Деревенщина в Пекине 5

Глава 5

Как только дверь в общежитие открывается, Лян Вэй слышит знакомый голос пожилого коменданта:

— А вот и он, — обращается тот к кому-то. — Я же говорил, скоро вернётся.

Рядом с комендантом стоит Бай Лу в бежевом брючном костюме. Оба взгляда одновременно устремляются на входящего студента.

Лян Вэй бросает быстрый взгляд на экран смартфона, проверяя уведомления. Никакой информации о пропущенных вызовах или сообщениях.

— Привет. Давно ждёшь? В следующий раз лучше сразу звони мне на телефон, не пришлось бы стоять в холле.

— Минут десять, не больше, — отвечает та спокойно. — Ехала домой из университета после семинара и решила заехать поговорить.

— Понял, тогда пошли наверх, — кивает студент в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Поднявшись по ступенькам, Лян Вэй открывает перед гостьей дверь, включает свет и вежливо пропускает её вперёд.

— Ты один? — с лёгким любопытством интересуется Бай Лу, осматривая помещение цепким, оценивающим взглядом.

— Похоже на то, — отвечает Лян Вэй, не обнаружив взглядом обуви До Тхи Чанг у входа. — Тебе какой чай? Чёрный или зелёный?

— Нет, спасибо, я ненадолго, — деловым тоном отказывается китаянка, присаживаясь на край кресла. — У меня к тебе есть предложение.

— Какое?

— Давай встречаться.

Эти неожиданные слова повисают в воздухе комнаты. Только прикроватные часы До Тхи Чанг тихим тиканием нарушают образовавшуюся тишину.

— Неожиданно, — после короткой паузы отвечает студент.

— Отца в последнее время слишком активно интересует моя личная жизнь — внуков хочет увидеть при жизни, — объясняет свою позицию Бай Лу. — Так что он настойчиво ищет мне подходящую пару среди сыновей своих деловых друзей и партнёров. Но я хочу сделать этот выбор самостоятельно, а не по его указке.

— Почему я? — искренне недоумевает Лян Вэй. — Прости за откровенность, но раньше ты никогда не подавала ни малейшего знака, что я тебе нравлюсь как мужчина.

— Этот выбор я полностью делаю головой, — Бай Лу выразительно прикладывает указательный палец ко лбу. — Сейчас в современных отношениях не хватает элементарной верности и доверия между партнёрами. Ты хорошо проявил себя в модельном агентстве, продемонстрировав профессионализм и сдержанность. Я абсолютно уверена, что у тебя не потекут слюни при виде первой же проходящей мимо юбки. Что немаловажно для будущего — ты перспективный и учишься в топовом университете страны, куда глупых людей не берут по определению.

— Приятно слышать такую оценку, но…

— Боишься, что не потянешь? — резко перебивает его Бай Лу. — Не скажу, что отец будет в восторге от моего выбора, но не ему решать, с кем мне проживать свою жизнь. Он смирится с фактом и затем сам начнёт активно продвигать тебя по карьерной лестнице. У тебя множество интересных бизнес-идей, на реализацию которых требуются деньги — моя семья и я лично с этим обязательно поможем.

— Дело не в деньгах, — качает головой студент. — Их у меня сейчас вполне достаточно, и есть чёткий план, как получить значительно больше в будущем. Просто я уже нахожусь в отношениях, и меня всё устраивает.

Как только Бай Лу вошла в комнату, она сразу заметила множество красноречивых деталей: рамку с совместной фотографией Лян Вэя и До Тхи Чанг, сделанной в будке для моментальных снимков, женские вещи и косметику, которые гармонично соседствуют с мужскими.

Диван — потенциально второе спальное место в комнате — оборудован под рабочее место с компьютером и учебниками, а значит, они спят вместе на одной кровати.

Головой китаянка прекрасно понимает, что происходит между этими двумя, но втайне надеялась, что всё находится на уровне лёгкой студенческой интрижки. Серьёзные долгосрочные отношения с иностранкой, да ещё и в таком возрасте — довольно редкое явление среди китайской молодёжи.

Но Лян Вэй отличается от своих сверстников.

Так или иначе, активно лезть в чужие отношения, открыто воевать с соперницей и целенаправленно пытаться их рассорить Бай Лу категорически не хочет. Это противоречит её принципам. Чего не желаешь себе, того не делай другим — мать часто повторяла конфуцианскую заповедь.

— Я догадывалась, что у вас отношения, но ты никогда не говорил об этом открыто, — признаётся Бай Лу с достоинством. — Ладно, считай, что разговора не было. Забудем об этом.

В этот неловкий момент на телефон Лян Вэя приходит звуковое уведомление о новом сообщении. Он бросает быстрый взгляд на гаджет, лежащий на журнальном столике рядом, надеясь увидеть уведомление о зачислении банковских средств. Но затем резко хватает телефон и напряжённо изучает полученное сообщение.

По его мгновенно изменившемуся, настороженному выражению лица гостья сразу понимает, что произошло что-то серьёзное.

— В чём дело?

— «Уважаемый клиент, в связи с обнаружением аномальных финансовых операций по вашему банковскому счёту, оканчивающемуся на цифры три-три-один-семь, в целях обеспечения финансовой безопасности на счёт временно применяются ограничительные меры до полного выяснения дополнительных обстоятельств», — медленно зачитывает вслух Лян Вэй.

— У тебя недавно были какие-то необычные транзакции? Сомнительные переводы, операции с крупными суммами? — уточняет Бай Лу, мгновенно переключившись с одной темы на другую.

— Буквально два часа назад задекларировал шестьсот пятьдесят тысяч долларов, честно уплатил все положенные налоги и положил оставшиеся деньги на свой счёт, — объясняет ситуацию студент. — В отделении банка никто и слова мне не сказал о том, что могут возникнуть проблемы.

— У банковских служащих нет никакого интереса предупреждать клиентов о подобных рисках, — поясняет механизм Бай Лу. — Совсем другое дело, когда клиент добровольно кладёт крупные деньги на счёт, после чего они блокируются на неопределённый срок. Это выгодно самому банку — бесплатные оборотные средства. В твоём случае виноват не банк как учреждение, а Центр финансового мониторинга и противодействия отмыванию денег. Видимо, аналитики посчитали наличие этой суммы на счету обычного студента подозрительным обстоятельством. Знаешь, даже мне стало интересно — где ты умудрился их заработать?

— Не поверишь, подарок.

— Хм.

— Благодарность бизнесмена, которому я помог выбраться из вынужденного заточения в другой стране. Долгая и сложная история. Наличные какое-то время просто лежали у меня, не знал, что с ними делать. Решил наконец задекларировать как подарок, честно заплатить положенный налог в двадцать процентов, а в конечном итоге мне заблокировали весь счёт. И чего теперь ожидать? В сообщении никаких подробностей, звонить в банк?

Между строк виснет уверенность хозяина в компетентности гостьи.

— Официально оформленная дарственная или какие-либо другие юридические документы о безвозмездной передаче крупных денежных средств имеются? — уточняет критически важную деталь Бай Лу.

— Нет. В банке спросили про документы, но особо не настаивали на их предоставлении.

— Помнишь, я тебе говорила, что ты засветился в определённых кругах? — напоминает китаянка. — Сейчас всё будет целиком зависеть от того, сколько позитивного белого света и тёмных теней на тебя в процессе этой проверки упадёт. Готовься морально к официальному допросу со стороны прокуратуры и возможному обыску твоего жилья — такое развитие событий вполне вероятно. С банком связываться не нужно — это бесполезно, просто жди звонка. Заочно, не видя материалов дела, больше ничего конкретного не скажу. Попытаюсь навести неофициальные справки через свои каналы, но сколько времени на это потребуется — не знаю.

— Подожди, — резко останавливает её Лян Вэй, внимательно изучая выражение лица собеседницы. — Ты меня сейчас пугаешь. Я вижу в тебе самоотречённость беззаветно любящей женщины, которая готова принести себя в жертву.

— Говори дальше.

— Я всё это время думал, что мы друзья, — признаётся студент. — Я в жизни не мог предположить, что у китаянки твоего уровня — а в нашем обществе женщины стоят намного больше мужчин в плане брачного рынка отношений — может быть такое неконструктивное, саморазрушительное чувство в плане романтической симпатии. В мой адрес. Я сейчас по твоему поведению ясно вижу, что ты действительно серьёзно относишься ко мне как к представителю противоположного пола.

Бай Лу поднимает на него холодный, отстранённый взгляд:

— Я же тебя своими личными проблемами не нагружаю, ничего лишнего не высказываю и не навязываюсь, — спокойно отвечает. — Предположим утопический вариант: девушка вроде меня внезапно втрескалась в деревенского свинопаса. Мало ли как оно бывает в жизни — чувства иногда не подчиняются социальной логике. Допустим, ты совершенно правильно догадался. Но никому не захочется связываться с человеком, который начинает ныть тебе в плечо, вешаться на шею и методично высасывать мозги через трубочку на тему своих завышенных ожиданий и того, что ему якобы что-то должны. Совсем другое дело, когда человек ведёт себя спокойно, достойно и с самоуважением.

— Ты абсолютно правильно всё говоришь с точки зрения логики, но в этом-то и заключается моральная проблема, — возражает Лян Вэй. — Когда человек делает что-то важное для тебя не потому, что это ему ничего не стоит или выгодно, а исключительно потому, что искренне хорошо к тебе относится — каким же надо быть бессовестным козлом, чтобы не чувствовать себя обязанным в ответ?

— Я восхищена твоей проницательностью и наблюдательностью, — с подчёркнуто холодным спокойствием отвечает Бай Лу, сохраняя нейтральное выражение лица. — Не буду спрашивать, где именно тебя так воспитывали, скажу лишь одно: существуют определённые вещи, о которых воспитанные, интеллигентные люди друг другу вслух принципиально не говорят. Даже если абсолютно все всё прекрасно поняли без слов.

— Пускай другие молчат, а я говорю прямо — мне не хотелось бы, чтобы ты сходила по мне с ума.

— К твоему счастью, я осознанная личность, — ровно кивает китаянка. — Мозгами прекрасно понимаю фундаментальную истину: проблема заключается не в конкретном парне. Предположим теоретически, ты действительно мне понравился как мужчина — человек, который младше меня по возрасту, к тому же совершенно мне не ровня по социальному статусу. Сердце неконтролируемо тарахтит в груди, и я в моменте способна на импульсивные глупости, но ведь проблема заключается не в тебе.

— Хм.

— На твоём месте мог оказаться абсолютно любой представитель с гендерными признаками, на которые у меня реагирует физиология. Настоящая проблема кроется исключительно во мне самой. Я это отлично понимаю.

— Не многие что-то осознают, когда сносит голову чувствами.

Бай Лу равнодушно пожимает плечами:

— Это не про меня и не про мой случай. Потенциально чрезмерное дружеское расположение с моей стороны, безусловно, имеет место быть, но у меня всё-таки есть мозги. Я в конце концов китаянка, воспитанная в традициях самоконтроля. И давай говорить честно — сколько тебе лет, а сколько мне? Хотя, справедливости ради, сумма на твоём банковском счету вносит некие коррективы.

— Какие именно?

— Как минимум те, что женщине не придётся успокаивать себя изо дня в день, понимая, что ей нужно ещё двадцать долгих лет терпеливо ждать, пока избранник чего-то добьётся в жизни, — объясняет Бай Лу. — В свои сорок лет, даже намного раньше, я и сама добьюсь в жизни всего, чего только пожелаю. С другой стороны, твои деньги ещё нужно отбить обратно из рук государственной машины. Согласись, не каждый день добрые бизнесмены щедро раздаривают посторонним людям настолько астрономические суммы. Деньги вполне могут оказаться грязными или криминальными — ты ведь понятия не имеешь, откуда твой даритель их взял.

— На этот счёт можно не волноваться. У этого человека существует несколько крупных легальных бизнесов, в том числе успешно функционирующих за границей. И семья у него далеко не из простых — каждый в чём-то преуспел.

— Тогда почему бы не попросить его оформить всё официально через нотариуса? — задаёт вполне логичный вопрос Бай Лу.

— Когда мне принесли деньги, то сразу чётко дали понять, что личность дарителя публично раскрывать нельзя. Даже если я укажу на него в документах, он будет всё отрицать.

— Хорошо, давай договоримся следующим образом, — предлагает компромисс китаянка. — Я делаю вид, что совершенно не услышала твоих слов и намёков — сам прекрасно понимаешь, на какую тему. Ты в свою очередь прикусываешь язык и тоже всё забываешь. А я со своей стороны попытаюсь выяснить через знакомых, что конкретно может происходить с твоим делом, насколько ситуация серьёзна и какой именно сотрудник займётся официальной проверкой. Для тебя эти деньги и их блокировка — разовая акция. А для Центра финансового мониторинга, который взялся за твою проверку — это абсолютно обычная рутинная работа. Ты у себя один единственный, а там, совершенно не исключаю, у конкретного перегруженного сотрудника прокуратуры таких дел, как твоё, обрабатывается восемьдесят штук в неделю и он уже смертельно устал всех монотонно опрашивать и бесконечно оформлять однотипные бумаги.

— Насколько понимаю, мне всё равно в итоге придётся официально указать источник денег, — констатирует очевидное студент.

— Иначе никак, если ты не хочешь заработать уголовных проблем и безвозвратно потерять все свои деньги.

— Понял.

— Варианты имеются?

— На быструю руку два потенциальных. Сейчас позвоню первому человеку, который может помочь.

— … Без проблем, как только увижу у себя на счёте шестьдесят тысяч долларов от тебя, всё подтвержу любым органам, — раздаётся в динамике голос японки, говорящей на уверенном английском. — Можешь переслать их криптой, как в прошлый раз, или приехать в Японию лично. Понимаю, что тебя заблокировали, так что заплатишь, когда снимут все ограничения. Тебе для понимания: из этой суммы тридцать тысяч у меня сразу уйдут на уплату налога на доход — для Японии это технически вывод капитала, не связанный с инвестициями.

— Извини, что так резко позвонил. Спасибо, что пошла мне навстречу в этой ситуации, Цукиока Ран, — благодарю представительницу якудзы. — Пока ещё точно ничего не могу утверждать, активно ищу варианты решения проблемы, которые обеспечат мне максимальную правовую защиту. Но если что, могу назвать проверяющим твоё имя как источник средств?

— Да, можешь, — подтверждает японка. — На территории Японии кому и какие денежные суммы я дарила на баскетбольном матче — это исключительно моё личное дело. Даже если теоретически предположить, что ваша китайская прокуратура что-то официально спросит у японских властей, на территории Японии у них совершенно нет процессуальных рычагов. Хоть и просто навести справки.

— Значит, максимум что они смогут сделать — это связаться с тобой напрямую?

— Именно так. Никакие государственные органы в Японии не будут комментировать ситуацию и помогать китайским фискалам в расследовании, поскольку это уже принципиальный вопрос национального суверенитета.

— Да. Точно. По запаре не сообразил.

— Китайские власти не имеют права интересоваться фискальными и налоговыми моментами гражданина Японии на территории собственной страны. Тут сразу успокою тебя — я очень хорошо понимаю, как функционирует наш государственный аппарат. Китайцы с чем придут, с тем и уйдут. Скорее всего у них хватит мозгов не позориться. Главное, чтобы у тебя не возникло проблем из-за связи с хатикю-сан.

— С этим точно проблем не возникнет. Ещё раз спасибо, Цукиока-сан.

Закончив телефонный разговор, поворачиваюсь к терпеливо ожидающей Бай Лу:

— Недавно летал в Японию по кое-каким делам, — объясняю ситуацию. — Моя знакомая оттуда не против сказать кому потребуется, что деньги были подарены лично ею. Её семья имеет определённую репутацию на территории Японии и, если что, она легко прикроется именем и социальным статусом.

— Поняла. Это первый вариант, а какой второй? — интересуется Бай Лу.

В этот момент входная дверь с характерным звуком открывается, и на пороге появляется До Тхи Чанг с небольшим бумажным пакетом из близлежащего супермаркета в руках.

— А вот и второй вариант решения моих проблем, — оборачиваюсь к Бай Лу, указывая взглядом на вьетнамку.