Бумажная империя 2

Глава 11

— Это очень, очень плохие новости! — встревоженно говорила мне сидящая напротив Виктория.

На её лице я впервые видел настоящий, неподдельный страх. Дерзкая журналистка, привыкшая к появлению на своём пороге разгневанных героев её колких статей, сейчас была напугана. И чем? Всего-лишь рассказом о том, что мне удалось выяснить накануне от спасённого Приходько.

И эта её реакция заставляла меня совсем иначе относиться к тому, что произошло вчера.

— Даниил, ты не понимаешь что это за человек! — пыталась донести до меня свои переживания она. — Если всё, что сказал полицейский правда, то надо молиться, чтобы Волк успокоился после поджога и забыл о нашем существовании.

Эти слова разозлили меня. Какого чёрта она так трясется при упоминании этого бандита? Спасибо, что хотя бы не заменяет прозвище различными эпитетами, вроде «сам знаешь кто» и «тот, кого нельзя называть».

— Вика, успокойся, — строго сказал я, посмотрев в испуганные глаза девушки. — Теперь мы знаем имя нашего врага и сможем придумать, как подобраться к нему.

— Подобраться⁈ — воскликнула она так громко, что сидящие за другими столиками люди в кафе удивлённо обернулись. — Ты что вообще удумал⁈

Я подождал, когда девушка чуть успокоится, и спокойно произнёс:

— Мы доведём наше расследование до конца. Разоблачив мелкого мошенника Степана, мы сами того не подозревая, наткнулись на огромную криминальную империю, опутавшую весь город. Конечно, мы не будем делать глупостей и идти напролом, но это будет наша война против преступности, которую мы доведём до победного конца.

— Нет Даниил, это будет не конец преступной сети Волка, а наш конец. Причём не фигуральный, а самый настоящий. Он убьёт нас всех, — спорила со мной Вика. — Ты просто не понимаешь. Это опаснейший человек, который, появившись из ниоткуда, смог подмять под себя всю организованную преступность за пару лет. Его имя обросло множеством слухов и легенд не просто так. Думаешь, что властям про него ничего не известно? Как бы не так! Они прекрасно знают, где он обитает, но что-то не спешат мчаться на задержание.

Её страх можно было понять, но точно не принять. Я не был идиотом и ясно понимал опасность. Но меня не устраивало моё положение и статус в этом мире. Настоящую свободу можно будет обрести, лишь встав на вершину этой пищевой цепи. Быть сильнее, богаче, влиятельнее остальных, тогда никто не сможет диктовать мне свои порядки.

А чтобы добиться этого, надо побеждать тех, кто сильнее тебя, каждый раз совершать невозможное и подниматься на новую ступень.

— Страх — его лучшее и самое эффективное оружие, — вновь обратился я к Вике. — Окутав себя коконом из слухов и легенд, он создал образ и репутацию, которая пугает людей так, что они боятся поднять головы. Но он просто человек со своими слабостями и уязвимостями. Да, сейчас мы не можем биться с ним на равных, но это не значит, что мы сдадимся.

Девушка слушала меня, затаив дыхание.

— Мы будем упорно работать, расти, набираться сил и влияния. Но всё это время мы будем готовиться к решающей битве, плести свою паутину, чтобы в решающий момент поймать в неё Волка, — уверенно сказал я.

Кажется, мои слова смогли достучаться до неё. Она уже не отрицала и не спорила. Да и страх в глазах сменился на неуверенность.

— Но зачем тебе это надо? Почему нельзя просто жить дальше, не рискуя? — уже робко спросила Вика.

— Это мой долг как журналиста и честного человека. У меня есть принципы, которые я никогда не посмею переступить. И если я вижу зло и несправедливость, то я не прохожу мимо. Наша жизнь — это борьба и, прячась в кусты при виде трудностей и опасностей, ты прячешься от самой жизни, — слова сами слетали у меня с языка, это не было заготовленной мотивационной речью, это был голос моего сердца.

Говоря всё это, я не на шутку закипел и, сам того не замечая, схватил опешившую девушку за руку.

— И самое главное, — посмотрелся я горящими глазами. — Он посмел напасть на газету. Мою газету! Это личное и такое прощать нельзя.

Выйдя из кафе, я никак не унимался. Кровь кипела от негодования и жажды действий. Как хорошо, что я вовсе не восемнадцатилетний пацан и могу не поддаваться таким порывам. Но эту энергию надо было использовать и я, взглянув на часы и поняв что у меня есть пара часов до назначенной встречи с Васнецовым, вспомнил про необходимость провести беседу с Виктором Наумовичем относительно рамок дозволенного в рекламе и его противостоянии с Евсеевым. Эта история с жёлтой прессой совершенно выбила у меня из головы обещание зайти к нему.

— Даниил Александрович, рад вас видеть! — поприветствовал меня бакалейщик, на этот раз стоящий за прилавком в грубых синих джинсах, коричневых высоких ботинках и клетчатой рубашке с закатанными рукавами и расстёгнутой верхней пуговицей.

— Добрый день, Виктор Наумович, — пожал я протянутую руку. — Вижу вы продолжаете очень умело подбирать образы.

На лице дедка просияла довольная улыбка от моего комплимента.

— Это всё Любаша. Она и за гардеробом моим теперь следит, и за домом, и вообще на все руки мастерица. Ну вы понимаете о чём я, — хитро подмигнул он мне.

— Виктор Наумович! — картинно возмутился я, а сам конечно порадовался за старичка. Никогда бы не подумал, что предложенная ему провокационная реклама настолько преобразит жизнь пожилого бакалейщика и сделает его таким счастливым. Зная его много лет, он всегда был одиноким волком, не пускающим волчиц в свою берлогу. А теперь стоит и хвастается, как ему хорошо живется с женщиной.

Кстати о провокационной рекламе.

— Я бы очень хотел донести до вас понимание сути рекламы, что мы делаем, — аккуратно начал я. — Видите ли, наша задача — сделать ваш магазин прибыльнее, при этом дав что-то людям.

У меня в голове долго зрела эта мысль. Их прилюдная ссора с Евсеевым подтолкнула меня к размышлению о том влиянии, что я привнесу в этот мир. Я собираюсь изменить его устои и на мне лежит огромная ответственность по какому пути всё пойдёт.

Задумавшись и вспомнив, во что превратился рынок рекламы в моём мире, мне захотелось, чтобы тут не повторились все эти ошибки. Рекламные флаеры, которые превратились из рабочего инструмента в простой мусор, который лишь засорял город. Безумные трэш-рекламы, где от тонкого юмора и изящных подколов не осталось и следа, заменив всё бездушными и пошлыми провокациями.

Маркетинг превратился в борьбу за внимание покупателя любыми способами, став ассоциироваться с чем-то негативным.

— В первую очередь мы должны уважать нашего потенциального покупателя и предлагать ему что-то полезное, в обмен на его время, деньги и лояльность к вашему бизнесу, — объяснял я Севастьянову. — Если это провокация, то тонкая, красивая, вызывающая у людей улыбки и хорошие эмоции. То же самое и с наружной рекламой: пускай она учит чему-то, вызывает восхищение своей красотой или смешит умелой шуткой.

Бакалейщик внимательно слушал, но в его глазах я не видел понимания. И тогда я решил объяснить иначе:

— Виктор Наумович, вам нравится как ваша Люба заботится о вашем внешнем виде и помогает оставаться стильным и красивым?

— Конечно же, — удивился он неожиданному вопросу.

— А если бы она начала вам говорить о том, что вам надо одевать постоянно? Приходить к вам на работу и напоминать об этом, да ещё и делать это не кротко и тактично, а громко ругаясь при посторонних? — задал следующий вопрос старичку.

Он активно замотал головой:

— Да в шею бы я её гнал, хабалку такую! — грозно прикрикнул он, видимо ярко представив в голове подобную картину.

— А вот теперь поймите, что Люба — это реклама, а вы — это люди вокруг. И вот пока реклама с нами взаимодействует аккуратно, с пользой и в разумных количествах, то вызывает у окружающих сплошь позитивные эмоции. А если реклама становится очень навязчивой, кричащей и её слишком много, то она вызывает лишь раздражение и от неё хочется избавиться, — объяснил я ему суть простым языком.

— Так вот оно что, Даниил Александрович, — просиял бакалейщик. — А вы мастак конечно языком чесать, даже я всё понял!

Фух. Один есть. Теперь осталось убедить в этой идее весь остальной мир.

Взглянув на часы, я спешно попрощался с Севастьяновым, который не отпустил меня без двух десятков его фирменных гигантских яиц.

Так, времени забегать домой уже нету, опаздывать на назначенную встречу с влиятельным купцом о которой попросил я сам — дурной тон, — с этими мыслями я заскочил в свой новенький джип прямо с пачкой подаренных яиц.

Подъезжая к поместью Васнецовых, увидел Ивана Васильевича, гуляющего на улице. Остановившись на гостевой парковке, я не заметил как он уже оказался рядом.

— На таком красавце не стыдно заезжать к столь уважаемым людям, как я например, — хохотнул мужчина, явно пребывающий в хорошем настроении.

— Добрый день, Иван Васильевич, — вежливо поприветствовал я купца. — Хотел заехать и лично выразить вам благодарность за столь щедрый подарок.

Он небрежно отмахнулся:

— Бросьте, Даниил. Я умею ценить полезных людей. А вы мало того, что смогли с выгодой разрешить очень деликатную ситуацию с Сергеем Сергеевичем и его дочерью, так ещё и помогли спасти мою Наташу, за что я не смогу расплатиться подобной мелочью, как эта железяка.

Я легонько кивнул, принимая его слова.

— Лучше покажите мне, что за диковинку я вам подарил, — с юношеским любопытством солидный мужчина подошёл к моей машине. — Мои люди сказали, что это новинка. Такая пока только у вас и Михаила Жекова. Это популярный певец императорской оперы.

Пояснение про певца было излишне. Последние годы вся страна будто помешалась на этом молодом и слащавом парне. Его заводные хиты звучали из каждого утюга, надолго врезаясь в память и вынуждая напевать приставучие мотивы по нескольку дней.

— Прошу, — сделал я шаг в сторону, давая мужчине проход к водительской двери.

Он открыл дверь и по-молодецки запрыгнул в салон.

— Что это тут такое? — раздался любопытный голос из салона. Тонированное стекло не позволяло мне увидеть происходящее внутри, но следующая реплика прозвучала интригующе:

— А что такие мелкие-то?

Словно отвечая моему любопытству, стекло водительской двери опустилось, представив моему взору прелюбопытнейшую картину: Иван Васильевич Васнецов, один из богатейших людей столицы с интересом разглядывал лоток с огромными яйцами Виктора Наумовича и, судя по услышанному ранее, их размер не впечатлял аристократа.

— Подарок от благодарного клиента, — смущённо пожал я плечами, едва не улыбнувшись от увиденной картины.

— Позвольте полюбопытствовать, что у вас за клиенты, разводящие страусов в наших краях? — поднял купец одну бровь.

— Страусов? — удивился уже я, а затем не выдержал и рассмеялся. — Это куриные яйца и причём очень вкусные.

— Куриные⁈ — на лице Васнецова проступило неподдельное изумление. — Это что за курицы такие, боюсь спросить. Незамедлительно сообщите моему повару, где такое чудо можно приобрести, я хочу как можно скорее их отведать.

— Конечно, — всё ещё улыбаясь, ответил я. — Позвольте тогда подарить вам эту пачку, чтобы вы смогли как можно быстрее удовлетворить своё любопытство.

Иван Васильевич не стал спорить и с радостью принял мой скромный дар. Не выпуская лоток с диковинным товаром Виктора Наумовича, он вылез из машины и так, за непринуждённым разговором, мы отправились в поместье.

— Удалось выяснить кто стоит за похищением Натальи? — поинтересовался я, когда мы уже были в его рабочем кабинете.

Купец пожал плечами. Этот жест видимо означал, что какая-то информация у него есть, но делиться он ей не собирается.

— Князь Распутин подключился к поискам. Он очень недоволен тем, что напали на его дочь, — пояснил Иван Васильевич. — И недовольство это обращено в том числе и на меня, как на хозяина дома, где это произошло. Но тем не менее, Сергей Олегович оказался очень упёртым в поисках и у него уже есть некие предположения.

Понятно, вот это уже очень похоже на правду. Я был бы удивлён, если бы князь не отреагировал на подобные новости и не бросился с утроенной силой искать преступников.

Закончив разговор, я уже собрался уходить, как Васнецов обратился ко мне:

— Даниил, я надеюсь вы не забыли о вашем пари с Виктором Григорьевичем? Я очень рассчитываю на вас. С учётом возросшей цены акций, я могу потерять уже очень приличные деньги.

А затем его голос похолодел и он добавил:

— А я очень не люблю терять деньги.

Да уж. Спасибо за поддержку. Столько ответственности и давления на восемнадцатилетнего пацана, что диву даёшься за кого меня принимают эти люди. Интересно, прошлый владелец этого тела смог бы вынести подобный груз ответственности? Что-то мне подсказывает, что нет.

Впрочем не мне жаловаться. Подобное меня уже давно не способно выбить из колеи и хоть сколько-нибудь напугать. Да и Васнецова легко понять — он сделал серьёзную ставку на меня и не хочет оказаться в проигравших.

В этих размышлениях, я не заметил как едва не врезался в кого-то, идя по просторному коридору поместья Васнецовых.

— Задумались, Даниил Александрович? — вопросил строгий голос.

— Добрый день, Георгий Сергеевич, — слегка кивнул головой, приветствуя графа Никитина.

Он был одет просто, но со вкусом. Брюки и белая рубашка без галстука. Граф видимо по-свойски зашёл к своему новому родственнику.

— У вас появился прекрасный транспорт, — отметил он и слегка усмехнулся.

— Благодарю, Иван Васильевич оказался очень щедр, — ответил я, не забыв упомянуть Васнецова.

— Не забудьте и про мою награду, — кивнул Георгий Сергеевич. — Учебный год начнётся через месяц, так что скоро вам предстоит сдавать экзамены за два года.

— Конечно же, я ни на секунду не забываю о вашем великодушном подарке, — учтиво ответил я. — И можете не сомневаться, что проблем с поступлением не возникнет.

Он одобрительно кивнул и пошёл дальше.

А я же тем временем так и остался стоять на месте с одном мыслью:

Университет! Уже через месяц. С этим пари, свадьбой и жёлтой прессой я совершенно потерял счёт времени. Благо через десять дней всё закончится и я смогу заняться вопросом поступления.

С каким же удовольствием я стал перемещаться по городу. Мчась по широкому проспекту, слушая хорошую музыку через потрясающую аудиосистему, можно просто отвлечься от всех забот и расслабиться.

— ДЗ-З-ЗЫНЬ, ДЗ-З-ЗЫНЬ, — внезапно раздался противнейший звук из всех динамиков, едва не оглушив меня.

Вздрогнув от неожиданности, я вильнул рулём, едва не потеряв управление.

— Да какой изверг сделал такую мелодию звонка в премиальной машине? — поразился я.

Но противная мелодия оказалась не единственной проблемой.

А как ответить на звонок? Я судорожно бегал глазами по россыпи кнопок, но нигде не находил ни одной пиктограммы, хоть отдалённо напоминающей телефонную трубку.

— А-а-а, прекрати, — выругался я. Раздражающая мелодия продолжала резать слух.

Попытавшись достать из кармана телефон, чтобы ответить на звонок, я в спешке умудрился выронить его в щель между сиденьем и центральной консолью.

— Да ты издеваешься? Как мне ответить на звонок⁈ — взмолился я и тут нежный женский голос голосового ассистента спросил:

— Вы желаете ответить на звонок?

— Да! Да, я очень желаю ответить на звонок, раздражённо сказал я. От былого умиротворения не осталось и следа.

— Даня привет! — раздался голос Ани. — Сможешь подъехать в типографию? У меня тут накопилось куча организационных вопросов.

— Конечно, буду через полчаса, — ответил я ей и затем дал команду машине:

— Завершить звонок.

Повисла тишина.

— Чего? Как-то не вежливо, — внезапно вновь раздался Анин голос.

— О-о-х, — закатил я глаза. — Это не тебе Ань, у меня машина взбунтовалась. Можешь пожалуйста повесить трубку, а то у меня оказывается с этим сложности.

— Хорошо, только ты это, не позволяй этой бездушной железяке тобой помыкать. Помни, что человек — высшее существо на этой планете, — рассмеялась девушка и повесила трубку.

И само собой, по самой безотказной традиции, как только звонок был завершён, моё зрение выхватило стильную металлическую кнопку в форме телефонной трубки.

Мда, — улыбнулся я. Ну просто мартышка и очки.

В типографию я зашёл уже вновь в прекрасном настроении.

— Добрый вечер, Даниил Александрович, — официальным тоном поздоровалась со мной Аня, когда я вошел в клиентскую зону нашей новенькой типографии.

Она подошла ко мне и поцеловала в щёку. Этот приветственный поцелуй был дольше и сильнее, чем полагалось, а уголок её губ слегка коснулся моих.

Мужской организм тут же отреагировал на это, выплеснув в кровь изрядную порцию гормонов. Девушка тем временем пошла обратно к своему рабочему столу и делала она это очень манерно, желая продемонстрировать себя с лучших сторон.

А демонстрировать ей было что. Вдохновившись своей новой должностью руководителя клиентской части нашего полиграфического центра, Аня сменила имидж. Чёрная юбка до колена, колготки, строгие черные туфли на высокой шпильке, игриво цокающие при каждом шаге, ну и конечно белоснежная блузка с коротким чёрным пиджаком — перед такой красоткой было невозможно устоять.

— Какой вопрос ты хотела обсудить? — спросил я, возвращаясь из своих фантазий. В первую очередь — дело.

— У меня к тебе накопилось много вопросов, — строго сказал она, повернувшись и одевая элегантные очки в тонкой оправе.

Женщина, что ты делаешь, это уже запрещённые приёмчики.

— И самый главный из них, — подошла она ко мне и слегка опустила очки. — Почему ты так и не сводил меня в ресторан, как обещал?

Я жадно улыбнулся.

Через пять минут мы уже мчались в центр города на моём роскошном внедорожнике.

— Какой же он крутой! Я просто не могу! Вот это мощь! — с восхищением твердила девушка.

— Воу-воу! Давай-ка полегче, — встревоженно повторял я, когда Аня в очередной раз вдавила своей изящной ножкой педаль газа и машина, басовито зарычав, начала стремительно ускоряться.

Я не мог отказать ей в удовольствии прокатиться за рулём, да и сам хотел этого. Вид сногсшибательной красотки за рулём брутального внедорожника был чертовски привлекателен.

— Бензин кончается, — с досадой сказала она.

— За поворотом заправка будет, давай заедем, — махнул я рукой, показывая нужный поворот.

Попросив заправщика залить полный бак, я пошёл в небольшой здание, чтобы заплатить, оставив Аню сидеть за рулём.

Как же круто, — думала Аня, барабаня пальцами по рулю в такт новой песне Михаила Жекова.

Но тут она почувствовала чей-то пристальный взгляд на себе. Посмотрев в окно водительской двери, она увидела стоящую сбоку неприметную машину. Внутри сидело трое сурового вида мужчин. Они переговаривались, то и дело указывая в её сторону.

И тут мужчина, сидящий на пассажирском сидении, вышел из машины и направился к ней. На его шее была большая татуировка в форме волчьей головы.