Беглецы. Хроноворот.

Эпилог.

…В зале управления разгонным модулем корабля десятки глаз следили за последними цифрами отсчёта. Зелёные цифры сменялись с неуловимой глазу частотой, отсчитывая даже десятые и сотые доли секунды. Естественно, что и реакция у людей была меньше, чем у автоматики, но дань традиции, как говорится. Егор Иванцов, выбранный командиром корабля, на котором бывшие земляне, так же бывшие граждане Содружества, готовились навсегда покинуть пределы обжитого пространства, чтобы основать колонию за миллион световых лет от прежнего места жительства. Вау! Алые цифры на табло вспыхнули ярким пламенем, знаменуя уже прошедший в момент смены цвета табло старт гигантского цилиндра. Огромные двигатели испустили из исполинских дюз колоссальные столбы пламени, зазвенели гравикомпенсаторы, снимая тяжесть ускорения, накопители, из которых фактически и состоял основной цилиндр, на котором крепились жилые модули, начали отдавать так долго набираемую и хранимую ими энергию в основной модуль установки прокола пространства, чтобы выйти на гравитационную струну, связывающую Солнечную систему и ту, куда хотели прибыть колонисты. Егор и команда установки напряжённо следили за быстро увеличивающими показателями набора скорости. Хотя Звонарёв и говорил, что для его гигантского корабля прыжок возможен и без разгона, но то ли не захотел, а скорее всего, посчитал опасным оставлять всё знание использования струнного перехода. Поэтому осуществлять его приходилось по старинке – вначале разгон, потом открытие гиперпространственного окна, и уже в момент его переход на струну. Иванцов был напряжён так, что, казалось, вокруг него звенел воздух.

– Пятьдесят процентов скорости разгона!

Корабль уже миновал орбиту Плутона. Спустя несколько минут послышался очередной доклад оператора:

– Восемьдесят процентов.

Через куда меньший срок:

– Девяносто!

Далее цифры назывались почти каждую секунду – огромная масса, разогнавшись, просто пожирала пространство. И вдруг…

– Восемьдесят шесть! Семьдесят два! Скорость снижается!

– Что за…

Иванцов подскочил на своём ложементе, и тут послышался панический голос оператора сканеров:

– Многочисленные аномалии прямо по курсу! Разгонный блок меняет траекторию полёта!

– Идентификация есть?

Подал голос Медведев, сидящий чуть поодаль от Иванцова. Ответ был утвердительный:

– Объединённый флот Содружества! Требуют лечь в дрейф и капитулировать! Особо настаивают на том, что наш корабль должен быть целым и мы должны передать все технологии им.

– У, звёздные пиндосы!

Выругался кто-то из операторов.

– Что будем делать, командир?

Егор на мгновение растерялся – будь он один, вопроса бы не возникло: прорываться даже с боем. Но на борту почти миллион человек и аграфов, и большая часть среди них простые гражданские люди, которые не умеют воевать. И самое главное – дети… Их среди колонистов тоже хватало… У, сволочи! Он выругался вслух.

– Что говорит искин?

Единственная надежда, что хоть кристаллический разум чего-нибудь подскажет. Но тот тупо высветил новую траекторию разгона. Запас топлива пока позволял это сделать, но и корабли Содружества уже начали выполнят манёвры, перекрывая все пути для колонистов. Похоже, без драки не обойтись. Но те, кто отцепятся, уже не смогут догнать модуль и останутся здесь, всеми гонимые и преследуемые. Даже «Возмездия» являются ценным призом для Содружества, потому что на линкорах не мало новых технологий. Так что в конце концов их затравят. Тупо задавят мясом. Так что же делать? Таран? Содружество пустило вперёд мелочь вроде фрегатов и корветов. Корабли мелкие, свермощный щит в пятьдесят единиц им не продавить в любом случае… Звонарёв бы не колебался, почему то чётко понял Иванцов.

– Поле на полную. Продолжить разгон!

– Искин блокирует двигатели! Он отказывается подчиняться и уничтожать разумных!

– Твою ж…

Егор выложил конструкцию в несколько этажей, но что толку? Программировал кристаллического гуманиста лично Михаил, и на каком принципе тот это делал, не мог понять никто их имеющихся программистов… Внезапно обзорные иллюминаторы полыхнули ослепительным огнём – щит пошёл разноцветными разводами. В наступившей тишине чётко прозвучал доклад искина:

– Применена боеголовка с аниматериальным наполнением. Угроза экипажу. Смена приоритетов. Считать корабли, требующие остановки разгонного модуля, условно враждебными. Директива ноль – ноль применяется.

Корабль вдруг тряхнуло, и оператор двигателей обрадованно завопил:

– Скорость возрастает: Пятьдесят процентов! Семьдесят! Девяносто!

Голос искина вновь перекрыл все другие голоса:

– Прыжок!

Пространство впереди корабля вдруг заискрилось, по нему поплыли, извиваясь, толстые шнуры молний, чернота сменилась зеленовато-белесым сиянием, и Иванцов ощутил, как тяжело, буквально по капле, гигантский многокилометровый корабль начал буквально по метру продавливаться в это сияние… И вдруг всё исчезло.

– Прыжок отменён.

– Что?!

Люди в рубке будто обезумели – они были в мгновении от спасения, и вдруг…

– Получена команда высшего приоритета – разгон прекратить, лечь в дрейф.

– Кто отдал команду?!

Выкрикнул, вцепившись в подлокотники ложемента Медведев. И ответ прозвучал тут же – в зале вспыхнула объёмная голография, на которой появился… Звонарёв. Окинул всех взглядом, губы дёрнулись в короткой усмешке:

– Я. Это ни к чему. Рад вас всех видеть, целыми и здоровыми.

Тут же, мигнув, сфера с изображением погасла, и тут всех перекрыл истошный вопль оператора сканеров:

– Многочисленные выходы из гиперпространства! Матерь Божья…

И верно, на этот раз техника не подвела. Буквально весь космос озарился тем самым бледно-зелёным сиянием, множеством разрядов, и наружу, в обычное пространство из сотен разломом полезли корабли. Колоссальные чудовища, настоящие монстры. Даже по сравнению с кораблём Звонарёва они были гигантами. Роднило их только одно, если не считать колоссальных, запредельных размеров – практически все они, кроме двух, имели те самые треугольные очертания наконечника стрелы. Все прочие корабли, приведённые Содружеством как-то сразу потерялись и поблекли на фоне этих монструозных конструкций…

…Боя не было. Увидев, что пришло на помощь беглецам, командиры Содружества сразу капитулировали. Они посчитали невозможным воевать с чужаками. Разгонный модуль медленно остановился, сопровождаемый двумя гигантами, на фоне которых тот выглядел детской игрушкой, затем неуклюже развернулся и медленно поплыл назад, к скоплению пришельцев… Все, кто был на борту, жадно прилипли к иллюминаторам и голографам, на которые транслировалось изображение с камер внешнего обзора. Мимо проплывали массивные стены кораблей пришельцев, теряющиеся в перспективе, а те передавали атрракторами разгонный блок друг другу, ведя в самый центр своего построения. Наконец корабль замер на месте окончательно, и тут же все почувствовали, как неведомая сила потянула его вверх. На камерах было видно, как в сплошном монолите, нависшем над ним, раскрылись створки, и модуль втянуло внутрь…

– Накачка атмосферы завершена. Давление выравнено.

Как-то обрадовано доложил рубке искин. Зашипели привода дверей, и в рубку вошёл в сопровождении универ-киберов Звонарёв. Молча прошёл на середину, осмотрелся, внимательно вглядываясь в каждого присутствующего, затем улыбнулся:

– Что, ребята, вовремя я?

Его улыбка словно прорвала возникшее было напряжение, и через мгновение он оказался в плотном кольце бывших землян, обнимающих его, хлопающих по плечам, просто радостно что-то говорящих. Наконец к нему протолкались двое – Иванцов и Медведев, все расступились перед ними:

– Ты же умер?! Как? И дочка твоя сказала то же самое… Чего молчал? Мы тут такого передумали…

– Ну, вообще то я действительно умер. Почти.

Ухмыльнулся Михаил.

– Но именно, что почти. И если бы не…

Он посмотрел куда-то за спины и поманил рукой:

– Мам, зайди, познакомься. Это мои друзья…

Все обернулись к выходу, а в него грациозной танцующей походкой вошла стройная женщина в длинном платье. В рубке вновь воцарилось гробовое молчание, потому что мать Звонарёва была… Не человеком. Нет, тело и черты лица полностью совпадали с человеческим стандартами. Но вот глаза и кожа… Огромные алые глаза, тонкие черты на синем лице, которым могут позавидовать самые красивые аграфки…

– Это моя мама, она – чисска. Прошу любить и жаловать, Митррраарррохойнннирррррваар Звонарёва, графиня.

– Ой-ё…

Протянул Егор.

– Я ж такое даже после бутылки гроха не выговорю…

– Можете звать меня просто – Митра.

Певучим голосом спокойно ответила женщина, которой было не дать больше восемнадцати. Настолько молодо она выглядела. Затем озабоченно взглянула на сына:

– Миша. Время.

– Прости, мама. Обрадовался.

И снова обратился к землянам:

– Значит, так. Колонизация не отменяется, а переносится в другое время. Мой отец даёт вам планету. Правда, кроме времени, и вселенная другая, но одно другому не мешает. А вам не всё-равно, что осваивать? Тем более, планета высшей категории, соседей, по крайней мере, таких…

Он мотнул головой в сторону иллюминатора, где за стенами монстра дрейфовали сдавшиеся корабли Содружества.

– Не будет. Народ вокруг доброжелательный и добрый. Если что – помогут…

Парни переглянулись между собой, потом обвели взглядами тех, кто был вокруг них, согласно кивнули:

– Мы, вообще то, уже настроились, так что нам действительно без разницы.

– Тогда – прыгаем.

Все дружно кивнули. Чисска, от которой не могли оторваться глаза почти всех мужчин, потянула сына за рукав:

– Идём, Миша. Я хочу увидеть, наконец, твою дочь и…

– Жену, ма. Жену…

Но идти никуда не пришлось. Двери рубки уже открывались, и на пороге застыла стройная фигура Джун со Светой на руках. При виде отца и синекожей женщины рядом с ним японка замерла, но девочка вдруг извернулась на её руках и смешно косолапя, поковыляла к отцу. Михаил шагнул к ней, подхватил на руки, недоумевая, взглянул на закусившую губу, застывшую на месте Джун. И тут Света воскликнула, ткнув пальцем в чисску:

– Баба!

Та тоже сорвалась с места, удивительно гибким и ловким движением выхватила девочку у отца:

– Внученька!..

Джун, глотая слёзы, развернулась, чтобы уйти, но Михаил успел схватить её за руку, потащил к синекожей разлучнице, как подумала было девушка. Потому что весь диалог происходил на русском языке, который она не понимала. Попыталась вырваться – тщетно. Ещё одна попытка так же не увенчалась успехом. Михаил обнял её за плечо, привлекая к себе, затем произнёс на языке Содружества:

– Мама, это моя жена. Джун Звонарёва.

Чисска с любопытством взглянула на покрасневшую и потерявшую дар речи японку. Потом довольно кивнула:

– А она ничего, сын. Впрочем, выбор твой. И я его в любом случае одобряю. Добро пожаловать в семью, дорогая…

…На этот раз заседание Совета Властителей было куда более унылым. И причины оказались слишком весомыми. Всю политику, проводимую Советом в последние дни можно было описать одним словом – катастрофа. Вначале ложные сведения о смерти Разрушителя. Затем – бесплодная попытка заполучить новейшие технологии. А в результате – полное исчезновение Объединённого флота, собранного с таким трудом и несомненная гибель обученных и закалённых в боях с архами экипажей. Затем – массовые необъяснимые сбои в финансовых искинах Содружества, в результате которых очень и очень многие сильных мира сего лишились всего. Далее – окончательный распад Совета и вновь вспыхнувшие войны между властителями и расами. Все выступили против людей. И мзины, и аграфы, и иадси, даже псионы Ларуа замкнулись в своей системе, отгородившись от всех кольцом артефактов. Так что те, кто явился на собрание даже не понимали, зачем они это сделали. Скорее, их явление было некоей инерцией… Ведущий собрание хакданец медленно поднялся, затем поправил на лацкане значок Ордена Воссоединения и задал первый вопрос:

– Так кто первым сообщил, что Разрушитель погиб в схватке с Императрицей Кочевья, братья?

…Ответа он не получил. Недоумевая, немногие присутствовавшие на заседании властители дружно встали, переглядываясь между собой, затем толстый чёрный аварец в национальных кожаных ремнях грубо его прервал:

– Ты мне не брат, гуча…

Конец.