Двуликие

Глава 34 Погибший принц

Ведомый попутным ветром, корабль резво мчался по волнам. Горизонт стерся, море и небо слились в одно бесконечное пространство, волны мириадами брызг разбивались о борт корабля.

Но вот вдали застенчиво показался южный берег Амиррийского континента, розоватой линией разрезая горизонт. Ветер вздымал паруса, и пенистые гребни несли корабль к калледионскому порту. На мачте реял флаг Заморья. Изогнутые буквы украшали борта, составляя название судна: «Принц Роберт».

На носу корабля стоял человек. Он сердито поправлял растрепавшиеся волосы, и его глаза, цветом ярче лазури, жадно взирали на берег. Он не любил корабли и морские путешествия, с ними были связаны давнишние тягостные воспоминания. Однако он был вынужден ступить на борт корабля и отправиться в дальний путь, второй раз за последние десять лет. Юношу с трудом уговорили взойти на корабль, и всю дорогу он просидел, трясясь, в каюте. И только сейчас его почти насильно вывели наружу, чтобы он увидел берег Калледиона и чтобы Калледион увидел его. И Роберт – так звали этого человека – нервно вцепился в поручень, высчитывая минуты, что остались до момента, когда он снова сможет ступить на сушу.

Судно уже совсем близко подошло к берегу. Были слышны грубоватые окрики портовых рабочих и местных торговцев, отчетливо различались фигуры людей, линии дорог и дома. Сбросили якорь.

– Прибыли, – капитан похлопал Роберта по плечу и указал на спущенный трап.

Юноша отпустил поручень и недоверчиво взглянул на плескавшуюся за бортом воду. Аккуратно ступая по шаткому трапу, он сошел на калледионскую землю.

У выхода с причала портовый служащий оценивающе оглядел самоуверенного, богато одетого юношу.

– Ваше имя, милорд, – почтительно обратился к нему служащий.

– Роберт.

– А дальше? – уточнил служащий, записав имя в портовую книгу.

– Дальше я пока что не определился, приятель, – улыбнулся Роберт.

Служащий растерянно посмотрел на заморского гостя, соображая, пошутил тот или по каким-то опасным причинам решил скрыть свое фамильное имя. Но тут же его отвлекли моряки, которые спускали с «Принца Роберта» груз. Вчетвером они, кряхтя, несли на плечах гроб, а перед ними со скорбным видом вышагивал капитан корабля. Траурная процессия привлекла внимание всего порта. Внимание – именно этого добивался Роберт.

Мрачная глыба гроба подплывала к портовому служащему.

– Стой! – неуверенно приказал он. – Я должен описать груз. Таковы правила, – словно оправдываясь перед Робертом, объяснил портовый.

– Стой! – громогласно распорядился капитан, и моряки тотчас остановились и опустили гроб ровно к ногам портового.

– Гроб, массивный, черного цвета, – записал портовый и боязливо, с явным смущением взглянул сначала на гроб, потом на моряков, на Роберта, и под конец на капитана, выбирая, кому лучше задать следующий вопрос. Выбор пал на капитана. – И… с мертвецом?

Капитан с горечью рассмеялся. Роберт поддержал его грустной и сдержанной улыбкой.

– С мертвецом.

– Другие грузы есть?

– Единственные грузы, которые я привез в Калледион, перед тобой, – капитан указал на Роберта и черный гроб.

– А вы, милорд, на корабль не вернетесь?

– Я? Да ни за что! – поморщился Роберт.

На этом вопросы закончились.

Близ порта в рядок выстроились извозчики. Роберт выбрал самую чистую и крепкую повозку и спросил:

– Сколько до Мейфора будет?

Извозчик назвал цену. Роберт кивнул, не торгуясь, и вынул увесистый кошелек. Он выдал извозчику внушительную горсть монет, обещав дарить столько же каждый вечер в пути и еще двойную горсть, когда доберутся до Мейфора. Извозчик просиял от щедрости господина.

Пока моряки грузили гроб в повозку, Роберт сердечно поблагодарил капитана и пожал ему руку: вместе они плыли сначала от Дакхаара до Заморья и затем сразу же от Заморья до Калледиона. Но о том, что они из Дакхаара, оба молчали. Во-первых, калледионцы недолюбливали дакхаарцев, во‑вторых, Роберту по некоторым причинам никак не следовало иметь связь с Дакхааром.

«Поезжай в Калледион, больше никто не посмеет тебя тронуть, – вспомнил Роберт слова Анны Мельден, необыкновенной женщины, которая стала ему крестной матерью, не менее, а может, даже более любимой, чем родная. – И придерживайся легенды».

– Приятель, ожидай гостей, – сказал капитану Роберт. – Они придут к тебе сразу, как я доберусь до Мейфора, если не раньше. Легенду нашу ты знаешь.

Капитан сдержанно кивнул. Роберт сел в повозку с гробом, в котором лежала его мать, и с чувством горести, но в то же время облегчения, погладил блестящую черную крышку. Повозка тронулась.

Вслед за повозкой, отчаянно маша руками, к дороге выбежал портовый.

– Милорд, стойте, ваше полное имя! – истошно закричал он, чем привлек к себе и к Роберту внимание всего порта.

Роберт попросил извозчика остановиться. Портовый облегченно вздохнул и, прижимая к груди записную книгу, быстрым шагом приблизился к повозке.

– Милорд, вы не назвали свое полное имя, – повторил он.

– Записывай, приятель, – громко и отчетливо, чтобы все слышали, произнес Роберт.

Портовый с готовностью поднес перо к книге.

– Роберт юн Реймстон, – назвался гость.

– Как король? – неуверенно уточнил портовый.

– Именно, как король.

Роберт открыл крышку гроба и явил свету осунувшееся и бледное, но все еще красивое лицо матери. Запахло душистыми бальзамами. Она умерла на корабле незадолго до прибытия в Калледион, и корабельный врач натер ее благовонными веществами, которые помогали сохранять тело таким же, как при жизни.

– Знаешь, кто это? Ничего, скоро узнаешь. Скоро все узнают, что королева и младший принц вернулись домой.

Роберт бережно закрыл крышку и приказал извозчику трогаться. Повозка неловко дернулась, развернулась и выехала на дорогу, а впереди нее уже мчалась весть, которая стремительно охватывала деревню за деревней, город за городом: погибший принц вернулся домой. И именно она, а не Роберт, первой добралась до Мейфора. Роберт же не спешил. Он хотел, чтобы весть о его возвращении сперва укоренилась в сознании калледионцев и чтобы в Мейфоре его встретили подобающе.

К вечеру центральный тракт опустел, и его скрыли сумерки. Извозчик намекнул, что пора искать ночлег.

– Сверни туда, – Роберт указал на городок, на въезде в который стояла гостиница, на ее вывеске были изображены две вставшие на дыбы лошади.

Общий зал гостиницы восторженно шумел, пахло чем-то ароматным, хотелось есть. Извозчик хлопотал о комнатах, а Роберт тем временем уселся за стол. «Тот самый принц», – услышал он перешептывания за спиной. Он тайком улыбнулся. К нему с любопытством приглядывались, а одна служанка осмелилась подойти.

– Вы – возвратившийся принц, о котором все говорят?

– Я, – с гордостью подтвердил Роберт.

Десять лет подряд его считали погибшим: говорили, что корабль, на котором плыли маленький принц и королева-мать, попал в шторм и разгневанное море навсегда поглотило их.

– Все почти так, – вокруг собрались слушатели, и воскресший принц начал трогательную историю. – Корабль накренился, и нас выбросило за борт. Не было надежды на спасение! – он вздохнул. – Но море смилостивилось, и волны выбросили нас на жесткий и безлюдный берег. Нас подобрал чужой корабль. Нас приютили в Заморье, и там мы жили все это время. Мы боялись снова оказаться в море, попасть в шторм, потому не возвращались домой в Калледион.

Глаза Роберта налились слезами. Он закусил губу и отвернулся.

– Но недавно мою мать, королеву Эмилию юн Реймстон, поразила смертельная болезнь, – продолжил он. – Она пожелала вернуться на родную землю, чтобы обрести покой в кругу семьи. Мы сели на корабль, но не успели добраться до берегов Калледиона. Смерть нашла ее раньше. И теперь я везу гроб с ее телом в родной дом, в Мейфор.

Роберт замолчал. Опустил глаза, осознавая всю боль утраты и позволяя прочувствовать ее всем, кто слушал историю. Он предложил зрителям выпить за почившую королеву Эмилию юн Реймстон. На редкие вопросы, отчего он сразу не сообщил о своем спасении, отчего не опроверг новость о своей смерти и смерти королевы, Роберт нашел изящный ответ: мать послала пару писем в Калледион, но они, видимо, затерялись по пути.

– Море не любит меня, – покачал он головой.

– Так уж все и было? – не поверил кто-то.

– Именно так и никак иначе, – ничуть не смутился Роберт.

А ведь действительно не было никакого шторма, который смыл его и мать за борт. Сильный ветер вспенил море, но волны едва добирались до нижней палубы. Не было никакого спасительного корабля, который увез их в Заморье. Не было и жизни в Заморье, за исключением пары месяцев, которые Роберт провел там ради создания легенды. Правдой было лишь то, что он чуть не утонул.

– Всем выпивки за мой счет! – распорядился Роберт и подмигнул симпатичной служанке, которая первая подошла к нему. Остаток вечера и ночь он провел вместе с ней.

С хорошими мыслями Роберт заснул. Проснулся с плохими. Его схватили за плечо и резко подняли на ноги раньше, чем он успел сообразить, что происходит. Вокруг были вооруженные люди – королевская стража.

– Это ты – лжепринц? – спросили у Роберта.

– Нет, я настоящий принц! – возразил он.

Возражения не подействовали на стражников. Роберта выволокли из гостиницы и усадили в крошечную повозку с окном, заколоченным решеткой. Гроб, в котором покоилась королева Эмилия, водрузили на другую повозку. С гробом обращались намного аккуратнее, чем с Робертом. «Лжепринца» охватило волнение, но он старался не подать виду, что испугался. Он разлегся на дне повозки и насвистывал веселую песенку, которую разучил в Заморье. Стражники хмурились. Один из них, который утром назвал Роберта лжепринцем, поравнялся с повозкой и приказал ему замолчать.

– Выдает себя за погибшего принца, а нам с ним возиться, – пробурчал стражник.

Роберт рассмеялся:

– И отчего вы решили, что принц погиб?

– А как же? Все это знают, – ответили ему.

– Кто это – все?

– Да все! Всем известно, что принц и королева погибли во время шторма.

– А их тела, конечно, не нашли? – ухмыльнулся Роберт.

В его словах звучала неудобная правота.

– Кто ж их искать на дне будет? – рассердился стражник и окончил разговор.

Через несколько дней показались знакомые места. Центральный тракт вывел повозку к воротам первой мейфорской стены. За ней вверх по холму уходила аккуратная аллея, на востоке густели леса, а в низине лежало спокойное сине-серое озеро. При виде этого огромного чана воды, который с легкостью может поглотить оступившегося человека, у Роберта внутри все неприятно сжалось.

За второй стеной высились серые башни Мейфора. Многочисленные галереи и переходы соединяли высокие остроконечные башни. Всколыхнулись воспоминания, но Роберт отмахнулся от них и обиженно отвернулся. Он больше не любил это место.

Повозка въехала в последние, третьи ворота, высокие и прочные, которые преграждали путь во двор Мейфора. Здесь Роберта разлучили с его главной ценностью, с гробом матери. Гроб оставили пока у дверей замка, а принца, как он услышал, решили запереть в одну из башен. Роберт достал из-за пазухи запечатанное письмо и вручил его одному из стражников, который охранял гроб. Стражник неодобрительно посмотрел на арестанта, но письмо принял.

– Это доказательство, передайте королю, – пояснил Роберт.

– Король сейчас выйдет, – ответил стражник, с опаской забирая письмо.

Роберта отвели в сторону. Все стояли, в нетерпении ожидая короля. Через несколько минут во дворе показался тот, в чьих руках находилась судьба Роберта. Калледионский король спокойным шагом подходил к гробу, еще не вполне осознавая, что его ожидает. Несмотря на жару, на его плечах покачивалась тяжелая мантия, застегнутая на груди блестящей брошью, а голову увенчивала массивная золотая корона с драгоценными камнями. Роберт мысленно примерил на себя этот образ и улыбнулся.

Король остановился и с презрением посмотрел на гроб. Он обмолвился парой слов со стражниками, и по его приказу они подняли крышку. Джеральд взглянул на лицо женщины-покойницы, а Роберт внимательно наблюдал за его реакцией.

– Это королева, – объявил Джеральд. Ни капли растерянности не отразилось на суровом лице, лишь все то же презрение и, возможно, задумчивость. – Похороним ее как подобает.

За королем подошли и старшие его дети: наследный принц Тео, принц Сердон и принцесса Карленна. Роберт, наверно, и не узнал бы их, если бы не роскошные наряды и драгоценности. При виде их он не почувствовал ничего, что следовало чувствовать к родным людям. А они изумленно глядели на мать, некогда потерянную и вот теперь вернувшуюся, но только ее нельзя было ни обнять, ни поцеловать. И не замечали Роберта.

– А что делать с арестантом, назвавшимся принцем? – спросили Джеральда.

Король задумался. Стражник подал ему запечатанный конверт, переданный Робертом. Неодобрение читалось на лице Джеральда, но он принял письмо.

«Прошу считать юношу, который будет сопровождать меня без сознания либо мертвой, моим сыном», – гласило письмо, а суровый король нахмурился. «Прошу принять принца обратно в семью», – диктовала не так давно Анна Мельден, а умирающая Эмилия послушно выводила строку за строкой, опасаясь, что смерть заберет ее раньше, чем они доберутся до Калледиона, и тогда нечем будет доказать истинность происхождения Роберта.

– Я не верю, – сухо произнес король и сложил письмо. – Эмилии могли угрожать, чтобы она под страхом смерти написала этот вздор. А если это и правда, то кто угодно мог в дороге убить истинного принца и занять его место. Это не мой сын.

Король повернулся к Роберту. Он скомкал письмо и сказал громко, чтобы слышал весь двор:

– Ты не мой сын, мы оба знаем, что это правда.

– Я калледионский принц, и мы оба знаем, что это правда! – парировал Роберт и посмотрел Джеральду прямо в глаза.

Повисло молчание. Джеральд усмехнулся.

– В башню его! – махнул король, и Роберта уволокли в темницу.