Демон Жадности. Книга 4

Глава 2

Дверь на чердак театра скрипнула предательски громко. Едва я переступил порог, в лицо мне ударил волной сконцентрированной ярости.

— Идиот! Безмозглый, самовлюбленный, махровый эгоист!

Ярана стояла посреди комнаты, заваленной рулонами дешевых ковров и старыми театральными декорациями. Она вся дрожала, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. Ее глаза, обычно насмешливые и острые, сейчас пылали чистым, неподдельным гневом.

— Ты вообще понимаешь, что ты натворил? — ее голос был низким, шипящим, словно у кошки перед броском. — Теперь шпионы Дейлы наверняка доложат ей, что ты как-то связан с театром и у нее уже не будет никаких сомнений в том, что представление является прикрытием для кражи трона! Ты выставил нашу операцию под удар из-за… из-за чего? Из-за порыва души?

Я закрыл за собой дверь, медленно выдохнул. Ее гнев был абсолютно логичен. С точки зрения оперативной безопасности мой поступок был чистейшим безумием.

— Я не мог поступить иначе, — сказал я тихо, но твердо. — Они только что потеряли шестьдесят двух человек. Они были на грани. Они ждали меня. Не капитана Мариона. Меня. Моего слова. Моего решения. Без этого я мог потерять их всех.

— Прекрасная речь! — она язвительно фыркнула, резко отвернулась и прошлась по комнате. — Ты думаешь, Дейле будет важно, какие у тебя были моральные терзания?

— Нет, — согласился я спокойно. — Не будет. Но я не собираюсь перед тобой извиняться за то, что сделал. Потому что не чувствую никакой вины. А теперь вместо того, чтобы тратить силы на выяснение отношений, предлагаю направить их на то, чтобы продумать возможные последствия и способы им противодействовать. Нам нужно быть на шаг впереди.

Ярана замерла на середине шага. Спина ее была напряжена. Я видел, как работают ее мозги, перемалывая ярость, переводя ее в холодное, расчетливое русло.

Она медленно повернулась ко мне. Ее взгляд был все еще жестким, но пламя гнева в нем погасло. Она несколько секунд молча прожигала меня глазами, взвешивая, оценивая.

В конце концов, она просто резко, почти сердито кивнула.

— Ладно. — Это не было прощением. Это было принятием условий игры. — Значит, думаем.

Она развернулась и уверенной походкой направилась к большому столу в углу, на котором был развернут детализированный макет королевского дворца Амалиса, выполненный с ювелирной точностью. Башни, внутренние дворы, потайные ходы, галереи — все было здесь.

Не говоря больше ни слова, я подошел к столу с другой стороны. Наши взгляды встретились над миниатюрными крышами и шпилями. Гнев уступил место напряженному, сфокусированному молчанию. Игра началась снова, просто правила внезапно изменились.

###

Два дня пролетели в лихорадочной подготовке, напряженной, как тетива лука. И вот настало утро праздника. Воздух в городе был пропитан сладковатым запахом жареных орехов и пряностей, а над дворцом развевались огромные стяги с гербом Амалиса. Со стороны все выглядело как пышное, ничем не омраченное торжество.

Изнутри же дворец напоминал муравейник, готовящийся к нашествию. Слуги сновали туда-сюда с подносами и украшениями, чиновники в парадных мундирах выстраивались в предусмотренные протоколом места, а повсюду — в арках, у колонн, на балконах — стояла охрана. Не просто церемониальная, а настоящая, боевая, с каменными лицами и руками, лежащими на эфесах оружия.

Моя роль была довольно простой — телохранитель театрального режиссера, вечно суетливого и нервного человека, который сейчас метался по главному залу, отдавая последние распоряжения. Сцену установили напротив королевского трона, и сейчас на ней вовсю кипела работа: монтировали последние декорации, проверяли сложные осветительные артефакты, выстраивавшие потоки разноцветного света. Актеры, уже в гриме и костюмах, кучковались в стороне, тихо повторяя реплики и отрабатывая движения.

Мое место было у боковой колонны, в тени. Отсюда был виден весь зал. И то, что я увидел, заставило меня обреченно вздохнуть.

Охраны было слишком много. Гораздо больше, чем мы рассчитывали, изучая планы дежурств и графики смен. Практически вдвое. Они стояли, стараясь выглядеть неприметно, но их взгляды, острые и проверяющие, постоянно скользили по всем присутствующим, особенно по работникам театра.

Дейла сделала выводы. Подозрительность повысилась до максимума. Однако отменять что-либо было уже поздно — у меня не будет времени на повторную подготовку. Оставалось только играть.

Благо, кроме увеличения количества стражи иных превентивных мер предпринято не было. То ли Дейла решила, что этого будет достаточно, то ли, что вероятнее, у нее, даже получившей от короля дозволение руководить безопасностью на мероприятии, банально не было достаточно полномочий, чтобы организовывать какие-то дополнительные кордоны без каких-либо доказательство грядущего покушения.

На входе во дворец всех всех досматривали, осматривали окулярами и проверяли на наличие маскирующих артефактов, так что протащить много Артефакторов было нереально. Но это было в рамках плана, а вот способная реально помешать нам проверка театрального реквизита была проведена довольно условная, лишь на предмет наличия маны.

Суета вокруг постановки достигала апогея. И вот несколько рабочих, кряхтя, внесли через боковую дверь главный реквизит — муляж королевского трона. Они аккуратно поставили его в центре сцены, и я едва сдержал кривую ухмылку.

Он был идеальной копией настоящего. Каждая резная деталь, каждый инкрустированный камень, оттенок позолоты — все было скопировано с пугающей точностью. Готовя операцию, мы изучали трон по украденным чертежам и тайным эскизам, а Рилен притащил из дворца портрет короля на этом троне, взятый из одной из художественных галерей.

В голове само собой возникла мысль, ирония которой заставила меня чуть не фыркнуть прямо в лицо проходящему мимо пажу. Идя в армию, я никак не мог подумать, что мне придется участвовать в операции а-ля «Одиннадцать друзей Оушена».

Вечер наступил быстро, принеся с собой поток нарядных гостей. Главный зал дворца наполнился гулом голосов, шелестом дорогих тканей и сладковатым ароматом духов и изысканных закусок. Воздух звенел от фальшивого смеха и завуалированных ядом любезностей — стандартный звуковой фон любого светского раута.

Я стал тенью режиссера, его немым и вездесущим телохранителем. Неотступно следуя за ним в двух шагах, я шепотом, едва шевеля губами, направлял его движение сквозь толпу.

— К колонне у третьего окна. Задержись на три минуты, сделай вид, что рассматриваешь фреску.

— Пройди к буфету.

— Обернись, как будто кто-то окликнул, задержись на минуту на месте. Медленно иди ко входу в восточную галерею.

Он послушно выполнял команды, его нервная суета идеально маскировала мои маневры. Пока он изображал интерес к искусству или светскую беседу, мои глаза сканировали зал. Я отмечал каждую деталь: расстановку гвардейцев, их позы, направления взглядов, частоту смены постов. Но главное — я оценивал их силу.

Картина вырисовывалась неутешительная. За колоннами, в нишах, среди толпы гостей — повсюду я видел их. Людей с прямой спиной, слишком спокойным взглядом и той особой аурой собранности, что выдает Артефактора высокого ранга.

Я насчитал одиннадцать Хроник. Одиннадцать. Это был не просто перебор. Это был форменный парад сил. Дейла не просто насторожилась — она ожидала атаки и подготовила ловушку.

Холодная волна разлилась по спине. Наш изначальный план — быстрый, точный захват с элементами неожиданности — теперь был чистым самоубийством. Попытка реализовать его против такой концентрации силы была бы мгновенно пресечена с катастрофическими последствиями.

Требовалась корректировка. Нужно было что-то менять на ходу, искать слабое место в этой железной обороне, либо… создать его заранее.

Первая часть вечера — светский раут — близилась к концу. Слуги, ловко лавируя между гостями, начали расставлять в центре зала ряды кресел — для официальной церемонии. Режиссера, как малозначимую персону, усадили на место в самом последнем ряду, буквально в паре шагов от театральных подмосток. Идеально для меня.

Король поднялся на небольшое возвышение у своего трона. Его речь была длинной, скучной и полной банальностей о единстве, процветании и долге. Я делал вид, что внимаю, но все мое существо было сосредоточено на анализе обстановки.

Когда Его Величество закончил и началось вручение наград особо отличившимся за этот год аристократам, я понял, что больше времени ждать нельзя. Используя суету — кто-то вставал, чтобы пройти для награждения, другие аплодировали, — я сделал несколько незаметных шагов назад, растворившись в густой тени за тяжелым бархатным занавесом.

Полумрак за кулисами был густым, насыщенным запахом декораций, грима и пота. Воздух дрожал от приглушенного гула из зала, но здесь это не чувствовалось. Здесь меня уже ждали в полной концентрации и собранности.

Люди Рилена. Их было человек тридцать. Они не были Артефакторами, поскольку, чтобы пройти на мероприятие, они замаскировались под грузчиков, а грузчики Артефакторами быть не могут.

Но при ближайшем рассмотрении сомнений не оставалось — это были профессионалы высшего класса. Их движения были экономичными и точными, взгляды — холодными, оценивающими, сканирующими меня так же, как я их, руки — привыкшими к оружию, даже когда были пусты.

Эти люди не просто умели драться — они умели убивать. В том числе Артефакторов.

Хотя в народе устоялось мнение, что Артефакторы по умолчанию сильнее не-Артефакторов, они все-таки были людьми из плоти и крови, им надо есть, спать и отдыхать. И в такие моменты слабости, используя яды, ловушки или элемент неожиданности, убить Артефактора, по крайней мере до ранга Хроники, вполне может даже человек без капли маны.

Изначальный план был относительно прост: в нужный момент эта группа должна была устроить шумную диверсию — поджечь что-нибудь, начать драку, чтобы оттянуть на себя часть охраны.

Теперь этот план был хуже, чем бесполезен. Шумная выходка против такого количества сил была бы мгновенно и жестко подавлена, даже не успев стать полноценным отвлечением. Но не использовать подобный резерв было глупо.

Они смотрели на меня, ожидая приказа.

— План меняется, — прошептал я, после чего указал головой вглубь закулисья, в сторону узкого коридора. — Действуем по схеме В.

Там, куда я указал, была комната ожидания для слуг. Они ушли туда после того, как расставили кресла. План В предполагал, что бойцам нужно было проникнуть туда, обезвредить всех, не поднимая шума, переодеться в их форму и ждать своего часа.

— Понял, — кивнул лидер бойцов.

— Не забудьте склянки.

Он кивнул и ухмыльнулся. Я ухмыльнулся в ответ.

Проверять театральный инвентарь, в котором под видом бутылок с подкрашенной водой для декораций можно было пронести что угодно, службе безопасности все-таки надо было получше.

— Как только актеры выйдут на сцену и внимание зала переключится на них — рассредоточьтесь по залу и ждите моего сигнала.

Он снова кивнул, уже поворачиваясь к своим людям. Никаких лишних вопросов, никаких сомнений. Профессионалы — вот уж точно.

Я остался один в полумраке, прислушиваясь к нарастающему из зала гулу аплодисментов. Очередной аристократ получил свою награду. В момент, когда все поднялись, приветствуя следующего номинанта, я выскользнул из-за кулис и вернулся к режиссеру.

Полтора часа. Ровно полтора часа длилось награждение. А я тем временем мысленно прокручивал возможные сценарии, сверял расположение охраны, отмечал малейшие изменения в их поведении. Хроники не двигались с мест, их неподвижность была почти зловещей.

И вот наконец голос церемониймейстера, слащавый и напыщенный, вознесся над залом, возвещая кульминацию.

— И в завершение нашего скромного признания заслуг перед королевством, мы не можем не воздать должное тем, кто стоит на страже нашего спокойствия днем и ночью! Тем, чья доблесть позволяет нам спать спокойно! — Он сделал паузу, собирая дешевый драматический эффект. — За беспримерный героизм, проявленный при зачистке опаснейших Руин Желтого Дракона, мы приглашаем для награждения полковника Коалиции Яростных Миров, Вейгарда фон Стрендхольма, и капитана той самой доблестной роты, Хамрона Сирендала!

На возвышение поднялись двое. Вейгард — невозмутимый, вытянутый в струнку, в парадном мундире Коалиции с полковничьими нашивками. Его лицо было каменной маской военного профессионала.

И Хамрон. Он старался выглядеть соответственно — выправка идеальна, лицо серьезно, но я видел, как его глаза метались по залу, оценивая углы, расстояния, угрозы. Он знал, что все решится здесь и хотя я отказал ему и всем остальным бойцам роты в их желании помочь, Хамрон, похоже, волей-неволей ощущал необходимость как-то приобщиться к нашей операции.

Церемониймейстер, тем временем, разошелся не на шутку.

— Руины Желтого Дракона! Долгие годы это проклятое место было источником опасности и угрозы для наших дальних рубежей! — он воздел руки к потолку. — Но благодаря доблести наших друзей из Коалиции, этот оплот тьмы был очищен! Теперь его богатства и стратегическое положение послужат будущему величию Амалиса! Откроют новые торговые пути! Станут краеугольным камнем в фундаменте нашего процветания!

Я едва сдержал презрительную усмешку. Какое стратегическое положение? Руины были на отшибе, в удалении от любых маршрутов небесных кораблей. Какие богатства? Бесплодные скалы да бесконечные болота, осушение которых проело бы в бюджете немаленькую дыру.

Именно поэтому Коалиция годами отказывалась от контракта, а награда за него была столь смехотворной. Ведущий лил воду, создавая красивый миф из абсолютно провальной, с точки зрения экономики, миссии.

Вейгард, прекрасно знавший истинную ценность этих Руин, слушал это с непроницаемым лицом. Когда речи закончились, и церемониймейстер с пафосом вручил ему тяжелую, сверкающую медаль на бархатной подушечке, полковник лишь коротко, по-военному кивнул.

— Благодарю королевский дом Амалиса за высокую оценку наших усилий, — его голос был ровным, металлическим, без тени иронии. Он принял медаль, но не стал сразу вешать ее на грудь, просто зажал в руке.

Ту же процедуру проделали с Хамроном. Тот взял медаль, предназначавшуюся мне, как командиру роты, кивнул еще более коротко и резко, чем Вейгард, и сразу отвел взгляд.

— Итак, дорогие гости, официальная часть церемонии завершена! — возвестил церемониймейстер, разводя руками. — Предлагаю вам проследовать в Изумрудный зал, где для вас приготовлены освежающие напитки и легкие закуски, пока наши слуги подготовят зал для волшебного представления королевской театральной труппы!

В зале поднялся довольный гул. Аристократы начали подниматься с кресел, образуя оживленные группки. Слуги ринулись в зал, едва последний гость скрылся в проеме дверей Изумрудного зала.

Их движения были отточенными, быстрыми, но без лишней суеты. И я сразу увидел разницу. Мои люди. Похоже, в подсобке для слуг уже все было кончено.

Вместе с режиссером мы тоже отправились в Изумрудный зал, где вскоре за нами начали появляться слуги с подносами, плотно уставленными бокалами с искристым золотистым вином. Они растворились среди гостей, предлагая напитки.

Тогда я увидел Рилена. Он непринужденно беседовал с небольшой группой аристократов, но его взгляд постоянно скользил к входу. Когда один из моих людей с подносом оказался рядом, Рилен жестом подозвал его, взял два бокала и с легкой, почти сыновней улыбкой направился к королю, общавшемуся о чем-то с несколькими дворянами.

— Отец, — голос Рилена звучал тепло и почтительно. — Позволь предложить. В честь праздника.

Король, глянув сначала на сына, а потом на бокал, недоуменно поднял бровь, но затем, пожав плечами, уже протянул руку, чтобы взять вино, но тут, словно из ниоткуда, возникла Дейла. Ее лицо было напряжено, глаза сузились в подозрительных щелочках.

— Рилен, ты сошел с ума? — ее голос, резкий и звенящий, прорезал воздух, заставив нескольких ближайших гостей обернуться. — Отец не пьет вино уже пять лет. Все при дворе об этом знают. Или ты забыл? Или в этом бокале есть нечто, что заставило тебя забыть о здоровье отца?

Наступила напряженная пауза. Рилен замер с протянутым бокалом, его лицо изобразило сперва недоумение, а затем — холодную смесь презрения и гнева.

— Если ты думаешь, что я способен на такое, то у меня начинают закрадываться подозрения в твоей собственной добросовестности, сестренка.

Я хмыкнул. Рилен не был гениальным политиком, но башка у него варила и язык был подвешен хорошо. Дейла, впрочем, совершенно не смутилась.

— Отвечай на вопрос, — прошипела она Рилену в лицо.

Тот пожал плечами.

— Я предложил отцу вино лишь потому, что сегодня — последний День Нации, когда он восседает на троне как наш король! Я подумал, что это достойный повод для исключения! — это было крайне нагло и неуважительно, но так как король сам поддерживал Рилена в его борьбе за престолонаследие, он не стал ничего говорить, хотя на его лице на секунду появилось выражение горькой обиды. — А если ты думаешь, что я что-то подмешал в бокал… — продолжил Рилен.

Не дав Дейле вставить слово, он резким, демонстративным жестом поднес бокал, который протягивал королю, к своим губам и залпом выпил вино до дна. Затем повторил то же самое со своим собственным бокалом. А затем, с вызовом глядя на Дейлу, повернулся к другому слуге, взял с его подноса два новых бокала. Один он снова протянул королю.

— Прошу, отец. Ради меня.

Второй бокал он протолкнул в руку ошеломленной Дейле.

— А тебе, сестра, я предлагаю выпить за то, чтобы в нашем доме было меньше подозрений и больше доверия.

После чего он сам взял еще один бокал и поднял его высоко над головой, на весь зал провозглашая тост:

— За короля!