Девятый

Глава 19

Время — это самая таинственная сила во Вселенной. Умники до сих пор даже материю разобрать до конца не могут, спорят, есть ли что-то, из чего состоят кварки, а если есть — то, что именно, и как глубоко можно дальше копать. Но ко времени они даже подступиться не пробуют.

Время просто есть. Тут резвятся только писатели и киношники, сочиняя увлекательные истории о путешествиях во времени, в которых нет ни малейшего смысла. Ведь отправиться назад во времени невозможно и причина понятна даже дураку — время всегда течёт из прошлого в будущее. Тронешь хоть что-то в прошлом — изменишь будущее.

Даже не надо убивать своего несчастного дедушку (почему-то их всегда приводят как пример) или давить ногой бабочку (про бабочку придумал писатель, который, наверное, дедушку уважал). Что угодно изменил, вдохнул воздух, или просто шевельнулся и пылинку подвинул — всё! Будущее изменилось. А значит, ты уже не тот, кто отправился в прошлое. А значит, ты будешь действовать чуть-чуть иначе. Изменения начнут нарастать как лавина и ты вообще исчезнешь, а значит не отправишься в прошлое, не изменишь его, но тогда ты снова появишься…

Проще над этим не задумываться. И уж тем более не стоит пытаться придумать машину времени.

Но ангелы говорили, что им подвластно даже время! Падший Соннелон атаковал Иоэля и его оружие зацепила нас, пилотов. С тех пор Джей видит фрагменты жизни земного лётчика Джея, в сознании Хелен перемешались её собственные воспоминания и детство её основы. А со мной ещё сложнее. Я, вроде как, могу повлиять на действия Святослава, когда нахожусь в его теле. Совсем немножко: повернуть голову или остановить движение руки.

Но это вмешательство! Это самое настоящее действие и оно обязано отразиться на будущем, а значит — сломать всю историю, само время!

— Ты с кем говоришь? — спросила мама Святослава.

— Сам с собою.

— Иди, собирайся, — велела мать.

Святослав встал, поставил пустую тарелку в раковину. Помялся мгновение, будто раздумывал, не подойти ли к маме и не обнять её.

Но ему было пятнадцать лет, так что он просто вышел из кухни.

Квартира оказалась маленькая, даже на мой взгляд, а уж я знаю толк в маленьких помещениях. Тут было очень жарко, несмотря на снег за окнами, душновато (хотя много незнакомых запахов и мне это понравилось). В коридорчике было несколько деревянных дверей, мне пришлось напомнить себе, что на Земле дерево вовсе не роскошь. За одной, приоткрытой, я увидел большую кровать, наверное, спальня родителей. Открыл другую, там оказалась комнатушка, даже меньше, чем моя на базе. Узкая кровать, застеленная ярким покрывалом, узенький письменный стол у окна, рядом стул с высокой спинкой. Книжные полки, поставленные одна на другую, как стеллаж, почти все заполнены бумажными книгами с потертыми корешками. На одной полке под стеклом стояла всякая интересная дребедень — разноцветные фигурки индейцев и солдат, две модельки военных самолетов, большая гильза, видимо от мелкокалиберной пушки, тёмно-зелёный стеклянный шарик — совсем уж детская забава, но чем-то, выходит, ему дорога. А вот на столе какое-то устройство, видимо, для воспроизведения звука, с разбросанными вокруг плоскими прямоугольными картриджами, в каждом картридже два отверстия… какой-то механический принцип? Смутно всплыли в памяти слова «кассетный магнитофон». Мне хотелось рассмотреть всё это, и музыку бы я послушал. Но я, конечно, не рискнул. Пусть действует Святослав. Меня нет, вот нет и всё!

Святослав сел на кровать. Посидел, глядя на ноги. Он был в грубых тёплых носках из толстой пряжи и заношенных тапочках.

— Я тебя слышал… — прошептал он себе под нос. — Мне не показалось…

Но в голосе была неуверенность.

Нельзя отвечать! Любое вмешательство…

— Я не псих, — упрямо сказал Святослав. — Психам нельзя управлять самолетом, нельзя! Но я слышал голос в голове. Кто ты?

Я уже вмешался! Я заговорил со своей основой — мысленно, но заговорил. Не обязательно убивать человека, чтобы сломать ход времён и нарушить причинно-следственные связи, достаточно сломать его мечту о небе. Святослав не станет лётчиком, он слишком ответственный парень. Значит — он не станет моей основой. И меня не будет. Тот единственный и неповторимый ход событий, который привёл меня к нему, разлетится вдребезги. И что произойдёт тогда?

«Я из будущего» — прошептал я мысленно, будто общаясь с альтером. Только теперь я был вместо Бори, я бесплотной тенью жил в чужом разуме. «Ты не сошёл с ума, Святослав. Я из будущего».

Он вздрогнул. Услышал меня.

Я не мог читать его мысли, да и он мои слышал только когда я обращался к нему.

— Правда? — тихо спросил Святослав.

«Да. Тебе не обязательно говорить вслух. Просто думай, обращаясь ко мне».

«Где ты? Слышишь меня?» — губы Святослава слегка шевелились, но я услышал его мысленный голос, как настоящий, даже с мальчишеской хрипотцой.

«Слышу. Я в твоём сознании. В реальности я во второй половине двадцать первого века».

«Ух ты… Докажи!»

«Что?»

«Что я не сошёл с ума!» — потребовал Святослав. «Я не могу идти в лётное, если я сумасшедший!»

«Как я тебе докажу?»

«Расскажи что-нибудь, что ещё не случилось. Какой-нибудь спортивный результат. Ну, как в „Назад в будущее“. Это кино такое!»

«Знаю», — я действительно видел это кино. Очень старое, но забавное. «Что, хочешь узнать спортивные победы и выиграть много денег?»

Святослав задумался.

«Я бы не отказался. Что плохого выиграть кучу денег, это же не воровство! Только где можно на деньги играть, я же не в Америке! Просто чтобы узнать, правда или нет».

«Откуда мне знать старые спортивные результаты?»

«Ну да, тут нужен какой-то справочник специальный…» — согласился Святослав.

«В каком ты классе?»

«В восьмом „А“».

«А город?»

«Зачем тебе?» — Святослав будто ощетинился. «Это военная тайна!»

«Чего?» — поразился я.

«Амдерма», — неохотно ответил Святослав. «Не совсем город. На Севере».

«Вы переедете» — сказал я. «Скоро совсем. Школу ты будешь заканчивать в Ярославле».

«И это доказательство?»

«Уж какое есть», — обиделся я. Между прочим, мне пришлось долго думать, в каком именно городе я видел старшеклассника Святослава. В сети информации я не нашёл, похоже, нам фильтровали все данные о наших основах. Но я запомнил несколько слов из разговора и вроде как смог понять. «У тебя девушка будет».

«Девушка?» — Святослав удивился так, будто собирался стать монахом. «Настоящая?»

«Нет, игрушечная! Её зовут Лена. Вы вроде как вместе учились».

«Красивая?» — деловито спросил Святослав.

«Да, вполне».

«Так себе доказательство. Ленок полно. Я с садика двух знаю».

Но я чувствовал, что он поверил.

«Уж какое есть».

Святослав помолчал. Потом подумал:

«Ты теперь… все время в моей голове будешь?»

«Нет!» — я даже перепугался от этого предположения. «Исчезну. Но снова появляюсь. Не знаю, когда».

«Это у вас такой способ перемещения во времени?» — спросил Святослав. «Чтобы ничего во времени не нарушить?»

«Ты умный» — похвалил я. «Вроде того. Так что ничего никому не говори обо мне, ладно?»

«А как тебя зовут?»

«Свя… Свят».

«Как меня?»

«Ну да…»

Пальцы Святослава сжались в кулаки.

— Так что… ты — это я? — прошептал он.

«Нет! Нет, не ты! Всё сложно. Но не ты».

Он расслабился.

«А сколько тебе лет?»

«Двадцать» — я решил не грузить его деталями.

«Ого!» — с какой-то гордостью подумал Святослав. «Слушай, скажи, а война будет? Не думай, я не боюсь, просто отец говорит, что пилоты теперь никому не нужны, мы холодную войну проиграли…»

«Война всегда есть», — ответил я. «Становись пилотом, это твоё. И это… занимайся спортом, не кури, не употребляй алкоголь…»

Святослав тихо засмеялся.

«Тебе точно двадцать? Ты зануда».

Ну вот, теперь я в роли Бори!

«Да ну тебя» — пробормотал я. «Обычные правильные советы».

Я понимал, что он им не последует. Я же помню, что он курил и алкоголь пил.

«Не собираюсь я не пить, не курить. Отец…» — он замолчал. «Не грузи, короче».

«Не гружу» — согласился я. «Всё будет хорошо».

«А что ты говорил про ангелов и звёзды?»

«Увидишь», — ответил я.

Нет, он не станет пилотом космического истребителя, это я погорячился. Но он станет мной. И будет летать среди звёзд…

«И никому, никогда не говори об этом разговоре…» — попросил я.

Прежде чем темнота схлопнулась вокруг и девяностые года двадцатого века скрылись там, где им самое место быть — в давно исчезнувшем прошлом.

— Слава!

Я открыл глаза. Прямо над лицом — шестиугольные соты видоизмененного титана. Фонарь кабины «Осы». Невесомость. Мы летим с Титана на Япет. Голос Бори. Мой альтер в некондиционной детской тушке…

— Слав, ты живой? А?

Повернув голову, я посмотрел на Борю. Тот уже собирался выбраться из костюма, видимо, чтобы растормошить меня.

— Сколько времени прошло?

— Шесть с половиной часов, — ответил он с облегчением. — Ты отрубился, не то уснул, не то…

— Ага, — сказал я. — Именно.

— Потом мычать начал, подёргиваться, выгибаться. Что было?

— Опять в основу попал. Ему лет пятнадцать было.

— Расскажи? — попросил Боря. — У нас всё в порядке, идём по курсу, всё штатно, искин на контроле. Джей с Хелен треплется, Эрих молчит, Анна спит. Связь я отключил пока. Давай, рассказывай!

Лицо у Бори было раскрасневшееся и пухлое — ну, это нормально после перегрузки и наступившей невесомости, от этого он выглядел совсем малышом. Только очень смышлёным.

— Прокололся я. Заговорил с ним.

Боря часто заморгал.

— Как?

— Каком кверху! Как ты со мной! Понимаешь? Мысленно сказал что-то ободряющее… ну жалко его стало, там как-то всё невесело, а он пацан ещё совсем…

— Ты с ним заговорил? — с ужасом произнёс Боря. — И он услышал?

— Угу. И заговорил в ответ.

Боря выпростал руку из костюма и звонко хлопнул себя по лицу.

— Святослав, ты дебил? Святослав, ты что!

— Мне кажется, я как-то вмешивался и раньше. Немного. Святослав как-то хотел твоему тезке пощечину отвесить, а я вроде как удержал руку.

— Одно дело немного! А другое — поговорить! Что ты ему сказал?

— Да ерунду всякую! Что переедет в центральную часть России, летчиком станет военным, про ангелов и космос… немного.

— Идиот! — тонко завопил Боря.

— Почему?

— Нельзя же! Ты ведь понимаешь! Нельзя менять историю!

— Если нельзя, то нельзя совсем! Нет разницы, одно движение изменить или поговорить!

— Откуда мы знаем!

— Вот именно не знаем!

Кабина истребителя не слишком приспособлена для того, чтобы в ней орать друг на друга. Постоянный гул механизмов и без того заставляет повышать голос. А уж когда орёшь в полный голос! Тем более, когда один из орущих — в дитячьей тушке, едва доросшей лет до шести-семи. Тонкий голосок Бори резал уши, зато ругательства, которые он вскоре начал употреблять, звучали совсем не страшно, а смешно и противно.

В какой-то момент я замолчал и просто ждал, пока Боря выговорится. Это заняло пять минут, я даже засёк по часам.

Наконец Боря горестно воскликнул: «Я ведь только жить начинаю!» и замолчал. Я выжидал. Боря начал жадно пить из соска, потом обиженно посмотрел на меня и сказал:

— Голос сорвал! А ты чего молчишь?

— Надеюсь, тебе искин успокоительного намешал, — мстительно сказал я.

— Искин умный, он понимает, что я прав, а ты идиот!

— Боря, я не предполагал, что Святослав меня услышит. И ничего же не случилось!

— Откуда ты знаешь?

— Ну всё как было. Летят четыре «пчелы» и «оса». Эрих, Джей, Хелен, Анна и мы.

— Да мы бы и не знали, если бы мир изменился!

— Мы не знаем, знали бы мы…

Я нервно рассмеялся. Всё-таки, конечно, Боря прав.

— Ладно, до Мимаса ещё трое суток лететь, — сказал Боря задумчиво. — Разберёмся.

У меня аж всё ухнуло в груди. Потом я посмотрел на его хитрую физиономию и с фальшивой тревогой ответил:

— Какой Мимас? Ты бредишь? Мы же летим на Энцелад!

Боря вздохнул.

— Хорошо. Давай без подколок. Мы летим на Япет. Вроде как мир существует. Но это странно, так?

— Да, — признался я. — По всей логике мой разговор с основой должен был изменить мир. Даже если он никому про этот разговор не рассказывал, даже если забыл…

— Какие-то крошечные изменения должны были накопиться и изменить мир.

Мы уставились друг на друга, будто ожидая увидеть «накопившиеся изменения».

— У тебя вроде волос на лице стало больше, — предположил Боря.

— Это борода растёт.

— Глупейшая штука — борода, — Боря поморщился.

— Ты бы знал, как трудно бриться, — согласился я. — Боря, я был не прав, но так получилось. Мир вроде бы уцелел и не изменился.

— Может мы не замечаем?

— Согласен. Но тогда ничего страшного не происходит, можно пытаться и дальше менять прошлое. Считай, у нас есть инструмент, которым мы правим реальность.

— Тоже мне, инструмент! Если мы не замечаем изменений, то чего в нём хорошего?

— Либо мы не понимаем природу времени и как на неё можно влиять, — предположил я.

— Только ангелы знают правду.

Я кивнул. Боря погрузился в размышления, я же проверил курс, потом проверил подборку развлекательных программ и музыки в памяти компьютера.

Вроде бы ничего не изменилось.

— Надо будет в следующий раз знаешь, что сделать? — спросил Боря, наблюдая за моими действиями.

— Ну?

— Взять какую-то известную песню начала двадцать первого века. И продиктовать её Святославу. Пусть он её споёт под гитару. Или хотя бы как-то в книжке напечатает.

— И что?

— Тогда музыканты не смогут её исполнять как свою. Либо эта песня исчезнет, либо им придётся ставить имя поэта: «Святослав Морозов». И мы заметим.

Я подумал, что хоть настоящих музыкантов и жалко, мы как бы у них украдём хит, но идея хорошая. Боря, уловив мои колебания, добавил:

— А песню надо брать популярную, но плохую. Которую на самом деле все ругают, но она случайно стала знаменитой.

— Так не бывает, — пробормотал я. — Если стала знаменитой, то что-то в ней было. Может неумелое, но важное для людей. А мы добьемся того, что песня вообще не прозвучит!

— Тем более хорошая проверка!

Боря так легко перешёл от паники и ругани в мой адрес, до предложения устроить огромное и опасное вмешательство в прошлое, что я только вздохнул.

Наверное, это следствие его дитячество. Сознание альтера, впервые получившего собственное тело, и так было в шоке. А еще ко всему мозговые структуры у тушки были незрелые, гормональный фон совсем детский — неудивительно, что Борю бросает из стороны в сторону.

— Мне кажется, в этих попаданиях в прошлое какой-то ключ к происходящему, — сказал я. — К примеру серафим Иоэль — он древнее существо, возрастом со Вселенную. И, наверное, как-то иначе воспринимает реальность. По серафиму ударили какой-то непонятной штукой, и он словно развалился, осталась Эля…

— Пята.

— Слово мне не нравится, но пусть «пята». Осталась Эля и лишенный воли серафим. Он вроде как есть, его никак не уничтожить, скорее всего, но он ничего не делает.

— Как искин без базовых установок.

— Ну… грубо как-то. Ладно, пусть так. Это возможно?

— Возможно, — убежденно сказал Боря.

— У Хелен вообще сознание засбоило и заменилось сознанием основы в её биологическом возрасте. В этом есть что-то невозможное?

Боря подумал и покачал головой.

— Нет, наверное. У Хелен была основа, настоящая Хелен. Девочка жила в Лондоне. У неё было сознание. Сознание можно скопировать и перенести, мы это знаем, мы же сами такие. Странно, конечно, что сознание скопировалось из прошлого, но ничего бесследно не исчезает. Не вижу невозможного!

— Джей пострадал меньше всех. Но он временами переживает события со своей основой. Словно запись смотрит. Возможно?

— Возможно, — решил Боря.

— И тогда остаюсь только я. Тут случай самый странный. Я не запись чужой жизни смотрю. Я взаимодействую с сознанием основы. Могу чуть-чуть влиять на движения. Поговорить могу. И вот это странно.

— Странно и невозможно, — сказал Боря. — Если исходить из того, как мы понимаем Вселенную и время — быть такого не может. Парадокс причинности.

— Верно.

— Значит, надо серьёзно поговорить с Элей, — решил Боря. — Она наш друг. И много чего уже говорила и помогала. Давай при следующей встрече предложим начистоту поговорить.

Я подумал, что у нас нет никакой гарантии этой встречи. Но кивнул.

— Хорошо. Мы уже слишком многое сами узнали…

— И натворили… — добавил Боря.

— Да. Она не должна скрывать, ведь ангелы не врут. Надо только правильно повести беседу.

— Договор! — сказал Боря и протянул мне руку.

Мы сцепились мизинцами, подергали друг друга и чуть расслабились.

— Ты извини, что наорал, — попросил Боря.

— Брось. Я ведь был как ты в теле Святослава, как альтер. Это такой ужас! — меня даже передернуло. — Не можешь двигаться, не можешь общаться. Вам очень тяжело с нами. Прости, что я тебя придумал.

Плыли над фонарем истребителя звезды, медленно наплывал краешек Сатурна и Кольцо. Мы молчали.

— На самом деле — нет, — сказал Боря.

— Что нет? — не понял я.

— Альтеры могут двигаться и общаться, — ответил Боря.