовать надо…

– Ясно. Значит, вы за первый вариант. Что же – могу сказать, верный выбор. Тогда давайте думать… О, Джун! Ты как раз вовремя! Что будешь, чай, кофе?

– Кофе, хозяин. Чай вы не умеете заваривать.

– Это верно. На ваши церемонии у меня времени не хватает. Привык по-простому – заварку раз, кипятком залил покруче, и нормально!

Девушка улыбнулась:

– И получается бурда. Так что уж лучше кофе. На него у вас всегда терпения хватает, хозяин.

Парни снова переглянулись – девушка вела себя вовсе не как забитая рабыня. Скорее, равная им и своему владельцу по статусу, если не как любящая жена. Та сделал первый глоток, смешно наморщив аккуратный носик, потом выдохнула:

– И – ха-а-а! Как вкусно!

Улыбнулась ребятам:

– Извините. Отвыкла от гостей.

– Вы – с Земли?

Девушка кивнула в знак согласия. Затем пояснила:

– Я из Токио. Поехала с подругами в горы на горячие источники. Вышли на остановке. Дальше ничего не помню. Очнулась уже здесь, в Содружестве.

…Разговор шёл, естественно, на всеобщем. Ни молодые люди, ни Джун не знали языков друг друга. Это же, единый для Содружества, позволял всем спокойно общаться.

– А вы? Как вы очутились тут?

– Да так же. Только взяли нас во время боя. Военные Аратана освободили из пиратского плена. Стали мусорщиками…

– Мусорщиками?

Не поняла девушка. Пришлось пояснить:

– Тут так называют тех, кто расчищает бывшие места сражений.

– А… Ясно…

– Организовали корпорацию. Только начали становиться на ноги, развиваться – началась война. Ну а дальше…

Сергей вздохнул и уткнулся в чашку. Михаил объяснил специально для Джун:

– У ребят из-за меня неприятности. И я должен им помочь. Их корпорация решила уйти из Содружества. Колонизовать новый мир. Сейчас мы определимся с местом, затем решим, какие фабрики и заводы будут необходимы на новой планете, а после этого направимся к Земле, чтобы колнисты забрали своих друзей и близких с собой.

Личико девушки вдруг потеряло свою весёлость. Она растерянно произнесла:

– Мы летим на Землю?

– Да.

– И… Вы меня там отпустите? На Родину? В Японию?

– Да. Ты же хотела вернуться? Не сразу, извини. Сначала мы сделаем свои дела, а потом, перед отлётом, я тебя отвезу домой, прямо в Токио. И даже заплачу за уход и воспитание Светы.

– Да, хозяин…

Опустила голову, скрыв выражение лица. А Михаил уже приступил к обсуждению предстоящих дел:

– Значит, так. Вот, на мой взгляд, подходящая планета. Стандартная жёлтая звезда, с девяносто девятипроцентным совпадением потока светила. Не будет ни патологий, ни вредных мутаций. Сила тяжести – один стандарт. Третья, как и Земля, планета от светила. Расстояние до Содружества – два с половиной миллиона световых лет. Собственно говоря, это даже не другая Галактика, а куда дальше. Пятая от нас. То есть, от того места, где мы сейчас находимся. Соотношение океанов и суши пятьдесят на пятьдесят. Половина вода, остальное – суша. Один большой общий материк. Сезоны – присутствуют, перепады температур не такие резкие, как на Земле. По мне – идеально для колонизации. В ближайшей округе от звезды радиусом в сто световых лет разумной жизни не имеется. Чуть дальше – с десяток систем навскидку будет. Аборигенный тип аналогичен людям, как и генотип. Так что скрещивание…

Чуть заметно усмехнулся, глядя как ребят покорёжило при этом термине.

– Возможно. Карты планеты и системы вместе с ближайшими звёздами я вам дам. Сейчас и перекину. Теперь вопросы. Задавайте.

Первым начал, естественно, Петров:

– Что там с ископаемыми?

– Стандартный набор. Но рекомендую вам не пользоваться недрами, а разрабатывать два астероидных пояса системы. Да и в округе немало добра. Корабли у вас будут, шахтёрский комбинат и базу мы купим.

– Миша, вот ты говоришь – купим, купим. Ладно. Согласен. Ты деньги даёшь, потому что у нас то с ними напряжёнка. Но вот как нам пользоваться этой техникой? Сам знаешь, в Содружестве всё заточено под нейросети! А мы, после твоих рассказов, как-то не горим желанием стать в будущем овощами…

– Верный вопрос. У меня нейросети нет. Но я могу пользоваться местной техникой спокойно. Почему? Джун, кстати, я тоже сетку не ставил. Объясняю – адаптер. На мозг не влияет. А вот управлять машинами и прочим – возможность даёт. Как и нормально учится, усваивать новые знания естественным путём. Да, это будет медленнее, зато ваши черепушки не будут тупеть, а наоборот, развиваться. Имплант этот простенький, их производство я у вас поставлю. Да и вообще бросать вас никто не собирается, ребята.

Звонарёв улыбнулся:

– Мне, в конце концов, тоже не улыбается всю жизнь проболтаться в космосе. Так что связь держать будем…

И неожиданно зевнул, смущённо прикрыв ладонью рот.

– Извините. Уже третьи сутки на ногах. То одно, то другое…

Опять зевнул, потряс головой.

– Ох… Простите, ребята, но я с ног валюсь. Даже кофе не помогает. Вы пока соберите у своих адреса их близких, кто где, будем планировать, как их вытаскивать. Далее – если есть хорошие друзья, тоже неплохо бы иметь списочек. И вот ещё что – среди вас девяносто процентов – мужчины. Не лопнете от спермотоксикоза? А? Тоже подумайте над решением проблемы. Точнее, предложите варианты. Постараюсь их решить. И ещё – у меня будет свой дело на Земле, так что рассчитывайте в основном на себя. Договорились?

Оба парня кивнули. Потом Сергей задал вопрос, который интересовал землян больше всех:

– Когда будем на Земле?

Михаил усмехнулся, потом сделал непонятный жест, и одна из стен гостиной вдруг стала прозрачной:

– Да мы, как бы сказать, уже… За Луной прячемся. Уже час.

– Мать твою…

Только и смог выдохнуть Александр, глядя на до боли знакомый голубой шарик, покрытый белыми облаками…

…До чего же красивы карельские леса летом! Густой хвойный запах, душистые заросли высокой травы, чуть пружинящая под ногами старая хвоя, и, разумеется, вездесущие, противные и кусачие до невозможности комары. Впрочем, от инопланетной химии они дохли на раз, тем более, что запаха у неё нет, как таковой, в отличие от отечественной или импортной. Михаил вылез из высокобазного вездехода с эмблемой одной из земных фирм, разминая кисти рук. С виду он ничуть не отличался от обычного туриста, которых в последнее время развелось на просторах бывшего СССР больше, чем нужно. Типичная северная деревня, полувымершая, с пьяными с раннего утра немногими аборигенами. Раньше, при Союзе, здесь бурлила жизнь, сажали огромные поля картошки, которые каждую осень в добровольно-принудительном порядке убирали пышущие быстро проходимым энтузиазмом студенты, трудились трактора, мычали стада коров на полях и фермах. Сейчас же… «Эффективные» менеджеры быстро претворяли заокеанский план уничтожения России, как государства и этнографической единицы. Чего было у них не отнять – геноцид проводился действительно с потрясающей эффективностью и неподдельным рвением, стимулирующимся фантиками зелёного оттенка. Немногие ещё барахтающиеся предприятия низводились к складам металлолома и разваливающимся останкам стен. Зато, как грибы после дождя, вырастали типовые металлические коробки складов, да бескрайние просторы страны заполоняли толпы чуждых по менталитету и образу жизни гастарбайтеров, успешно добившихся так называемой «независимости». Правда, привыкнув сидеть на шее России и лишь пользоваться трудами русских инженеров, крестьян и рабочих, с невиданной энергией вырезав под корень тех из них, кто имел несчастье оказаться в период «революций» на территории новых ханств, байств, и прочих… Халифатов, аборигены коренной нации вдруг осознали, что для того, чтобы хоть как то существовать, необходимо трудиться. Самим, собственными ручками, отвыкшими от труда, шевелить не умеющими и не приспособленными к умственной работе мозгами. А русских то не осталось! Их уничтожили, продали в рабство соседям поумнее, кто успел – сбежал, бросив всё, оставшись, зачастую, в одних трениках или халате. И ничего не оставалось, как отбирать у тех, кто побережливее из своих же земляков то немногое, чудом сохранившееся от СССР, да карабкаться во властях. А учитывая вековую, изначальную клановость и родовую нетерпимость, вспыхнули гражданские войны, потянулись караваны наркотиков, оружия, и «белой кости» по горным тропам и дорожкам… Россия же уничтожалась ускоренными темпами под чутким руководством с Запада. Безработица, достигшая колоссальных размеров, потому что немногие имеющиеся места заполонили гастарбайтеры. Беженцы из бывших союзных республик, зачастую не имеющие, несмотря на громогласные заявления, куска хлеба. Причём несчастные, как правило, были этническими русскими, оказавшиеся никому не нужными в своём Отечестве. Зато приветствовались и буквально облизывались всякие «возвращенцы», диссидентствовавшие в своё время за границей, ненавидящие государство, вскормившее и выучившее их в лучших вузах мира, до мозга костей. Михаил, едва оказавшись на Земле, просто физически ощутил ту атмосферу отчаяния и безнадёжности, пропитавшее общество до самых кончиков. Сам видел высококлассных инженеров, вынужденных торговать импортным дерьмом на рынках, военных высочайшей квалификации, работающих грузчиками, потому что нечем было кормить семьи, малолетних проституток, вышедших на панель, чтобы накормить семьи. Но несмотря на все усилия, страна ещё жила. Карабкалась, истекая кровью, но держалась на плаву. Хотя была уже на грани…

– Слышь, мужик, чего ищещь?

Послышался сиплый пропитой голос позади него. Звонарёв обернулся и едва не ахнул от изумления – вместо ожидаемого синеносого спившегося бомжа, ставшего привычным в федерации, перед ним стояла потасканная, но… Девушка. Лет восемнадцать, может, чуть больше. С тусклыми глазами в красных прожилках, морщинками в уголках глаз, багровым носом старого выпивохи.

– Чё встал? Лучше дай сотню на опохмел. Видишь, помираю?

Она закашлялась, согнувшись и приложив руку к груди, обтянутой непонятным балахоном. Выпрямилась затем, так же сипло, выдавила из себя:

– Ты не думай, если хочешь, я и дать могу. Чтобы не за так.

Затем неожиданно горько усмехнулась, тем же сипящим голосом выдохнув:

– Коли не побрезгуешь, да не побоишься чего-нибудь подцепить.

– Где Чёрное озеро знаешь?

Она отшатнулась.

– Есть такое. Далековато, правда…

Прищурилась на вездеход, потом кивнула:

– Твоя лайба пролезет.

– Покажешь где – тысячу дам.

– Не врёшь?

Он поправил висящую на боку сумку, тронул ремень, на котором ножнах висел силовой тесак.

– Слово.

Сделал небольшой шаг назад, чуть наклонил голову влево, окидывая одетую в лохмотья, в буквальном смысле этого слова, девчонку. Покрутил носом:

– Правда, вот попахивает от тебя…

Она, неожиданно угрюмо, буркнула:

– А сгорела баня то. С моими стариками вместе. Одна осталась. Когда в тазике ополоснусь, когда и так обойдусь. Так что, тебе надо к Чёрному Озеру?

Кивнул.

– Так покажешь?

– Похмелиться надо. Иначе не дотяну.

Она закашлялась опять, потом сплюнула почему то синей слюной на пыльную землю.

– Тьфу, гадость.

Выпрямилась:

– Так дашь сто рублей за показ?

– Сказал же – кит дам.

– Кита мне не надо… Похмелиться бы…

Выругавшись про себя, потому что больше никого из аборигенов видно на улице не было, открыл дверцу, дотянулся до перчаточного ящика, вытащил бутылку коньяка, пошарив на ощупь, достал пластиковый стакан. Плеснул на четверть, отметив, как жадно загорелись до этого мутные глаза, протянул:

– Закончим дело – отдам остатки. А то вырубишься по дороге. На старые то дрожжи…

Она взяла трясущейся рукой, в два больших глотка жадно осушила, замерла, прислушиваясь к ощущениям, а он с интересом наблюдал за реакцией. Коньяк не подвёл – девчонка как-то вдруг начала распрямляться, глаза прояснились. Он словно услышал, как с натугой провернулись шарики в мозгах. Что интересно – гудящая вокруг туча гнуса аборигенку напрочь игнорировала.

– Туда до вечера пилить будем.

Пожал плечами:

– Не страшно. Если отмоешься.

Покрутил носом опять, та насупилась, потом махнула рукой:

– В озере и сполоснусь.

Снова открыл дверцу джипа:

– Залезай.

И обойдя машину с другой стороны, полез на водительское сиденье…

…Всё так, как и описывалось в преданиях: небольшое, идеально овальное озеро, наводившее на мысли об искусственном происхождении, ровный пологий берег, поросший иван-чаем и обычной травой, вековые мачтовые сосны, с вершинами, царапающими небо. Михаил остановил машину на берегу, возле матово-чёрной воды и выпрыгнул наружу. Потянулся, слушая, как сладко хрустнули косточки и кровь побежала быстрее – дорога была муторной, что, впрочем, и ожидалось по тем же преданиям. С другой стороны хлопнула вторая дверь, под рамой появились голые исцарапанные ноги. Поморщился – свежий чистый воздух опять начал вонять грязным телом и гарью.

– Эй, не хочешь сполоснуться пока?

В ответ – молчание.

– Как знаешь, ночевать тут придётся.

Опять тишина. Ну-ну… Спать будем в машине, и в таком виде я её внутрь, в салон не пущу. И так всё провоняла своими тряпками. Всё дорогу с открытыми окнами. Пыли нанесло – миллиметр толщиной. Осмотрелся по сторонам, выйдя вперёд. Вроде бы там. Вернулся обратно, открыл заднюю дверцу, отстегнул лестницу, забрался внутрь. Вот и сканер. Вытащил его на улицу, вскрыл аккуратный пластиковый чемоданчик серого цвета, вытащил наружу небольшую панель и прибамбасы. Собрал устройство под удивлённым взглядом молчащей, что странно, девчонки. Прицепил на пояс, воткнул в гнездо антенну сонара, включил, и сразу поймал излучение. Оно было. А значит… Портал есть! И – рабочий! Кажется, появился шанс! Сориентировавшись по вектору, двинулся медленно вперёд, отслеживая усиление или затухание сигнала. Есть! Вот оно! Топнул ногой у приметной, раскидистой ели, одиноко торчащей посередине пустого пространства. Семь метров влево на запад. И – вниз на четыре. Там приёмный покой переходной галереи. Но это потом. Не копать же сейчас самому руками? Есть киберы, и… Нужно искать Отцов-Основателей будущей Империи. А пока… Замерил напряжённость поля – норма. Значит, если верить материалам об Исходе, то если поставить портальные врата, можно будет протащить всё, о чём рассказывал Предок. И плевать, что переход сгорит. Отстегнул сканер с пояса, аккуратно уложил в чемодан, убрал обратно. Вытащил взамен передатчик, запрыгнул на бампер, украшенный кенгурятником, прилепил магнитную нашлёпку на капот. Развернулась параболическая антенна, крутанулась вокруг своей оси, разыскивая спутник. Поймала. Спрыгнул на землю, усмехнулся, глядя на раскрывшую рот аборигенку. Заметив, что он улыбается, выпалила:

– Ты что, шпион?!

– А что тут у вас шпионить? Я, скорее, поисковик. Вот, нашёл, что искал.

Показал кивком на ель. Девчонка посмотрела, куда он указывал, скривилась, сплюнула всё той же синей слюной:

– Тьфу! Такого добра тут…

Проглотила матерное слово. Сдержалась. Михаил бросил взгляд на часы коммуникатора, замаскированные под простенький браслет из нержавейки – ого! Уже почти двадцать часов. По солнцу и не скажешь – белые ночи…

– Ладно, коза, иди, споласкивайся. Вода вроде тёплая. А то я тебя такой грязной в машину не пущу. Будешь на улице спать.

– А чё толку мыться то? Так тебе не пойдёт?

Задрала подол своих лохмотьев, и Звонарёва передёрнуло от отвращения.

– Брезгуешь?

Удивилась та.

– Брезгую. Иди, мойся. Вот…

Опять полез в машину, пошарил в вещах – где-то у него было… Вытащил большое пушистое полотенце, тубу с моющим средством. Сунул ей в руки:

– Иди, пока я добрый!

Скривилась, но послушно пошлёпала к воде. Сам тем временем разложил сиденья, превращая внутренности машины в большое спальное пространство, вытащил пару сухих пайков, стазис-термос с горячим кофе. Пойдёт. Пискнул коммуникатор, и он открыл связь:

– Звонарёв.

– Петров на связи. Мы нашли своих, сейчас агитируем.

– Не проболтаются?

Понятно, что засвечивать своё прибытие перед кем либо не хочется…

– Не должны. Грамотные все.

– Как закончите – вывозите всех за город и включайте маяк.

– Насчёт вещей…

– Нужны они вам?

Удивился не на шутку.

– П онимаю, что память, но возьмите только то, что действительно дорого – фотографии, награды, одежду на первое время, пока новую не сделаем. В общем, килограмм по двадцать на человека.

– А детское?

…У кого– то дети? Вроде не должны… Не заикался никто. Впрочем, может, у сестёр… Какое его дело?

– Да без проблем. На первые сутки, плюс питание на столько же. На корабле есть всё, сами знаете.

– Договорились. До связи.

– До связи.

Сеанс закончился, опустил руку и наткнулся на круглые глаза:

– Ты точно не шпион?

Произнесла синими от холодной воды губами девчонка, еле выговаривающая слова. Спохватился – чисто машинально у обоих получилось говорить на едином Содружества. Обругал себя, а, что толку – акцент то в речи у него есть, да и многие слова отличаются. Хотя в Империи за основу был взят русский, но за тысячи лет разница, как между классической латынью и современным итальянским…

– Не шпион. Турист, геолог.

– Смотри…

Погрозила пальцем. На этот раз не воняла, закутавшись вместо своих тряпок в полотенце, тем более, что оно было здоровенным, что простыня, и, самое главное, чистым. Волосы из серых посветлели, да и застарелая грязь исчезла. Даже помолодела немного. Помолодела…

– Слушай, а сколько тебе вообще лет?

Насупилась.

– Четырнадцать. А что?

– Да ничего…

Твою ж… А он то думал, что ей лет двадцать!

– Тебя в деревне не хватятся?

Поскучнела:

– Некому хвататься. Мои старики, как я тебе говорила, уже там…

Ткнула пальцем в небо.

– А из остальных – кто в город подался, иные на погост. Так что нынче я одна живу.

– Давно?

– С зимы. Аккурат на новый год всё и случилось…

Отвернулась. До него донёсся слабый всхлип. Эх… И никому не нужна. Ни чиновникам, ни родственникам. Если они есть, разумеется… Да за одно это… Разжал стиснутые кулаки. Кивнул на машину:

– Залезай. Там уже всё готово.

– С…С… Сейчас…

Трясёт её не слабо. И то – под вечер прохладно стало. Туман с воды пополз… Хлопнула дверь, он тоже поспешил забраться внутрь. Аборигенка сидела, поджав под себя ноги, по-турецки, как говорится, стуча зубами.

– Замёрзла? Сейчас.

Включил печку. Благо та была не водяной, как в земных машинах, а настоящей, снятой с катера. Сразу потянуло теплом. Аборигенка закрутила носом:

– Пахнет…

– Угу. Потянулся, доставая снизу, с пола, контейнер с уже разогретым пайком. Сунул ей в руки.

– Лопай.

Достал себе, сорвал верхнюю крышку, приступил в процессу насыщения. Паёк был имперский, с мясом, соками, даже хлебом. Обогащённый витаминами и микроэлементами. Девчонка ела так, что за ушами трещало. Видать, оголодала… Наконец, отдуваясь, откинулась на панель дверцы:

– Ух, хорошо! Наелась, согрелась… Теперь бы стаканчик…

– Оно тебе надо? Спиваться в четырнадцать лет?

Внезапно она разревелась:

– А что ещё делать? Деревня мёртвая, никого не осталось! Даже собаки, и те ушли! Никому я не нужна! Живу тем, что в домах осталось, а ночами страшно! Мы в стороне от тракта стоим, никто к нам не заезжает! Вот и пью, потому что ночами волки воют, а я всё жду, что они меня сожрут!

– Сколько классов закончила?

– С…Семь… Последний год школу закрыли. Учителя уехали в родные края. Им всё-равно зарплату не платили…

Скрипнул зубами так, что у самого мороз по коже пробежал, а её даже передёрнуло:

– Ты чего?!

Отшатнулась, нащупывая за спиной ручку дверцы.

– Так. Понять не могу, как это одна осталась в четырнадцать лет, и никому не нужна? Ни чиновникам, ни родным…

– Родных у меня нет… Родителей в Душанбе зарезали. Когда независимость объявили. А меня спасло, что успели к деду с бабкой отправить, сюда. Сами задержались, думали, квартиру продадут…

– Продали…

Горько усмехнулся Михаил.

– Мужиков у тебя много было?

Мотнула головой:

– Ты бы первым стал. Здесь желающих и способных не было.

– Так какого…

Пожала плечами:

– А как ещё? Глядишь, понравилась бы – с собой бы забрал…

– Ну ты… Ладно. Давай укладываться…

Завозился, доставая большое одеяло и подушки. Надувной матрас, большой, двуспальный, уже был накачан и разложен на ровной поверхности седлушек. Разложил подушки, одеяло. Кивнул:

– Залезай.

Та молча потянула с себя полотенце, забралась под одеяло. Волосы успели просохнуть, стали каштановые. Он стянул с себя рубашку, куртку снял до этого, стащил плотные, от армейского комплекта хакданцев, брюки. Тоже забрался под толстую, но невесомую поверхность одеяла. Щёлкнул клавишей, затемняя стёкла, включил охранную систему. Внутри сразу стало темно. Девчонка завозилась, укладываясь поудобнее. Замолчала. Потом, спустя пару минут, дотронулась до его плеча:

– Дяденька…

…Вот… А то строила из себя прожжённую б…

– Дяденька… А мне в первый раз правда больно будет?

– Когда как. Если мужчина сволочь – как правило, да. А если нормальный – чуть поболит и перестанет.

– А вы первый, или второй?

– Никакой. Не буду я тебя трогать. Обещаю. Так что спи.

Снова тишина. Потом она всхлипнула:

– Лучше бы тронул, да с собой забрал…

– Оно мне надо? Я что, на извращенца, любителя малолетних похож? Забрать я тебя и так заберу. Не переживай. Одна не останешься. Слово.

– Честно?!

Сустав вдруг согнулся и она распласталась на нём своей недозрелой грудью. Осторожно отодвинул в сторону:

– Сказал – заберу? Значит, заберу. И нечего тут свои прелести по мне размазывать. Тем более, недоспелые.

– Ой… Честно?

– Ох, ты же… Честно. Даже работу дам. Не на спине, не переживай. Пристрою тебя. На нашей фирме дела всем хватает. Будешь работать, учиться – это обязательно. А там, глядишь, замуж выскочишь, детишек нарожаешь. Не переживай.

Нашёл её голову, погладил. Всхлипнула. Но не горько, как прежде, а счастливо. С надеждой… Вскоре уснула, всё-таки привалившись к нему, на этот раз отгонять не стал. Она в нём опору почувствовала. Надежду. Пусть… Через имплант подключился к земному интернету. Запустил поиск. А вот и он. Сайт. Тот самый. Регистрация. И – личное сообщение. Прошло? Ух ты! Повезло то как! Как раз нужный человек в Интернете присутствует! Запустил хакерскую программу. Ноутбук? Великолепно. Зря что ли святой Майкрософт столько всяких гадостей в свои программы закладывает? Прикрыл глаза – картинка с камеры. И – облегчённо вздохнул: Бессмертный Император собственной персоной. Отключился. Встреча через сутки. В его городе. Подтвердит? Рискнул. Теперь бы Основателя Рода подключить… Но, увы. Тот сейчас там, где тепло и грязно, от крови. Деньги зарабатывает… Ничего. Всё нормально. Открыл глаза, покосился на уткнувшуюся в плечо малолетку, мерно посапывающую. И вдруг провалился в сон. Со спокойной совестью. Впервые, за последние годы, расслабившись…